Take me home

      Было около трех часов дня, когда моя беспокойная мать, шаркая старыми потертыми тапочками, постучала костяшками пальцев об косяк двери моей комнаты. Ее беспокойство было оправдано моим непрерывным взглядом в окно. Мне нравилось смотреть, как вторые сутки по треснутому стеклу стекают серые капли дождя.       Все это время я был здесь – лежал на своей кровати. Вернувшись от Стайлсов, мне ничего не хотелось. Хоть и дел было по горло.       Не отреагировав на стук, я почувствовав, как моя постель прогнулась у самого края. Холодая маленькая рука прошлась по моим волосам. Вверх и вниз. - Знаешь, - начала она, глядя в окно, - когда-то твой отец мне рассказывал, что просыпался от твоего плача ночами. Он вечно твердил тебе, что ты сильный, а сильные люди не плачут. Ты в очередной раз отвечал: «небо, что над нами, оберегает нас каждый день. Оно тоже сильное, и тоже иногда может плакать». Он так и не выяснил, что с тобой было.       Я улыбнулся. Честно говоря, и сам не помнил причины, но эта история показалась мне забавной. - В этот раз со мной все в порядке, - я взглянул на нее самыми честными глазами, - правда.       Лгать - это отвратительно. Мне отвратительно от самого себя.       Больше всего я ненавидел неопределенность. Ноги буквально застыли на одной точке. А дальше – неизвестность. Не знаешь, куда двигаться.       И если я вас запутал, то, пожалуй разъясню. Заодно и самому себе. Возможно, что-то упустил. Представьте себя на моем месте. Вы являетесь самым настоящим стереотипом идеальной жизни. У вас есть всё: любящая и гордящаяся единственным сыном мать, крыша над головой, учёба, которая по сути является и твоей работой, кошка, спящая в твоих ногах и замечательная девушка – твоя будущая жена. Разумеется, по-настоящему идеальной жизни не существует. Слишком просто. Даже скучно. Я никогда не отрицал наличие тараканов у себя в голове, пожирающих стенки моего мозга, отвечающих за разумность, серьезность и ответственность. Итак, я спрошу прямо. Встречали ли вы двадцати пяти летнего, помолвленного мужчину, курящего наркоту с друзьями в барах и зацикленного на папаше своей невесты? Нет? Рад познакомиться.       По поводу последнего: осознание данной проблемы пришло, как вы поняли, не сразу. И я бы сказал, что нет ничего плохого в том, когда один мужчина думает о другом мужчине. Совершенно. Дело в другом – я никогда лично с этим не сталкивался. В особенности, если это отец моей девушки. Вы только вдумайтесь, как это немыслимо. Отвратительно.       Когда он смотрит на меня, то хочется провалиться сквозь землю. Его взглядом можно распиливать ледяные глыбы. Каждый раз, когда он стоит слишком близко, что-то внутри меня сворачивается в огромный узел, и я никак не могу понять – боль это или притяжение. Хочется вдруг что-то сделать, что-то такое, чтобы выплюнуть эти эмоции наружу. С Даниэль такого никогда не было.       И я бы все свалил на страх не получить благословение, на ответственность за его дочь перед ним, что, собственно, и делал, если бы не случай два дня назад. Если бы не его тело и не моя реакция. Его реакция.       Иногда, когда я писал прозу, я сочинял истории о том, что отношения между двумя людьми завязаны на нитях, и если даже одна и них оборвется – другие дадут слабину. Создастся недосказанность, непонимание или даже отвержение. Мне вдруг показалось, что именно с этим человеком, на момент знакомства, оборвались абсолютно все нити, но буквально два дня назад я позволил им вновь срастись. Вот только срослись они как-то неправильно, что меня очень пугало. Ведь даже если наши отношения и должны были наладиться, они не обязаны были уходить в такое русло.       Спустя двадцать минут моего самоанализа, я встаю с постели, решая задвинуть в пыльный ящик все то, что мне совершенно не хотелось чувствовать. Когда-нибудь я в этом разберусь. Надеюсь, что не придется.       В новой мастерской, которую мне предоставили, было довольно холодно. Интерьер меня вполне устраивал – даже этот потертый кожаный диван выглядел неплохо на фоне приятных светло-горчичных стен.       С тех пор, как я начал работать над новым фильмом, все изменилось. Ранее я занимался съемкой за счет собственных средств, благодаря моему участию в соревнованиях по футболу и работе в одном из местных баров. Лиам всегда приходил на выручку. Все стало по-другому после приступа, настигнувшего сердце моей матери. Именно в тот момент, когда это случилось, меня не было рядом. Я вечно твердил ей, что у меня много работы, и я должен трудиться столько, сколько в моих силах, чтобы мы могли найти стабильную жизнь после смерти отца. Мне потребовались месяцы. Месяцы, чтобы понять, насколько сильно она боится одиночества.       Отныне, я нахожусь в поисках спонсоров, но не в поисках займа. Мне нужен человек, который будет заинтересован тем, что делаю. И, как вы поняли, я торчу на стадии разработки сценария, декораций и прочего дерьма, успевая уделить время своей матери и драгоценной невесте.       Мой бесконечный поток мыслей был прерван скрипом деревянной двери.       Вошел молодой человек, на вид лет двадцати семи-восьми, высокого роста и с пепельными, точно выгоревшая трава волосами. Я успел обратить внимание лишь на детали и горделивое лицо, которое бывает только у типичных офисных боссов. - Луи Томлинсон? - Да. - Алан Картер, - он вытянул свою длинную большую руку, - директор мастерской. Говорю на случай, если появятся какие-либо вопросы. И да, - не спеша отпускать мою ладонь, он криво улыбнулся, - можно просто Алан.       По акценту – чистый американец. В данной сфере таких довольно много, и я не сильно удивлен его манере говорить быстро и лаконично. Я кивнул, продолжая беспечно пить свой кофе. - Мне сказали, сюда пришлют несколько студентов, но я вижу только тебя, - он не спешил уходить, присаживаясь на край стола. - Должны быть еще двое, но иногда я люблю поработать один.       Он кивнул, видимо, понимая. В его серых глазах я прочел явную заинтересованность, причину который я не знал. - Люблю кино, - утверждает он, глядя куда-то мне за спину, - на каком ты курсе? - На последнем. - Ого, значит, это должно быть что-то интересное, - он кивнул на лежащий передо мною сценарий, намекая на дипломную работу. От смущения я поднял руки, как бы показывая ему, что не особо готов изложить ему детали, - ладно, всего лишь зашел на пару минут, чтобы познакомиться и оставить тебе это, - парень протянул мне ключи, - закроешь и оставишь консьержке. Я поблагодарил его, после чего снова остался один.       Через три часа непрерывной бессмысленной рукописи я решил уйти на перерыв, а именно – в соседнее кафе через дорогу. Встретившись с Даниэль, мы расположились на деревянных креслах около огромного окна. Я по привычке взял капучино, а она предпочла зеленый чай с ягодами. Ее темные волосы были собраны в пучок, а выпавшие пряди свисали, касаясь голых плеч. Она совсем не похожа на отца. Только улыбкой... самую малость.       Я рассказал ей про Картера, про маму, которой утром вновь стало плохо, про то, как виделся утром с Зейном и с его новой девушкой – Джией. Даниэль систематично жаловалась на безумно напряженные дни в ее университете, и после этих жалоб, также систематично, следовало предложение съездить куда-нибудь отдохнуть, как и в прошлом году. - Я бы предпочел снять небольшой домик на берегу Темзы и спокойный отдых, - предложил я, - все эти сборы в далекие города слишком выматывают. - Вечно ты так говоришь.       Говорю. А потом все равно оказываюсь сидящем рядом с ней в самолете на пути в очередную точку Англии. - Я серьезно, - неожиданно для себя беру ее за руку, хотя обычно так делает только она. Большим пальцем касаюсь ее кольца, - мне все равно где быть – главное с тобой. Но этот диплом слишком много заберет у меня. Она медленно качает головой, целует меня в щеку и медленно выдыхает.       Мои слова не совсем были правдой. Я один из тех людей, которой хочет увидеть весь мир. Вот уже несколько лет во мне горит желание отправиться туда, где не найдешь спокойствия, где тебе будет не до сна, не до еды и не до банальных музеев. Проблема здесь только одна – Даниэль. Рядом с ней я не мог представить такого рода поездку. - У отца есть небольшой дом к востоку, недалеко от Лондона, - начала она, прислонив горячую кружку к бледным губам, - но он никогда меня туда не брал. Иногда уезжает туда и говорит, что собирается поиграться в гольф с коллегами. Я ему не верю, потому что он возвращается с таким лицом, будто бы кого-то хоронил там. Я улыбаюсь. Не удивлюсь, если это правда. - На счет отца, - вдруг вспоминаю о «большом разговоре» в выходные, - ты не передумала на счет завтра? - Нет, - уверенно отвечает девушка, - не передумала. Надеюсь, всё будет хорошо. В последние дни он весьма молчалив, мы почти не разговариваем.       Не смотря на всю ситуацию и мои скелеты в шкафу, я пытаюсь убедить ее и себя, что все замечательно. Нет ничего лучше самовнушения.       Я работал еще какое-то время после того, как встретился с Даниэль. Пару раз наткнулся на Картера, но разговор на долго не завязался. Обошел почти все здание, успев побывать в студии с аппаратурой. Близилось к семи часам, когда телефон начал разрываться. Мама. Затем Зейн. Затем снова мама. Какой-то парень ошибся номером.       День выдался достаточно продуктивным: начеркал пару эпизодов и даже успел сделать пару зарисовок. Оставив всё на столе, я надел свою джинсовую куртку и вышел на улицу. Запах сырости атаковал мои ноздри. Домой не особо хотелось.       Я уверенно двинулся вперед, к выходу с территории мастерской. Решил набрать Малику и узнать, чем он сегодня будет заниматься. Может, заеду к нему домой и выпью с ним пива. - Торопишься?       Поднимаю глаза и вижу черную Infiniti, затем красную цветочную рубашку, бросающуюся в глаза под вельветовым пиджаком. Мой взгляд падает на бледное лицо, освещенное последними лучами солнца. В первые не могу понять, что оно выражает. Видимо, я слишком увлечен своими эмоциями, которые изо всех сил пытаюсь подавить. Он стоит, облокотившись правым бедром на автомобиль, трогая свои кудрявые волосы прежде, чем я начинаю говорить. - Не особо, - сбрасываю звонок, засовывая руки поглубже в карманы, - что…что вы здесь делаете? Стайлс отвечает не сразу, скрещивая руки, и только потом пожимает плечами. - Сегодня пятница. - Да, я знаю. - Значит, ты также должен знать, что люди, вроде меня, не всегда могут найти себе компанию. Перед глазами почему-то всплывает тот рыжий парень. - «Люди вроде вас»?       Его улыбка становится шире. Он смотрит прямо мне в лицо и даже не переводит взгляда. Ну вот опять. - Старики, страдающие кризисом среднего возраста. - Что-ж, - делаю паузу на мгновение, - если вам нужна компания на вечер – обратитесь к эскорт услугам. Ну, или, в конце концов в барах и клубах полно людей для…общения.       Он начинает смеяться, и мне становится не по себе. Понятия не имею, что он здесь делает и как он нашел меня, но привычная дрожь уже начинает разливаться по венам. - Не хочется говорить об это прямо, но…у меня нет людей, с которыми можно было бы просто выпить. С возрастом такое случается.       Стараюсь выдохнуть как можно тише. Господи, он всего лишь зовет тебя хорошо провести время. Эта идея мне не очень нравится. Интересно, Даниэль вообще знает о его планах? - Неужели кроме меня не к кому обратиться? - К сожалению, так и есть.       Я качаю головой, и пытаюсь смотреть куда-то в сторону, но только не на него. Блять, это явно плохая идея. Пару дней назад у меня органы сводило нервным спазмом от его присутствия. Это ненормально. - Собираетесь отвести меня в один из тех баров? - Нет, Луи. Он немного молчит, будто пытаясь подобрать нужные слова. - Я ведь понимаю, тебе такие места не интересны. Сегодня с меня самый обычный бар в Челси. - Челси? - нервно усмехаюсь я, - дороговато, однако. - Я угощаю.       Он открывает переднюю дверь своей необъятной машины, как бы приглашая. Недоверие так и хлещет по моим жилам вперемешку с азартом, который в итоге берет вверх. Неуверенно плюхаюсь на пассажирское сиденье, наблюдая, как он неторопливо усаживается за руль.       Никогда ещё я не видел столько власти в одном человеке. И дело, наверное, не в дорогом костюме, не в наполовину расстёгнутой рубашке (а точнее, в его голой груди), не в этом чертовом взгляде и даже не в этой увешанной кольцами крепкой руке, держащую руль. Что-то другое заставляет меня чувствовать себя на 2 фунта меньше. Не могу передать словами, какой здесь стоял запах. Я не удивился - он знал, куда ехал. Это не домашние спортивные штаны; таким я его ещё не видел.       Хотелось взяться за голову и вычерпнуть весь этот поток мыслей. Он, блять, просто везёт тебя выпить. Пару историй о том какая у него прекрасная дочь и завтра все пройдёт куда лучше, чем я думал. Нужно успокоится.       Играл The Weeknd – Call out my name, и всю дорогу мы ехали молча. Возможно, оно и к лучшему.       Меньше, чем через час, одолев несколько вечерних пятничных пробок, мы наконец въехали в Челси. Бесчисленное количество людей толпилось около местных баров и клубов, встречая начало выходных с бутылками алкоголя в руках. Стайлс остановился около большого бардового здания с яркой вывеской «San-Junipero»*. Я не приметил ни одного человека у входа, так что, скорее всего, он привел меня в частное заведение. Это был двухэтажный клубный бар, вместимостью почти в тысячу человек. Темное помещение, воздух которого был окрашен красным цветом софитов и запахом водки. Мое тело неуверенно плелось за телом мужчины, и я чувствовал себя ребенком. Он предложил присесть за барной стойкой, так как все места были заняты или зарезервированы.       Началось все с четырех кружек крафтового, сопровождающихся молчанием. По всей видимости, я что-то пропустил, когда бармен поставил на стойку два шота с джином. Стайлс протянул мне одну из них. Из съеденного мню за сегодняшний день – жаренный омлет утром от матери, поэтому нажираться было не лучшей идеей. - Не огорчай меня, Луи Томлинсон.       Я послушно взял рюмку, но выпил почти не сразу. Приятный вкус еловых веток распространился по всему горлу. В глазах стало мутно. - Итак, - начал он, поворачиваясь ко мне всем телом. Я почувствовал, как его обтянутая узкими брюками коленка слегка коснулась моего бедра, - как обстоят дела с моей дочерью?       Надо же было так опуститься, снова позволив себе забыть о том, кем он для тебя являлся. - Чудесно, - наблюдаю за тем, как бармен ставит еще две рюмки на кафельный стол и тут же удаляется, - это она вам сказала, где меня искать?       Он кивнул, улыбаясь. Некоторые его кудри свисали вдоль лица, концами касаясь щеки. - Она довольно громко разговаривает по телефону – привычка от матери.       Недавно я понял, что почти ничего не знаю о семье девушки, на которой собираюсь жениться. Ничего о ее матери, о ее братьях или сестрах – есть ли они вообще? Я также ничего не знал о Гарри Стайлсе. Он был для меня самой настоящей загадкой. Иногда мне казалось, что он вот-вот вскроет все карты и снимет с себя эту очевидную маску строгого папаши. Столько раз он был близко, и мне почти удавалось что-то разглядеть, но тот вдруг поворачивался спиной.       В темноте ее отец казался еще моложе своих лет, отчего я снова начал забываться. - Мистер Стайлс, - я глядел на него в упор, - можно задать личный вопрос? - Конечно. - Сколько вам лет?       Мужчина прикусил нижнюю губу, понимая, что рано или поздно я бы спросил это, если бы не узнал от другого источника. - Тридцать восемь.       Третья рюмка была уже лишней. Соляной ком поступил к глотке. Даниэль было двадцать один. - Получается… - Да, - он отвернулся куда-то в сторону. Не надо было начинать эту тему, - я знал, что рано или поздно придется рассказать. Ей или самому.       По моим пьяным подсчетам, Даниэль родилась в тот момент, когда Стайлсу было всего лишь шестнадцать лет. Этого я точно никак не ожидал. - Надо было быть умнее, - на его лице расцвела грустная улыбка, - и мне, и ее матери. Разумеется, ей это было не нужно, как и мне. Но пачкать руки в крови никому из нас не хотелось. - Но почему... - Почему она не осталась с нами? Поверь, хотел бы я знать. Общение с ней поддерживает только Даниэль и то по праздникам.       Я не знал, что сказать. Особенно, в пьяном угаре сморозить чушь имеет больший успех, чем сказать что-то стоящее. - Не смотря на всё, вы прекрасно ее воспитали. - Спасибо, Луи, - он продолжал смотреть куда-то в сторону и спустя пару минут напряженного молчания всё-таки повернулся, - но знаешь, всему есть цена. Первое, что я почувствовал, когда увидел тебя – непонимание, или даже осуждение. Ты молод и именно в этом твое счастье. Не в узах брака. Мне казалось, он тебе и нужен. Так я думал, пока не увидел тебя в Сохо через улицу.       Всё, что я чувствовал – это смущение. Смущение от той улыбки, которую вдруг получил. Казалось, этот человек знал все о тех местах моей души, которые не были мне доступны. Или те, которые я когда-то подавил. - Двадцать пять – неплохой возраст для брака, - отвечаю я, - многие мои ровесники уже давно женились. - Никогда не смотри на возраст. Смотри на то, чего тебе по-настоящему хочется, не опираясь на возрастные стереотипы.       Ответить было нечего. Я вдруг почувствовал, что делаю что-то не так. Что встав однажды в далеком прошлом на пути выбора, свернул не туда куда надо и ушел слишком глубоко. Слишком, чтобы вернуться. Это чувство неожиданно схватило меня за глотку, и я не знал, как из него выбраться. Опустошив рюмку, вдруг захотелось еще. Спустя еще три стало немного легче.       Перевожу взгляд на Стайлса и встречаюсь с его собственным. Наверное, мы сильно перебрали. Настолько сильно, что алкоголь в желудке затягивает узел внизу живота еще сильнее, чем при встрече. Не знаю, куда деться. Даже отвлечься не на что. Ноги начинает сводить. - Перестаньте. - Что перестать? Его губы поджимаются на мгновение, вдруг образуя улыбку с привкусом азарта. - Так смотреть на меня. - Разве это плохо, что мне нравится смотреть на тебя? Да. Да, блять, это плохо. Это ненормально. Неправильно. Я помолвлен. Помолвлен, мать вашу, на твоей дочери. - Нет.       Его улыбка становится шире. Мы молчим какое-то время, пока он продолжает смотреть. Только сейчас я заметил, что его вельветовый пиджак уже давно покоится на соседнем стуле, а сам он сидит лишь в одной пестрой рубашке, рукава которой подвернуты до локтей. Мужчина вдруг оглядывает помещение, будто бы хочет сказать мне то, что никто не должен услышать. - Уйдем отсюда?       Я киваю, понимая, что еще пятьдесят грамм крепкого в меня точно не влезут. Слезаю со стула и натягиваю куртку. Только спустя пару шагов к выходу подмечаю, насколько же я пьян. Голова кружится, глаза никак не могут сфокусироваться на одной точке. Громкая музыка буквально бьет по моим ушам.       Мы выходим на улицу, на которой давно царит прохладная ночь. Понятия не имею, сколько сейчас времени. Батарейка в телефоне давно села. Стайлс неторопливо ведет нас по какой-то безлюдной улице. - Хочешь домой? – спрашивает он. - Не особо.       Казалось, время летит с бешенной скоростью – настолько быстро мы прошли несколько кварталов и оказались в каком-то парке. Я совсем забыл про то, что его машина осталась около бара. Надеюсь, он не забудет забрать ее. По крайне мере, хотя бы вспомнит где она стоит.       Наигранно-пьяной походкой он шагает по зеленому газону. Улыбаясь, я иду вслед за ним, но вдруг слышу слабый грохот. Наблюдаю, как Стайлс с довольным, расслабленным лицом развалился на густой траве. Я смотрю на него, опустив глаза. - Гарри? - Присоединяйся.       Его рука гладит мягкую траву. Неуклюжими движениями касаюсь коленями прохладной земли, неуверенно прикладываясь рядом со Стайлсом. Все это выглядит довольно необычно, хотя сегодняшнее чистое небо мне действительно нравилось.       Казалось, что мы молчали целую вечность. Каждые несколько секунд я проверял, не заснул ли он. Тот пялился в небо, наверное, о чем-то размышляя. Я опустил глаза, уставившись на наши ладони. Расстояния между пальцами было ничтожно мало.       За сегодня я получил довольно много ответов на свои вопросы, но некоторые все еще висели в воздухе. Именно сейчас я совершенно не понимал, что чувствовал к нему. - Прозвучит тупо, но…, - я подаю голос, - …это очень странно. Вот так лежать с вами. - Почему? – смеется он. - Не знаю. Меня это пугает.       Слышу, как он переворачивается на бок. Чувствую его взгляд и поворачиваю голову. Изумрудные глаза в темноте кажутся черными, точно смола. - Что именно? – спрашивает мужчина, протягивая руку. Его холодные пальцы касаются моей щеки. - Это, - отвечаю я, начиная дрожать, но точно не от холода, - так ведь не должно быть. - Не должно.       Он замолкает, но его ладонь по-прежнему гладит мою щеку тыльной стороной ладони. - Ничего не могу с собой поделать, - его голос становится ниже, - каждый раз, когда я пытаюсь не думать о тебе, все выходит в точности наоборот.       Смысл сказанных слов доходит до меня с опозданием. С огромным опозданием. Я отключил свой мозг где-то по пути в Челси.       Вдыхаю с начала один раз. Потом второй. Не могу сдвинуться с места – я прикован к нему. Замечаю, как он аккуратно, будто подкрадываясь, приближается к моему телу. Ощущаю слабый запах его парфюма. Ощущаю, как сердце подскакивает до самого горла. Не могу вымолвить ни слова. Он переворачивает свою ладонь, проводит большим пальцем по линии моего подбородка, кончиком едва уловимо касаясь губы. Настолько близко, насколько это вообще возможно. Я вдруг чувствую, как его собственные губы касаются моих. Лишь на одно короткое мгновение.       Закрыв глаза, шлю все к ебанным чертям. Переворачиваюсь к нему всем телом и осторожно касаюсь плеча. Проделываю путь от сгиба локтя до лица, ощущая пальцами пряди его шелковых волос. Крепко прижимаюсь к его губам, чувствуя привкус алкоголя. Нижней губой он размыкает мои, пропуская свой язык ко мне в рот. Я никогда не испытывал одновременно чувство стыда и наслаждения. Уже завтра, на трезвую голову, я буду расплачиваться бесконечным самоанализом и прочим дерьмом, которое нужно будет разгребать, но, пожалуйста, прямо сейчас давайте забудем об этом. Его мягкие губы напрочь сносят мне крышу. Я и не знал, что можно хотеть кого-то настолько сильно. Сжав его превосходные кудри, оттягиваю их с каким-то порочным безумием. Получаю в ответ хриплый стон. Никак не могу насытиться.       Он медленно прерывает поцелуй, и я буквально слышу, как бьется его сердце. - Прости, - говорит он, возвращая мне чувство реальности.       Я не знал, что ему отвечать. Что вообще говорят в таких случаях? Моя рука все еще покоится на его шее, а острый подбородок слегка касается моего лба. Он прижимается губами к виску, пока я закрываю лицо руками.       Гарри Стайлс, отец моей невесты, крепко сжимает мое тело в своих руках, а я начинаю чувствовать, как намокают ладони. * - выдуманное название бара, взятое из одной серии сериала "Черное Зеркало". Сан-Джуниперо - виртуальный город, в который люди могут переносить свое сознание и быть там теми, кем они захотят.