Настоящая королева

Конец Октября… 1536 год… Заседание совета… — Власть папы Павла III усиливается по всей Италии, но, чем больше у него власти, тем больше его не любят в народе, — Кара ходила из стороны в сторону, одной рукой придерживая поясницу, а другой она обнимала живот — Решил повторить опыт Изабеллы Кастильской и ввёл на подчинённых папский землях инквизицию. — Госпожа права, повелитель, — поддержал супругу падишаха Айяс-паша — На наших западных границах очень много итальянцев, которых, как они сами говорят, беспричинно обвиняют в колдовстве и прочих еретических обрядах. — Смешно, — Мустафа, что уже совершенно оправился от тяжёлого ранения, действительно посмеялся от души — Все знают, что, начиная, минимум, с Александра VI, у пап были незаконные дети, что после так или иначе занимали высокие посты. У пап, воплощающих в себе благочестие и целомудрие. Что же касается беженцев, то нужно предоставлять им кров и работу на благо империи, если они не хотят возвращаться в свою «прекрасную» страну. Да нынешний папа добился своего поста только потому, что подложил в удобное время в постель к Александру VI свою сестру. — Да. Их обвиняют не в колдовстве — фиктивное обвинение, прикрывающее грешки пап, о которых эти люди посмели говорить, — заговорил Ибрагим, своей фразой рассмешивший Арзу — Госпожа? — Ничего, паша. Я просто представила, если вдруг люди начнут открыто говорить о том, что в их священнослужителях, которые с пеной у рта доказывают чистоту престола Святого Петра, нет и капли этого целомудрия. Когда этим папам ткнут носом в их же грехи, которые не смогут опровергнуть никак, то это будет… Восхитительно, — предложила англичанка, поправляя вуаль на лице. Она, как истинная женщина, научилась манипулировать мужчинами, предлагая хорошую идею так, чтобы те были уверены в том, что это их собственные интеллектуальные изыскания. Да, война с конфедератами принесла победу, но не самую уверенную — испанцы, англичане и даже итальянцы, на деньги которых проводилась эта война со стороны недруга, всё ещё были грозной силой, с которой надо что-то делать. Да, крымчаки помогут своему вечному союзнику, но, мнится, этого всё равно мало, чтобы разбить такую армаду — Кара сама видела и знает, что не недооценивает врага. Нужно договориться с теми, с кем раньше никогда и никто в Османской Империи не мог договориться — Сефевиды, а именно шах Тахмасп, шахиншах Персии. Правда, напрямую действовать рискованно, но, говорят, его младший брат, Бахрам Мирза, несмотря на свои юные годы, прекрасно образован и даже пишет стихи. А что же нужно свободной душе поэта, как не умная и красивая женщина? И, если такая найдётся, то через этого Мирзу можно будет попробовать воздействовать на самого Тахмаспа — нужно только выбрать момент. И англичанке абсолютно плевать, что сам этот Бахрам женат и не единожды. — Опасно проворачивать такой план за спиной повелителя, госпожа, — сказал Хасеки Ибрагим-паша, а Барбаросса только кивнул — Если раскроется, то не сносить нам всем голов. — А ты громче кричи об этом, паша, — шикнула на него Кара, собравшая двух пашей на корабле адмирала после заседания — Чтобы все об этом услышали. Весь Стамбул. — Визирь прав, госпожа. Это опасно, но выполнимо, если хорошо подготовиться и проработать пути отступления, — Хызыр Реис развернул на столе каюты карту и стал водить по ней — До персов проще всего добраться через Каспийское море, но мы пока до него не смогли дойти — нужно покорить Грузию и Азербайджан, но есть один интересный момент — границы нужных нам государств идут по рекам… — Можно подкупить нужных людей и под видом торговцев выйти на Каспий. Только нужны речные суда. Около десятка или двух, чтобы вопросов не возникло о том, а действительно ли это купцы. Провести подрывные работы и уже потом действовать, — живо продолжила бывшая английская леди под пристальным взглядом пашей — Останется только самое сложное — устроить нам встречу. — Есть вариант проще, но он, опять же, незаконный, — наконец решительнее заговорил Ибрагим — Ваш портрет, который мы могли бы использовать для воздействия на него. Вы молоды и привлекательны, а о факте вашей беременности говорить не обязательно. Да и если мужчина влюблён, то ничего его не остановит. — Насколько мне известно, то этот Бахрам Мирза всего на пару лет младше меня, а потому проблем быть не должно, — госпожа выпрямилась, разминая затёкшую спину — Только портрет должен выглядеть случайно — словно художник подглядывал, а не рисовал напрямую. А то из-за запрета мы все будем с шеей на сторону. Так и начались тайные действа этой авантюрной троицы — госпожа немного отвлекла Мустафу от персидского вопроса, заставив целиком погрузится в европейский, Хызыр Реис убедил повелителя в надобности речных судов и собирал людей для управления такими судами, а Ибрагим искал художника и верных людей для подрывных работ в Персии. В общем, каждый был при деле. Но у Кара-Арзу был план, которым она поделилась со своим мужем — это он должен знать, чтобы отвести подозрения от остальных: — Я тебе не говорила, что веду переписку с Фирузе Бегум Хан? — как бы просто так произнесла Кара-Арзу, когда она с Мустафой готовились ко сну — Очень мудрая женщина. С ней интересно переписываться, да и почерк у неё красивый. — А кто это, милая? — падишах обнял жену и накрыл одеялом — Какая-то персидская Ханым? — Это да, — она села на кровати, подложив под себя ногу и, как ребёнок, начала жестикулировать — Она, если говорить мои языком, кузина шаха Тахмаспа. Проще говоря — дочь его дяди. Но не волнуйся — не в моих интересах писать ей о тайнах нашей страны — я не враг самой себе. — Очень надеюсь, Арзу, — сдержанно ответил султан и оценивающе посмотрел на девушку — Порой, мне кажется, я тебя совсем не знаю, хотя знакомы мы много лет. — Я никогда не сделаю чего-то, что будет во вред тебе и нашему ребёнку, — она положила руку мужа на свой живот, что всегда действовало безотказно — Я хочу, чтобы твоему наследнику было, что наследовать — великую страну от великого отца. — Мне никогда не быть таким же, как мой отец, — печально отметил мужчина и как-то горько улыбнулся. — А не нужно быть таким же, Мустафа. Ты делай, что делал, а потомки сами решат, — англичанка поцеловала падишаха и легла рядом, смотря прямо в глаза — Ты сам вершишь свою удачу, Мустафа. Не рискуя, невозможно победить. — Моя Валиде говорит иначе. Совсем иначе, — султан обнял девушку и не без удовольствия почувствовал, как его дитя толкается внутри чрева матери — А он мне рад. — Ну конечно. Он рад, что папа рядом, — после этих слов Арзу стало грустно, ведь последняя «встреча» с отцом вышла не самой приятной. — Скучаешь по отцу? — а ведь он и не знал, что теперь другая тоска в сердце его молодой жены. — Это было очень давно. И я научилась жить без него и мыслей о нём, — госпожа прижалась к груди Мустафы, с наслаждением вслушиваясь в биение любимого сердца — Я не хочу потерять тебя. Ты — единственная причина тоски в моём сердце. А ещё я очень жду, когда наш малыш увидит этот мир. — Я постараюсь до того времени не уходить в походы… Османская Империя… Дворец Топкапы… Середина Января 1537 года… Мустафа сдержал обещание и до самого рождения ребёнка не покидал надолго столицу. Да и самой госпоже пришлось отложить все свои планы, ведь по причине беременности её начали мучать постоянные тошнота, головные боли и головокружения. Есть вообще не хотелось — приходилось есть силой, от чего снова появлялась ужасная тошнота — замкнутый круг. И потому, чтобы не отвлекать своим состоянием мужа, Кара переселилась обратно в свои покои, хотя до этого момента спала с Мустафой в его покоях. Роды начались ночью и сначала Арзу думала, что это малыш просто начал пинаться, проснувшись, но когда эти «толчки» стали чаще и уже стали причинять ощутимую боль, госпожа послала за повитухой. Малыша Вилли вместе с его котёнком Мария увела в покои Махидевран Султан, где уже были и сама госпожа, и повелитель, едва успевший надеть халат поверх ночной одежды, и даже Айше-хатун с годовалой Нергисшах. Бывшая фаворитка, хоть и была по большей части спокойной девушкой, но свою соперницу не любила от всего сердца и очень её боялась, а потому желала той родить дочь. Однако, Айше не была глупой и хорошо понимала, что даже если Кара-Арзу родит дочь, то ничего не изменится и, пройдёт год-другой, так она родит сына. А всё потому, что англичанка — умная и сильная девушка, что смогла без единого солдата завоевать не только сердце султана, но и всю его страну. — Мустафа? — Махидавран коснулась плеча сына и сразу же почувствовала, насколько тот напряжён — Успокойся. Всё будет хорошо. — Я понимаю это умом, Валиде, но тело отказывается подчиняться, — он стал нервно мерить шагами комнату матери — Лекарша говорила, что тот шрам на её теле может помешать нормальным родам. Иншааллах, этого не будет. — Иншааллах, — согласилась госпожа. — Повелитель, — в покои зашёл Мехмед и обнял брата — Я только узнал, а потому сразу примчался. — Ещё ничего не произошло, шехзаде, — сдержанно произнесла Махидевран, предлагая жестом сесть подле себя — Но мы все в ожидании. Наконец, двери открылись перед тем, кого действительно ждали — Гюль-ага, что теперь верой и правдой служил своей новой госпоже и пришёл от неё с вестями. Слава Всевышнему, благими. — Повелитель, Валиде, шехзаде, — раскланялся евнух с широкой улыбкой от уха до уха — Наша госпожа благополучно родила здорового шехзаде. И пока в покоях Махидевран Султан радовались долгожданному наследнику, закрывшему собой некую брешь в династии, благородная Хасеки держала на руках своего сына, но радости не испытывала — тот сон, где она является регентом при малолетнем сыне, не даёт покоя. А вдруг он вещий и скоро госпожа потеряет горячо любимого мужа? Арзу смотрела и рыдала. И пусть эти служанки думают, что от счастья. Им не понять. Малыша, как и хотели, назвали в честь его великого деда — Сулейманом. Мустафа видел отчаяние в глазах жены, а потому, едва отдав ребёнка кормилицам, приказал покинуть покои госпожи. — Ты всё про тот сон? — он сел подле неё и поцеловал холодные пальчики — Я подписал тайный приказ — в совете его зачитают, если со мной что-то случится. — Я не хочу, чтобы это самое что-то случилось, Мустафа. Я хочу прожить с тобой долгую жизнь, растить наших детей и внуков, а не оплакивать тебя до конца дней, понимаешь? Какое мне счастье без тебя? Какой смысл жить? — эти слова от обычно сдержанной девушки прошлись острым ножом по сердцу молодого отца, оставляя глубокую рану, ведь у них только что появился сын. — Ты настолько любишь меня, что забыла о Сулеймане? — в ответ Кара только отвернулась, не желая показывать накатывающиеся слёзы — Я тоже не смогу без тебя, моя Арзу. Ты завладела моими мыслями настолько давно, что я даже и не помню тех дней, что жил без тебя. А если что-то и помню, то хочу забыть, ведь моя жизнь без твоих прекрасных глаз-изумрудов просто невозможна. Да и не особо желанна мне такая жизнь. — Мустафа, — англичанка ослабшими от длительных родов руками обняла мужа, прижимаясь к его руке — Я боюсь. Боюсь того, что будет завтра. А я так не хочу бояться. Я не люблю бояться. — Так не бойся. Или не показывай, что боишься, — он поцеловал её в лоб и улыбнулся — Что бы ни случилось, помни, что я буду присматривать за вами, защищать и наставлять. Но, думаю, ты справишься не хуже, моя королева. — Не зови меня так, — скривилась Кара-Арзу — Я не королева и никогда ей не буду. Даже это слово теперь мне противно. — Верно. Ты будешь самой великой Валиде при нашем сыне. Валиде Кара-Арзу Султан Хазретлери. Непонятно, к чему говорил эти слова Мустафа, но его любимая Хасеки чувствовала неизбежное, однако каждый день молилась о том, чтобы её малыш не рос без отца, чтобы власть закрепилась за линией её мужа и не досталась детям Хюррем. Как бы Арзу ни хотелось, то так или иначе умрут шехзаде и выбор тут не самый богатый — либо в числе умерших будет её Сулейман или же нет. А госпожа, как мать, никогда не пожелает смерти своему ребёнку и потому, если потребуется, то сделает то, от чего когда-то отказалась ради счастья с мужем.