Take me home

Grizzly Man - Rockettothesky

      Когда я открыл глаза, то в них тут же бросились лучи уходящего солнца и пустая холодная постель. Странное чувство вдруг охватило мое тело, больше похожее на нервную дрожь. Может, мне все это приснилось?       Покинув комнату, я отправился на кухню. Обнаружив лишь пустоту, последовал в гостиную, но и там в глаза не бросилось ничего, кроме искрящегося огня камина. От безнадежности я уселся на мягкий диван, осматривая каждую стену и вслушиваясь в ритм громких часов. Здесь не было даже телевизора, из досуга лишь книги и старое радио.       Почти потеряв надежду, я сжался в углу большого дивана, укрывшись знакомым пледом, как вдруг услышал приближающиеся шаги. Из-за дверей показался Стайлс, переодетый в домашнюю одежду – простую серую футболку и свободные штаны. На моем лице явно отразилось облегчение, от чего мужчина заботливо улыбнулся. - Здесь довольно просторно, - отметил он, трогая поверхность дивана, - можешь лечь в моей спальне, а я посплю здесь. - Нет, - резко ответил я, от чего он вдруг обернулся, - это твой дом, и мне не удобно выгонять тебя из твоей же спальни, так что…       Гарри закивал с пониманием, демонстративно растягивая губы в усмешке. И что это значит? Мы будем спать вместе, или мне придется лечь на диване? Боже. Я никогда не умел вовремя затыкаться.       Следующее молчание длилось довольно долго, пока мужчина вновь не подал голос. - Знаешь, я вдруг понял, что ни разу ни о чем тебя не спрашивал.       Он взглянул на меня, вероятно намекая на мою вечную любопытность. - И я решил, что тоже имею право на один личный вопрос, - все мое тело застыло в предвкушении, - что происходит в твоей семье, Луи?       Я знал, что это случится. Рано или поздно. Не было смысла что-то скрывать, ведь он итак ловит меня на вранье практически постоянно. - Если ты не хочешь говорить об этом, то я пойму. - Нет, все в порядке. Замечаю, как наши мизинцы соприкасаются на фоне темного бархатного дивана. Это, наверное, глупо – чувствовать, как данная картина тебя успокаивает. - Больше года назад, мой отец начал изменять моей матери. Мы никогда не были близки с ним, поэтому я не выяснял причин. Не хотелось, если честно. Я мог видеть лишь то, как страдала моя мать. После того, как он ушел, она изменилась. Очень сильно. Стала много работать и курить – думала, это поможет избавиться от боли. Меня она ни о чем не ставила в известность, пока я не получил звонок из больницы. Гарри молчал, внимательно впитывая мою историю. Я услышал, как закипает чайник. - У нее случился инсульт. Мне стоило догадаться, ведь ее мучали головные боли и спазмы по всему телу – они не были похожи на что-то привычное любому человеку. Я должен был помочь, но не смог. Именно тогда я пообещал себе, что не оставлю ее одну. Больше никогда.       Уставившись в стену, я ощущал на себе мужской взгляд, полностью отдавшись воспоминаниям. Не представлял, что когда-нибудь смогу рассказать это кому-то, кроме Даниэль или Зейна. - Думаю, ей повезло иметь такого сына, как ты.       Его слова были полны сочувствия и уважения, но одновременно в них чувствовалась и собственная горечь. - Даниэль никогда не была такой. В этом она похожа на свою мать – иногда из нее приходится буквально вытягивать эмоции. Если что-то происходит, то она всегда выступала в качестве зрителя до тех пор, пока это не коснется ее лично.       Я согласился, понимая, о чем идёт речь. Таким образом, он довольно много рассказал о ней. Из его слов мне стало понятно, что она совершенно не похожа на своего отца; даже на ту, которую я всегда знал. Она будто бы воспитала себя сама, хотя Стайлс многое ей отдал – в том числе и свою юность. Во время нашей беседы, я вдруг признался ему, что до его дочери у меня никого не было, ведь все мое время было посвящено футбольной команде, и что моя любовь к кино родилась не сразу, начиная с фильмов Вуди Аллена. Гарри в свою очередь подметил, что обожает его «Манхэттен». Грустная история с элементами иронии.        Многие наши предпочтения, на удивление, совпали. Я чувствовал себя более расслабленно и свободно. Все дурные мысли были давно забыты. Я увидел этого человека с другой стороны – впервые за все это время мне удалось узнать не Мистера Стайлса – строгого одинокого отца, а потрясающего, интересного мужчину по имени Гарри.       Я начал интересоваться его вкусами в области литературы, спрашивая, что он сейчас читает. Было очевидно, что такая коллекция книг собрана не для эстетической красоты. Его ладонь подняла небольшой переплет, лежащий на маленьком столике. Я разглядел лишь надпись. «Исповедь». - Что это? - Сборник писем Оскара Уайльда своему возлюбленному. Я замер на мгновение. Никогда бы не подумал, что он может такое читать. - Он писал их… мужчине? - Да. Говорят, Альфред был его самой большой любовью, даже не смотря на то, что сам Оскар был старше мальчика почти на пятнадцать лет.       Гарри вдруг усмехнулся. Узел внизу живота вновь напомнил мне о своем существовании – слышать эти слова было более, чем странно. Я совсем забыл, о ком мы говорили…       Прошло несколько минут. Моя голова покоилась на коленях у Стайлса. Совсем не помню, как она там оказалась. Все это время мужчина с интересом пролистывал страницы своей книги, вдруг остановившись на одной из них. «… наверное, тюрьмой предстоит мне проверить могущество любви. Мне предстоит узнать, смогу ли я силой своей любви к тебе превратить горькую воду в сладкую. Бывали у меня минуты, когда я полагал, что благоразумнее будет расстаться. А! То были минуты слабости и безумия. Теперь я вижу, что это искалечило бы мне жизнь, погубило бы моё искусство, порвало бы музыкальные струны, создающие совершенную гармонию души. Даже забрызганный грязью, я стану восхвалять тебя, из глубочайших бездн я стану взывать к тебе. Ты будешь со мной в моём одиночестве. Я полон решимости не восставать против судьбы и принимать каждую её несправедливость, лишь бы остаться верным любви…»       Его голос был низок. В какой-то момент я подумал, что это, вероятно, была его любимая часть книги. Не знаю, что в таких случаях будет уместно прокомментировать. Я лишь поднял свои глаза – наверху меня уже ждали его зеленые. Невольно мне захотелось что-то сказать ему, но я и понятия не имел, что именно. Любая фраза даже у меня в голове звучала слишком сентиментально.       Мужчина отвел взгляд – известная лишь ему мысль внезапно осела на белоснежном лице. Он явно что-то задумал. - Гарри?       Непривычная форма общения заставила того вновь вернуться ко мне. Я сгорал от интереса, и он это заметил, даруя мне небольшую улыбку. - Идём. Мы встали с дивана, а когда двинулись в сторону двери, ладонь Стайлса вытянулась за спину, как бы призывая за нее взяться. Я не стал сопротивляться самому себе и послушно принял предложение.       На улице давно стемнело. Наступила мертвая тишина, через которую можно было услышать громкий треск сверчков. Мужчина не спеша двигался в сторону темного леса; его теплая ладонь все также крепко защищала мою. Как оказалось, в недрах соснового леса располагалось небольшое озеро – по словам Стайлса, здесь чаще всего отшивались местные рыбаки. Вся наша дорога заняла не более пятнадцати минут. Я рад, что смог наконец насладиться свежим воздухом – сейчас мне не хватало его больше всего.       Гарри обернулся, встречая мой любопытный взгляд. Его тело так неуклюже плелось через пушистые кусты лесных ягод, пока не застыло у самого края воды. Озеро было довольно больших размеров, больше походило на реку. Так мне показалось, хоть я и не до конца был уверен из-за темноты. Понятия не имею, что мы здесь делаем. Я тут же опешил, когда Стайлс начал стягивать с себя футболку, а затем и все остальное. Когда на нем не осталось ничего, кроме черных боксеров, я совершенно потерялся, не зная куда деть свой пожирающий взгляд. Стоя, как вкопанный, мне все-таки удалось выдавить саркастическую реплику. - Я думал, в твоем доме есть все удобства, включая ванную. - Верно, - подтвердил он с улыбкой на лице, - они также есть и в Лондоне. Здесь все намного интереснее.       Он подошел почти в плотную, оглядывая меня с ног до головы. Я уставился на его оголенную татуированную грудь, затем на большую бабочку между ребрами, стараясь не продолжать это исследование. - Давай, - будто-то бы приказал он, и я наконец пришел в себя, вспоминая, что за человек стоит передо мной. Строгий папаша, призывающий прыгнуть в воду, точно подростки из дешевого фильма. - А если я откажусь?       Стайлс дернул бровью, аккуратно подступая на шаг ближе. Глупая, безумно глупая затея провокации. Через мгновение я обнаруживаю его руки на одной из пуговиц моей рубашки. Ловкие пальцы быстро справляются с каждой из них, а легкая ткань плавно сползает с моих плеч. Все это время Стайлс внимательно следит за моим взглядом, начиная очередную дурацкую игру.       Мне почти удалось выплюнуть очередную язвительную фразу, как вдруг его ладони перемещаются к молнии моих темных брюк. Он запросто стянул их с моих конечностей. Увлеченный зрелищем, лишь через пару долгих секунд осознаю, что на мне не осталось ничего, кроме тонкой ткани, облегающей пах.       Гордо вскидываю подбородок. Я не обязан подчиняться. Это еще безрассуднее, чем лежать на траве темной ночью, еще безрассуднее, чем согласиться на эту поездку, вместо того чтобы сбежать – было бы гораздо, гораздо разумнее… Что я вообще здесь делаю? Зачем ему все это?       Наблюдаю, как его красивое тело окутывает вода: с начала лишь ноги, затем спину, захватывая некоторые пряди кудрей. Сам же, не в силах побороть очередную эмоциональную атаку, приземляюсь к краю воды, окуная ступни в прохладное озеро. Вода и вправду неплохая, но рискнуть двинуться дальше так и не решаюсь.       Обернувшись, Гарри уставился на меня в доброй усмешке, демонстрируя наигранную злость. - Не честно, Томлинсон. - Ты меня не заставишь.       Мне стоило прикусить язык. И не в первый раз. Лицо мужчины тут же меняется – удивление и азарт вспыхнули на нем, точно пламя.       Удерживая свое тело на двух руках позади себя, я, вцепившись в песок, слежу за его силуэтом, плавно передвигающегося в мою сторону. Его колени оказываются по обе стороны от моих крепко сведенных ног.       И сейчас я чувствую то, о чем никогда бы не позволил себе мечтать. То, что вдруг напугало меня - этот взгляд. Две проруби тёмных глаз, наполненных диким, почти животным желанием. Я не узнавал то, что видел. Самым позорным было то, что мне это нравилось. Будто бы передо мною - чужой человек, с которым я могу позволить себе то, что никогда не мог позволить с Гарри.       Его рука мягко касается моего согнутого колена и все эти выводы внезапно разбиваются в дребезги. Это был он - мокрые ладони, тело, взгляд... Сияющее в лунном свете лицо. Тень от длинных волос и таких же ресниц, падающих на его изгибы. Я знал - это он. Вот только я теперь стал другим; позволял ему делать все, что он хочет прямо сейчас.       Крепкое тело оказалось столь близко в считанные секунды, что я даже не заметил, как моё собственное расположилось под плотно прижимающей грудью. Его взгляд изучал меня, точно музейный экспонат. Я не знал, куда деть свой. Все, что мне оставалось - следить за дальнейшим развитием событий, которых я бесстыдно и страстно желал. Безнадёжно схватившись за холодные плечи, Гарри быстро нашёл мой взгляд. Он понял - мне страшно. Страшно было и ему самому, но он тщательно это скрывал. Это была смелость, которую легко можно было спутать с легкомысленностью, - именно это я и делал ранее.       Его рука, расположенная около моей головы, с осторожностью накрыла моё дрожащее лицо. Я сдался и наконец перестал убегать от его взгляда. Боже, до чего же он красивый. Я осознал это только сейчас - поздним вечером на холодном пляже, в тот момент, когда наши ноги окутывала пелена прохладной воды. Мне стало мерзко. Мерзко от того, что такой красотой могли легко воспользоваться. Наслаждаться ею всю ночью, а потом выбросить, как надоевшую, ненужную вещь. А может, он позволял другим ею пользоваться…       Я думал так о человеке, который годился мне в отцы, и который был близок мне, как никто другой во всех неправильных смыслах.       Я ничего не успел решить для себя, ведь уже через мгновение получил его тёплые, мокрые губы. Только сейчас мне удалось наконец осознать, как сильно я их хотел и как бессмысленно, но успешно, мне удавалось это скрывать от самого себя.       Мы замерли, наслаждаясь тем, что неосознанно дарили друг другу - время. Прошло пару секунд. Ещё столько же. Я не заметил, как начал с жадностью отвечать на поцелуй, пальцами, почти невесомо касаясь его шеи. Я пытался сказать ему, - этой страстью и желанием, - столько вещей, сколько утаивал на протяжении всего нашего знакомства; всю постыдную правду о себе.       Спустя мгновение никто из нас уже был не в силах понять - кто доминировал этим диалогом чувств, кто раскрывал себя все сильнее для распятия эмоциями, и кто жаждал отдать большее, что у него есть.       Я почувствовал, как властные губы опустились к подбородку, прошлись вдоль челюсти, плавно перемещаясь на шею. Дрожь наслаждения парализовала все моё тело. И это было оправданно, ведь со мною никто и никогда так не обращался. Будь на его месте другой человек, - мужчина, женщина - не важно, он бы ни за что не смог довести меня до состояния, подобное этому.       Эти влажные от воды кудри перемещались по моей груди каждый раз, когда он менял точку поцелуя. Постепенно они сменились на более уверенные, долгие и настойчивые. Я не до конца осознавал, к чему все идёт, когда его губы опустились ниже - к грудной клетке, к впадине между рёбрами, оставляя жгучие следы. Крепкие руки сжали мои бока, и я широко распахнул веки, чувствуя знакомое напряжение внизу живота. - Гарри...       Голос оборвался на последней ноте. Все, что я смог после - опустить голову и снова встретить его взгляд. Кудрявая голова вновь оказалось возле моего лица. - Тише, - едва слышно вымолвил он, после чего подарил мне ещё один поцелуй, полный решительности, - позволь мне...       Он не договорил, а я уже сходил с ума. Совершенно не понимал как реагировать. Его губы вновь оказались на моих рёбрах, перемещаясь к самому краю боксеров. Каждая следующая секунда казалась желаннее предыдущей. Гарри взялся за края ткани, встречаясь с моим взглядом. Все это время я смотрел лишь на него, наблюдая за его действиями, интересно, догадывался ли он об этом? В его глазах читалось сомнение, и я кивнул, содрогаясь лишь от одной мысли о том, что сейчас может произойти.       Он стянул с меня последнюю одежду, последний шанс скрыть стеснение. Его взгляд буквально пожирал меня, сочетая в себе глубокую, чистую нежность и восхищение. Гарри заметил, как я напрягся, заметил мою скованность в теле. Тёплые ладони прикоснулись к моим ступням, двигаясь выше, к внутренней стороне бёдер, как бы успокаивая.       Тишина. Мы застыли. Возбуждение накатывало на меня точно эффект яда; я слышал, как бьется моё сердце. - Луи, - нежно прошептал он, - взгляни на меня.       Я сделал это не сразу, не до конца понимая, что происходит. Снится ли мне все это или моя крыша давно сорвалась с петель? Нельзя так сильно зациклиться на человеке. На каждой части его тела. На всем, что с ним связано.       Когда мой взгляд нашел взгляд мужчины, его теплый мокрый рот опустился к самому основанию моего члена. Мой взгляд тут же потерял фокусировку, и я резко запрокинул голову, срываясь на тихий стон. Сжав у самого основания, он как бы приказал мне вновь установить с ним зрительный контакт. Таковы были его правила – по ним я играл.       Когда я вернулся к нему, зрелище было неописуемое. Гарри заглатывал член почти полностью, принимаясь двигать ртом в каком-то бессвязном темпе, каждый раз пользуясь моментом, чтобы надавить языком на пульсирующие вены. Я старался сдерживать себя, цепляясь за мокрый песок; пытался не кричать, но с каждой секундой, с каждым движением его горячих губ, оставаться в здравом уме было все труднее. Темно-зеленые глаза пристально наблюдали за каждой моей эмоцией.       Меня буквально корила совесть за каждое новое ощущение, которое дарил мне Гарри. Она как бы в очередной раз била по моей голове фразой – «Всё это неправильно». И я бы заставил его остановиться, заставил бы прекратить все это и быть разумнее, но эти руки, ласково путешествующие по моим ногам, сводящий с ума взгляд и кудри, нежно щекочущие внутреннюю часть мои бедер… В очередной раз я послал все к черту. Мне должно быть совестно, я должен винить себя все это – но я не мог. Я не хотел.       Я был почти у самого края, как вдруг его рука взяла мою ладонь, мягко располагая ее на кудрявой голове. Мои пальцы заботливо пробрались вдоль ее корней, перенимая на себя всю инициативу. От этого зрелища могла слететь крыша – тонкие мокрые нити образовывались вокруг его губ каждый раз, когда те насаживались особенно глубоко. Я не мог больше сдерживаться, срываясь на жадные стоны. Играя по его правилам, я не отводил взгляда от его черных глаз. Он видел, что я на грани, и, воспользовавшись моментом, обхватил рукою плоть, принимаясь уверенно ею двигать. Его голова приблизилась к моей. Казалось, он хотел застать мое лицо, принимающее на себя самые яркие ощущения, которые он даровал мне своими действиями. Я неосознанно взглянул на его губы, не желая больше их забывать. Просить не требовалось – он тут же наклонился, затягивая меня в мокрый ненасытный поцелуй. Через секунду все мое тело, точно ударом тока свело приятной судорогой. Я широко раскрыл рот, едва касаясь губ Гарри, и, не сдерживая громкого стона, излился в его ладонь и на свой живот. Кожу, то ли от холодной воды, касающейся ступней, то ли от наступившего оргазма пробрало приятной дрожью. Ладони мужчины с нежностью ее успокаивали, передвигаясь вдоль рук, а после – ключиц. Все это время я пытался восстановить сбитое дыхание. - Теперь тебе точно нужно искупаться, - засмеялся Гарри.       Его голос привел меня в чувство. Видимо, я и вправду проиграл. На моем лице расплылась усталая улыбка.       Разумеется, выхода не было – мне пришлось искупаться. Должен сказать, это было и вправду неплохо. После того, что произошло, прохладная бодрящая вода была очень даже кстати. Пару раз мы поваляли дурака, брызгая друг друга за прочие колкости. Мне нравилось быть собой рядом с ним. Мне нравилось, что он тоже мог быть собой – таким образом я совершенно забывал про нашу разницу в возрасте, про наши проблемы.       Мы смеялись, довольно близко стоя друг к другу. Я не до конца понимал, было ли между нами то напряжение (или стеснение?), которое обычно возникает между людьми после первой близости. Разрушило ли эта близость стену между нами – мог ли он целовать меня просто так? Или я его? - Ты в порядке? – спросил он меня. Я кивнул, улыбаясь. Ненавижу лгать.       Мне и в правду было не понятно, нормально ли это – делать то, что хочется. Делать то, что всегда запрещал себе. Желать то, от чего пытался избавиться и воплощать эти мечты. Могло ли быть теперь все так просто и если да, то мог ли я сказать ему, что влюблен в него?       Гарри настороженно взглянул на меня. Возможно, он догадывался, о чем я размышлял и потому подплыл ко мне, оставляя между нами лишь пару сантиметров. Его мокрая ладонь легла на заднюю часть моей шеи, большим пальцем касаясь щеки. Мужчина слегла наклонил голову, вглядываясь в мои глаза. Луна все еще освещала наши тела, и, отражаясь в воде, придавала необычный блеск его лицу и изумрудным глазам. - Ты очень красивый.       И прежде, чем я понял, что сказал это вслух, лицо мужчины осветила нежная улыбка. Его рука все еще покоилась на моей шее. Видимо, я сам ответил на некоторые вопросы. Через секунду Гарри подтвердил это, оставляя на моих губах небольшой поцелуй.       Когда мы вернулись домой, время близилось к полуночи. Разумеется, каждый из нас принял обычную цивилизованную ванну, вот только переодеться мне было не во что. Гарри предложил свою одежду – домашние шорты и черную футболку, - которые, очевидно, были слегка велики для меня. Когда я зашел в спальню, то увидел его с книгой в руках посреди расстеленной постели. Теперь он был действительно похож на взрослого мужчину, на отца или на мужа.       Гарри поднял взгляд и улыбнулся. Я неуверенно присел рядом, спиной прижимаясь к изголовью кровати. Мысль о том, что мы действительно будем спать вместе, никак не могла уложиться в моей голове. - Хороший запах, - сказал он, глядя в книгу. - Конечно. Это ведь твой шампунь. - Я не об этом, - усмехнулся он, делая небольшую паузу, - это лучше, чем запах клуба, алкоголя и чужих людей. - Тебе ли говорить о последнем? – с ревностью проговариваю я, вспоминая его «компанию» за пару часов до нашей встречи.       Он смущенно сжимает губы, понимая, что злится не единственный. Я ожидал ответ в стиле «не твое дело» или «забудь об этом», но получил совершенно другое, больше похожее на оправдание. - Ничего не было.       Стоит ли сказать, что эта фраза действительно заставила меня выдохнуть? Как и любой другой, я должен понимать, что он старше меня и, следовательно, гораздо опытнее. Ревновать было бы бессмысленно или даже глупо, как-то по-детски. От этих мыслей я вдруг почувствовал себя еще младше, чем на самом деле.       Мы молчали. Я слушал, как каждые несколько секунд он переворачивает страницы старой книги. Уже прижавшись щекой к подушке, я понемногу начинал проваливаться в сон, оставаясь со странным чувством недосказанности. - Ты говорил тогда серьезно? – внезапно спросил он, выдергивая меня из расслабленного состояния, - вчера ночью, в баре, - уточнил мужчина, - ты хотел забыть меня?       Пролистывая в голове смутные воспоминания о яркой ночи, я вспомнил, как выплюнул ему фразу, немного сентиментальную, но, по всей видимости, сильно задевшую. «Лекарство от того, что я вижу» - Пожалуй, что да, - честно отвечаю я, - не намеренно, конечно. Но в итоге, все вышло наоборот.       Он улыбнулся, откладывая книгу в сторонку и выключая настольную лампу. - Не нужно меня забывать, - медленно проговорил он, укладываясь рядом, - по крайней мере, не таким идиотским способом, - мы оба засмеялись, вот только стук моего сердца вдруг начал набирать скорость, - я ведь тоже пытался. Не раз, если честно. Даже тогда, перед тем как забрать тебя, я думал бросить эту затею и уйти. Стоя посреди клуба, здравая часть меня хотела уехать к себе домой и оставить твою жизнь в покое. Но я просто не смог. Я бы не простил себя.       Я не знал, куда себя деть. Мне хотелось разрыдаться, как последняя малолетка. Никто и никогда не переживал за меня так, как он.       Несмело прижавшись к его груди, я обхватив теплое тело обеими руками. Уткнувшись носом в его шею, почувствовал родной запах. Мне стало так стыдно. - Прости меня, - вымолвил я, губами касаясь его кожи.       Одной ногой он обвил мое тело, таким образом плотнее прижимая нас друг к другу. Его ладонь заботливо перебирала мои волосы, - это немного успокаивало.       Все, что до этого казалось таким тревожащим, вдруг отошло на второстепенный план. Разве можно было столько чувствовать лишь к одному человеку? Слышать от него столько вещей, а ведь еще утром я так упорно хотел от него избавиться. Злился, провоцировал заявкой на похищение. Кажется, я действительно сделал что-то не так – свернул совершенно не на ту дорогу. Мне так сильно хотелось разобраться во всех тех проблемах, что ожидали нас в Лондоне. Но, пожалуйста, только не сейчас. Не сейчас, когда я так сильно влюблен в него.