***
Ей даже дышать тяжело, пока все так на нее смотрят. Словно у нее что-то на лице или она одета как-то не так. И ей бы уйти сейчас, чтобы хоть чуточку но передохнуть, но это не в ее правилах просто так пропускать уроки. Это все дурацкое чувство ответсвенности, будь оно неладно, но вместо того, чтобы просто пойти в комнату, оставив всю суету и тяжесть, камнем лежащую на сердце, позади, она отважно отсиживает положенные сорок пять минут в классе, делая вид, что не замечает эти косые взгляды и чуть слышные шепотки. Рейгар по ее левую руку делает то же самое, и у него выходит явно лучше. Его это совсем будто бы не касается, он почти флегматично записывает вслед за учителем, то и дело поглядывая на доску. Ей бы хоть капельку его уверенности и равнодушия, даже если это все напускное. Когда урок заканчивается, и все выходят, она замечает как Фиона с Каролиной смотрят на нее, а потом смеются. А ситуация такая, что это просто невозможно списать на «показалось», которым она каждый раз успокаивала себя. Ее никто не жалеет. Ей и не нужна чужая жалость, но это забавно, как мир разучился сопереживать чужой трагедии, предпочитая смеяться над еще одним съеденным этим миром существом. Он, может, и сделал из нее жертву, но не так страшен палач, как зрители. Шутка в том, что люди всегда придумывают причины, чтобы объяснить то или иное событие. Так случается и когда ты становишься жертвой. Когда тебя бросают, люди всегда придумывают причины, почему ты это заслужил. Каждый получает то, чего заслуживает. Элия может свое заслужила, но точно не может сказать того же, о тех хороших людях, о безвинных детях, которые умирают, не успев пожить. Некоторые просто становятся сопутствующим ущербом. Но никто не заслуживает быть сопутствующим ущербом. Она словно на обочине жизни, стоит ожидая своего автобуса, пока проезжающие машины обдают ее грязной водой из луж. И какой-то проезжающий человек возможно восхитится ее стойкостью, но все же проедет мимо. Самое интересное, что даже те, кто пытаются ее защитить, обвиняют ее в том, что она ничего не делает. Спрашивают, почему она никак не реагирует. Дело в том, что никакого выбора у нее никогда и не было. На перемене, пока все остальные привычно высыпают во внутренний дворик, чтобы насладиться косыми лучами солнца, Элия идет в класс математики, чтобы хоть немного, но побыть наедине с собой, собраться, может снова пустить слезу-другую, только чтобы стало легче, потому что обмануть других легче, чем саму себя. И все случившееся час назад может и не ранило ее так сильно, но определенно задело. Это и неприятное удивление, это и шок от собственной взявшейся из ниоткуда решительности, это и полное непонимание происходящего - будто ты сказал что-то, сделал, и только потом понял, что ошибся. Ей нужно все взвесить, но времени не было. Ей, к счастью, никто не докучает, не то у всех появилось неожиданно чувство такта, не то им даже сейчас не до нее, а главная цель это только Рейгар. Но даже так, все равно лучше. Кто-то быстро мелькает в проходе, а после чьи-то пальцы обхватывают дверной косяк, а после появляется разрумяненное лицо Эшары. -Фух! Вот ты где, -запыхаясь, будто бежала, быстро говорит она, - Я хотела прийти как только узнала, но, как назло, Аланис пришел очень вовремя, - она подошла и села на соседний стул, - Так это правда? - переведя дыхание, спросила она, наконец. -Что конкретно? - уточняет Элия, на всякий случай. -Он сделал это снова, - говорит она, не отрывая взгляда, - Предал тебя. -Это просто фотография, - пожимает плечами Элия, листая учебник, чтобы занять делом начавшие дрожащие пальцы. -Ты, правда, так думаешь? - ахает Эшара, не веря, - Он был с ней, пока ты думала, что он, должно быть, в музыкальном классе или в библиотеке, - перечисляет она, - Он лгал тебе. Да они могли и переспать, ты знаешь? - будто говорит, да ты хоть понимаешь, как это ужасно. Наверное, она, и правда, не понимает. -Мы этого не знаем, - спорит Элия. -А если так, ты отреагируешь также? - продолжает взывать к голосу разума подруга. -А если так, - просто говорит Элия, - То он ничего мне не обещал. По лицу Эшары можно подумать, что она услышала что-то за гранью разумного. Она некоторое время просто в неверии не сводит с Мартелл взгляда, будто бы ожидая, что та скажет, что это все не взаправду. Но Элия молчит, и тогда Эшара взрывается: -Да он предложил тебя встречаться! Этим самым он поклялся в верности! - разъясняет как малому ребенку она. Чего ждала от нее Эшара? Что она закатит сцену? Что при всех влепит ему пощечину, обозвав лжецом, на потеху остальным. -Но он не клялся мне в любви, - отвечает Элия. В этом все и дело. Он обещал ей постараться, обещал позаботиться, но он не обещал ее любить. Эшаре, кажется, нечего на это ответить. Ее выражение лица как-то резко меняется, и она просто тянет свою руку в молчании, чтобы сжать пальцы Элии, и только тогда они перестают биться в нервном треморе. -Может, нам стоит уйти отсюда? Объесться шоколадными конфетами под песни Баэля Барда? А, что думаешь? -Звучит очень заманчиво, но через неделю экзамены, и я бы хотела быть в наилучшей форме, - улыбается Элия. -Как уныло, - дует губы Эшара, в этом момент почти похожая на себя прежнюю. Иногда только чужая трагедия помогает собрать себя снова для другого человека. -Ты как себя чувствуешь? - спрашивает Элия, точно так же откладывая в сторону свои переживания, чтобы подставить свое готовое разломиться в любую секунду плечо только чтобы помочь еще более сломанному существу. -Даже сейчас, Эл, - сначала кажется, что Эшара смеется, но этот смех в итоге надрывается как лопнувшая струна переходя в рыдание, и из глаз, смешиваясь с блестками на нижних веках, уже катятся крупные слезы, - Ты не устаешь поддерживать меня… Оставшиеся слова тонут в том самом почти изломанном плече, когда они обнимаются крепко-крепко, так чтобы весь дух вышибло, и оказалось нечем дышать, чтобы почувствовать себя на краю, но обрести способность увидеть, что земля все еще под ногами. В итоге, Элия не выдерживает первой, начиная тихонько скулить, потому что становится действительно больно плечам и грудной клетке. -Я больше не могу, - пищит она. -Я тоже, - кряхтит в ответ Эшара. И они разрывают объятия, чтобы взорваться смехом. -Тебе легче, - отсмеявшись, спрашивает Эшара. -Не очень, - кивает Элия, - А тебе? -Вообще никакого эффекта! - и они вновь разрывают тишину пустой классной комнаты своим смехом. Оборачиваются они синхронно на скрипнушую дверь, но это оказывается всего лишь Оберин: -Вы чего тут? - спрашивает он, а на губах уже растягивается улыбка от их вида. -Да так, - отмахивается Эшара, - Терапия оказалась не очень успешной, - по его виду очевидно, что он ничего не понял. И Элия спешит ему на помощь. -А ты чего пришел? - спрашивает она у младшего брата. -Точно! Я слышал, Старк тебе угрожал? - и тон его голоса стал серьезнее, - Что он сказал тебе? -Ты о чем? - резко становится серьезной и Эшара, даже выпрямляясь. -Вся школа только и говорит о сцене между вами, - добавляет Оберин. -Сцене? Что произошло? - Эшара оборачивается с Оберина на нее, - Эл, скажи! -Да так, небольшой словесный спор, - успокаивает их Элия. -Я так не думаю, - даже не думает успокаиваться Оберин, - Он назвал тебя слепой идиоткой! - выдвигает он аргумент. -Он такого не говорил, - смеется Элия, - По крайней мере вслух. -Что? Слепой? - громче чем следовало, возмущается Эшара, а потом все же понижает тон, -Да я ему глаза выцарапаю! - и показывает свои длинные в стразах ногти будто в подтверждение. -Не стоит прибегать к насилию, - говорит им обоим Элия, - Мы вообще-то поэтому и спорили, - объясняет она, - Он угрожал ударить Рейгара, а я неожиданно не смогла промолчать. -Разве этот урод не заслужил? - спрашивает Оберин, вспоминая еще об одном «злодее» дня. -Вот точно, - поддакивает Эшара. -Он не сделал ничего плохого, - спокойно отвечает им Элия. Это не важно, что ей может быть обидно. Ведь, в самом деле, с моральной точки зрения, он не сделал ничего плохого. А до законной они еще не дошли. И даже если Рейгар и Лианна переспали, как твердят все в округе, и даже если целовались, это все не важно. Потому что он, и правда не сделал ничего плохого. Даже если так и хочется думать. -Почему ты не бросишь его? - спрашивает ее Оберин. -Я не могу его бросить, только потому что захочу, - отвечает брату она, - Разве я имею такое право? Это не то, что решает один человек. На этом и строятся отношения. Даже если мне плохо, я не могу просто закончить все сама, не дав ему и права голоса. А в голове, между тем, только одна фраза: «Потому что он сделал это первым, лишив меня такой возможности».***
Экзамен меньше чем через неделю. Но ей непросто сосредоточиться. Раньше это было так легко отставить все в сторону и просто делать то, что требуется. И если днем, когда ее окружают люди, терпеть легче, посвящая себя подготовке, то когда она остается наедине с собой, то все, что она держала под замком, выплескивается, и на этот раз даже агрессивнее, чем раньше. Она подолгу не может уснуть, и ее тело жутко чешется из-за всех этих нервов, что навалились на нее разом, став неприподъемным грузом, словно камни от завала, под которыми она оказалась погребена, и нет никакой надежды на спасение. Она переживает о случившемся, об Эшаре, о своем валирийском и мотивационном письме в колледж. Потому беспокоится почти постоянно. А когда не беспокоится, отвлекаясь на разговоры с Эшарей или на главу в книге, которую сейчас читает, то неизменно чувствует вину за это. Если так подумать, то вина словно ее крест, который она несет всю жизнь. Раньше она чувствовала вину за то, что болеет, ведь заставляет других волноваться, вину за то, что плачет, заставляя окружающих чувствовать себя неудобно. И даже вина за собственное существование. И за любовь. Даже сейчас. Единственное, чего она хочет, выйти из этого уравнения. Потому что тогда она не будет той, кто мешает. Хотя бы попробовать избавиться от одного из тех булыжников, что не дают даже вздохнуть спокойно. Это правильно, успокаивает себя. Ведь она знает, что он всегда будет возвращаться к ней. Поэтому она даже ненавидеть его не может. Потому что он не виноват. И Лианна не виновата. Виновата, пожалуй, только сама Элия. За то, что позволила себе влюбиться. Конечно, чтобы влюбиться нужно больше, чем один человек. Впрочем, чтобы это закончить, достаточно и одного. Второму лишь остается смириться. Так отвратительно чувствовать себя ни на что не способной повлиять. Вот он приходит и просит. И она соглашается. А теперь он придет и попросит отпустить. И у нее снова не останется никакого выбора. Но в этот раз этого не происходит. Он действительно приходит, но все, что он говорит, это: -Я подвел тебя, - и выглядит так печально, что ей тут же хочется утешить, - Мне так жаль. «Я знаю», - хочет сказать она. - «И тебе не обязательно это говорить. Я все понимаю». -В этом нет твоей вины, - вместо этого говорит она. -Есть, - спорит он. «Я знаю», - снова хочется сказать, но говорит она совсем другое. -Это даже не твоя фотография. -Мне стоило сказать тебе. «Да стоило, но теперь это не имеет никакого значения». -Я буду в порядке, - как и всегда. Пожалуйста, скажи, что все кончено. Скажи, что не будет никакой свадьбы, что тебе так жаль, но дальше продолжаться так не может. Отпусти меня, оставь сгорать на этом пламени - это больно, но я переживу. Всегда переживала. И сейчас переживу. В своей голове она тысячу раз представляет, как он говорит ей «все кончено», а она отвечает «хорошо» и покорно уходит. Это, наверное, и называется любовью. Уйти, отступить, зная, что он любит другую. Разбить собственное сердце, чтобы не разбить чужое. Убить одну любовь в зародыше, чтобы дать жизнь другой. Но он не позволяет, будто только продлевая ее муки. Зачем он делает это с ней? -Знаю, звучит самонадеянно, но можешь ли ты меня простить? - уже простила, - Есть ли у нас еще шанс? - его никогда и не было. Она вспоминает его хладнокровные слова: -Когда свадьба? Почему еще тогда он не отказался? Разве он не понимает, как это жестоко? Он согласился, зная, какую боль собирается ей причинить. Что же она ему такого сделала? Чем заслужила? Она уже решила уступить, может потому что вынуждена, может, потому что принести себя в жертву собственаручно не так больно, ведь дает ей иллюзию выбора или даже в какой-то степени возвышает в собственных глазах. Вот только имеет ли она право так поступать? Она больше ни в чем не уверенна. Поэтому спрашивает напрямую: -Зачем это тебе? Ты же любишь ее, - ей не нужно подтверждения, - Просто давай, - "расстанемся" звучит почти смешно в этой ситуации, поэтому она выбирает другое слово, - перестанем. И будем жить своими жизнями. Я, правда, не держу на тебя зла. И все понимаю. Если тебе нужно мое прощение, то оно у тебя есть. Он молчит, может, потому что ему просто тяжело сказать "да" и не выглядеть при этом последней сволочью, поэтому она спрашивает, чтобы уточнить: -Ты согласен? Я все объясню маме, это не из-за тебя, - решает сорвать последнюю печать, - Я тоже этого хочу, так что… -Но я нет… - внезапно перебивает он. И ей кажется, что она ослышалась. -Я, правда, не хочу вам мешать… - начинает она, пытаясь вразумить его, сказать, чтобы он не переживал, но все оказывается совсем иначе. Она думала, что хотя бы в этой истории у нее главная роль, но он разбивает ее иллюзии: -Дело не только в моей любви к ней, - и в этом она слышит «дело не только в твоем решении отступить»… Она бы хотела сказать, что они настолько глупы, что даже осознавая, что ему никогда не добиться Лианны, а ей никогда уже не вернуть его, все еще не прекращают пытаться. Но они прекратили.