Магия чувств

Первое задание Васечкин, пользуясь своей невидимостью, почти вплотную подошёл к одиноко сидящему на лавочке молодому человеку. Тот грустно просматривал фото в своём телефоне, то и дело останавливаясь на том или ином изображении, добела сжимая губы и кривя в горькой усмешке рот. Дима опёрся руками на спинку лавочки и вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть то, что так расстраивает его первого клиента. На селфи запечатлены двое смеющихся мужчин. На пляже, с голым торсом. Невооружённым глазом видно, что счастье бьёт через край. На лицах широкие улыбки, в глазах веселье и беззаботная лёгкость. На заднем плане бескрайнее море. Вдруг изображение немного поплыло с одной стороны, затем ещё и ещё. Мужчина плакал, а слёзы его капали на экран телефона, грозясь устроить тут настоящий потоп. Нервно всхлипывая, он воровато оглянулся по сторонам, стараясь незаметно вытереть слёзы. Юный колдун, хлопнув себя по лбу и ругая за свою беспечность, что не ознакомился с анкетой заранее, выудил тонкую папку из рюкзака. Крепко зажмурился, щёлкнул пальцами, представляя, как шестеренки часов постепенно останавливаются, стрелки на циферблате замедляют ход и замирают в ожидании. — Ого! — воскликнул удивлённо, осматриваясь по сторонам. — Неужели с первого раза получилось? Не так далеко замерла взлетающая стая голубей, рядом с ними, крепко зажмурившись, стоял маленький мальчик с палкой в руках. Дима повернулся в другую сторону, рассматривая, как замер в воздухе сорвавшийся с ветки кленовый лист. — Так, — нахмурившись, Васечкин поудобнее перехватил папку и стал бегло просматривать бумаги. — Итак, что мы имеем? — тихо проговорил Дима. — Зовут его Максим, двадцать пять лет. Учился в школе с двойки на тройку… Так-так-так… О, а институт почти с отличием, — присвистнул он, — воспитывался мамой одиночкой. Работает системным администратором, — продолжал бубнить себе под нос Дима, стараясь не выпускать подопечного из поля зрения. Он почти месяц его разыскивал. Не охота опять его потерять. — Ага! Нашёл… — обрадовался Дима, но по мере прочтения улыбка сползала с его лица. Максим с детства был влюблён в лучшего друга Кирилла. Чувства были взаимны, и парни шли по жизни рука об руку, не смотря ни на кого. Свои отношения не афишировали, но и не скрывали особо. Тот, кто по-настоящему ими дорожил — приняли такими, какие есть. Так у них не осталось никого, кроме друг друга, родителей и одной подруги детства. Так и жили они вместе, любили друг друга, ездили отдыхать, наслаждались жизнью, пока в один ужасный день, два с лишним года назад, Максим не нашёл странную папку, запрятанную далеко в шкаф. Димка первый раз знакомился с анкетой клиента и поражался эмоциональности и точности описываемых событий. Словно он не досье читает, а любовный роман с трагичным концом. Видимо, бо́льшая часть того, что тут содержится, была каким-то немыслимым образом взята из воспоминаний самого Максима. Дима посмотрел в сторону Максима, тот всё ещё сидел на месте, вскинув голову к небу и убрав руки в карманы. Слёзы так и стекали по щекам. Лишь изредка он всхлипывал, прикрывал глаза и прерывисто вздыхал. Дима вернулся к чтению, периодически старательно сдерживая слёзы. В той папке Максим нашёл ворох каких-то медицинских документов: результаты анализов, обследований, кучу разных медицинских заключений. Когда Максим первый раз прочитал имя пациента, ему сначала показалось, что он спит, видит какой-то немыслимый сюрреалистический сон. Не может же и правда оказаться так, что его Кирилл болен, но, последние бумажки упали гранитной плитой на их счастье. Онкология, последняя неоперабельная стадия. И отказ Кирилла от лечения. Макс тогда до поздней ночи просидел в обнимку с документами, пока его не нашёл Кирилл, взглянул на папку, зажатую в руках любовника. Ну вот, теперь он всё знает. — Когда ты собирался мне рассказать? — Максим шёпотом спросил любимого. — Никогда, — словно гром прозвучали слова. — Мммм… то есть, ты принял решение за нас двоих, да? — перевёл пустой взгляд на Кира. — То есть я бы узнал тогда, когда бы ты… — это ужасное слово произнести никак не получалось, сколько Макс не силился. — Умер, — закончил за него Кирилл. — Нет, скорее всего, ты бы вообще не узнал, я собирался умирать далеко отсюда. Макс всхлипнул, зажав кулаком рот. — Нет, слышишь? Ты не ум... у... — растёр лицо руками, собираясь с силами, — ты будешь лечиться. Что-то же ещё можно сделать, да? Ну, хоть что-то? — с надеждой смотрел на Кирилла, а потом начал судорожно перебирать бумажки, пытаясь понять хоть слово из врачебной терминологии. Мужчина в ответ лишь покачал головой. — Слишком поздно нашли. А химия поможет только продлить агонию, Макс. — Не верю. Не позволю тебе, ты понял? — зарычал мужчина, бросаясь на Кирилла. Схватил того за грудки и стал отчаянно трясти. — Не пущу, слышишь? Никуда не пущу! В тот вечер Максим разнёс почти всё в квартире, перебил всю посуду, до единой тарелки, а Кирилл просто молча наблюдал за любимым и ждал, когда тот спустит пар, и они смогут поговорить, как взрослые люди. В ту ночь они не говорили. Как только Максим перестал крушить квартиру, Кирилл обнял его со спины, принялся целовать и гладить везде, куда дотянутся руки, они ласкали друг друга до самого утра, доводя до исступления. Говорили на языке любви, признаваясь в чувствах снова и снова. Три месяца. Ровно столько они нежились в чувствах друг друга, по молчаливому сговору сделав вид, что нет никакой онкологии. А дальше была боль, большая и сильная, что не спасали даже самые сильные препараты. Кирилл ушёл внезапно и не прощаясь, просто не проснулся в одно утро. Максим ещё долго смотрел на разметавшиеся по подушке волосы, не веря в своё горе. Он вернулся с ночной смены, бежал домой, словно предчувствуя. Похороны Максим почти не помнит. В память врезались лишь горечь и боль, которые теперь стали постоянными спутниками. И Диме предстояло вылечить это израненное болью сердце. Оставаясь невидимым, присел рядом, и положил руку своему клиенту на плечо, забирая мигрень, которая мучила его подопечного с момента похорон. Да, это Дима умел, правда, это работало только на физическом уровне. Душевную боль можно вылечить лишь новыми светлыми чувствами. Это и собирался сделать юный волшебник, осторожно открывая следующую папку. Он думал, что там будет такое же досье, но папка оказалась практически пуста, а единственный лист содержал лишь одну фразу: «Это должен быть тот, кого он не знает. Может быть как парень, так и девушка. Прояви фантазию, дорогой!» Дима зарычал в бессилии. И как они там себе это представляют?! Как он может решить за человека, кто ему подходит, а кто нет? Да кто это вообще может знать, кроме него са… Точно! Димка радостно вскочил. «Решать всё равно клиенту, а ты можешь только подтолкнуть», — вспомнились как-то вскользь сказанные Васей слова. Дима в решительности оглянулся, вспоминая инструкцию. Как там? «После того, как Вы ознакомились с анкетой, надо разузнать все об окружении вверенного Вам на попечение опекаемого». А для этого Диме предстояло некоторое время находиться рядом. С учёбой и детдомом придумали просто: объявились типа «родственники», которым разрешалось брать его на выходные, каникулы и праздники. Вот в это время Дима и занялся доверенной ему важной миссией. Он как-то задал вопрос Васе о том, почему им просто не взять над ним опеку и не забрать его из детского дома навсегда, на что Василий промямлил что-то непонятное, виновато отводя глаза. Больше к этому вопросу Дима не возвращался, мало ли какая причина может быть. Организовали ему выходные и каникулы — спасибо и на этом. Дмитрий присел на лавочку, почти вплотную к своему подопечному, размышляя о том, как долго придётся ходить с ним рядом, словно ангел-хранитель, ведь если мужчина в депрессии, то вряд ли он встречается с друзьями каждый день. Если только подруга детства… При упоминании о ней, у Димы что-то больно кольнуло в груди. Татьянин поступок все равно оставил болезненный след, и забыть это тяжело, как бы Дима не старался. Подросток снова открыл досье и более внимательно стал изучать окружение вверенного ему лица. Есть одна подруга детства, Наташа, но та давно и прочно замужем. Звонит каждый вечер и достаёт своей заботой. Дима посмотрел на мужчину, сидящего по левую руку от него, и недовольно покачал головой. — Не ценишь ты, чувак, того, что рядом преданный и волнующийся за тебя человек, — прошептал Васечкин себе под нос, — ну ничего, сегодня надо устроить вам встречу с подругой, и желательно не в парке, а в каком-нибудь баре. Начинающий маг и волшебник довольно потирал руки, предвкушая знатное приключение. Хватит уже грустить Максиму, времени прошло достаточно, пора начинать жить. — Так, — юный чародей вытер о брюки вспотевшие ладони, зажмурился, думая о том, как шестеренки часов снова приводят стрелки на циферблате в движение, давая времени ход. Облегчённо вздохнул, почувствовав дуновение ветра и обилие звуков вокруг.  — Продолжим. Теперь представим, как от моей руки исходит тёплое свечение, — вспоминал Дима многочасовые Васины лекции. Тот не отстал, пока его ученик не вызубрил все наизусть, как мягко действовать на сознание подопечных. На самом деле внушить можно было не так много, да и скорее не внушить, а побудить к действию, которое не противоречит взглядам самого объекта. Так, например, нельзя было побудить к чему-то плохому того, у кого этих самых плохих мыслей нет. Да и за такие «неправильные» побуждения наказание было слишком суровым, что желающих испытать судьбу пока не нашлось. Почувствовав мягкое тепло в ладони, Васечкин приложил палец к виску мужчине и тихо зашептал: «Как там Наташенька? Давно не виделись. Очень хочу встретиться. Очень хочу прогуляться». Повторил эту фразу несколько раз, замечая, как меняется лицо подопечного, становясь из хмуро-задумчивого уверенным. Вот! Это именно то, чего Дмитрий добивался. В глазах больше нет вселенской тоски и печали, лишь стойкая твердость. А теперь невидимка дотронулся мужчине до запястья, представив, будто тот берёт в руки телефон, и Макс не заставил себя долго ждать, и проворные пальцы заскользили по экрану, вызывая дорогую подругу. — Да! — ответил взволнованный женский голосок. — Максимка, ты мне звонишь, сам! Что-то случилось?! О, Боже, похоже, сейчас у этой женщины начнётся истерика, если Максим срочно не ответит, но тот сидит, и похоже вообще не понимает, что происходит. Чёрт, кажется, Дима перестарался с внушениями — работать и работать ещё над своими навыками! — Наташ, приходи ко мне, сходим с тобой, посидим где-нибудь, — почти механическим голосом мужчина повторял нашёптываемые Димой на ухо слова, — часиков в восемь приходи. — Мааакс, мне это не нравится! Что с твоим голосом? Ты обкурился там что ли? Или… О, Боже! — истерически завизжала подруга, — ты что, под чем-то?! Дима сделал известный жест «рука-лицо». Ох, женщины! Но остановить бронепоезд по имени Наталья было невозможно, и через двадцать минут она уже была в парке и взволнованно заглядывала Максу в глаза. Не найдя ни единого признака запрещённых препаратов, облегчённо выдохнула и обняла друга. Дима понял одно — когда-то Наташа Максима очень любила, но теперь от любви остались только дружеские чувства и забота. Весь оставшийся день наш невидимка таскался за друзьями по магазинам, где подруга подбирала для мужчины костюм на вечер. Да-да, женщина решила ковать железо, пока горячо, и, пока Макс не передумал, вытащить его хоть куда-нибудь развеяться. Тем более, недавно у них в городе открылся новый клуб для одиноких сердец, где вечером ожидался полнейший аншлаг. Как ни странно, но усталости наш невидимка не ощущал, есть и пить не хотел. Видимо, это особенности невидимого состояния. Из размышлений его вырвал довольный писк Наташи. Максим вышел из комнаты в обновках, на что и последовала бурная женская реакция. Синий пуловер и потёртые джинсы так классно подчёркивали достоинства фигуры, что Дима аж засмотрелся. — Сегодня мы обязательно тебе кого-нибудь найдём! — хлопала в ладоши Наташа, радостно прыгая вокруг друга.