Мой истинный свет

      Оглушительный грохот никто не услышал. Ах, ну да, это же всего лишь в голове Дазая произошел маленький атомный взрыв. Ничего такого…       Пришел он в себя только стоя рядом с койкой Чуи в больнице. И вот тут встал вопрос, кому хуже: ему или непосредственно пострадавшему. Судя по обеспокоенному взгляду Чуи, выглядел он откровенно паршиво.       Дазая особо не волновал тот факт, что пострадал его сокомандник по вине Ханамии. Почему-то в вопросах, касающихся Чуи, Дазай деградировал до пятилетнего ребенка, который был не способен рационально мыслить. Это-то и пугало…       Чуя не выглядел больным, но это только внешне. Брюнет видит, что былого огня в глазах нет, хотя Накахара сей факт очень хорошо скрывал за яркой улыбкой. Если хорошо присмотреться, то можно заметить, как еле заметно подрагивают уголки губ.       Сложно представить, каких усилий ему стоит сейчас выражать полное безразличие к тому, что произошло несколько часов назад. — Осаму, мне кажется, ты сейчас свалишься прямо рядом с моей койкой. Будь другом, сделай это за дверью.       Дазай будто очнулся ото сна, но вернуть прежнюю веселость взгляду так и не мог. — Не могу я, Чуя. — Дазай тяжело вздохнул от своего бессилия.       Улыбка тут же пропала. Уже понятно, что он не сможет его обмануть. — Зачем тебе винить себя… а… Дазай? — голос предательски надорвался. Чуя дрожащими руками вцепился в одеяло. — Никто не виноват. — Накахара не видел, как от этой фразы дернулся брюнет.       А Осаму не знает, что на него нашло, но от последней фразы будто переклинило. Перед глазами тут же встал тот эпизод жизни, который он всеми силами пытался забыть, но не мог…       Именно тот день, когда они в первый раз встретились, и когда он не смог остановить Тэраду от поступка, который мог сломать Чуе его будущее.       И пусть он поднялся, не оглядываясь на прошлое, принял Дазая в круг близких друзей… пусть… — Эээ, Дазай, может… отодвинешься?       Брюнет и сам не понял, как оказался на расстоянии нескольких сантиметров от лица Чуи. Видимо, в некоторых вопросах тело решает всё быстрее, чем его непутёвый хозяин.       В следующее мгновение Чуя был притянут ближе и заключен в поистине крепкие объятья.       Вначале он хотел отстраниться, но понял, что это безвыигрышное дело. Оставалось смириться с происходящим и ещё немного потерпеть, дождаться, когда за Дазаем закроется дверь и наконец-таки дать волю эмоциями. — Если ты думаешь, что я не вижу, как тебе тяжело, то глубоко ошибаешься. Если думаешь, что мне всё равно, тоже в корне не прав. — Чуя в его объятьях заметно вздрогнул. — Я винил себя за тот случай, теперь виню и за сегодняшнее. В первую нашу встречу я отвечал за все действия своей команды, и то, что я не смог уследить за сокомандником, который решил, что он умнее всех — непосредственно моя вина. А сегодня… Сегодня я показал слабость своему врагу. Он мой бывший наставник, Чуя. Тот, от кого я научился практически всему, что имею сейчас.       Перед глазами Чуи встал образ этого страшного брюнета. От одной его улыбки становилось не по себе, и как он не смог заметить этого сразу. Дурак! — Он любит ломать людей. Он живет тем, чтобы видеть, как гаснет пламя в их глазах. И… я был таким… — Чуя дернулся, пытаясь заглянуть в глаза Дазая, но тот лишь сильнее прижал его к своей груди. — Но, скажем так, с приходом в мою жизнь одного человека, я изменил свои жизненные приоритеты. Понял, что есть гораздо более важные цели. Этот человек показал мне, насколько я был не прав раньше. И… я не хочу, чтобы он исчез. Не хочу, чтобы то пламя, что я увидел в его глазах в нашу первую встречу, навсегда погасло. — Дазай наконец-таки позволил заглянуть ему в глаза, но всё также продолжал держать. — К чему всё это, Дазай? Зачем столько откровений? Я же сказал, что не виню ни тебя, ни кого-либо другого… Прекращай это… Я вернусь в команду, только… дай побыть одному… мне нужно просто немного подумать над словами врача.       Чуя был уже на грани. Его выдавали подрагивающие пальцы, то и дело срывающийся голос, вздрагивающие плечи и глаза, поблескивающие от то и дело подступающих слёз. — Для меня этот человек стал не просто спасением. Он стал для меня светом, личным маленьким солнышком, которое освещает мне правильную дорогу. — Дазай, хватит… — Чуя уже хрипит, не в силах совладать с собой.       Брюнет отпускает его плечи, но обхватывает щёки, заставляя поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. — Этим солнцем стал ты, Чуя. «И вот как хочешь, но теперь я никуда не отпущу тебя. Мой свет. Моё маленькое солнце…»