Тридцать три коктейля

      Женька сидит, с ногами забравшись в вышарканное и поебанное жизнью кресло в комнате персонала, и крутит в руках пустой шейкер, который обычно стоит тут же, в этой забытой богом, но не сотрудниками, комнате, и чинно покрывается пылью.       Этот шейкер в баре называют не иначе как Пенсионером — он покрыт густой сеткой царапин, чуть погнут (совсем незаметно) с одного бока и во время смен, даже если вдруг не хватает посуды, не используется.       Непрезентабельный и слишком старый — прямо как любимое кресло в комнате отдыха.       Но Пенсионер иногда все-таки выходит на службу: в нем мешают экспериментальные коктейли и шоты.       Никаких причин этому нет — простое суеверие — или, как говорят в «Earl Lemon», традиция.       Традиция, которая раньше каждые две-три недели стабильно расширяла меню бара — и которая за последние два месяца не подсказала ни одного рецепта.       Но сегодня Женька привычно крутит в руках пустого — только пока! — Пенсионера, чувствуя знакомое покалывание в кончиках пальцев, которое и укажет в итоге новый рецепт — безошибочно проведет к нужной алкогольной основе, к правильным ингредиентам…       Такого не было уже давно — а потому Женька пребывает в уверенности: получится либо шедевр, либо пиздец.

***

      — Ты уверена, что те шоты с облепиховым сиропом были не в сезонном меню? — обеспокоенно спрашивает девушка, с матом пополам толкая тяжелую дверь входа-выхода в метрополитен. И ладно бы просто тяжелая дверь, но ветер!.. Девушка чертыхается, убирая закрывшие лицо каштановые волосы, и наконец-то оказывается на улице.       — Ну, предположим, — пожимает плечами ее рыжеволосая подруга, хлопая по карманам ветровки в поисках телефона.       Телефон терять вообще не рекомендуется — а в их случае они рискуют бесценной информацией: любимый бар настолько хорошо спрятался в путанном клубке московских улиц, что без «Яндекс. Карт» его хуй найдешь.       — Я тебе предположу, — бурчит та, что воевала с дверью, и кивает на подземный переход.       — Не доверяешь мне? — драматично — и чуть-чуть картаво — восклицает вторая. Шутливая перепалка продолжается всю дорогу — чтобы, по классике жанра, закончиться на пороге бара.       Все по той же классике реплика «да нахуя он нужен» звучит сразу после просьбы охранника показать паспорта.       Женька, услышав знакомые голоса, со стуком ставит Пенсионера куда попало и перевешивается через стойку:       — Тихо, Макс, свои! — объявляет Понтюх, когда глаза подтверждают то же самое, что и слух: в баре объявились старые знакомые, Юля и Рита. Точнее, Р-Рита — потому что именно так она звучит, когда представляется, и это настолько же мило, насколько и умор-р-рительно.       И невозможно не копировать.       — Здорова, бандиты, — Юлька широко улыбается и нелепо всплескивает руками в попытке обнять Женьку через стойку. В последний момент понимает, что это — не лучшее из решений, и с размаху плюхается на барный стул. — Как жизнь?       — Заебись, — коротко резюмирует Женька, снова беря в руки Пенсионера. Рита в это время оглядывает обстановку — интерьер бара несколько изменился с их последнего визита — и спокойно присаживается за соседний стул.       Женька оглядывает их немного скептично.       Впервые эта взбалмошная контрастная парочка появилась в баре спустя всего две недели после открытия — тогда клиенты были наперечет, и не запомнить их было невозможно.       Но люди поначалу приходили и уходили — и это нормально.       Эти двое вернулись — и очень «удачно» подвернулись Женьке под руку, чтобы попробовать на них первый «авторский коктейль» Понтюх — или, как его обозвали при подаче, «какую-то случайную ебанину, надеюсь, вы не умрете, желаю удачи».       Они не умерли — и с тех пор стали появляться в среднем раз в месяц-полтора, чтобы опробовать все, что Женька успеет за это время изобрести, и высказать свое авторитетное мнение, которое таким, конечно, не было — но отчего-то Женьку все-таки интересовало.       В конце концов, одно дело — мешать «черновик» у себя на кухне, и совсем другое — пустить в ход Пенсионера.       — Вы как раз вовремя, — сообщает Понтюх, гремя посудой. Всего несколько секунд — и на поверхности стойки выстраивается ряд шотов — жидкость в стопках плавно переходит из прозрачной в лимонно-желтую и из желтой в темный янтарь шоколадного сиропа.       — Звучит угрожающе, — замечает Рита, с любопытством (и опаской) разглядывая выставленный перед ней шот. Она не противник экспериментов (скорее даже сторонник), но начинать пить предпочитала и предпочитает все-таки с лонгов.       — Я хотела облепиховые, — как-то тоскливо тянет Юлька, беря в руки свой шот. — И что в нем?       Женька перечисляет только основные нотки — лимон, шоколад, ебическое количество алкоголя.       — Выпьешь три и не умрешь — облепиха за счет заведения.       — Легко, — кивает Юля после того, как они обмениваются понимающими взглядами. Завсегдатаи, потихоньку заполняющие бар, смотрят на них с завистью — они понимают, что для них места за стойкой пока нет.       — Чтоб хуй стоял и деньги были, — традиционно провозглашает Женька в качестве тоста, и девушки чокаются.       — Ну даешь, мать, — хмыкает кто-то рядом с ними, и Женька испуганно дергается, едва не перевернув подставку с оставшимися шотами.       Этим кем-то оказывается Саша.       Женька не глядя сгребает со стола шот и залпом опрокидывает в себя.       И похуй, что правило «не пить на работе» именно Понтюхами и вводилось.