Take me home

Red Arrow - Gem Club

      Трещины в дубовых плитах издавали жуткие звуки, похожие на крик дикого зверя. Холодный ветер, взявшийся ниоткуда, насиловал деревянный потолок с неестественной для природы силой. Я мог слышать, как ржавые гвозди вылетали из досок, падая к нашим ногам. Другой бы подумал: землетрясение, ураган или, быть может, – апокалипсис? Отдаваясь мгновению, чувствую, как ветер через потолочные щели касается моей мокрой щеки. Начинаю мерзнуть.       Поворачиваю голову, встречая знакомые контуры ангельского лица. Изучаю каждый изгиб, в особенности длинный нос, словно его лицо - это мраморный бюст. Изумрудные глаза распахнуты и, не отрываясь, беспечно наблюдают за трясущимся потолком, который вот-вот «пойдет по швам». На нем надета странная ночная рубашка, подобная той, что он носит в повседневное время. Не смотря на все это, меня тянет к нему, как и прежде. Всегда. Боже, как же я устал карать себя за эти пагубные чувства.        Его голова слегка поворачивается в мою сторону. Бледное лицо так нежно смотрится на этих простынях цвета хвойного леса. Оно ничего не выражало. Лишь мысль о том, что он знал. Знал, о чем я сейчас думал. За что в очередной раз карал себя.       Мне так хотелось дотянуться пальцами до его блестящих, кудрявых волос, которые в таком положении выглядели еще длиннее, чем обычно. Отвернувшись, он вновь уставился в потолок. Поступаю аналогично. Вижу, как лунный свет превращает тень от бушующих веток дерева в длинные ужасающие когти. - Надеюсь, крышу снесет и меня затянет в открытый космос, - низкий бархатный голос пронзает кричащую тишину, - тебе будет лучше без меня.       В смятении перевожу взгляд и вижу женскую фигуру, лежащую подле меня. Страх окутывает мое невидимое тело с головы до ног. Не могу издать ни звука. Резко сжимаю глаза и пытаюсь заглушить болью этот потолочный рев дикого зверя.       Проснувшись, обнаруживаю себя лежащим в своей комнате. Яркий свет ноутбука режет глаза, точно лезвие. На экране проскакивали последние кадры фильма «Королевство полной луны». Не думал, что подростковая сказка так повлияет на сюжет моих снов.       Сейчас пять часов вечера. В доме Стайлсов я обещал появиться к семи. После этого вывода единственным желанием остается лишь снова уснуть и никогда больше не просыпаться.       Вновь пролистываю в голове воспоминания о самой неожиданной встрече. Точно одеяло меня накрывает чувство стыда. В детстве, когда ты что-то ломаешь, есть период ожидания прежде, чем ты скажешь об этом родителям. Лично я часто умалчивал о многих проступках. Меньше знаешь – крепче спишь.       Именно этот период столь сильно был схож с нынешним. На этот раз молчать было самым мучительным решением проблемы, но в тоже время – самым безопасным. Я никогда бы не поверил, что со мной может случиться такое. Подумать только: взял и влюбился в отца своей невесты. Позволил ему сделать это с собой, ведь если бы не Гарри, рано или поздно мне бы удалось заглушить все то, что бушевало внутри меня изо дня в день. Гарри.        Я вспомнил, как той ночью впервые назвал его по имени. Интересно, заметил ли он? Или это нормально, учитывая все то, что происходит?        Это неправильно, эгоистично – делать виноватым только его. Мы оба виноваты, и я прекрасно это осознаю. Но Стайлс старше меня. Намного старше. Он, как человек с большим опытом за плечами, должен был рассуждать более трезво, чем наивный студент, думающий, что все это сойдет ему с рук. Никто не останется безнаказанным. Нам обоим придётся поплатиться за…наши чувства.       Черт возьми, до меня только что дошло. Все это время я думал лишь о себе. После его признаний, оказалось, что в кудрявой голове творился тот же хаос. Возможно, еще хуже, чем мой. Он встретил меня после работы, безразлично швырялся своими купюрами за каждую выпитую мною рюмку, оставил свою безумно дорогую машину посреди душных баров, увел меня вглубь сквера и сделал то, что всплывает в моей голове болезненным воспоминанием почти каждые несколько минут, отдавая спазмом к низу живота.       Поддавшись забвению, мой поток мыслей останавливается. Всего на мгновение, подобное раннему. Свернувшись калачиком на холодных простынях своей постели, протягиваю нервно трясущуюся руку. Касаюсь ледяными пальцами своей нижней губы, а под закрытыми глазами вновь всплывают картинки. Буквально чувствую этот запах, исходящий от соседнего тела. Ничего не могу с собой поделать.        В страхе отдергиваю от себя руку в тот момент, когда мой телефон начинает вибрировать где-то в области поясницы. Зейн. - Судя по голосу, у тебя выдалась веселая ночь, - он делает вывод с ноткой зависти в интонации, - я жду подробностей.        Думаю, он не захочет их знать. - Ничего особенного. Решил отдохнуть после работы и слегка увлекся. - Не удивлён, - смирился брюнет, - какие планы на вечер? - Даниэль собирается сообщить отцу о помолвке. Точнее, мы собираемся.        Ситуация настолько забавная, что даже Зейн издает небольшой смешок. Жаль, что он не знает подробностей. На данный момент, я не совсем готов рассказать ему о последних событиях, потому что сам не до конца разобрался. - Тогда удачи.       Я вдруг задумался – нужна ли она мне? Требуется ли нам вообще это чертово благословение, учитывая всю иронию ситуации?       Надеюсь, когда-нибудь я буду лишь смеяться, вспоминая об этих событиях.        Через два часа я, подобно психически неуравновешенному человеку, предпринимал безуспешные попытки выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Даниэль, открыв парадную дверь, радостно бросилась ко мне на шею. Мои движения были пропитаны палёной лаской. Я чувствовал себя отвратительно.       Мгновение спустя, я ощутил знакомый запах. Много раз замечал, что люди пахнут примерно также, как и их дома. Возможно, дело было в маленьких флакончиках мужского парфюма мистера Стайлса, стоящих в прихожей около входа на небольшом деревянном столике. А может, этот дом был насквозь пропитан его энергией, которая воскрешала мне память, вплоть до самых мелочей.       Усевшись в гостиной, как и в первый раз, Даниэль рассказывала мне о своих очередных успехах в области изучения экономических наук. Я старался слушать максимально внимательно, но голова то и дело отключалась каждые несколько минут. Сегодня свет в их гостиной отличался от остальных дней – он был более груб, словно в гамму красок добавили серого цвета. Пальцы моих конечностей понемногу набирали напряжение.       Буквально через минуту я увидел его. Словно другой человек он спускался по винтовой лестнице, ведь движения мужчины вдруг показались мне совсем чужими. Кудрявая голова была опущена так, что я едва различал очертания век. Бардовый халат был небрежно распахнут, рукава свисали, пряча его большие ладони. Под плотной тканью я обнаружил лишь домашние хлопчатые брюки. Грудь была оголена полностью, от чего мне вдруг стало не по себе. Кожа была украшена бесчисленным количеством татуировок. Самые заметные из них – две ласточки на ключицах и огромная бабочка между ребер. Босые ноги плавно передвигались в нашу сторону, и только спустя минуту я заметил стеклянный бокал в его пальцах, наполненный янтарной жидкостью.        Он устало плюхнулся в свое кресло, утомленно выдыхая. Я так и не решился взглянуть на его лицо, пялился куда-то в коленку, пока Даниэль не накрыла ладонью мою. Перевожу взгляд и вижу, как ее глаза насквозь пропитаны уверенностью. Чего не скажешь о моих: что-то останавливало меня в этот момент, я ведь даже не поздоровался с ним. Это не тот Стайлс, которого я видел еще вчера. Что-то изменилось, и я совершенно не мог понять – что именно? В голову неожиданно пришла мысль: быть может, мне все привиделось вчера. Ее отец – обычный, строгий мужчина, с которым нужно просто найти общий язык. Ничего не было. Я всего лишь схожу с ума.        Спокойно выдыхаю, поднимая глаза, которые тут же встречают зеленые. Опьянено-зеленые. Мгновенно возвращаюсь в реальность, обнаруживая за этой пьяной пеленой фразу: «все это было на самом деле». Становится дурно, и я в подавленной панике сжимаю Даниэль за руку. - Пап, - женский голос прерывает напряженную тишину, которая, казалось, длилась вечность, - думаю, тебе уже хватит. Ты весь бледный.       Она медленно встает, двигаясь к кожаному креслу. Присев на край, девушка забирает уже пустой бокал из мужских рук. Тот накрывает ладонью лицо, перемещая на волосы. - Луи, поможешь мне?       Я киваю, неторопливо следуя за ней на кухню. Пока Даниэль моет бокал, я набираю из фильтра холодной воды в чайник и ставлю его на плиту.        Облокотившись на кухонную тумбу, вынужденно смотрю, как женские руки нарезают фрукты. - Что случилось? – спрашиваю, кивая в сторону зала, таким образам намекая на непривычное состояние Стайлса, - ты мне говорила, что он никогда не пьет. - Почти никогда, - уточняет она, - на него редко такое находит, примерно раз в год. Обычно, когда я приезжала домой после наших с тобой поездок, то находила его в таком виде. - А в этот раз что? - Понятия не имею, - она откладывает нож и достает три кружки, - он со мной не разговаривает уже сутки.       Я наклоняю голову, из-за стены украдкой наблюдая за силуэтом мужчины. Тот, сгорбившись, равнодушно смотрит на свои переплетенные руки. Его голова поворачивается в мою сторону, и я тут же перевожу взгляд на Даниэль. - Может, в таком случае, сегодня не лучший день для объявлений? – намекаю я на наш план. - Нет, - отрезает она, - как раз самое время. Это выдернет его из комы. Или вгонит в нее глубже.        Девушка разливает заварной чай по кружкам и наполняет их кипятком. Я беру поднос, после чего направляюсь в гостиную. Ставлю на стеклянный столик и сажусь на то же место. Стайлс не реагирует.        Спустя несколько минут, Даниэль демонстрирует свой дар – умение заболтать до смерти. Она рассказывает отцу о ее ректоре, который практически каждый день приводит Стайлса в пример другим, как человека трудолюбивого и стремящегося к совершенствованию. Она также вспоминает о наших поездках, упоминая о моем предложении. Мужчина сообщает, что его небольшой домик к востоку от Лондона находится в Грейс, графство Эссекс. Идея девушки съездить туда втроем меня не очень воодушевляет.        Ее отец слабо поддерживает беседу, но, по крайне мере, уже не выглядит, точно труп. Он без сомнений догадывался о предстоящем разговоре. Оставалось лишь начать его, но инициатором этого действия я никак не хотел выступать. - Ты же знаешь, мы с Луи уже давно вместе, - начала Даниэль, обращаясь к отцу. Тот не реагировал, поэтому девушка повысила тон, - и мы решили, что пришло время покончить с нашим холостым положением.       Я нервно выдохнул. Стайлс продолжал пялится в кружку, к которой так и не притронулся своими бледными губами. Какая-то мысль осела вдруг на его лице, тут же делая заинтересованным. Он медленно поднял голову. Взгляд, резко посланный им, был адресован мне. - Правда?        Такой был вопрос. Одно короткое слово, внутри которого можно было различить сразу несколько чувств: насмешку, недоверие, осуждение или даже…злость?        Что-то вдруг заставило меня внезапно понять одну очевидную вещь – я никогда не делал предложение Даниэль. Не было цветов, дорогого романтического ужина в ресторане; кольца, преподнесенного ей на одном колене в элегантной бархатной коробочке бордового цвета. Всё, как она любит. Ничего из этого. Мы пришли с ней к этому решению не в конкретный момент, и даже не в конкретный день. Я и она будто бы всегда понимали, что это должно случиться. Рано или поздно.       Ответьте мне, что же еще следует после долгих отношений, кроме свадьбы? Либо разрыв, либо смерть. Неужели наша короткая жизнь настолько скучна и стереотипна? - Да, - отвечаю я, хотя предпочел бы сказать обратное. Поймав себя на этой мысли, вдруг ужасаюсь. До чего я себя довел? Гарри молчит. Наши взгляды по-прежнему приклеены друг у другу. Какого ответа он ожидал? «Вы вскружили мне голову, и я передумал жениться на вашей дочери.» «От вашего взгляда у меня сердце выворачивается наизнанку, ударяясь об стенки грудной клетки. На кой черт мне сдалась ваша дочь?» Было бы неплохо.       Но если быть серьезным, то я совершенно не понимал, что мне теперь делать. Если бы Даниэль знала правду, возможно, все было бы гораздо проще. Но это чувство вины так сильно сочится из взгляда Стайлса каждый раз, когда он смотрит на наши сплетенные руки, или тогда, когда Даниэль употребляет местоимение «мы».        Если бы он знал, как мне хочется его успокоить. Ведь если бы меня вдруг спросили, жалею ли я о том, что случилось, то я бы с огромным чувством стыда, но твердо ответил – нет. Не жалею. Я лишь чувствую огромную вину перед девушкой, которой делаю больно изо дня в день своими порочными мыслями. Наверно, было бы легче всем, если бы я просто влюбился в другую. Стандартная ситуация.       На лице Стайлса распускается грустная улыбка. Даниэль ждет радостных слез. Я же – ничего подобного. - Что-ж, - едва слышно произносит он, - желаю вам удачи.       Его ладони касаются ручек кресла, от которых он резко отталкивается, поднимаясь на ноги. Наблюдаю, как длинные босые ноги удаляют тело из гостиной. Мы молчим почти вечность. Сложив руки на груди, нерешительно смотрю на девушку. Та о чем-то размышляет, но реакцией отца она демонстративно не довольна. Все пошло не по ее плану. - Я говорил тебе – не надо, - выплевываю эту фразу, протирая лицо ладонями. Даниэль смотрит в стену. Мышцы на ее лице заметно перекатываются. Впервые чувствую к ней раздражение. Находиться здесь больше не хочется, - где туалет?        Выслушав информацию, удаляюсь из гостиной. Встав на ноги, голова тут же начала кружиться как при скачке давления. Хватаюсь за голову и пытаюсь унять эту боль вперемешку с мыслями. Прохожу мимо библиотеки и подхожу к одному из санузлов. К моему удивлению, замечаю линию света между стеной и дверью. Не успев отреагировать, вижу, как высокий силуэт мужчины отражается в зеркале. Он просто стоит; его ладони плотно прижаты к мраморной раковине. Мистер Стайлс медленно поднимает свою кудрявую голову и неуверенно смотрит на меня сквозь отражение. Я даже не могу попросить его выйти, чтобы удовлетворить свои потребности. Вообще ничего не могу под таким напором.       Сильные руки отпускают раковину со скрипом, и мужчина плавно разворачивается в мою сторону. Большими ладонями он вдруг прикрывает оголенную грудь бархатным халатом, будто бы запираясь в самом себе. Переступая с ноги на ногу, его тело неуверенно приближается ко мне с чертовски медленной скоростью. Встав почти в плотную, я наконец поднимаю голову. Мы долго молчим, и я успеваю насладится чертами его лица на таком ничтожном расстоянии. Все как и прежде – эти изумрудные камешки в глазах, его острый нос, будто клюв у птицы; губы, почти забытые, но каждый раз такие манящие. Темные кудри как обычно спадают на изнуренное лицо. Мне хочется заправить их за ухо, но боюсь, это не самый подходящий момент. Не самая подходящая жизнь для этого. - Считаешь меня эгоистичным?        Его голос мгновенно отрезвляет меня. Кажется, он хотел спросить что-то другое, но, видимо, передумал по неизвестной причине. - Нет, - мой взгляд бегает по его лицу, и я делаю странный, даже для самого себя, вывод, - скорее, одиноким. Тонкие брови нахмуриваются в смятении. - Не с физической точки зрения, - уточняю я, - а вот здесь.       Прикасаюсь ладонью к его груди. Мужчина продолжает смотреть, а я не знаю, куда себя деть. Мы так и продолжаем стоять, в тишине, пока он не покидает комнату, посылая к моему носу привычный запах лаванды и ментола.       Прошло четыре дня с того момента, как отец Даниэль оставил без комментариев новость о нашей помолвке. С тех пор с девушкой я почти не виделся, но старался поддерживать диалог в сообщениях. Не знаю, что насчет нее, но мне явно требовалось время, чтобы разобраться во всем этом. В самом себе, прежде всего. Даниэль выразила понимание на этот счет.        Моя мать, в свою очередь, наряду с Зейном, придерживались мнения на счет привязанности Мистера Стайлса к его дочери. И я бы согласился, если бы не знал о наших скелетах в шкафу, которые, к слову, до сих пор не дают мне покоя.        Вы бы сказали: что было, то прошло. Ничего уже с этим не сделаешь. Но дело было совсем в другом. Иногда я ловил себя на мысли, что скучал по тому чувству, когда мог себе позволить отдаться этим ощущениям. Ощущениям, которые подарил мне Гарри той ночью. Я никогда не смогу забыть то, от чего больше всего хочу избавиться. Мои пальцы до сих пор чувствуют эту гладкую кожу, эти шелковые волосы, пропитанные медовым запахом. Я до сих пор без памяти прикасаюсь к своим губам, пытаясь мысленно вернуться в тот день; прикасаюсь к самому себе, стоя в душе, не буду скрывать. Моя фантазия манипулирует всем моим телом, голова напрочь отключается.        Я сказал, что он одинок. Это действительно так. В его глазах я часто вижу юного подростка, на которого однажды выпала ответственность воспитания ребенка. Но он не выбирал этот путь, хоть и сделал все то, что слабый человек никогда бы не смог. Именно поэтому я редко ощущал нашу разницу в возрасте, а когда вспоминал о ней, то меня охватывало сразу два чувства: страх и притяжение.        Мне всего лишь нужно время. Отвлечься от этой ситуации всеми возможными способами, а потом трезво, с чистой головой взглянуть на нее по новой. - Отлично, тогда мы едем к Лиаму.        Три дня я сидел дома. На четвертый не выдержал. Зейн знал лишь одну десятую всей проблемы. Но, как видите, всегда был готов помочь. Поэтому, ровно в десять часов вечера, мы стояли на пороге знаменитого клубного бара Пейна. Кроме нас троих, компанию составили также еще один парень по имени Нейтан и его девушка, чье имя я не запомнил.        Спустя три часа и четыре бутылки дешевого пива, я наконец-таки смог расслабиться и отпустить себя. Мне здесь нравилось. Обстановка была довольно уютная, учитывая то, что народа было довольно много. Сегодня была ночь техно – дикой, электронной музыки, которая то возбуждала, то вводила в забвение. Я увидел, как Малик, покачиваясь всем телом в такт, пробирался через толпу с пятью рюмками сразу. - Сегодня что, пятница? – кричу в область его ушной раковины. - Нет, - смеется брюнет, - но сценарий к фильму уже готов, так что это повод отметить.        Кивая, я опустошаю большую стеклянную рюмку с водкой. Главное, не напиться до состояния параноидной депрессии.        Чем глубже ночь – тем больше людей. Чем больше людей – тем меньше желание сидеть на месте. Я продвигаюсь через толпу, вслушиваясь в ритм. Калейдоскоп звуков распространяется по всему телу и, смешиваясь с алкоголем, создает ощущение полной эйфории.        Я перевожу взгляд за наш столик и вижу, как Нейтан со своей девушкой куда-то удаляются. Зейн сидит на коленях у Лиама и передает ему сигаретный дым со своих уст. Ладно. Хорошо.        Перемещаюсь к барной стойке и заказываю еще один шот. Мозг уже никак не реагирует на вкусовые рецепторы. Кажется, я стал слишком слаб. Еще неделю назад, будучи в Челси, я выпивал со Стайлсом в два раза больше, но брало меня меньше. Так, пора с этим заканчивать. Сегодня я не собираюсь о нем думать.       К сожалению или к счастью, мой план с треском проваривается, когда я поворачиваю голову и вижу в другом конце барной стойки кудрявого мужчину. Я не до конца осознаю, кем он является, точнее, отказываюсь признавать. Блять, я же просто хотел отвлечься. Просто отвлечься от всего того, что происходит, мать вашу. Он выглядел великолепно. Его волосы были собраны в небрежный пучок, как и в тот самый день нашего первого удачного разговора. На его плечах так по-юношески висел черный пиджак, а само тело было окутано белой свободной рубашкой. Возле него стоял высокий мужчина с русыми волосами и бледной, точно мрамор, кожей. Губы Стайлса расплывались в похабно-пьяной улыбке, которой он касался уха своего собеседника. Просто не обращай внимание. Чего я ожидал? Всё, что было между нами в ту ночь – лишь обыденное пьяное приключение, подобное этому. Я мог видеть, как рука незнакомца касается его бедра, от чего мне вдруг захотелось резко блевануть. Это не твое дело. Пусть делает что хочет. - Вот ты где, - поворачиваюсь и вижу испуганное лицо Зейна, - я тебя повсюду ищу.       Я плетусь за другом, пытаясь унять свою наивную ревность. Лишь через минуту замечаю, что мы движемся не в сторону нашего столика. - Куда мы идем? - Сейчас увидишь, - довольно говорит брюнет, кидая на меня заинтересованный взгляд, - что с тобой?       Верчу головой в знак протеста. Я любил изливать душу на пьяную голову, но это явно неподходящая тема для разговора. Зейн привел меня в комнату, которую Лиам называл вип-зоной для «своих». Здесь также звучала музыка, только тише. Кроме нас пятерых, никого не было. - Кое-что новенькое, - ухмыляется Пейн, потрясывая небольшой пакетик с белым порошком. Вот это уже интересно.       Пока владелец бара делает первую порцию белоснежных полос – по две на каждого – я украдкой замечаю, как Малик расположил руку прямо на коленке у старшего. Вынужденно смотрю на него, пока тот не поднимает голову. Видимо, я застал его врасплох. Брюнет никак не реагирует, лишь губами тихо произносит: «объясню позже».       Я перестал обращать на все внимание после того, как четвертая дорожка порошка оказалась на стенках слизистой моего носа. Потерявшись во времени, не успел заметить, как снова оказался в главном зале. Взяв еще две рюмки, я быстро опустошил их, после чего переместился на танцпол. Комната начинает кружиться вокруг меня самого, издавая странные звуки, похожие на искривленные ноты.       Я уже не помнил, где в последний раз видел Зейна, Лиама или Нейтана, тем более его девушку. Кажется, ее звали Грейс. Как город, в котором находился домик Стайлсов. Мне надоело врать самому себе, и в связи с нынешним состоянием, мне хотелось думать только о кудрявой голове и сильных, изящных руках. Я буквально мог чувствовать их на себе прямо сейчас, как длинные пальцы касаются моей поясницы, забираясь под футболку, как от холодных серебряных колец по всей спине пробегает приятная дрожь. Чувствую знакомый запах, внушая себе аромат его кожи до мельчайших деталей.        Всего на секунду прихожу в себя и открываю глаза. Видимо, все мои фантазии оказались реальностью. Передо мной стоит он, настоящий, на голову выше и с привычной ухмылкой на лице. - А где твой сексуальный блондин? – кажется, я сказал это вслух, - нашел член получше?       Белоснежное лицо Стайлса резко меняется. Огонек в глазах тускнеет, а большая рука исчезает с моей поясницы. К глотке поступает большой ком, с каждой секундой становится как-то погано. - Луи, что с твоими глазами?       Надеюсь, он не расскажет моей маме о том, что я употребляю. Ей нельзя сейчас беспокоиться.       Я выплевываю ему в лицо кривоватую улыбку, позабыв напрочь, кто передо мной стоит. Мои онемевшие руки проводят вдоль краев его рубашки, задевая ключицы. - Лекарство от того, что я вижу.       На губах проступает едва заметная улыбка, которую мужчина тут же давит. Он, очевидно, напряжен, хотя я и не понимаю почему. Фокусируюсь на его взгляде. Кажется, он совсем не пил: его глаза сосредоточены, будто бы пытаются что-то понять, но я абсолютно расслаблен, стараюсь ни о чем не думать. Последнее дается с трудом. Между нами остается всего лишь пару сантиметров, и, наверное, стоя посреди танцпола мы выглядим очень глупо, ведь наши тела даже не двигаются. Голова начинает кружится каждый раз, когда я вдыхаю этот запах, исходящий от его груди. Господи, как можно так сильно помешаться на человеке? Абсолютно на всем, что с ним связано?       Перед глазами становится мутно. Мне срочно нужно на воздух. Отталкиваюсь рукой от его груди, будто бы от трамплина (наверное, это больше было похоже на удар) и шагаю в неизвестном направлении, надеясь найти выход. - Куда ты собрался? – кричит Стайлс сквозь клубный шум. - Мне нужно выйти.       В конце концов, добираюсь до какой-то первой попавшейся двери. После чего спускаюсь по винтовой лестнице, стараясь не упасть на колени и не ползти. Выбравшись на улицу, набираю в легкие как можно больше воздуха. Легче не становится. Только хуже. Огни ночного Сохо плывут прямо перед глазами. По старой дурной привычке начинаю драть кожу лица короткими ногтями. Ничего не чувствую. Пытаюсь посмотреть, сколько сейчас времени, но даже экран телефона жутко режет глаза. За спиной послышались шаги. Нет, мне сейчас точно не до него. - Луи, всё в порядке? - Нет, - отрезаю я, - оставь меня в покое. - Луи, позволь мне отвезти тебя… - Я никуда с тобой не поеду, - грубо сталкиваю с себя мужские руки, срываясь на крик. - Куда ты сейчас пойдешь? – игнорирую его, сколько могу, - Луи, пожалуйста. Здесь не безопасно ночью. - Тебе разве есть дело до меня? – резко разворачиваюсь, едва не свалившись с ног. Вновь оказываюсь слишком близко к его телу, от которого, кажется, не избавлюсь.       Толкаю его в плечи, пытаюсь сделать так, чтобы он оказался как можно дальше от меня, но все мои попытки тщетны. Толкаю еще раз, второй, третий. Он ловит мои запястья, и я вдруг замечаю огромную разницу в размерах наших рук. Прошу его уйти, но он не слушает меня. Чем больше кричу, тем больше сил покидают мое тело. Наконец сдаюсь, чувствуя, как конечности понемногу слабеют. Веки медленно опускаются, и мой разум погружается в темноту.       Я очнулся через неизвестное мне количество времени. Вокруг себя мне не удалось увидеть ничего, кроме дорогого салона знакомой машины и запаха лаванды. За окнами, к моему удивлению, не было ничего, кроме голых полей и парочки деревенских домов.        Все, что я успеваю увидеть – ангельское лицо и два сияющих изумруда, обрамленных копной кудрявых волос, после чего мое сознание вновь отключается.