Настоящая королева

Два дня спустя… — Как твоя дочь, Аддисон? — поинтересовался повелитель у лорда, когда те совершали размеренную прогулку по саду — Я послал к ней своего лекаря. — У неё до сих пор жар, но не такой уже сильный, как случился на праздник. Но ваш лекарь, султан, осмотрел ногу Лили и сказал, что у неё трещина в кости. Наказал ещё ей лежать не меньше трёх недель с момента пробуждения, — седовласый посол облокотился на дерево и положил руку на сердце, скрывая от глаз Сулеймана слёзы — Моя девочка… Моя Лили… — Молись, Аддисон. И тогда она скорее проснётся, — они зашли в небольшую беседку и с комфортом разместились в ней, продолжая эту неприятную беседу — Я помню, что ты говорил о молитвах и деятельности человека, об их взаимосвязи, но в такие моменты нам ничего и не остаётся… — Вы правы, но… Я всё равно пригласил лекаря. Его посоветовал мне мой один хороший друг. Насколько я знаю, он очень помог солдатам в последнем походе, — лорд задумчиво посмотрел по сторонам, но повелитель видел боль в глазах друга. Лили была единственным ребёнком Аддисона Бронта, а потому наследовала всё его состояние, а оно довольно немаленькое. Если Ченс не выживет, ведь сейчас её лихорадка то спадает, то снова нарастает, то всё состояние лордов Бронтов перейдёт короне. Этого старый лорд допустить никак не мог. Да, Аддисон — тот ещё прохвост, но он любит свою дочь, хотя, как и большая часть мужчин, он хотел сына. Ближе к вечеру в своих покоях с тихим стоном пришла в чувства Лили. Ей казалось, что в веки залита сталь — так тяжелы они были, а в горле была настоящая пустыня. Леди перевернула голову на бок и посмотрела на свои пальцы, которыми попробовала пошевелить, но это едва получилось — руки онемели от долгого сна. — Кэт… Воды… — хрипло произнесла девушка, но её никто не услышал — Глухие, как тетерева… Повернув голову в другую сторону, в сторону небольшого столика, на котором стояла ваза с роскошными пионами, Лили стала изо всех сил тянуть к столику пальцы. Спустя несколько неудачных попыток Ченс смогла только докоснуться до него, но не толкнуть. Поняв, что так ничего не получится, девушка откинулась на подушку тяжело дыша. Тут же пришла идея — потратив последние силы, она вытащила из-под своей головы небольшую подушку и бросила её в вазу. Та с дребезгом разбилась, заставляя задремавших англичанок наконец прийти к своей госпоже. *** Дни проходили за днями — Лили поправлялась, а её мертвенная бледность постепенно сходила на нет — оставалась лишь её обычная. Постепенно улучшался аппетит, возвращался блеск в глазах, и, что удивительно, появился румянец на лице. И вот однажды, когда девушка преспокойно завтракала, в её покои ворвался, словно ветер, юный шехзаде Мехмед с самым недовольным в мире лицом: — Почему меня к тебе не пускали? — Простите, но я очнулась несколько дней назад. Я не хотела предстать в непривлекательном виде, ведь не всем приятен вид больных, — продолжая сидеть в кровати, Лили сделала поклон, продолжая улыбаться — Как дела у вас? — Братья после церемонии не встают и это нормально, но мне скучно, — мальчишка сел на край кровати и стал осматривать комнату, которая, судя по его недоумевающему взгляду, интересовала его — У тебя всё так необычно тут. Столько всяких вещей, которые я никогда не видел. — У нас это обыденные вещи, — Лотти принесла бокал лекарского отвара своей леди, а вместе с ним бинты и мази для перевязки — Извините меня, но прошу вас удалиться — мне необходима перевязка. — Я ещё приду. Обязательно, — на этих словах сын султана убежал, оставляя Лили вместе со служанками. *** Рыжеволосая госпожа этим спокойным вечером сидела за столом и писала. Не любовное письмо своему супругу, а дипломатичное и к послу Англии. Ей показалось на той церемонии, что этому человеку вполне можно доверять, но Хюррем всё же колебалась и каждый раз сжигала письмо, когда страх быть пойманной овладевал её сердцем. И очередной лист летит в огонь, но иметь в своих союзниках посла одной из мировых держав было очень заманчивой идеей. Однако, Бронт — не Валиде, не Махидевран и уж тем более не рядовая наложница, с которой справиться не составляет никакого труда. Он — политик, хуже Ибрагима, а с последним договориться для Хасеки не представляется возможным. — Но они же ненавидят друг друга, — тихо, словно змея, прошипела госпожа, довольная начиная письмо — Думаю, мы договоримся с этим англичанином. Позвав верную хатун, Хюррем отдала ей письмо. Но никто не знал, что Кэт тайно получила приказ от своей госпожи, а потому, стоило бедняжке завернуть за угол, так ей тут же перерезали горло и забрали письмо. — Хюррем хороша. Тут мне сказать нечего, — прокомментировала Ченс, разговаривая со своими протеже на родном языке после прочтения письма Хасеки — Но я не позволю ни одной из этих гарпий пускать свои когти в него. И, Кэт, переоденься и сожги платье. — А где ты нож взяла? — спросила Лотти, наблюдая за окровавленными руками землячки. — Во время обеда стащила со стола на кухне, — англичанка быстро переоделась и бросила платье в камин — Что дальше, Миледи? — Мне ещё, как минимум, недели две лежать, если не три, а потому мы заляжем на это время. Посмотрим, что будет в гареме завтра, — лёжа на кровати, Бронт хищно улыбнулась девушкам — Хюррем хитра, но византийцев не обманешь. В гареме утро было ужасным — тело несчастной Милек нашли под лестницей, ведущей в покои Валиде. Никто не смел говорить вслух, но подозревали Махидевран, ведь весь дворец знал, что покойница была всем сердцем предана своей госпоже. Хавса же рвала и метала, а молниями из её глаз можно было зажигать факелы, черкешенка заперлась у себя, а Хюррем сейчас сидит в саду в очень озабоченном состоянии. Но причиной её настроения является не смерть рабыни, а то, что её письмо попало в чужие руки. Ибрагим, конечно он! Кто же ещё? Кому это надо? Лили Ченс Бронт, сама того не зная, накалила и без того напряжённые отношения во дворце. Месяц спустя… Лили уже вполне уверенно ходила, но всё ещё пользовалась тростью — хромота не желала уходить, но лекарь сказал, что она пройдёт в ближайшие дни. И сейчас леди находилась в огромной библиотеке дворца и пыталась найти в ней то, что её заинтересовало бы. За это время, которое она провела лёжа, девушке удалось полностью избавиться от акцента, хотя всё равно путала те или иные слова. — А вот это занятненько… — пробормотала она, снимая с полки книгу о Мехмеде Завоевателе — Посмотрим, как ты уничтожал моих предков и Палеологов. Так и проходили дни. Всех шехзаде, кроме Мустафы и Джихангира отправили к учителям, а потому Лили развлекать было некому — музыка и языки с прогулками надоели, а чем ещё тут заняться? — Скука смертная, — обречённо проворчала Бронт, положив талмуд на место — И на лошади не покатаешься, не побегаешь. Хоть умри и не рождайся… Всё же Миледи вышла в сад, но только из-за того, что на улице был дождь. Тот самый тёплый дождь, под которым хочется бегать. Последнего девушка не могла себе позволить, но просто коснуться здоровой ногой влажной травы и подставить лицо прохладным струям… Это просто праздник души, хотя уже через пару минут дочь лорда была мокрой насквозь, но ей было плевать. Ещё бы Скарлетт сюда для идеального момента, но собак во дворцах тут не держат. — Лили! Что ты делаешь?! — услышала англичанка со стороны. Этот голос принадлежал Махидевран Султан, что стояла на балконе и, как оказалось, беседовала со своим единственным сыном, но потом она увидела Ченс и тут же переключила своё внимание на неё. — Простите, госпожа, но разве не чудесная погода?! — черноволосая отбросила трость в сторону и, немного хромая, закружилась на мокрой траве босыми ногами — Напоминает о доме такая погода! — Ты же заболеешь, Лили! — продолжала настаивать госпожа, и на леди это подействовало отрезвляюще. — Только ради вас, госпожа! — девушка обулась, подняла трость и, поклонившись, исчезла в дверном проёме первого этажа. Она грелась у камина долго, одетая в одну сорочку и завёрнутая в большое покрывало с кровати. Лотти и Кэт она отправила отдыхать, а сама млела и чуть ли не мурчала от удовольствия. Неожиданно в дверь постучали, что заставило Ченс недовольно поёжиться: — Войди! Вошёл ага: — Шехзаде Мустафа пришёл. — Вот чёрт… — вырвалось у девушки на родном языке, которая быстро вспомнила про своё одеяние — Пусть подождёт пару минут. Слуга вышел, а англичанка стала озираться в поисках того, что можно было бы надеть сверху. В результате она вспомнила про длинный халат, который ей когда-то привезли в подарок из Индии. — Проси! — громко произнесла она, спешно завязывая пояс и прикрывая всё, что можно было бы прикрыть — Вечер добрый, шехзаде. Чем обязана? — Хотел поговорить о моей матушке… — специально не задерживая взгляда на наряде англичанки, что был границей между целомудрием и развратом, Мустафа посмотрел в камин. — Она здорова, я надеюсь? — предложив сесть гостю, Лили села и сама. — Да, но я не об этом… — он задумчиво скрестил пальцы, а потом положил на них подбородок — Когда-то у меня должен был родиться брат или сестра, но госпожа потеряла ребёнка. Недавно же она мне говорит, что чувствовала тогда… Что на самом деле должна была быть девочка, но её у неё отняли. — Но зачем вы мне это говорите? — политически и дипломатически заточенные мозги Бронт позволили ей в голове сложить два и два, но в этой стране нужно действовать иначе. — Матушка заботится о вас, как сегодня. Сама потом сказала, что чувствует в вас родную душу. — Я не так близка с госпожой, чтобы ответить ей тем же, — теперь уже уверенная в своих мыслях, девушка перевела взгляд на лютню, что не укрылось от взгляда сына повелителя — Но я рада тому, что она меня не ненавидит. — Сыграете? — неожиданно предложил Мустафа — Валиде рассказывала, как вы пару недель назад играли у неё — ей понравилось. — Только петь не буду, не возражаете? — получив кивок, англичанка взяла с полки инструмент и стала медленно наигрывать музыку. (Включите вот это — alec benjamin let me down slowly instrumental. Эта музыка в тему) Печальная музыка лилась из-под струн под умелыми тонкими девичьими пальцами, время от времени повторяясь и нарастая. Мелодия была простой, но настолько приятной, что Лили на своём языке время от времени даже немного пела. Мустафа слышал это и, хоть и почти ничего не понимал, но всё же было ясно — умиротворение. Именно это чувство несла песня. — Шехзаде? — Лили помахала бледной ладонью у его лица — С вами всё хорошо? — Да, простите, — и он вышел. — Всё? — прижимая к себе музыкальный инструмент, Ченс недовольно фыркнула.