Настоящая королева

Лорд Бронт, на удивление, отнёсся к словам дочери о его смерти довольно спокойно и даже местами от души посмеялся. Однако, он признал то, что несколько обязан теперь шехзаде Мустафе за полученную информацию и письмо от испанца, которое он раз за разом перечитывал, словно заучивал наизусть. Лили же, когда Мария с Пенелопой принесли обед, выпила несколько полных бокалов вина, пытаясь хоть как-то справиться с нахлынувшим волнением. Приём на то и приём, что там все едят и пьют, а потому яд может везде — от вина в бокале, до салфеток, которыми промакивают губы. — Что делать будем с этим всем кошмаром, отец? Скажи… — несколько прихмелев от выпитого вина, Ченс попросила Лотти принести ей холодной воды с лимоном и льдом — Испанца надо наказать за такие помыслы! — Я знаю, но даже я способен адекватно оценивать дела, на которые способен самостоятельно и, к тому же, оценивать последствия, — наблюдая за стараниями дочери привести рассудок в порядок, мужчина продолжил на родном языке — Если мы убьём испанца, даже руками местных наёмников, то рискуем вызвать войну, не говоря уже о том, если мы это сделаем своими руками. — Но, если вас, не приведи Господь и Дева Мария, убьют, то тоже будет война — на территории Османской Империи испанским послом был убит дипломат Великой Англии. И это если османы докажут, что испанцы виноваты. А могут и не доказать. В конечном итоге могут лбами столкнуться три могущественнейшие империи, война которых перекроит мир, — похоже, отойдя от вина, Лили всерьёз задумалась о том, чтобы не идти на приём посла, но это можно было бы рассчитать грубостью или же трусостью — Однако, есть одна мысль… Возможно, она и спасёт вас… Но вам она может не понравится. — Ченс… — обычно, когда отец называет девушку только её вторым именем, то это не означает ничего хорошего. Маниса… Ближе к вечеру… — Госпожа, шехзаде нет в его покоях, — сообщил слуга, когда Махидевран захотела навестить сына. — Где же он может быть? — женщина сложила руки в замок, испытующе глядя вокруг себя. — Не могу знать, госпожа — шехзаде не сообщил, — поклонился слуга, которому явно нечего было больше сказать. — Матушка, — раздался голос Мустафы в конце коридора, в то время как госпожа уже собралась уходить — Рад видеть вас. Как вы? — Всё хорошо, сынок, — черкешенка не могла не отметить то, что сын был одет по-дорожному и от него веяло уличным морозом — Где ты был? — Прогуляться вышел, а потом решил и на лошади вовсе прокатиться, — они зашли в покои шехзаде, где слуга стал помогать сыну султана избавиться от дорожной одежды — А для чего вы меня искали? — Да ничего важного, на самом деле. Просто соскучилась, — Махидевран села на тахту и улыбнулась от одного взгляда на свою надежду и гордость — Как у тебя дела? С кадиями не успел поругаться? — Ну что вы, — посмеялся молодой человек, хотя в душе были абсолютно противоположные чувства — Я подумываю дней через десять поехать на охоту… Просто решил заранее предупредить. — Настолько заранее? — удивилась госпожа, а потом строго посмотрела на сына — Мустафа. Ничего не хочешь мне сказать? — Да вроде бы нет, — невозмутимо пожал плечами шехзаде, садясь за свой рабочий стол и демонстративно занимаясь бумагами — Хотите, мы поужинаем вместе сегодня? — Хорошо, — идея сына порадовала сердце матери, но у неё всё равно остался отпечаток подозрения — А ты надолго на охоту? — Возможно, что на неделю… Или меньше, но точно не больше, — в глазах матери он сейчас выглядел задумчивым и старательным шехзаде, в чём он не сомневался. Стоило госпоже покинуть покои Мустафы, как тот отбросил документ на стол, задумываясь над всей сложившейся ситуацией. Есть, правда, один человек, который вполне мог помочь ему и, при этом, не рассказать об этом никому от слова «совсем». Этот человек никто иной, как его наставник с детства Паргалы Ибрагим-паша. Взяв чистый лист, Мустафа сжал губы в линию, обдумывая слова, которыми собирался уговаривать великого визиря исполнить его просьбу. Нужны были аргументы, а не просто мольбы, как его этот же паша и учил. Ну, получится или нет, он скоро узнает. Стамбул… Утро… Лили стояла перед зеркалом в своих покоях и выбирала платье, в котором намеревалась исполнять свой план. Разумеется, это были платья по моде той страны, где сейчас жила леди. На кровати лежали платья всевозможных цветов, а Мария, Пенелопа, Шарлотта и Кэтрин советовали леди те, которые уже им нравились. В результате Ченс выбрала кремовое платье почти в цвет кожи, а сверху она решила накинуть тёплый платок винного цвета, ибо с наступлением зимы девушка постоянно мёрзла, хотя в её покоях постоянно горел камин. — Ну, неплохо ведь, да…? — как-то безнадёжно произнесла Бронт, смотря на девушек, которые в один голос говорили, что она прекрасна. Сделав глубокий вдох, леди, взяв письмо испанца и спрятав его в рукаве, покинула комнату и направилась в прекрасно известную ей сторону. И вот, она пришла к цели и, выдохнув, произнесла, обращаясь к стражникам: — Доложите паше, что пришла леди Бронт. Стражник скрылся за дверьми, а через минуту вернулся, сообщая о том, что паша готов её принять. Попросив Святую Деву о помощи уже в тысячный раз за утро, девушка решительно вошла, чувствуя, как сердце от волнения бьётся где-то в горле. Двери за ней закрылись, оставляя Лили наедине с человеком, который ненавидит её отца, но ей больше не к кому пойти: — Благодарю, что не отказались меня принять, паша, — девушка поклонилась, стараясь вызвать у великого визиря хотя бы небольшую благосклонность. — Леди Бронт, — Ибрагим, что до прихода леди сидел за рабочим столом, теперь стоял, сложив руки за спиной — Чем обязан неожиданным визитом? — Ho davvero bisogno del vostro aiuto, grande visir, — произнесла девушка по-итальянски, заставляя мужчину на мгновение удивиться — Я не требую этого, но только прошу. — О какой помощи вы меня просите? — усмехаясь, паша пересел на тахту, жестом предлагая и девушке сесть. В ответ Лили только протянула письмо испанца. Ибрагим читал его долго, вчитываясь в каждое слово и перечитывая его снова и снова. В этих витиеватых испанских оборотах он действительно понял, что Карл V воистину сын своей матери Хуаны, ведь нужно быть истинным безумцем, чтобы заставить воевать две могущественные империи и рассчитывать на то, что его не втянут в неё. Именно это смог вытянуть из письма посла королю Паргалы, время от времени смотря на леди Бронт, которая терпеливо ждёт слов визиря. — Вы понимаете, что это за письмо? — подняв брови почти до линии волос, Ибрагим еле сдерживал свои эмоции. — Естественно! — вскрикнула она, вскакивая, а потом заговорила тише — Я и с отцом это обсуждала, а потому прекрасно осознаю, что может случиться, если этот Тито сделает то, что задумал. И мне это никоим образом не нравится. Но нельзя говорить об этом султану, ведь тот прикажет просто казнить испанца, а этого допустить нельзя — нужно всё сделать тихо и, возможно, даже подло. Либо я слишком низкого мнения о султане, но я не знаю его, а только предполагаю его действия. — Забавно, что вы пришли именно ко мне, именно в это время и именно с такой просьбой, — паша встал и положил треклятое письмо к себе на стол, а потом взял какой-то лист и стал читать с него — «…прошу помочь Бронту и не допустить его смерти, ведь это чревато войной». Это письмо пришло сегодня утром — я как раз закончил читать его, когда вы пришли. Как думаете, кто за вас просил? Имя этого человека всплыло в голове Ченс мгновенно, а подаренное недавно кольцо просто прожигало палец, да и та записка… Просто не верилось, что шехзаде так быстро отреагировал и предпринял меры, а перед этим ещё и рисковал собой, приезжая в столицу — мир просто переворачивался с ног на голову. — Impossible… So strange… — неверяще смотря на пашу, Лили протянула руку к письму, которое тот держал — Можно? — Судя по вашему взгляду, вы поняли, кто это сделал, чему я, зная этого человека, не удивлён, — довольно усмехнулся Паргалы, отдавая письмо. Бронт вернулась на тахту и, развернув свернувшееся в трубочку письмо, принялась читать: «Дражайший Ибрагим-паша, силою и волею, что со мной сейчас, я обязан вам. Но сейчас я вынужден просить помощи у вас, так как я, будучи тем, кто я есть, несколько связан по руками и лишён определённой свободы передвижений. Говоря уже о том, о чём я хотел бы вас просить — это убрать посла Испании, но нужно сделать это аккуратно и, что самое важное, не убить его. Причина сей просьбы — он намерен отравить лорда Бронта через две недели у себя на приёме. Его дочь поставлена мной в известность, а потому, если вам всё же понадобится определённая помощь, то ей вы можете полностью доверять — я в этом уверен. Я понимаю, что моя просьба просто за гранью моих и ваших возможностей, но всё равно прошу помочь Бронту и не допустить его смерти, ведь это чревато войной. Шехзаде Мустафа, сын падишаха Сулеймана.» — Вы чему-то удивлены, леди? — мужчина, облокотившись на стену и сложив руки на груди, следил за метаморфозами на лице англичанки — Лично у меня только один вопрос — откуда у вас кольцо, которое раньше принадлежало мне? — поняв, что Лили находится в глубочайшей степени шока, Ибрагим заговорил за неё — Я подарил этот перстень Мустафе в день его отъезда в санджак. И получить его вы могли только от него, да и при личной встрече. А насколько я помню, когда, после церемонии обрезания, шехзаде уезжал в Манису, оно было у него на руке… — скалясь, аки хищный на охоте, великий визирь почти что упивался своей находчивостью и растерянностью Бронт — Так когда вы виделись? — Какая разница, если вы и без моих слов всё поняли? — девушка с неохотой положила письмо шехзаде на стол паши и, заворачиваясь в свой платок, будто ища в нём защиты, подошла к Паргалы — Так вы поможете? — Меня поразило ваше с шехзаде единение мыслей… — как-то уклончиво ответил Ибрагим-паша, продолжая ухмыляться, но потом резко стал серьёзным — Разумеется. Я не допущу, чтобы этот безбожник Карл добился своего, но только ради этого, а не ради вас или вашего отца. И то, только потому, что вы показали мне письмо и мой воспитанник просил за вашу семью. — Большего и нужно, паша. Я благодарна, — Лили поклонилась, пропуская мимо ушей «безбожника», ведь паша, всё же, другой веры — Если вы не возражаете, то я зайду завтра чтобы обговорить наши возможности. — Хорошо, леди Бронт, — самодовольно, и в который за всё это время раз, улыбнулся грек — До завтра. — Да… — тихо проговорила девушка, постучав в дверь. Идя по коридорам и продолжая кутаться в платок, Ченс обдумывала слова Мустафы, которые прочитала в его письме. Да, отец важен, но она всё ещё нежная девушка, а потому в ней есть толика сентиментализма. «Он доверяет мне» — такая мысль была в голове Лили, когда та вышла на балкон. Шёл крупными, словно перья, хлопьями снег и падал на каменные плиты балкона. Будто забыв о своей любви к теплу, леди подошла к самому краю балкона и, положив свободную руку на парапет, стала смотреть куда-то в сторону моря. — Мы так мало знакомы, но вы мне доверились… Не ошибётесь ли? Не пожалеете ли в будущем? — Лили, рассуждая вполголоса сама с собой, будто ждала чего-то, смотря на тёмное небо, где, хоть и с большим старанием, но можно было разглядеть звёзды — Но, тем не менее, вы не послали письмо — вы приехали сами. Столько стараний ради тех людей, которых вы не знаете. Я понимаю, что это из-за неприязни к Тито, а не ради меня, но всё же… Вы могли не приезжать, но… Господи, Византия в хороших руках будет, если Мустафа станет султаном…