Rukovodstvo Dlya Nachinayushchih Dvigatsya Dalshe

Цзян Чэн не слышал воплей Лань Цижэня со своих студенческих лет в Облачных Глубинах, когда Вэй Усянь взял в привычку доводить старика до белого каления. В конце концов, все знают, чем это обернулось. И этот Лань Цзинъи — истинный Лань, не меньше! — мог бы достичь того же результата, что и Старейшина Илина в свои подростковые годы, одновременно внушающий и вдохновение, и страх. Парнишка в сию же секунду срывается в сторону Цзян Чэна и пихает ему что-то в грудь. Отточенные годами рефлексы позволяют ему поймать "что-то" прежде, чем оно успеет упасть, и эта штука, блядь, шевелится. Святое дерьмо. — Мне очень жаль, Глава Ордена Цзян. Пожалуйста, возьмите его. Лань Цижэнь рассержен на меня, поэтому мне нужно как можно скорее спрятаться, — Цзян Чэн опускает глаза вниз и смотрит на пушистый комок в своих руках. Кролик. Зачем, чёрт возьми, Лань Цзинъи кролик? Подросток выглядит так, словно стоит на грани сумасшествия, а паническое выражение его лица почти смешит Цзян Чэна. Однако годы практики в контроле эмоций спасают его, потому что как бы это ни было смешно, даже он не настолько бесчувственен, чтобы смеяться над чужими страданиями. — Ханьгуан-цзюнь попросил меня присмотреть за его кроликами, пока он и учитель Вэй ушли по своим делам, а Сычжуй занят, поэтому всё оказалось на мне. Клянусь, я подошёл к этому с ответственностью. Я держал их в загоне, но этот выбрался, поэтому мне пришлось гоняться за ним повсюду. Теперь, когда он упомянул об этом, Цзян Чэн замечает, что Лань Цзинъи действительно выглядит покрасневшим и запыхавшимся, словно пробежал несколько сотен метров. Или же, как есть реальность, бегал за свободолюбивым кроликом по огромному кампусу ГуСу. Мальчишка продолжает бессвязную болтовню, явно не желая, чтобы кто-то подумал, что он не может справиться с настолько пустяковой задачей. — Я пытался, поверьте, я действительно пытался, но знаете, какие кролики быстрые? — печально спрашивает Лань Цзинъи. — Потом он проник в кабинет Лань Цижэня, уронил целую колбу чернил, испортил несколько важных документов. Пожалуйста, не выдавайте меня, Глава Ордена Цзян. Он убьет меня, если найдёт! Последние слова граничат с истерикой, и абсурдность ситуации просто поражает Цзян Чэна. Вряд ли в его воспоминаниях завалялся эпизод, когда кто-то из Ланей просил его об оказании услуги, не говоря уже о том, чтобы спасти от гнева своего мастера. Возможность слишком хороша, чтобы её упустить, в конце концов, он сам получил достаточно много наказаний с тяжёлой руки Лань Цижэня, чтобы совершить собственное отмщение. Конечно, это мелочно, но эй, его спину до сих пор рассекает шрам от дисциплинарного кнута старика. Ему позволено быть мелочным. Кролик извивается в попытке высвободиться из его хватки. Применив немного больше силы, он крепко держит зверька поперёк живота. — Не волнуйся, я не скажу. А теперь проваливай, сопляк, пока я не передумал. Лань Цзинъи искренне благодарит его и бросается в противоположную сторону, по-видимому, собираясь стать единым целым с деревьями. Цзян Чэн вздыхает. Он точно пожалеет об этом. … Что подтверждается, когда двери выпускают очередную фигуру в белом. Поступь полна характерной грации и элегантности ордена ГуСу Лань, однако вопреки канонам лицо мужчины покрыто гневными красными пятнами, и неизменная бородка едва ли не дрожит. Лань Цижэнь выглядит точно так же, как и десять лет назад, вплоть до морщин на лбу и всё ещё черных как смоль волос. Он спускается по лестнице и подходит к другому лидеру ордена. Сейчас Цзян Чэн уже не молод и слишком могуществен, чтобы его можно было запугать чужим гневом (тем более если он изначально предназначен не для него), поэтому он остаётся на месте, приподняв другую руку, чтобы скрыть кролика за длинным рукавом одежды. Мех зверька приятно мягок и гладок, а дёргающиеся конечности так и просятся быть оторванными. Цзян Чэн надевает на себя маску безмятежности. — Доброе утро, Мастер Лань, — приветствует он мужчину. Лань Цижэнь в ответ слегка кланяется. — Доброе утро, Глава Ордена Цзян. Прошу прощения за свою резкость, но вы не видели Лань Цзинъи? — Хм? — Мальчик умудрился испортить несколько важных писем, одно из которых должно было отправиться в Юньмэн. Я сожалею, но, видимо, наша переписка будет отложена ещё на неопределённое время. Цзян Чэн никак не выказывает своего замешательства касаемо содержания письма. В последние несколько недель он не посылал в ГуСу ничего, заслуживающего ответа, мысли так же пусты, когда он пытается вспомнить о важных, но очевидно забытых им предстоящих событиях. Ладно. Ему просто стоит подождать. — Нет, Мастер Лань. К сожалению, я не видел мальчишку, — отвечает он. Его ложь определённо вышла на новый уровень по сравнению со старыми временами, однако Не Хуайсан говорил ему, что он далёк от хорошего. Видимо, он слишком много говорит. Лань Цижэнь хмурится. — Хм. Затем он прощается и уходит в сторону, примерно в пятнадцати градусах от того места, где скрылся Лань Цзинъи. Как только он оказывается достаточно далеко, Цзян Чэн вынимает кролика, который, к счастью, перестал извиваться. Маленькие чёрные глаза-бусинки нечитаемо впились взглядом в его лицо. Мужчина рассеянно поглаживает длинные коричневые уши, чувствуя, как они дёргаются под его пальцами. — И что же ты прикажешь мне с тобой делать? — спрашивает он. Кролик ожидаемо оставляет его без ответа.

۞۞۞

Заканчивается всё тем, что он берёт его с собой в маленький сад, в который планировал попасть изначально. Хорошее тихое место, с одной стороны окружённое стеной, а с другой задней частью спальных комнат адептов — конечно же, белоснежных. Так или иначе, в Облачных Глубинах всё казалось нездорово стерильным. Однако тоскливую картину скрашивал небольшой фонтан, расположенный на краю сада, и зелёная лужайка, идеальность которой нарушалась лишь несколькими опавшими листьями с яблони у стены. Очевидно, что об отдыхе не может быть и речи, потому что за этим ретивым кроликом глаз да глаз нужен. Цзян Чэн зловеще воззрился на ушастого, тот в свою очередь дёрнул носом. Это дьявольское существо уже проявило склонность к влипанию в неприятности, так что ему придётся присматривать за ним до возвращения Лань Цзинъи или Ханьгуан-цзюня. Кролик прыгает на газон и носится с одного края сада в другой, попеременно грызя траву. Сам Цзян Чэн опускается на выточенную из камня скамейку рядом с фонтаном. Немногие знают об этом месте, по крайней мере, из тех, кто родом не из ГуСу. Сад обнаружился спустя пару месяцев его обучения, когда Цзян Чэн рискнул забраться на крышу общих спален. За несколько часов до этого прошёл дождь, поэтому поверхность оказалась скользкой. За неимением в рукаве гусуланьской грациозности, он свалился и приземлился в маленьком саду. Понадобилось не менее получаса, чтобы сориентироваться и понять, как вернуться в спальни — Облачные Глубины были сконструированы на манер лабиринтов, то есть заблудиться непосвящённым — раз плюнуть, но всё-таки плюсом было то, что враги загнали бы сами себя в ловушку. После этого он возвращался сюда всякий раз, когда был расстроен или ворох мыслей забивал его голову. Скрытый уголок, где он мог спрятаться ото всех после драки Цзинь Цзысюаня и Вэй Усяня, когда его брат был досрочно отправлен в Пристань Лотоса, а у него оставались две недели до конца семестра. В некотором роде Цзян Чэн даже скучает по тем временам. Не хаосу и одиночеству — они никогда не уходили, — а по собственному уголку, где можно побыть наедине с собой, размышляя без помех извне. На протяжении ровной полосы будней у него практически не было времени на себя: воспитание Цзинь Лина, ночные охоты, обязанности лидера ордена. Он понимает, что частично это вина его самого — не накопилось бы и половины проблем, не ныряй он с головой во всё происходящее в Юньмэне. Вот если бы он хоть чуточку оказался похож на Цзинь Гуаншаня… Кролик тычется своей косой мордашкой в одежду Цзян Чэна, словно бы обнюхивая складки в поиске случайно завалявшегося в них съестного. Он рассеянно гладит его, в следующую секунду подавляя вскрик возмущения, когда кролик разворачивается и безумными прыжками достигает выхода из сада. Проклятье. Когда Лань Цзинъи говорил ему о сверхскорости кроликов, он не думал, что ему лично придётся убедиться в этом. Как и в том, что он будет бежать за кроликом, поминая при этом не самым добрым словом мальчишку. Перво-наперво, это его вина, что я оказался в таком дерьме. Он знает, что не обязан присматривать за ушастым чудовищем, и если он пропадёт, то именно задница Лань Цзинъи окажется в огне, однако это кролик Ханьгуан-цзюня, поэтому он тоже не хочет подвергнуть себя лишнему риску. Ему не стыдно признать, что он пусть немного, но боится этого человека. За прошедшие годы Лань Ванцзи создал себе репутацию — всегда там, где творится хаос, и чем больше, хуже и опаснее ситуация, тем выше вероятность встретить заклинателя. И он всегда, всегда в первых рядах. Теперь же, когда правда о его отношениях со Старейшиной Илина всплыла на поверхность, Цзян Чэн уверен, что подобное поведение было порождением его осознанного стремления к смерти после того, как Вэй Усянь сыграл в ящик. Учитывая, что Цзян Чэн убил Старейшину Илина, он действительно не хочет самолично приносить на блюдечке ещё больше ненависти Второму Нефриту ГуСу. Не то чтобы ему нравилось отступать каждый раз, когда их пути пересекались, однако у Цзян Чэна всё ещё есть люди, которые нуждаются в нём, поэтому смерть пока что не стоит в списке неотложных дел. Кажется, в мельтешащем маршруте кролика не было никакой схемы или резона; он тянет его за собой через перипетии и повороты коридоров — настолько запутанных, что Цзян Чэн практически уверен, что он заблудился. Не так он планировал провести свой день. На каждом двадцатом шагу он пытается ухватить пушистого монстра за его торчащие уши, но, словно бы дразня, кролик уклоняется от его захвата и улепётывает в недосягаемость. Но он всё равно продолжает. В конце концов, это проклятое создание должно выдохнуться, а в своей выносливости он безоговорочно уверен. Коридоры длинные и извилистые, и единственными звуками являются его резкие вдохи и мягкий «скрип» крошечных когтей кролика по каменному полу. Слава богам, рядом не было никого, кто смог бы засвидетельствовать его унижения. Затем каменная кладка превращается в деревянные ламели, залы простираются всё дальше и дальше, как вдруг из грёбаного ниоткуда появляется маленький домик. Кролик останавливается, словно вкопанный. Сейчас они находились в той части Облачных Глубин, которую Цзян Чэн никогда прежде не видел. Узкие белые коридоры открывают вид на большой сад — гораздо больший, чем тот, в котором они были раньше. Наверное, здесь не нашлось бы и клочка земли, где не распустились цветы: от ромашек до нарциссов, роз, пионов и гвоздик — яркие волны, одна роскошнее другой. Ураган всевозможных оттенков и форм, однако всё настолько гармонично и упорядоченно, даже есть цветовая схема для большего эффекта. И это всё так… по-Ланевски. Цзян Чэн пользуется минутной неподвижностью кролика, молниеносно бросается к нему и крепко хватает обеими руками. Зверёк извивается, будто угорь, попавший в сети рыболова, однако Цзян Чэн решительно держится за агрессивно дёргающуюся меховую варежку. Больше он не упустит его, точно не после прошлого раза. — Веди себя, блядь, спокойно, тупой кролище! — досадно кричит он. ... Внезапно осознавая, насколько его голос громок в ранее тихом саду. Да, Цзян Чэн понимает, что кричать на кролика — не самый умный поступок, который он когда-либо совершал, и да, он очень хорошо знает, как это звучит. Но в то же время он никогда не претендовал на место сдержанного и контролирующего любую рябь своих эмоций человека, к тому же то, что он ненавидит больше всего на свете — когда кто-то его не слушается. — Кто здесь? Слышится голос, и Цзян Чэн замирает. Твою мать, делает вывод часть его разума. Пускай он лидер гостившего ордена, однако это территория дома ГуСу, поэтому пока он находится здесь, его прихоти так же связаны правилами. Какими бы глупыми они ни были, вероятно, Цзян Чэн нарушил не менее десяти: кричал, использовал бранные слова, бегал и, скорее всего, ворвался в ту часть Облачных Глубин, в которой он никогда не был, поэтому он рискнёт предположить, что это тоже запрещено. Чёрт возьми, он облажался по всем фронтам. Владелец голоса огибает заднюю часть домика и появляется в поле зрения. Высокий, стройный, одетый во всё белое… внутренняя паника Цзян Чэна усиливается. Это хуже, чем он думал. Намного, намного хуже. Очевидно, домик принадлежит лидеру ордена ГуСу Лань, Лань Сичэню, побратиму Не Минцзюе и Цзинь Гуанъяо, который в скорби по своим погибшим названым братьям запер себя в уединении. Уединение, которое только что нарушил Цзян Чэн.