Настоящая королева

Находясь в триггерной зоне, мы боимся сделать шаг в ту или иную сторону, опасаясь одного — вдруг наши действия станут катализаторами, активируя какие-либо последствия, неприятные в своём большинстве. Именно поэтому мы пассивно, безвольно плывём по течению реки жизни, слушаемся тех, кто выше нас рангом и, даже если мы не согласны с ними, то всё равно подчиняемся, ибо просто не хотим что-либо делать и получать новые проблемы, считая, что и своих нам вполне достаточно. Однако, так или иначе, есть шанс на положительный результат, на успех, на радость и счастье, но мы, даже осознав это, не делаем ровным счётом ничего, считая, что этот шанс ничтожно мал. Мы и не догадываемся вовсе, что этот шанс больше, чем мы предполагаем. Надев тёмно-синее тёплое платье, а поверх него любимую бордовую накидку и спрятав руки в меховую муфту, Лили медленно шла по саду, наслаждаясь зимой, необычайно снежной для этой страны. Был очень приятный морозец, что довольно ощутимо колол лицо, одаривая его розовым цветом, а запах снега своей свежестью обещал очистить не только тело, но и бренную человеческую душу. — Мама… — неожиданно, даже для самой себя, протянула девушка, выдыхая — Мамулечка… — Миледи? — спросила несколько замёрзшая Шарлотта, смотря на леди с ожиданием — Вы что-то хотели? — Ничего, я просто… — почти блаженно улыбнулась Ченс, подставляя бледное лицо солнцу и его едва тёплым лучам — Просто наслаждаюсь днём-сказкой… — Леди Бронт! — кто-то позвал девушку, заставляя её нахмуриться и начать озираться, но потом речь была на чистом испанском — Подождите! — Матерь Божья… За что ты решила так сильно решила наказать меня? — проговорила Лили, закатывая глаза и вслушиваясь в хруст снега, а потом тоже перешла на испанский, немного насмехаясь над вынужденным собеседником — Что же заставило вас покинуть тёплые покои, сеньор Тито? Через минуту перед англичанкой предстал довольно высокий молодой мужчина, закутанный в меха, из которых торчал разве что нос. Ну, это несколько гипертрофированное описание, но не особо сильно ушло от правды. А ещё на нём была половина всего снега мира, что тоже было слабым преувеличением, ведь юноша смог несколько раз упасть по дороге к девушке. — Рад снова вас увидеть, леди, — сынок испанского посла поцеловал руку Ченс, обтянутую чёрной кожаной перчаткой — Вам не холодно? — Нет… — она продолжила прогулку, а молодой человек, что был примерно лет на пять старше Бронт, сопровождал её — Эти вопросы заставляют меня в вас, дражайший Гарсия, разочароваться — неужели ваша горячая испанская кровь начала остывать? Да и в Англии морозы куда сильнее, можете поверить мне… — Ну что вы, моя леди, — Тито неловко улыбнулся и пытался всячески показать, что ему не холодно — Вы придёте на приём в Рождество? Я был бы очень рад видеть вас там, как главное украшение вечера. — Да. Ваш отец не так давно прислал приглашения мне и отцу, — настроение Бронт сразу же сменилось на более суровое, но беззаботному Гарсии было не до настроения англичанки. — Могу рассчитывать на танец? Внешне в этом юноше не было ничего цепляющего и привлекающего, а даже наоборот — было больше отталкивающего. Он был неуклюжим как в движениях, так и в ухаживаниях — странные и непонятные комплименты, частенько неприятный запах изо рта и глупые шутки для одного. В общей сложности Гарсия Тито вызывал жалость, хотя у того было явно завышенное чувство собственного величия. — Я подумаю над вашим предложением, — кивнув, в знак прощания, Лили поспешила как можно скорее ретироваться, ибо проводить ещё больше времени с этим человеком ей вообще не хотелось. — Миледи? — в этот раз уже Кэт посмотрела на свою госпожу, что была красной, но не от мороза, а от злости и отвращения, а потому служанка взяла немного снега и протянула его госпоже — Приложите — остудит пыл. — Есть идея лучше, — Ченс взяла снежок и стала усердно им тереть руку, которую облобызал противный испанский мальчишка — Противный недалёкий папенькин сынок с огромной самооценкой, которой я даже завидую. — Вы же можете просто его игнорировать, леди Борнт, — подхватив леди, что внезапно начала оседать, Лотти сорвалась с места и сама едва не упала — Леди? — Я бы с удовольствием, но положение обязывает перед ним лицемерить, как и ему передо мной, хотя кто его знает? — будто стряхнув с себя воду, аки промокший воробей, Лили вздрогнула и осмотрелась — Вернёмся… Такой хороший день испортил, scum! Спустя некоторое время миледи, надев длинный шёлковый халат из Индии, завернулась в тёплый платок и грелась у камина, забравшись с ногами на кресло, которое распорядилась поставить где-то с неделю назад, соскучившись по английскому уюту, да и надоело на этих подушках сидеть — замучаешься с них подниматься. На тёмном деревянном столике рядом стоял горячий глинтвейн, аромат которого наполнил комнату и пьянил девушку. Он напомнил ей о матери, леди Тессе, которая очень любила этот напиток и пила его каждый вечер перед сном, и даже, когда была на смертном одре, вместо воды, просила его. А когда леди Тесса ещё была жива и здорова, а Лили было три года, девушка помнит запах матери — корица, вино… Ченс задремала, погружаясь в детские воспоминания… Некоторое время спустя… «Уважаемый шехзаде Мустафа, не знаю, как начать или подвести к теме это послание, а потому скажу прямо — зря вы дали мне своё кольцо, ведь Ибрагим-паша почти сразу догадался о том, что вы не постоянно находились в Манисе последнее время, если назвать то странное предприятие более деликатно. Я хочу сказать вам о том, что как только появится возможность, я верну этот предмет, но, должна отдать должное, кольцо несколько повлияло на положительный ответ визиря. Помимо всего прочего, я не могла не выразить вам свою благодарность за влияние на того же Ибрагима-пашу — в который раз обязана вам. Provo un'incredibile gratitudine e Non so come esprimerla. Lily Chance Bront» Задумчиво откинув письмо от англичанки, Мустафа протёр глаза — был поздний вечер и очень хотелось спать, но Лили удалось на некоторое время вырвать его из мира грёз, при этом находясь на большом расстоянии от него. Молодой человек с трудом смог прочитать последнее предложение, признавая тот факт, что итальянский стоит подучить. Но, всё же прочитав его, шехзаде слабо, скорее сонно, улыбнулся, произнося: «Потом как-нибудь расплатимся». — Шехзаде, — ага вошёл в покои и поклонился — Фатьма-хатун к вам пришла. — Я не в настроении сейчас. Пусть как-нибудь в следующий раз придёт, — наследник поднялся и кинул письмо в камин, наблюдая за тем, как яркое и горячее пламя поедает тонкий лист бумаги — Пожелай ей доброй ночи от меня. Со стороны коридора слышались возмущения девушки, но Мустафе было ровным счётом всё равно. Во всяком случае сейчас. Сейчас он хотел только спать, ибо сегодняшний день вымотал его донельзя, но нужно было кое-что доделать… «Приветствую. Как и ты, скажу прямо, без экивоков и оборотов — я действительно дал тебе кольцо для того, чтобы Ибрагим-паша был более склонен тебе доверять. Ты ведь сама знаешь, что твой отец и великий визирь, мягко говоря, не ладят друг с другом. С кольцом же можешь поступить так, как считаешь нужным — его уже видели те, кому надо было.» За окном началась метель — давно такой погоды не было, которая, если захочет, разрушит весь этот мир. Мелкие снежинки бьются в окно, будто птица, желающая выбраться из клетки. В этих звериных завываниях у него в мыслях неожиданно возник образ англичанки — ну было в её чертах что-то хищное, волчье — именно такие же волки живут в этой метели. Да и не удивительно, ведь только что писал ей письмо. Но, как бы опасно Лили не выглядела, она всё равно остаётся избалованной властью дочкой неверного дипломата, хотя считать её глупой будет довольно несправедливо. И был ещё один момент, на который на который Мустафа не мог закрыть глаза, даже если бы он хотел это сделать — ему казалось, что мать любит эту девчонку больше, чем родного сына. С какой-то стороны это можно было-бы списать на его юношеский максимализм, но была в этих словах и некоторая толика правды, ведь Махидевран Султан довольно часто спрашивала у сына о девушке, наивно полагая, что они общаются — это раздражало и расстраивало одновременно. А всё из-за неё — девицы с другого края мира. За десять дней до рождества… — Помнится, что, когда я к вам приходила в прошлый раз, паша, мы так и не пришли к конкретному решению, — разговаривая на родном для грека языке, Лили и великий визирь гуляли в глубине сада — Может у вас есть другие идеи? — Кроме тех, что я вам предложил, нет. И не появилось, — недовольно прошипел Ибрагим, сверкая глазами — Да и я рискую, встречаясь с вами — могут возникнуть ненужные вопросы. — Я прекрасно это понимаю! Не вы один рискуете! — выругавшись несколько раз на родном языке, Бронт продолжила — Но выкрасть посла из его же посольства… It is strange, bold, and brilliant… Это странно, смело и гениально… Даже если я соглашусь, то как мы это сделаем, Ибрагим-паша? — Миледи, если мы принимаем именно этот план, точнее идею, то обратного пути у нас с вами уже не будет, — предупредил Паргалы, но заметив на лице англичанки непонимание, пояснил, сохраняя каменное спокойствие — Шехзаде Мустафа твёрдо намерен принять в этом живейшее участие. Я как только не пытался отговорить его от этой идеи, вплоть до угроз тем, что расскажу всё Махидевран Султан, но, знаете, какой аргумент в ответ он мне привёл? Вот ни за что не угадаете. Это, как вы сказали, strange, bold, and brilliant… И я его этому точно не учил. — Прекратите издеваться надо мной, паша, — возмутилась Леди, нервно покручивая на пальце подарок — Не самое подходящее время для шуток. — А по мне — так самое время, — Ибрагим попытался сохранить иронию в голосе, но всё же решил прекратить, вспоминая о том, что именно был намерен сказать — Он сказал, что если госпожа узнает нашем сговоре и его причине, то его сама прогонит из Манисы ради вас, а Валиде ей в этом поможет, — а вот тут этот мастер эмоций неожиданно разозлился — Почему вы не сказали и об этом? Чего ещё мне от вас ожидать? Почему вы не сказали, что на такой короткой ноге с Валиде? — А каким образом госпожи тут? Может вы мне это объясните? — парировала девушка, время от времени посматривая на четырёх своих служанок, что на разном расстоянии друг от друга следили за тем, чтобы разговоры их госпожи никто не помешал. — Вы просите меня о помощи, при этом скрывая своё истинное влияние, — визирь сделал глубокий вдох, желая успокоиться, а потом и вовсе вернулся к истокам разговора — Так вы согласны на план? — Хорошо… Я согласна на такую идею, — англичанка облизнула губы и посмотрела в сторону, а потом снова на собеседника — Когда шехзаде приедет? — За несколько дней до Рождества, как он мне написал. Дня за три-четыре, чтобы мы смогли всё ещё раз обсудить и тщательнее подготовиться, — похоже, паша уже успокоился и, положив руки за спину, выпрямился, ведь для разговора с Лили ему приходилось довольно ощутимо наклоняться. — Не нравится мне, что шехзаде так рискует. Рано или поздно, но он попадётся — it will be a nightmare. Страшно, что тогда будет, — Ченс обняла себя руками и удручённо осмотрела мысы сапог, торчащие из-под подола тёплого платья — Ладно, время пошло и его не остановить. Нам осталось только ждать… Я думаю, наша следующая встреча произойдёт приездом шехзаде Мустафы. — Тогда до скорой встречи, леди Лили, — Ибрагим поклонился и пошёл в своём направлении, а леди осталась, продолжая погружаться в свои мысли. Чем чаще мы думаем о человеке, даже если он нам неприятен, мы волей или же неволей начинаем ему симпатизировать — странный парадокс, но он неизбежен, если вы с этим человеком вынуждены сотрудничать. Получается какая-то неприятная издёвка судьбы — Ченс с такой силой жаждала завладеть сердцем Мустафы, стать центром его мыслей, а получилось, как не ожидалось, ровным счётом наоборот, но, как истинная английская леди, девушка никогда не покажет это кому бы то ни было… Однако она имеет и византийские корни, заставляющие её мечтать и глупо улыбаться, как самую обычную девочку-пастушку без чувства долга перед семьёй. Просто сочетание несочетаемого получается, но нет полностью категоричных людей в этом мире. Но если ты не нравишься человеку, то только унизишь себя в его глазах, навязывая ему своё общество, а потому стоит «закусить удила», если поймёшь, что симпатия невзаимная.