Существа внутри

Окна в столовой располагались почти под потолком, так что через них нельзя было посмотреть на улицу даже высокому человеку. Но даже не глядя в него, а всего лишь по лучам, рассыпавшимся из него замысловатым рисункам по потолку и стенам, я понимал, что сейчас закат. В любое время года Солнце перед самым закатом, на прощанье, освещало все вокруг особенно яркими и даже цветными лучами. Каждый раз это получалось у него по-разному: небо и все вокруг было то розовым, то оранжевым, то красным. А если по небу причудливыми завитушками еще и рассыпались облака… Ах, как же мне нравились эти узоры. «Пока, Королева-Солнце!» мысленно попрощался я с ним и улыбнулся последним соломинкам лучей, уходящих за оконную раму. - Скоро пойдем гулять. - шепнула мне Алиса. Да, прекрасно это было бы. И я, наверное, снова бы увидел автобус… Всей компанией мы, поев, направились во двор. Мне почему-то начало казаться, что народ убывает, но я не предал этому такого значения. Может, кто пошел спать чуть раньше? Но вот вышел странный человек в костюме, почти таком же, как у моего папы, с галстуком и до блеска начищенными ботинками, и громко скомандовал: - Всем встать в строй! - Пойдем, - шепнула Алиса.- Нельзя пропускать построение. А то будет плохо. Она взяла меня за руку и потащила за собой. Никакого порядка в строе не было, все стояли, как хотели, в совершенно хаотичном порядке. Но при этом стало так тихо… Будто бы даже ветер побоялся насвистеть свою песенку засыпающим соснам, опасаясь, как бы человек в костюме не рявкнул на него своим голосом. Таким жестким и шершавым, и когда он позвал всех строиться, по внутренней стороне ушей, казалось, провели наждачной бумагой. Да и сам человек подходил этому голосу: приземистый и тяжеловесный, с опущенными вниз уголками губ и суровым, как у моряка, прошедшего множество страшных передряг, лицом, которое едва тронула старина. Принято говорить, что этот человек находится в самом рассвете сил. Все тем же грубым голосом и командирским тоном, он по одному начал называть фамилии учеников. А я вдруг представил его капитаном корабля, покоряющим просторы далеких и холодных земель Арктики. Представил, как он стоит на палубе непременно атомного ледокола, названным в честь какой-нибудь красивой женщины, и смотрит вдаль, на линию горизонта. Из его рта выбивается пар, вместе с его словами: - Марк! Тут я очнулся и понял, что этот самый моряк находится прямо перед моим носом. От него невыносимо пахло чем-то подгнившим или полупереваренным. Я растерялся и отшатнулся от него. Это получилось немного неудачно, потому что я наступил на ногу кому-то, кто стоял сзади, и тот тихо ойкнул. Я глянул на Алису и по ее взгляду понял, что мне несдобровать. В эту же секунду человек, до этого только пристально смотрящий на меня, в ожидании того, как я отзовусь, не сказал ни слова и схватил меня за руку. Мне было больно, он сдавил ее так сильно, как, наверное, мог. Он выдернул меня из строя и повел в здание, приказав всем разойтись по кроватям. И добавил, чтобы окончательно меня принизить: - Благодарите за все этого недомерка. Мне стало до боли обидно перед всеми детьми, которые из-за меня сегодня не погуляют. Все они занукали, впиваясь в мою спину уничтожающими взглядами. Мужчина, схвативший меня за руку, шел слишком быстро, так что мне пришлось чуть ли не бежать за ним, чтобы поспевать. Несколько раз я наступал ему на пятки, пачкая его начищенные ботинки пятнами коричневой пыли, но у меня не хватало духа, чтобы извиниться. Мы поднялись на третий этаж. Там было всего три двери, такие же древние, как и все в этом доме. Но стены были менее загаженные, чем на первых двух этажах, будто бы почти никто не ходил тут до нашего появления. - Ты,- сказал мужчина,- не посмел отозваться… Да ты хоть знаешь, кто я? Я ничего не ответил. -Ничего…- продолжил он.- Скоро узнаешь. Скоро ты все узнаешь. Он подтащил меня к крайней двери и достал просто огромную связку ключей из кармана брюк. И как они только там помещались? Наверное, в этой связке были собраны ключи от каждого замка в интернате, включая десяток тайных комнат, которые, как я думал, обязаны были быть в каждом уважающем себя доме. Мужчина долго искал подходящий ключ от двери, несколько раз примерял к замку неправильные, жутко нервничал, но попытки с пятой все-таки открыл ее. Внутри комната была настолько белой и чистой, что у меня заболели глаза. Я хотел было отвернуться, но тут тяжелые руки толкнули меня вперед. Я не удержал равновесие и, падая, ожидал очень сильного удара, но такого не было. Пол был будто бы из какого-то матраса, пролежанного, но все-таки мягкого. Дверь за спиной тут де хлопнулась, а я, наконец, дал волю слезам. Я не знаю, сколько я рыдал. Я кричал от стыда. Ругал себя и бил кулаками по коленям, пытаясь с помощью боли обычной затмить душевную. Но у меня это плохо выходило, и я продолжал рыдать. Наконец, когда я успокоился, я осмотрелся. Комната выглядела огромным ящиком, обитым изнутри мягкими матрасами. Единственное, что было не мягким, это маленькое окошко вентиляции под самым потолком. Не было ничего такого, что я привык видеть в обычных комнатах: ни телевизора, ни игрушек, ни даже стула. Просто мягкие стены, давящие на меня своей пустотой. Тут я услышал чье-то дыхание за моей спиной. То-ли по «тембру» его, то ли по частоте… Но я узнал его. Я спокойно обернулся на звук и увидел знакомый силуэт, очень выделявшийся на белоснежном фоне стен. Маленькую мягкую комнату наполнил резкий запах сигарет. В руке силуэта то загорался, то исчезал маленький оранжевый огонек. - Там, ты… Он перебил меня, будто бы ожидая моего вопроса и злобно улыбнулся. -Да. Он сделал несколько шагов ко мне. Вроде бы, в нем ничего и не изменилось, но, наверное, именно сигарета добавляла его облику, такому, казалось, знакомому, какой-то отдаленности от меня. Там аккуратно стряхнул пепел прямо на пол. -Ты что? – захотел остановить его я. Опустившись на колени, я принялся собирать серую пыль, которая была еще горячей. К моему огорчению, пол все-таки испачкался. Я наслюнявил палец свободной руки и принялся старательно вытирать ткань, но у меня ничего не вышло, а пятно стало еще больше. Я очень испугался, потому что боялся человека в костюме и нового наказания. А Там лишь посмеялся моей попытке исправить то, что он натворил. Тут же рядом с моей рукой появилась новая кучка. - Зачем ты так? – я посмотрел на него снизу вверх, чуть не плача от того, что он делает. Он кинул окурок куда-то вбок, так и не затушив его и, взяв меня за руки, поднял на ноги. Мне показалось, что он вырос. Может, он даже стал выше меня. -Никогда ни перед кем не унижайся. – Там не отпускал меня. Это предавало ему убедительности, а я, кажется, забыл как надо ходить и обвис в его руках. – Жил на свете человек, рожденный рабом. Он всюду потакал своему господину, потому что боялся наказания. Господин его ненавидел, не смотря на то, что он всегда все делал лучше всех. А я и забыл о его сказках. Я почувствовал, как странное чувство наполняет меня. Подходит волнами, от пят до головы окатывая меня и будто толкая. Я понял, что безумно соскучился по Таму. Мне было все равно, что я из-за него попал сюда, все равно, что он сделал так, что папа толкнул меня. А волны этого чувства все усиливались и усиливались, каждый раз накатывая все более мощно. Под одной из этих волн я все-токи сломался. Будто бы тот столбик, что держал меня, что позволял стоять, переломился. Я, не контролируя себя упал на Тама. Он удержал меня и опустил на пол, а я обнимал его и чуть не плакал. Руки затряслись, но мне было все равно. А Там, все продолжал, не пытаясь проявить каких-либо чувств: - Однажды другие рабы, которые трудились у того же Господина, решили свергнуть его, чтобы стать свободными людьми. Каждый день, во время работы на огромном поле, рабы собирались и обсуждали, что да как они будут делать. Раб, который трудился сильнее всех, не захотел идти против Господина, потому что был верен ему. А еще он безумно боялся расправы. А в это время все остальные готовились. Хоть они и были глупы, они знали, что хотели. Потому что и без знаний можно завоевать мир. Рабы каждый день думали над планом. Стражи на них не обращали внимания, потому что каждый из них думал: «Ай, что с них взять. Они только полоть могут, и то из рук вон плохо». Конечно, стражи все-таки иногда разгоняли рабов, но все равно не догадывались о скорой их мести. Тот Раб, который в одиночку продолжал работать на Господина так же, как и всегда очень переживал за его товарищей, но все от него отвернулись. Тогда он разозлился на них и решил предать их, чтобы они поняли, каково это. Раб подошел к Господину в тот же день во время ужина и сказал, что его товарищи готовят восстание. Но Господин лишь посмеялся и приказал дать ему двадцать плеток за то, что он говорит неправду и чушь. -Двадцать плеток, - завороженно повторил я, хотя даже не представлял, насколько это плохо и больно. -Через несколько дней рабы все-таки решились выйти на Господина. Ночью они собрались в старом сарае. Каждый из них принес, что мог: серпы, косы, ножи и даже обыкновенные булыжники. Все могло пригодиться в нелегком сражении против стражей Господина. Рабы зажгли факелы и пошли к его замку. Кто-то отвлекал стражей, пока другие их убивали, кто-то поджигал стены замка… В общем, они громили все, что видели. Но Господин вовремя спохватился и направил армию стражей для прекращения бунта. Сражение шло всю ночь. К утру все было разрушено: от замка остались лишь стены и кое-где крыша, потому что все сжег зловещий огонь, вокруг лежали крупы стражников и рабов. Но стража все-таки победила. Остатки людей Господин собрал у замка. Благо, перебито было немного народа. Люд, измученный и израненный, в запачканных одеждах собрался вокруг Господина. На его вопрос о том, кто зачинщик сего побоища, все рабы разом показали на того самого, что всегда трудился на благо Господина, на того, кто пытался предупредить его об этом бунте. Господин кинул этого Раба в остатки темницы в замке и приставил к нему стражей. К вечеру его казнили. Хотя именно он сделал все для Господина. А все остальных рабы отделались сотней палок каждый. Так что знай, Марк, что твоя боязнь и попытка подлизаться к кому-то никогда не закончится ничем хорошим. Я лишь кивнул Таму и отстранился от него. Глядя на окурок, от которого тоненькой струйкой все еще поднимался дым, я лишь вздохнул и еще раз прокрутил историю Тама в голове. Прошло несколько минут и я, наконец, обернулся в сторону моего друга. Но там никого не было, чему я, кстати, не сильно удивился. Я поднялся и подошел к одной из стен. Дотронувшись до нее рукой, я почувствовал, что от нее идет какая-то прохлада. «Странно», подумал я, но руку не убрал. И тут прямо из стены раздался приглушенный голос: - С кем ты говорил? Я опешил, потому что думал, что вокруг меня никого нет. Неужели он все слышал? В замешательстве я ответил: -Сам с собой. Я не хотел снова выдать Тама. Но я будто бы через стену ощутил, как собеседник понял, что я вру. -Хм, понятно… Голос был грубым, будто бы по горлу его хозяина кто-то регулярно проводил наждачной бумагой. При этом в нем была какая-то нотка, из-за которой хотелось, чтобы человек говорил и говорил. Мне нравился этот голос. Я бы хотел, что все аудиокниги, которые я слушал с мамой дома, читал именно этот голос. Такой пронизывающий и теплый. -Ты же новенький? – на радость мне продолжил голос. – Я видел тебя. Вот же угораздило тебя в первый день залететь в карцер. Теперь мне стало ясно, что это за комната. Точнее, комнаты. Ведь их было три. - Я просто задумался,- начал было рассказывать я, но голос меня снова перебил, рассмеявшись. Это был такой отрывистый смех, медленный, будто бы запись пустили через сломанный проигрыватель. Тем не менее, этот голос все еще был приятен мне. - Тут ничего не бывает просто, запомни. «И чего это вы все взялись меня поучать? Я же не глупый!» - мысленно процедил я и нахмурился. - А как ты тут оказался? – я решил перевести тему, чтобы больше меня ни о чем не расспрашивали. - Я, - голос снова рассмеялся,- всего лишь выбрался на минуту на волю. - Это как? – не понял я. - Вышел на крышу, дурачок. Мне было обидно слышать эти слова. Я очень разозлился, когда он обозвал меня, хоть я и понимал, что это было в шутку. Я с размаху стукнул кулаком по стене и прикрикнул: - Не называй меня так! А голос только снова рассмеялся. - Ненавижу тебя,- прошептал я, негодуя от обиды. Да как он мог? Он даже не знает меня, а уже что-то говорит… - Ладно-ладно, - вновь рассмеялся голос. Этот смех мне порядком надоел. Он будто бы совершенно не воспринимал меня всерьез. -Кто ты?- вновь перевел тему я. -Бул, - коротко ответил голос. «Так вот это тот, о ком они говорили!» Я радовался своей удаче. -Я так понимаю, ты будешь жить с нами? -Да,- с улыбкой на лице ответил я. Мне нравилось то, что я буду жить именно с ним. Почему-то я почувствовал себя в безопасности от присутствия Була рядом. Будто бы он сразу же создал защитный купол для меня и его сразу. - Кстати, тот придурок, что притащил тебя сюда, зовется в наших кругах просто Жабой. Хоть он на нее и не особо смахивает по внешности. Бул снова рассмеялся и я, будто заразившись, тоже. Купол, созданный им, становился крепче, а я чувствовал себя еще уверенней. - Будь осторожен, у Жабы есть любимая группа детей. Вторая палата, если быть точным. Имя им – Головастики. Думаю, ты понимаешь, почему. Они вечно норовят рассказать ему о мелких проделках других детей, жутко все преувеличивая. Так что будь осторожен. Бул, казалось, стал моим вторым Боссом, наравне с Алисой. И почему его не дали мне сразу? Он еще долго рассказывал мне о каких-то ребятах, но я очень хотел спать и слушал невнимательно. Наконец, не выдержав, я спросил: -Когда нас выпустят? Я спать хочу… В подтверждение своим словам я зевнул так, что моя челюсть чуть слышно хрустнула и немного от этого заболела. - Ой, да ты совсем зеленый… - протянул Бул. – Тут ты сидишь ровно ночь за любую проделку. -Как, вообще за любую целую ночь? – Я очень удивился. Это же неправильно. - Да, мой дружок.- Он говорил как-то странно, будто он старик. И будто бы мне следовало его уважать. – Что бы ты ни сделал, нагрубил ли Жабе или кого-то покалечил, ты попадешь в карцер ровно на ночь. Вот тут я окончательно решил, что это несправедливо. Как это так? Я решил не задавать лишних вопросов и поскорее расположился в углу. -Спокойной ночи, Бул, - уже в полусне пробормотал я. Это не помешало новому другу ответить мне: -Спокойной ночи, Марк. В эту ночь я спал беспокойно, постоянно просыпался от любого шороха. Я не знал, сколько было времени, и, проснувшись окончательно, я просто ждал, пока меня выпустят.