***
Как назло, именно в этот раз Джерард забыл отключить телефон во время работы над проектом в классе гончарного дела. Он и остальные вылепливали из глины различные сосуды, работая на гончарном круге. И когда его мобильный зазвонил, это вызвало цепную реакцию. Рука блондинки, сидящей рядом, дрогнула и раздавила горшок, учитель зарычал и свирепо посмотрел на него, из-за чего Джерард не рассчитал силу и уничтожил собственное творение. Стыд и раздражение тут же заставили покраснеть кончики ушей, но он знал, что в следующий раз у него получится ещё лучше. — Извините, — виновато кинул Джерарда, встав и быстро подходя к раковине, чтобы сполоснуть руки. Телефон перестал звонить, когда он наконец взял его в руки. Он думал, что, возможно, это мать или надоедливый оператор, бог знает каким образом получивший его номер, но это оказался Фрэнк. Фрэнк, который никогда не звонит, пока он на занятиях. Фрэнк, который сейчас должен был быть в школе. Джерард сказал профессору, что ему срочно нужно уехать по семейным обстоятельствам, и быстро собрал вещи, положив деформированную глину обратно в ведро и снова вымыв руки. Он пообещал отправить письмо куратору, чтобы договоришься о сдаче этого проекта позже. Как только он вышел из комнаты, Джерард попытался перезвонить Фрэнку, но тот не ответил. Через час мальчик сам позвонил ему, и Джерарда пришлось пропустить ещё одну пару, чтобы поговорить с ним. — Эй, что случилось? — спросил парень, пытаясь говорить дружелюбно, но не в силах скрыть свою обеспокоенность. Почти сразу Фрэнк начал рыдать, и Джерард опустился на пол в своей комнате в общежитии. Парень запаниковал: неужели до Фрэнка снова домогались? Он так сильно плакал в течение этих секунд… — Фрэнк, кто-то тебя обидел? — Нет, — воскликнул Фрэнк, прежде чем снова рыдать. — Хорошо, — мягко проговорил он, — Тогда что случилось? — сердце Джерарда просто разрывалось на куски от страха, — Ты дома? — Да-да, маме пришлось вернуться на работу… я-я… — слова мальчика превратились в истерический плач, и Джерард беспечно попытался его успокоить: — Всё в порядке. Расскажи мне, что случилось. Просто поговори со мной. Я слушаю. Я с тобой. Просто скажи мне, что случилось… — Мне… мне пришлось пойти в кабинет директора, — хрипло выдыхая от слез, шептал мальчик, — и я просто стоял там и ждал, чтобы получить форму, но директор вышел, и… — он всхлипнул, — И он подумал, что я тот, кого нужно было наказать, и… и он… — рассказ мальчика окончательно перешёл в истеричный плач, и Джерард вздохнул. Он знал, что католическая школа всё ещё использует телесные наказания для борьбы с недисциплинированными учениками и что Ронни спроецировал на него такое же нападение… Избиения Фрэнка не были связаны с наказанием — они были связаны с изнасилованием и чрезвычайным страхом. — Он думал, что это я, — закричал Фрэнк, — О-он собирался ударить меня! — Но он этого не сделал, верно? Я думал… Я думал, твоя мама предупредила школу, — Джерард тяжело вздохнул, не зная, как поступить. Может будет лучше, если он сейчас приедет к нему? Он чувствовал себя ответственным за него, особенно сейчас, когда он переживает такое. Фрэнк мог сделать с собой сейчас всё, что угодно. — Секретарь вернулся и остановил его, а затем появился парень, которого должны были наказать — и сначала всё было нормально, но потом я услышал, что директор начал его бить, и я просто… Просто… — задыхаясь от нахлынувших эмоций, хрипел он. — У тебя… были воспоминания? — тихо спросил Джерард. Фрэнк саркастично и как-то грустно фыркнул. — Я слышал, как директор ударил его, и… я чувствовал, будто это я. Как будто меня били, Джерард… Они должны были отправить меня на дом… — добавил он тихим ломанным голосом. В его словах явно прослеживался стыд, и Джерард почувствовал себя ещё хуже. Предполагалось, что дети будут бояться появиться в кабинете директора, чтобы их не наказали, а не переживать приступы паники, если это случилось с кем-то ещё. — Всё в порядке, Фрэнк, — ласково прошептал парень, — Тебя больше никто не тронет. — У меня снова будут кошмары, — в панике закричал мальчик, — Я не хочу! Я не хочу вспоминать — это больно! — Я знаю. Фрэнк, ты можешь позвонить мне, если тебе приснится плохой сон. В любое время. Я с тобой, — мягко проговорил Джерард, — Я люблю тебя, Фрэнк. — Я тоже тебя люблю, — мальчик звучал отчаянно. Джерард захотел сейчас быть с ним как можно ближе, чтобы обнять. Их отношения были странными и неправильными, но ему было больно слышать Фрэнка таким убитым. Он хотел помочь. Поддержать. И любить. Он не понаслышке знал, какого это, когда твоё тело сломано, но он никогда не чувствовал себя таким разбитым, как Фрэнк. Два изнасилования вряд ли можно сравнить с бесконечными пытками, которые перенёс мальчик, который был так юн… Джерард по крайней мере знал о своей сексуальности до первого нападения. Фрэнк с самого начала понял, что его сексуальность приносит только боль. Он хотел близости, но это не могло случиться без боли, которая напомнила бы ему о его насилии. — Ты просто… должен отвлечься от того, что произошло сегодня. Расскажи мне… Как прошла твоя неделя или… — Я не хочу говорить о себе, — проговорил Фрэнк между всхлипами. — Ну, я уже неделю занимаюсь гончарным делом, — чтобы замять неловкую тишину, проговорил парень, — О, ещё мы с моим соседом по комнате построили огромного робота из банок для пива и бумажных полотенец. Он не двигается, но выглядит чертовски круто. — Я хочу приехать к тебе в гости, — и грустный вздох, — Я просто хочу увидеть тебя. Я действительно люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — ласково кивнул тот, — Если бы твоя мама не возражала, я бы… — Я хочу видеть тебя, — настойчиво повторил он, — Я просто люблю тебя, я люблю тебя, Джерард! — Я знаю. Всё будет хорошо, Фрэнк. Никто не сделает тебе больно, хорошо? — Всё… Всё было бы иначе, если бы я знал, почему он это сделал, — снова заплакав, закричал он в трубку. Когда Фрэнк был рядом с ним, в пределах досягаемости, он мог просто обнять его или поцеловать его в щеку, чтобы мальчик успокоился. Фрэнк любил малейшие признаки привязанности. Это показывало, насколько он был ранен — разбит в тех местах, к которым его родители и консультанты не могли прикоснуться. — Он сделал это, потому что хотел власти — ты ничего не мог поделать. И я знаю, что это больно, но это не твоя вина, — Джерард глянул на часы: через десять минут его сосед вернётся с пар, и разговор придётся прекратить. — Я не хотел, чтобы так вышло! — парень услышал, как на том конце что-то глухо зашуршало, и вспомнил грустный образ Фрэнка, спрятавшегося в простынях. Мальчик продолжал говорить, как расстроен тем, что мама не купила ему новый матрас. Старый, с въевшимися пятнами, постоянно напоминал ему о Ронни… И никакие простыни не могли скрыть того ужаса, что он перенёс. — Никто и не думает, что ты делал это специально… Просто отвлечься от этого. Ты мучаешься из-за того, что произошло даже не по твоей вине. Просто… Попробуй вздремнуть и немного отдохнуть. Тогда ты сможешь позвонить мне позже, и мы поговорим о чём-нибудь другом. — У меня будут кошмары, — прошептал он. — Если они приснятся, просто позвони мне. Я всегда помогу тебе — ты мой парень. — Я знаю, — в его голосе звучало столько различных эмоций. Джерарда буквально ощущал, как сильно от него зависит Фрэнк, и… Черт. Он был воодушевлен. Это его шанс! Показать всем, что он не просто жертва, которая не может постоять за себя, что говорить о других. Он мог спасти Фрэнка… Это не значит, что он собирался использовать его как какое-то средство для самоутверждения. Фрэнк нуждался в поддержке, а Джерард — чувстве собственного достоинства, чтобы не покончить с собой. И они могли пройти через это вместе. — Так скажи мне, что еще происходит дома? У тебя были еще уроки игры на гитаре? Одной из последних вещей, о которых они говорили, стал подарок матери — новая гитара. По правде говоря, он не понимал, можно было подумать, что это хорошая идея: дарить мальчику что-то, что хотя бы отдаленно, но напоминало о былом насилии. Она же знала, что раньше за уроки гитары платил Ронни… Джерарду казалось или она просто хочет, чтобы Фрэнк перестал на это так сильно реагировать? Видимо, то, что Ронни платил за уроки раньше, не означало, что ему приходилось думать о Ронни всякий раз, когда он играл на гитаре?.. Это имело смысл, но все еще было как-то странно. — Мой новый учитель говорит, что я неплохо играю, — пробормотал Фрэнк, не чувствуя ни фута гордости, — Но мне не очень и нравится… — Почему? — спросил парень, уже зная истинный ответ, но желая дать Фрэнку пищу для размышлений. — Мне не нравится играть на гитаре просто так… Если бы у меня была причина играть, было бы лучше, — мальчик звучал подавленно, в его голосе все ещё звучали слезы. — Я хочу услышать, как ты играешь, — нежно шепнул Джерард, — Это было бы здорово. Майки тоже играет. Вы могли бы сыграть вместе. — Да, только если моя мама не думала бы, что ты наркоман. Я ненавижу это! Как она может говорить такое, если ни разу с тобой не встречалась? Джерард вздохнул и откинулся на спинку кресла. Его мама буквально каждый день меняла о нем мнение: сначала запрещала Фрэнку общаться с ним и давила на него, а потом приглашала парня к ним домой на ужин. — Фрэнк, что если… Что если я приеду на следующих выходных? Мне нужно взять кое-что из дома и… Почему бы не увидеться? — услышал дыхание на том конце. Он долго не отвечал, а потом просто повесил трубку.***
Фрэнк взглянул на улицу из-за тонкой прозрачной занавески: он подумал, что у него, видимо, были галлюцинации, вызванные лихорадкой, потому что Джерард, подходящий к их входной двери, был уж совсем нереальным. Мальчик не поверил, пока парень не постучал в дверь, а мама громко не спросила, кто это. Он хотел крикнуть ей, чтобы она вернулась к стирке, но у него кружилась голова и болело тело, так что всё, чего хотел Фрэнк, было пойти спать, а не выяснять отношения, почему Джерард пришёл без предупреждения. Она наверняка подумает, что это Фрэнк позвонил ему! Мама Фрэнка, казалось, слишком медленно открыла дверь, потому что мальчик смог прочитать на её лице, как смущение из-за внезапного визита кого-либо сменилось на жесткий гнев. — Фрэнк? Ты не говорил мне, что приглашал кого-то, — демонстративно спокойно процедила она, заставляя его покрыться мурашками от паники. — Я… Я никому не звонил, — нервно прошептал мальчик, сильнее заворачиваясь в одеяло. — Простите, — все ещё находясь на пороге, смущенно проговорил парень, — Я просто… Я просто подумал, что… Я просто был неподалеку. Мы так давно не виделись с Фрэнком. Женщина просто разглядывала Джерарда, обозлившись непонятно на что на секунду. Фрэнк не знал, что делать: попытаться успокоить мать или попросить своего парня срочно уйти, чтобы не случилось чего-то ужасного. Но внезапно Линда взяла себя в руки и без всяких вопросов отступила назад, пропуская Джерарда внутрь. — Я собиралась приготовить ужин. Ты Джерард, верно? — Э-э-э… Да, — парень осторожно шагнув в дом, оглядев гостиную и взглянув на Фрэнка, который продолжал натягивать одеяло на плечи, — О, Фрэнк? Ты…? Он заболел? Джерард, правда, не знал, можно ли ему вообще разговаривать с Фрэнком в присутствии его матери. — Да, у него простуда. Я собиралась сделать ему что-то типа супа-тофу. Друг на работе дал мне рецепт — кажется, родители девушки его сына содержат органический ангарский магазин. Проходи, поможешь мне с готовкой? Фрэнк с ужасом наблюдал, как мать вела Джерарда на кухню, которая была полностью видна гостиной, благодаря открытой планировке дома, и пытался понять, как ему помочь так, чтобы мама ничего не поняла. — Так как дела в колледже, Джерард? Художественная же школа, да? — Да, — его тон подсказал, что он уже понял, какого было отношение Линды к нему, — Последний семестр я работаю с керамикой-… — О, поэтому твои руки такие сухие и потрескавшиеся? — Ну… Ну да, наверное, — он с тревогой посмотрел на мальчика из-за высокой стойки, которая отделяла кухню и гостиную. Фрэнк нахмурился, но это была единственная поддержка, которую он мог ему оказать. — Да? Ты так думаешь? А ты не помнишь, где были твои руки? — рявкнула женщина. — Ч-что?.. В смысле-… — парень сглотнул и принялся ожесточённее нарезать овощи, которые женщина предварительно положила ему на доску, вручив нож. Фрэнк мог сказать по неуклюжим движениям Джерарда и неодобрительными взглядами Линды, что тот понятия не имел, как обращаться с ножом, и скорее разрывал овощи, нежели их резал. — И что привело тебя сегодня к нам домой? — недовольно спросила она, положив руки на бёдра. Теперь, когда путей к отступлению уже не было, она не боялась обнажать свои когти. — Ну… Фрэнк, кажется, был расстроен на днях, и я хотел убедиться, что он в порядке. — Ты волновался за него? — удивлённо спросила она, раздражая этим мальчика. Ну конечно, как Джерард — какой-то наркоман — мог беспокоится о её сыне и интересоваться им? — Да, — впервые за их разговор, твёрдо ответил парень, — Я понимаю, как сейчас себя чувствует Фрэнк. Я просто хотел прийти и… Поддержать его. — И почему он тебя так волнует, Джерард? — спросила она, думая, что если понизит голос до шёпота, но её сын в двух метрах от них ничего не услышит. — Я думаю… Хм… — Джерард с жалостью посмотрел на Фрэнка и покачал головой, — Я думаю, вы уже знаете. Я не понаслышке знаю, какого чувствовать себя так. И мне не к кому было обратиться. Я хочу дать ему то, чего у меня не было. Фрэнк отвел взгляд и укрылся в одеялах, изо всех сил пытаясь отогнать воспоминания, которые породили эти важные слова для Джерарда. Мама не затрагивала эту тему, вместо этого просто спросив, что парень собирается делать после колледжа. Фрэнк просто опустился на диван, закрывая глаза и вздохнув: болезнь отбирала у него последние силы. Но он не мог заснуть, потому что Джерард наконец снова был рядом с ним. Было невозможно наслаждаться его присутствием, когда мать так на него давила, но Фрэнк пытался убедить себя, что присутствия Джерарда достаточно, чтобы сделать его счастливым.