I'm not a...

У Лианны сердце не львиное, а волчье. Такое же трусливое. ___________________________________________________________________ Конец августа выдался дождливым, изо дня в день встречали ее пасмурные утра, а прощались уже ясные вечера. Лианна подняла взгляд вверх: к шести часам вечера тучи, наконец, рассеялись, уступая место голубому небу и бледному солнцу, скромно улыбающемуся сквозь верхушки деревьев. Однако Лианну этим было не обмануть, она закуталась посильнее в свою серую парку, выходя на крыльцо, в объятия уличной свежести, где по-вечернему прохладный воздух тотчас же принялся кусать ее за голые коленки, привычно раскрашенные в винно-красный и коричнево-фиолетовый от бесконечных неуклюжих падений, которые случались с ней с завидным постоянством. Она бросила взгляд вперед, на простирающийся вдаль зеленый покров, прослеживая путь до темнеющей вдали волшебной армии темных стволов, за которыми где-то там скрывалась старая кирпичная ограда, а в следующую секунду уже сорвалась на бег. Счастье в мелочах, которые Лианна по бусинкам собирала, сплетая в милые браслеты, что носила в своей душе, ожидая, что один их вид будет согревать ее сердце в дряхлой старости, когда она больше не сможет так бегать. Остановилась она, только оказавшись на границе, разделяющей царства света и тьмы. Лианна без страха шагнула в глубины темной чащи, куда в ранний вечер едва ли проникал солнечный свет. Пробираясь по еле различаемой теперь дорожке вперед, подобно маленькому отважному солдату, она шла, нарочито пугливо озираясь по сторонам, позволяя воображению дорисовывать страшные тени, скрывающиеся за стволами, почти сливающиеся с ними. То и дело она касалась морщинистой коры деревьев, чувствуя под пальцами жесткий покров, но неизменно возвращалась на тропинку, продолжая путь, пока, наконец, не достигла той самой стены, всего-то метра полтора высотой, но в детстве казавшейся непреодолимой преградой между привычным миром дома и чужим миром извне, про который ходили страшные слухи, про который рассказывали пугающие вещи, вроде тех, что там за стеной живут монстры, с их клыками и когтями, предупреждали не ходить туда никогда, из-за чего Лианне только сильнее хотелось преодолеть эту преграду, взглянув на тот неизведанный мир, потому что так много в жизни есть того, что ей отчаянно хотелось увидеть, натерпелось встретить, пока ей все вокруг твердили, что у нее еще будет время для этого. Чугунная калитка предстала перед ней входом в другое измерение, совсем как когда-то в детстве, а за ней… уже поджидал монстр. То был призрак в темных одеждах, хрупкий силуэт, сотканный из теней, но не зря говорят, что внешность обманчива, у него тоже были клыки и когти, которые никто никогда не видел, но они были, Лианна должна была бы быть счастлива, что она первая, кому встретилось это мифическое существо, но она совсем не рада такой чести. Хоуленд чертов предатель! -Ну, и почему ты здесь? - опускать приветствия для них обычное дело. -Хотел увидеть тебя, - отвечает он. -Увидел, - заключает она на это, а после спрашивает, - Доволен? И чего вообще ожидал от нее? Он просто полный идиот, если думал, что она будет тронута фактом того, что он здесь, так далеко от своего дома, только, чтобы увидеть ее. -К чему все это? - без предисловий начинает она, как только понимает, что сказать ему больше нечего, - У тебя же свадьба завтра, а ты тут. Совсем дурачок? -Ты знаешь, - утверждает он чуть разочарованно, будто бы из свадьбы старшего наследника бывшего королевского рода, сына союза губернатора Королевских Земель и владелицы компании, обладающей монопольным правом на авиаперевозке в стране, с единственной дочерью семьи, контролирующей отечественную фармацевтику, уже не сделали главную светскую новость этой недели. -А это и не должно было быть секретом, - поясняет как ребенку малому она, - Секрет в том, почему ты здесь, когда должен бы готовиться к своей свадьбе? Он молчит, наверное, вновь не знает, что ответить на эту рубящую правду. -Я и сам не знаю, - говорит он в итоге, - Наверное, я до ужаса боюсь совершить ошибку. Шагнуть на путь, с которого мне уже будет не сойти. Лианна, наверное, понимает его. Если уж даже простые отношения не дальше держаний за ручку и невинных поцелуев сводят Лианну с ума, то, должно быть, свадьба - это охренеть как пугающе. Ей хочется подбодрить его, но она, на самом деле, не знает, что можно сказать в такой ситуации. Но он от нее этого и не ждет, оказывается. Вместо этого говорит: -Если ты сейчас мне предложишь убежать вместе, я буду готов. Если ты только скажешь мне, остаться - я останусь. Я никуда не уйду. Если ты только скажешь три слова, все остальное не будет иметь значения. Только скажи. Я сделаю все. Лианне может и нестерпимо хотелось попросить его остаться в этот момент, но она не могла себе этого позволить. -Тебе пора, - говорит она. -Я люблю тебя, - роняет на остывающую землю три запретных слова, словно почти поверженный маг, применяющий последнее заклинание. Наверное, чтобы признаться в этом, ему потребовалась недюжинная храбрость. Его даже жаль. Но у Лианны никогда никакой храбрости не было. Сейчас и подавно. -Не неси ерунды. Тебе пора, - с нажимом повторяет она, про себя умоляя «не дури», «уходи, пожалуйста». И он слушается. Он уходит. К отсутствию прощаний им тоже не привыкать. Лианна надеется, что это их последняя встреча, потому что она совсем не уверена, что в следующий раз она тоже сможет сдержаться. Однако, встречаются они по воле судьбы ли, по глупости друг друга ли, но еще не раз. -Издеваешься? - спрашивает она, завидев его на крошечной площадке пожарной лестницы, куда она заныкалась, чтобы покурить. Прямо дежавю какое-то, -Что забыл здесь? - допрашивает почти. В прошлый раз, на похоронах Касанны и Стеффона Баратеонов, все еще хоть как-то поддавалось объяснению, ведь он был Роберту кузеном, а она не официальной, но судя по материным намерениям, все же невестой. Теперь-то что? -Моя бабушка - руководитель котильона. Мы здесь вместе с Элией. Ее-то Лианна видела, вместе с Эшарой. Стоило, наверное, догадаться. -Я не думал, что встречу тебя здесь, - оправдывается он, - Все сейчас собираются в Голубую Жемчужину. Почему ты не с ними? Лианну почти тошнит от того, что ей приходиться быть здесь сейчас. Как будучи сделанной из того же теста, что и они все, она все еще продолжает чувствовать себя рядом с ними белой вороной. В этом с Рейгаром она чувствовала некое родство, ему, казалось, тоже не везде находилось место. -А зачем? - отвечает она, - Что бы я там делала? Смотрела бы на то, как все веселятся, и чувствовала себя еще паршивее, чем обычно? Увольте, - категорично мотает головой она, выражая несогласие, а потом вдруг вспоминает о том, что это обычно она, кто задает вопросы, - А ты? Что забыл-то здесь? -Я же уже… - теряется Рейгар. -Не, на балу, - поясняет ему она, - А конкретно здесь, - и обводит этот крошечный островок металического перекрытия взглядом. -Собирался уйти. -Отсюда? - по пожарной лестнице, - А через нормальный выход не судьба? - даже усмехается. -Боялся нечаянно встретиться с тобой. И все-таки он запомнил. От этого почему-то ей становится почти приятно, словно она мать, что гордится за своего ребенка, что, наконец, спустя долгие недели их совместных занятий, выучил все буквы алфавита. Об этом ему конечно знать не обязательно, поэтому она быстро переплавляет едва успевшую расчертить лицо самодовольную улыбку в привычную - фирменную старковскую - ухмылку, и посмеивается: -У судьбы на тебя другие планы, - и отворачивается, замолкая. Ночной город перед ней переливается разноцветными огнями, а голые плечи Лианны дрожат от холода. Как в какой-то момент жизни ты просто обнаруживаешь себя в определенном месте и определенной ситуации, о которых и помыслить никогда не мог? Удивительные вещи случаются с людьми на каждом шагу, а у них даже нет времени задуматься над этим. Наваждение спадает очень быстро, хотя Лианне и казалось, что прошло много времени. Но Рейгар все еще здесь, все еще стоит рядом, они ютятся на том же малюсеньком металлическом островке, а она все еще не знает, что нужно сказать или сделать дальше. Но он выручает ее прежде. -Где вы остановились? - спрашивает. -В отеле неподалеку, - пожимает плечами она, вдавливая почти законченную сигарету в металлическое покрытие ограды, отделяющей от бесславного падения на асфальт пятью этажами ниже. -Я провожу тебя. Водитель молчит, не смотрит, показывает, что все это не его дело, но Лианне все также некомфортно, потому они и молчат всю дорогу, словно два совершенно чужих человека. Это не такая уж и неправда. Кто они вообще друг другу? Так, старые знакомые. У сияющего светом вывески отеля им следовало бы расстаться. Но ей хочется выпить, ему хочется остаться с ней подольше, возможно. Поэтому он и заказывает в баре для них красивую бутылку элитного вина, пока она ждет у лифтов, чтобы не оказать ему дурную услугу, хотя едва ли в столице кто-то знает о ней больше чем то, что она просто достаточно богата, чтобы иметь номер здесь и быть одетой в это нет-а-порте платье, которое ей даже не нравится. В номере мягкий свет и раскрытое настежь окно, сквозь которое до них доносятся звуки ночной жизни. Там они выпивают по бокалу вина. Как старые друзья, разумеется. Потом она просит расстегнуть его молнию платья, декоративные элементы которого все также настойчиво покалывали ее кожу изнутри. А когда она обнаруживает себя сидящей рядом с ним в одном белье, то снова задумывается о том, когда все успело так случиться. Вот ты в одной точке, делаешь шаг, и это моментально становится твоим прошлым, и теперь ты уже здесь, в совсем другой, а это твое настоящее. Как-то они с Рейгаром говорили об этом: «…через три года, ты оглянешься назад и будешь думать, как же все так обернулось. Потому что обернется все самым неожиданным образом!» Вот и обернулось. Находиться с ним рядом сейчас совсем не неловко, как могло бы показаться, неловко лишь говорить. Наверное, поэтому они молчат. Лианна думает, когда же все успело так измениться? Раньше с ним только и хотелось, что говорить, а теперь… -Почему ты не можешь меня просто забыть? - спонтанный вопрос - мелочь, когда они вот так вот спонтанно встретились и также спонтанно оказались в одном номере отеля. -Не знаю, - честно отвечает он. Это кажется Лианне честным ответом. Ведь если бы Рейгар спросил ее о том же, она бы тоже не смогла ответить. Когда наутро она видит его бледную тень рядом с собой на таких же белых отельных простынях, то первой ее эмоцией становится злость. Могло же у него хотя бы хватить ума уйти до того, как она проснется! Разве не так делают все любовники? За одну ночь от простых знакомых до любовников - впечатляющая динамика. Она тихонечко откидывает одеяло, вылезая из хрустящих слоев постельного белья, чувствуя голыми ступнями поцелуй прогретого солнцем ковра, и оглянулась в поисках одежды. Наскоро одевшись, она оглянулась в поисках обуви, пробираться к выходу пришлось босиком - кеды были свалены у двери. -Уйти нужно мне. Это твой номер, - доносится до нее его чересчур спокойный для подобной ситуации голос, когда она сама уже готова выскользнуть за дверь. -Правда? - не теряется она, - Тогда почему не ушел до того как я проснулась? Ты же давно не спишь. Лгун, не умеющий лгать, выжидал этот момент, словно змей-искуситель, чтобы снова начать эти разговоры о том, чтобы попробовать снова. Разговоры эти про новый старт не иначе, чем просто чушь. Нельзя начать сначала, даже если постараться. Волшебной кнопки «перезапуск» не существует. И все это будет лишь притворством. -Я знаю, тебе это слышать неприятно, - продолжает между тем он, - Но я не могу изменить свои чувства к тебе. -И что ты чувствуешь? - усмехается она, - Любовь? - она все-таки говорит это. Лианна никогда не хотела ранить его, но иначе он просто не понимает, словно глупый щенок, не знающий ничего, кроме силы пинков. -Да, - для великого лгуна мог бы и соврать разок. -Хватит все подряд называть любовью, - строго говорит она, а после добавляет, уже открывая дверь, - Когда я вернусь, я хочу, чтобы тебя здесь не было. Оказавшись за дверью, она, конечно, страшно пожалеет о сказанном, пожалеет, что вновь так позорно сбежала, банально струсив, даже не попрощавшись с ним нормально. Ведь может больше никогда не увидеть его. Но, наверное, это то, что им всегда было нужно. Правда, поняли они это слишком поздно. Лианне казалось, что это нормально совершать ошибки, когда тебе всего глупые семнадцать. Ты все еще слишком молод, чтобы беспокоиться о том, чтобы эту самую молодость разбазаривать, давая обещания себе, что непременно повзрослеешь следующим летом. Наверное, поэтому она привыкла бежать по жизни, сломя голову, боясь не успеть. Наверное, поэтому, и предлагает ему: -Давай убежим? - срывается эта фраза с ее языка почти случайно. Но отступать, когда все самое сложное позади… -Помнишь, ты предлагал, - в конце концов, ему ведь тоже всегда нравилось бегать. Почему бы не сделать это целью своей жизни? - Давай убежим? Они сидят у кромки воды с другой стороны озера. Лианна притягивает колени к груди ближе, будто бы ей холодно, хотя на самом деле всего-то только неловко и совсем немного страшно. Он рядом, потерявший всякий царственный облик, одетый в длинное пальто и темные брюки. Руки все такие же тонкие с паучьми пальцами, на одном из которых поблескивает тонкое кольцо. Ну да, он ведь женат. Об этом легко забыть, если раз за разом она встречает лишь его одинокий силуэт. Будто, как и всю жизнь до этого, он все так же один. Внезапно ее накрывает волна необъяснимого отчаяния, хочется поскорее взять свои слова назад, притвориться, что ничего не было. Не верилось в свои собственные слова, словно кто-то наложил на нее мудрёное заклинание, заставляющее говорить только правду. И когда он согласится, какое будущее ждет их двоих? Она знает, что в этом сценарии не будет никакого счастливого конца, так зачем тогда все это? Она только испортит этим ему жизнь. Но он не позволяет этого сделать. -Я не могу, - и Лианне поначалу даже кажется, что она ослышалась, - Прости. И хотя она чувствует своего рода облегчение, ее не может не мучить вопрос «почему?». Что изменилось за эти пару недель, что они не виделись?

 Почему? 
 -Я… - и в этот момент он действительно выглядит так жалко, пытаясь оправдаться, даже не зная, что это первый раз, когда он действительно поступает правильно. Наверное, поэтому она спешит избавить его от всего этого, заливаясь искренним чистым смехом. -Да шучу я! - еле выговаривает она, будто бы из-за неконтролируемого приступа смеха, но на самом деле, потому что готова задохнуться от отчаяния, - Того гляди сейчас заплачешь. Я прикалываюсь, - мастерски, как и всегда, врет она. -Тогда зачем… - не понимает он. 
-Зачем позвала? - улыбается она, перебивая, чтобы облегчить его ношу. Внутренне же паникуя, потому что все еще не может дать на этот вопрос убедительного ответа, - Разве мне когда-то была нужна особенная причина, чтобы просто встретиться с тобой? Да, друг? А когда он уходит, она почему-то вдруг прячет лицо в ладонях. Возможно, когда-то у нее будет достаточно выдержки, чтобы признаться во всем. Но не сегодня. Правда в том, что храбрости у Лианны никогда не было. Одна бравада только. Зато упрямости было не занимать. Только благодаря ей она и бросает курить. Наверное, поэтому сейчас руки нечем было занять. Из той же упрямости силой топит слова в себе, проходя мимо Эшары, чтобы не сказать ничего ненароком. Эшара поступила неправильно тогда, но это не значит, что не стоило подавить в себе гордость, чтобы поговорить с ней. Переступить через себя иногда важнее всего. С ней-то хотя бы можно было… Лианна оставляет чемодан у машины, чтобы Бран забросил его в багажник, а сама садится на пассажирские сидения сзади, пристегиваясь, а после смотрит, как они разговаривают через лобовое стекло еще совсем недолго. Лица обоих полны невысказанной печали, словно два треснувших человека, готовых переломится в любой момент. Но это совсем не ее дело. Никогда не было. Дверь хлопает, Бран заводит двигатель, а после мягко выруливает влево, двигаясь по кольцу, мимо статуи, чтобы выехать из школьного двора через высокие ворота. И когда Лианна оборачивается назад, то все еще видит печально застывшую фигуру бывшей подруги. -О чем вы с ней говорили? - спрашивает она у брата, когда они едут по аллее хвойных деревьев, оставив кованные ворота Харренхолла позади. -Просто обменялись приветствиями, - отмахивается Бран. -Правда? - со скепсисом в голосе переспрашивает она. -Правда, - обрубает он. Сегодня он не в настроении, что даже на него непохоже. У Лианны вот тоже никакого настроения, но она хотя бы пытается. -И ты не жалеешь о том, что вы теперь не вместе? - продолжает она, надеясь хоть на какую-то беседу. Ехать в машине в абсолютной тишине напрягает. -Тебе-то какое дело? - грубо спрашивает у нее он, и тогда Лианна решает перестать пытаться. -Никакого. На подъезде к городу, тишина в машине, наконец, трескается. И на этот раз это Бран, кто начинает разговор. И как только он говорит то, что говорит, Лианна понимает причину его плохого настроения. -О чем ты вообще думала, Ли? - Бран резко выруливает на обочину, из-за чего Лианну дергает вперед, и она тотчас бросает на него яростный взгляд. -Что ты имеешь в виду? - злобно переспрашивает она. -Он женат теперь, это не то, что было раньше. Что, думаешь, он бросит Мартелл ради тебя? Только потому что у тебя теперь его ублюдок? - все так же повернувшись к ней продолжает ругать ее он, словно у него вообще было какое-то право на это. У него. -Если ты думаешь, что я хотела этого, то ты полный придурок! И какое право говорить о морали у тебя есть, когда ты делал то же, что и он? - пускает в ход свой железный аргумент она. -Что? - глупо спрашивает он. -Ты полгода дурил девушку, которая тебя искренне любила, когда у тебя была невеста. И делал все ради одного только секса, - объясняет она. Если по меркам Брана Рейгар отвратителен, то где же по этим самым меркам он сам. -Это не так, - спорит он. -Что? - не верит собственным ушам Лианна. -Я встречался с ней не только ради секса, - говорит Бран. -То есть это оправдание? - усмехается он. -Я любил ее, - продолжает Бран, - Я… -Он тоже. -Что? Лианна прикусывает язык. Зачем вообще все это? Она, что, в адвокаты Рейгара записалась? У него и без ее помощи десяток таких соберётся. -Ничего, - в итоге заканчивает она. -Так, он любит тебя, что ли? - Бран начинает смеяться, а, отсмеявшись, продолжает, - А какое это имеет значение, если у него есть жена, не невеста, жена, - подчёркивает он, - Любовь, она ничего не дает. -Уж тебе ли не знать, правда? - едко замечает она в ответ. Это, его, кажется, обижает. -Зачем мы… я имею в виду, что… - он делает паузу, - Ли, ты моя единственная сестра, я ничего не хочу больше, чем счастья для тебя… -Нежелательная забота сродна насилию, слышал о таком? - спрашивает напрямую она, - Я это поняла не сразу. У тебя тоже однажды получится. И тогда я, надеюсь, ты сможешь объяснить мне, почему ты его так сильно ненавидишь. На какое-то время машина вновь погружается в тишину, мимо них все продолжает проносится другие автомобили. Жизнь продолжает свое течение, пока они просто тратят свои на то, чтобы поругаться в машине. Бран какое-то время бездумно смотрит в окно напротив, а после все же роняет: -Однажды мы поговорим об этом, обязательно, - в итоге обещает он ей. -Однажды, - отвечает она, - Я запомнила. -Заедем куда-нибудь поесть сначала, - наконец, отвернувшись обратно, делится с ней планами он, смотрит на свои наручные часы, - А то в здешнем аэропорту даже поесть нормально нельзя. А через несколько часов, перед посадкой притягивает ее к себе, крепко обнимая, а после шепотом интересуется: -Оставишь его? - и отстраняется, чтобы увидеть ответ на ее лице. Когда она качает головой, то он ничего не говорит, только кивает. -Увидимся на каникулах? -Увидимся на каникулах. Но на каникулах они не видятся. Новый Год Лианна встречает в обществе других таких же потерянных девочек, как она, и септ, что заменяют им здесь семью, пока они все сидят, кто на продавленном диване, кто на ярком кресле-мешке, смотря глупые комедии по телевизору. «Башня Радости» почти не соответствует своему названию, потому что оказываются здесь далеко не потому, что им повезло в жизни, скорее наоборот. Но это не значило, что здесь было совсем уж плохо, пожалуй, единственный минус этого места был в том, что у них не было свободы. А так уж вышло, что для Лианны ничего важнее не было. Иногда она останавливалась у окна и смотрела на растущие вдали горы и думала о том, как же так вышло, что жизнь привела ее сюда. Жизнь. 
 Иногда хочется задаться вопросом, что это такое. Бессмысленный круговорот событий, состоящий из рутины, скуки, грусти, раздражения, злости, смирения, веселья, радости, счастья, боли, страдания, разлуки, ужаса, отчаяния. Мы принимает жизнь как данность. И никогда не ценим, как и все, что у нас есть, пока это оно не закончится. Правда ли, что жизнь начинаешь понимать тоже, только тогда, когда теряешь, держа нить, что должна вот-вот оборваться? Или начинаешь ее ценить только, когда спасаешь чью-то? Или… даешь ее кому-то другому? Лианна всю жизнь презирала тех, что по неосторожности или легкомысленности, как это все тогда казалось со стороны, обрекали и себя и тех, что сидел внутри них, на страдания, жизнь несчастную, нереализованную, пожертвованную. Кривила губы в жалостливой улыбке, только заслышав эти шаблонные: «Я спасаю его жизнь», потому что, нет, не спасаешь, напротив, заведомо подписываешь и себе, и ему приговор. Она всегда знала, что никогда не допустит такого, не даст какому-то набору клеток испортить свою жизнь. И как со всеми данными самой себе обещаниями, не сдержала. Бездумно таращившись на две полоски, знала, что не позволит перечеркнуть им свою жизнь. Не даст решать за себя, потому что еще в состоянии мыслить, даже если совершила столько ошибок. Видимо, за каждый прекрасный момент действительно приходится платить. Иначе как объяснить, почему волшебные ночи становятся причинами кошмаров наяву. Не думала, что в самых лицемерных ожиданиях коснется рукой живота, словно это не жестокая реальность, а сопливая мелодрама. Это ничто. Всегда это знала, так почему же так тяжело? Просто страшно. Ничего такого. -Мне тебя не жаль. Ни капли, - произносит так громко, так демонстративно, убеждая себя, не его, конечно. Она даже Рейгару говорить не хотела. Потому что он тоже никто. Всего-то сперма не должна позволять ему иметь вес, потому что эта белиберда с бесконечными «мы справимся с этим вместе» сплошная ложь, и все, что он сделает в лучшем случае, это позволит сломать себе пальцы, пока ее будет разрывать в прямом смысле этого слова. «Мы» лишь красивая оболочка. Но тошнить будет ее, ненавидеть свое тело будет она, и мучатся адские сутки, а то и больше, будет только она. Ничто из этого он никогда не почувствует, не представит ни на йоту. Так какие тут могут быть «мы»? Единственное местоимение здесь это «она». Не нужно всей этой шелухи. У него в свои двадцать уже жена. Не бросит же он ради нее? Ведь что мешает ему бросить Лианну точно также ради кого-то другого? Да и что он сможет ей дать? Безбедную жизнь? Не интересует. Любовь? Тем более. Так зачем он ей нужен? Ей не нужен никто. И он ей тоже не нужен, думает она, безжалостно выбрасывая пластиковый тест в мусор. А после не приходит на запланированную запись. -Иди сюда, волчонок, - любил говорить ее отец, приглашая в свои теплые объятия, - Мой маленький храбрый волчонок! Лианна с детства все делала без страха. Воинственность и обостренное чувство справедливости - то, что отличало ее от остальных детей. Она без страха первой шла, чтобы погладить бродячую собаку, что они увидели за забором, первой же бросилась на ее защиту, когда мальчики начали бросаться в нее камнями, без страха вошла в процедурную, чтобы доктор зашил рану на ее лбу, по которому угодил один из тех самых камней. Волчонок. Ей всегда нравилось это прозвище. Она чувствовала себя такой же свободолюбивой и дикой. И храброй. И сильной. Вот только никакие волки не храбрые и не сильные. Все дело в стае. Оказавшись одни, волки оказываются бессильны. Лианна чувствовала себя такой же бессильной, зная, что, как только родит, малыша придется отдать. И она, вчерашняя школьница, ничего не сможет поделать с этим, на этот раз у нее нет поддержки семьи. Зато есть кто-то другой. Оказавшись в тяжелой ситуации, возможно, действительно вдруг забываешь о гордости. -Помоги мне. Оказался нужен. И тот, и другой. Рейгар о чем-то недолго беседует со смотрителем дома, а после через сад, тонущий в мягком свете медленно уходящего солнца и тишине, нарушаемой лишь журчанием воды из фонтана, расположившегося перед зданием, ведет в дом. Белое монументальное строение с колоннами и балюстрадами не зря зовется по названию и самого местечка, где находится, Летним Замком. Два флигеля, соединенные с главным домом колоннадами выглядят слишком богато, чтобы просто считаться еще одним домом для отдыха. У бывшей королевской семьи, и правда, другой уровень по сравнению с обычными богачами. Вопреки всем ожиданиям, идут они вовсе не к главному входу, а к одному из флигелей. Дверь открыта и они входят безо всяких проблем. Внутри их встречает одна лишь пустота. -Здание только недавно полностью реставрировали. Этот флигель пострадал больше всех, поэтому его отстроили заново. Это причина, по которой здесь до сих пор пусто. В других помещениях все немного иначе. Они проходят дальше, сквозь арочный проем в большую комнату, кажущуюся даже больше из-за полного отсутствия мебели. Из окон, не закрытых ничем, льется ярко-оранжевое свечение заката. Лианна и не замечала раньше, насколько ей на самом деле нравился оранжевый. -Пойдем дальше? - спрашивает он, и она кивает. Так, они идут в следующую комнату и в следующую, а потом по галерее проходят в главное здание, где через коридор мимо портретов в золоченных рамках, мимо изящных столиков со статуэтками, мимо скульптур и кадок с растениями, в средних размеров комнату, заставленной редкой мебелью, накрытой белой тканью. Рейгар сдергивает одну из них, вызывая взрыв пыли в воздухе, а после приглашает Лианну присесть на старинный диван на резных ножках. -Эта вся мебель, которую удалось спасти, - говорит он. -А это? - замечая что-то высокое в углу, интересуется она. Нечто странной формы, не похожее ни на шкаф, ни на торшер, ни на один предмет мебели, известный Лианне. -Кроме этого, - говорит он, снимая ткань, снова поднимая пыль в воздухе. Под белой тканью оказывается спрятанным инструмент. Деревянная арфа. -Сыграешь что-нибудь? - предлагает она, - Кажется, впереди нас ждет еще много времени вместе, которое неизвестно на что потратить… Тогда Рейгар, сопровождаемый страшным скрежетом, придвигает неподалеку стоящее кресло и садится на него перед своим инструментом. Какое-то время он просто смотрит перед собой, бездумно водя пальцами по струнам, словно подготавливаясь, а после берет первый мягкий аккорд, и нежное акустическое звучание приятно наполняет помещение эхом, отражающимся от высоких стен и потолков. Потерянный в объятиях скорби Ослепший в темноте вины Не знавший ничего кроме земли Птенец не ведал жизни, Что существа на небе, там, вели. И в бесконечном лабиринте сожалений Заложник собственных лишений Средь тысячи ужасных отражений Пути не видел он домой, Когда едва живым нашел его герой. Песня Лианне не знакомая. Такая душевная, отдающая теплом, касание которого даже сейчас еще можно ощутить на себе, прямо как этот мягкий оранжевый свет, льющийся из окон, раскрашивающий его бледную кожу в ярко-персиковый. Как же у него так хорошо выходит, раз за разом исполнять те мелодии, которые там подходят атмосфере, те мелодии, которые она бы хотела услышать. Лианна представляет, как он ночами сидел в том самом пустом здании, на подоконнике, смотря на мерцающие ему с небес звезды, вот также, как и сейчас, напевая им песни. Был юн, был глуп Не знал он жизни. Слепой и оглушенный И немой Птенец летать учился. Разбившись, Оставленный И смертью и судьбой, Любовью попытавшись исцелиться, Просил спасти И потащил на дно с собой. Осознание приходит только сейчас. Эта песня о нем. И о ней. Вернувшийся к началу Земли грешной сын блудный Давно уже не юный, но все такой же глупый, Ни дня не жил, себя он не казня, «Друг мой, прости меня, то все моя вина, Тебя оставил я». Уставший от вранья, Внутри гния и умирая от бессилия, Простившись с юностью, Он, сломленный, Обрезал крылья. -Прости, - как только песня заканчивается, роняет ощущающееся многовековым молчание она. -Я понимаю, - кивает он, - Любовь - это соглашение двух людей. Иначе это лишь привязанность. -Нет, ты не прав. Любовь - это не соглашение двух людей, любовь - это то, чьими жертвами становятся, либо один, либо двое, либо трое. Любовь жестокое существо, - поработившее ее тоже. Он не виноват в том, что у Лианны никогда не было достаточно смелости, чтобы признаться в этом. Это как с признанием того, что ты болен. Пять стадий. Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Смерть. Лечение же всегда страшнее, потому что иногда легче умереть, чем признать, что ты болен. Для Лианны смертью, и правда, оказалось лето. Буквально тоже. Когда он уходит, она ничего не говорит. Она понимает. Она столько раз уходила, что обвинять его сейчас в чем-то просто низко с ее стороны. Поэтому она обещает ему, что справиться. И сама верит в это. Почему вообще она не может справиться одна. Чтобы уйти из Башни Радости ей нужна была его помощь, но на этом все, дальше она справится сама. Объективно. Проблема была скорее в том, что она не хотела, чтобы он на самом деле уходил, и не потому что ей нужно было чье-то присутствие. Ей нужно было его присутствие. Но у него уже был тот, кому он был нужнее. Поэтому она почти настояла. -Давай, иди уже! - кричит ему в спину. Время еще есть, казалось. А на самом деле, его не осталось. Вот как она выглядит на самом деле. Рейгар похож на нее. Женщина выглядит очень хорошо, элегантно одетая и с профессиональным макияжем, в темном костюме, пиджак на два размера больше. Специально. Чтобы скрыть пока еще небольшой, наверное, второй триместр, живот. Мать Рейгара приехала на следующий же день. Одна, не считая телохранителя и ассистентку. Все равно что одна. И хотя Лианна считала, что это глупо - отправить ее к ней словно няньку - это оказалось полезным. Находиться с ней рядом было некомфортно. Хотя производила она совсем другое впечатление, именно такого человека, которому можно было рассказать все. А он выслушает, не сказав ни слова. Но это его мать, та, что так хотела, чтобы Рейгар был с Элией. А теперь напротив нее стоит та самая разлучница, в животе которой отчаянно пинается бастард. Но она ничего не говорит. То есть говорит конечно. Ничего осуждающего, мягко интересуется, как дела, как она себя чувствует, никаких допросов на тему того, как долго у Лианны с ее сыном, и точно ли выводок в ее животе от него, ничего того, что можно было бы ожидать от разгневанной матери, отчаянно охраняющей своего птенца. -Почему? -Разве может мать сказать такие обидные вещи другой матери? У тебя тоже теперь есть птенец, которого нужно охранять. С ней они говорят до самого вечера. И она не похожа на Рейгара в этом смысле. С ней они на самом деле говорят. -Когда Рейгар родился… Мы были здесь. И знаешь, Рейгар меня спас. И когда я говорю, что он спас меня, я имею в виду, что это действительно так. Не в переносном смысле. Из-за того, что резко начались схватки, а на дому, хотя со мной был тогда наш домашний врач все время, была большая опасность после всех тех выкидышей и мертворожденных детей, поэтому меня сразу отвезли в больницу, муж поехал со мной, его мать и отец. А после всего, мы уже знали, что произошёл пожар, выжили кроме нас всего несколько счастливчиков. Если бы он не родился тогда, может быть, меня, моего мужа, никого бы из нас не было сейчас в живых. Я знаю, что он винит себя за произошедшее, потому что нельзя праздновать день рождение, когда у кого-то поминки, и я чувствую перед ним такую вину за то, что ему приходится нести этот груз, но мне просто страшно представить, что бы случилось, сложись все по-другому. В какой-то момент жизни ты понимаешь, что любви сильнее чем к своему ребенку нет. В этом было ли все дело? Возможно ли, что Лианна переступила через себя лишь потому, что не хотела, чтобы этот ребенок был один. Она хотела дать ему любовь не только свою, и не потому что этого заслуживал Рейгар, а потому, что этого заслуживал он… - и взгляд на собственное отражение в зеркале. Это так удивительно, пожалуй, как ее тело смогло совершить нечто столь чудесное. Иногда даже не верилось, что внутри нее билось теперь два сердца… Но что-то шло не так. Еще утром она чувствует, что что-то идет не так. А внутри возникает тягучий комок из тревоги и страха, который она упорно игнорирует. Упрямство, будь оно не ладно. А когда резко выдыхает, до побелевших пальцев вцепляясь в подлокотники кресла, пытаясь справиться с резко нахлынувшей болью, это замечает Рейла спрашивает: -Что случилось? - подходя и наклоняясь, чтобы быть лицом к лицу. -Просто секундное недомогание, - отмахивается Лианна, все еще чувствуя остаточные явления. -Ты уверена? Это не очень хороший признак… -Да, все нормально, - она поднимается, когда чувствует, что чувствует себя получше, чтобы пойти на кухню и глотнуть воды, просить Рейку не хочется. А когда за ее спиной Рейла говорит, что ей лучше присесть, то разворачивается, чтобы увидеть кровавое пятно на светлой обивке кресла. -Присядь. Я сейчас скажу подогнать машину. И Лианна слышит, как та в соседней комнате дает кому-то указания: -Скажи подогнать машину и позвони Джону, пусть возьмет самолет и летит сюда. Скажи, что срочно, и что объясню все позже. -Что происходит? -Я позвонила нашему семейному врачу, как только он приедет, все будет хорошо. Мы пока поедем в ближайший госпиталь, на всякий случай. Пусть проверят ребенка. В палате, что ей выделили больше никого. Видимо, удалось договориться. И в этом еще один плюс того, что Рейгар позвал ее. А еще плюс в том, что Лианна думает, что очень рада ее присутствию, потому что она не знает, чтобы сделала, если бы оказалась в такой ситуации в полном одиночестве. И хотя в Башне Радости им не раз говорили, что делать, она бы точно чувствовала себя потерянной, это совсем не то, когда рядом с тобой тот человек, который готов обо всем позаботиться. И Лианна может позволить себе побыть просто несчастной, больной и напуганной. Рейла сейчас не в палате, и Лианна слышит, как она говорит кому-то за дверью: -Кто-нибудь придет? А когда та возвращается, Лианна говорит ей: -Могу я Вас о чем-то попросить? -Да, конечно, милая, - говорит женщина и прикрывает дверь, проходя ближе и присаживаясь на постель, отбрасывая весь свой величественный вид своего твидового костюма и даже снимает темные очки и шляпку, показывая усталое лицо. Время уже ближе к вечеру. -Если вдруг что-то случится, можете ли Вы позаботиться о нем? -С тобой все будет хорошо. В первый раз всем страшно… -Я знаю, это глупо, - вся эта беременность сделала ее слишком эмоциональной, пожалуй, - Но я просто хочу сказать кому-то об этом… Это важно. Рейла молчит, и Лианна отбрасывает все предисловия: -Разве Вы не понимаете? Я слышала, что в вашей жизни было слишком много таких ситуаций. -Понимаю, - кивает она, - Но все будет хорошо, наш доктор скоро будет здесь, и скоро ты увидишь своего малыша, - обещает она, - Позвони своей маме, - советует ей Рейла, прежде чем оставить ее наедине с собой, - Когда ребенку страшно, никто не может успокоить его лучше матери. В чем-то она, пожалуй, права. Лианна придвигает к себе телефон, стоящий на тумбочке рядом и дрожащими пальцами набирает номер, после прижимая к уху трубку. -Да? - раздается спустя пять тяжелых гудков на том конце провода. -Нед? - через пару секунд все же находит в себе силы ответить она, и на душе становится даже как-то легче. -Лианна? - его голос звучит одновременно обеспокоено и вместе с тем облегчением, сквозящим в голосе, - Ты где? Мы все так переживали. С тобой все хорошо? -Все хорошо, - говорит она, понимая, что он не может видеть, как она часто кивает. -Где ты? - сразу спрашивает он, - Мы собираемся приехать, - добавляет, когда она не отвечает. -Не нужно, - быстро говорит она. -Нет, нужно, - настаивает брат, - Скажи, где ты? -Я в Саммерхолле, - признается все же она, - С ним. Нед некоторое время молчит, не зная, что ему сказать на это. -Ты этого хочешь? - в итоге спрашивает у нее он. -Да, - даже слишком много откровений для одного дня. -Хорошо, - спустя какое-то время все же говорит он, - Но ты же понимаешь, что я должен буду сказать им. -Да, делай, что должен, - наверное, она в глубине души этого и хотела. -Они имеют право знать. -Знаю, - говорит она, хотя могла бы запросто поспорить с этим утверждением, - Скажи, что мне жаль, - хотя жаль ей не было. Это ее жизнь. Им будет грустно, но это ее жизнь. Эгоизм по отношению к себе еще может быть оправдан, но эгоизм по отношению к жизни другого человека… -Я попробую убедить их, - обещает ей Нед. На него всегда можно было положиться. -Спасибо. -Береги себя, ладно? - просит он. -Ты тоже. Пока, - и кладет трубку, прежде чем успеет, не сдержавшись, выдать, что плачет. А после прижимает обе руки к лицу, закрывая ими глаза, беззвучно проливая слезы. Пожалуй, она слишком долго прятала грусть за злостью. Хотя бы сегодня, здесь, она может себе позволить просто расплакаться… когда она в шаге от того, чтобы родить ребенка, когда ей всего восемнадцать от человека, который женат, вдали от семьи и близких, совсем одна в далекой земле. Ей до ужаса страшно. Но, возможно, это впервые, когда ни о чем не жалеет. «… через три года, ты оглянешься назад и будешь думать, как же все так обернулось. Потому что обернется все самым неожиданным образом!» И все действительно обернулось именно так. Совершенно неожиданно. Как она дошла до этого? Как так нечаянно положила собственную юность на алтарь любви? Лианне казалось, что это нормально совершать ошибки, когда тебе всего глупые семнадцать. Ты все еще слишком молод, чтобы беспокоиться о том, чтобы эту самую молодость разбазаривать, давая обещания себе, что непременно повзрослеешь следующим летом. Наверное, поэтому она привыкла бежать по жизни, сломя голову, боясь не успеть. Гоняясь за чем-то, она не искала смысла, и только остановившись, осознала, что самое большое несчастье придало ее существованию тот самый смысл. Ведь до этого Лианна даже не осознавала, как сильно на самом деле нуждалась в стае. Следующее лето уже наступило. Однако повзрослеть она так и не успела.