Анафема

      Что вы чувствуете, когда встречаетесь со смертью? Нет, не в привычном ее представлении, навеянном нам поэтами, киношниками или музыкантами, которые когда-то всерьез вознамерились подогнать ее высочество в материальный, понятный человеческому разуму и глазу образ. Здесь дело не во впалых глазницах, в которых зияет лишь пустота, не в косе и не в длинном черном плаще, которые знаменуют переход в царство теней. Речь идет о самых обычных, бытовых и, как бы иронично не звучало, жизненных реалиях. Смерть преследует нас всюду — буквально шагает по одной ей известным следам, ненавязчиво, но неуклонно напоминая о своем существовании. Ей неважен масштаб нашего восприятия или размер того горя, которое принесет ее очередной визит — ей важна сама сущность ее беспрестанного напоминания. Она забирает аквариумных рыбок, любимых питомцев, близких людей или просто знакомых, которым мы по привычке улыбаемся на утренних пробежках или автобусных остановках. Для нее безразлично, будем мы предавать земле домашнего хомячка или своего ребенка, потому что перед ней все равны по той простой причине, что всё на Земле подчиняется ее законам в равной степени.              Но кто-нибудь из вас задумывался, какие цели преследует смерть, неизменным спутником шагая рядом с нами на протяжении всего нашего существования? Многие зря приписывают ей роль антагониста, который влетает в раскрытое окно бешеным вихрем и бессердечно забирающим у нас то, что дорого и близко нашему сердцу. Она — беспристрастный зритель, который в нужный момент просто проводит нас в тернии и пространства, которые еще неизвестны людям. Для нее не существует добра и зла, которые давным давно придумал сам человеческий род, и для нее существует лишь одна религия — закономерность и незыблемые правила жизненного цикла, который она, следуя своему предназначению, заканчивает или же переводит на новый уровень. Это просто ее работа, понимаете? Без отпусков, выходных или больничных.       Агата за свои недолгие семнадцать лет с этой особой встречалась лишь по касательной, мастерски маневрируя между ее проявлениями так, что ни одна кончина кого-либо не затрагивала ее сердца так, как это было у многих ее друзей и знакомых. Отец бросил их с матерью еще в далеком детстве, поэтому вместо его лица и голоса остались лишь расплывчатые очертания и брошенные когда-то в ее сторону слова, в которых сложно было уловить хотя бы намек на какую-либо любовь или нежность. Близких родственников особо не было — те либо покинули этот мир задолго до ее рождения, либо не участвовали в жизни в целом. Домашние животные? Помнится, когда-то у нее была певчая, пестрая и шустрая канарейка, которой решетчатые стены клетки явно доставляли огромное неудовольствие. Агата тогда была мала и несмышлена, но уже в то время явственно осознавала несправедливость и жестокость ситуации, в которой оказалась эта бойкая птичка. Кто и какое право дал людям так бесчестно прерывать свободу этого маленького существа, душа и нутро которого явно не умещалась в эти железные тонкие прутья? Она составила целый план действий, как освободить свою говорящую что-то на птичьем языке подружку, но в последний момент все разрушилось, ведь их с матерью ждал очередной переезд в другой город, а канарейку — новый дом, в котором навряд ли царило такое же свободолюбивое настроение.       Ну вот, собственно, и все.       Не было ни похорон, ни горьких слез, прощаний и скорби — само величество смерть ни разу не посещало ее дом собственной персоной. Лишь передавала привет издалека — умершими соседями, голливудскими звездами или любимыми писателями, которым удавалось обмануть ее костлявую фигуру тем, что часть их по-прежнему жила в толстых ветхих переплетах. Именно поэтому у Агаты выработалось философское, незамутненное горем потерь личное мнение, которое, прочем, оказалось чуждо большинству ее друзей и знакомых. Смерть — проводник, который помогает им перейти из одного мира в другой, и некоторым людям стоит быть более благодарными, что этот путь они будут преодолевать не в одиночку. Что касательно ее постоянного присутствия, которое не ослабевает даже в моменты чистейшей первородной радости — это всего лишь ненавязчивое напоминание, что ничто не вечно. И направлено оно вовсе на не то, чтобы вселить в человечество тревогу, страх и чувство неотвратимого конца. Девушка искренне уверена, что смерть и так прекрасно понимает, что большинство из живущих никогда не забывает о том, что рано или поздно им придется покинуть землю, поэтому не стала бы распространяться на такие мелочи.       Своим беспрестанным присутствием смерть просто искренне пытается показать людям, что единственное, о чем им следует помнить и никогда не забывать — сама ценность жизни.       В эти минуты Агата пусть и не отказывается от своего мировоззрения, но чувствует, почему многие люди так рьяно отрицают ее философию. Сложно сохранять здравое восприятие ситуации, когда в сердце ударами набата разносится незатихающая боль, грусть и свойственная почти всем людям обыкновенная жалость.       Девушка сидит на опустевшей скамейке и безразлично наблюдает за тем, как большинство учащихся призраками выплывают из физкультурного зала и лишь редко перешептываются о чем-то так, будто считают, что говорить сейчас о чем-то в полный голос — богохульство, которым никто не хочет запятнать свое имя. Она, впрочем, с ними согласна.       Занятия отменили во всем колледже на несколько дней, и уже завтра состоится прощание, на которое может прийти каждый желающий. Юки Куренай пусть и не была непосредственной частью колледжа в силу того, что не занимала здесь никакой должности, но была широко известна всему городу не только в качестве жены Сарутоби Асумы, но и в роли жизнерадостной, всепонимающей и бескорыстно доброй женщины. Редко какое общественное мероприятие проходило без ее хрупкой женственной фигуры, которая неизменным лучиком озаряла даже самую хмурую и тоскливую толпу. Она была, знаете… Вроде местной миссии, что ли? Агата обычно не любила и не воспринимала идеально картинных людей, которые словно вылезли из библейских страниц, но здесь случай был особенный. Куренай пусть и была образцом всего доброго и светлого, что могло позволить себе человечество, но обладала довольно стойким и непоколебимым характером, поэтому вовремя могла и показать зубы всем тем, кто хотел навредить ей или ее дому. Золотая середина, понимаете? Когда мягкое сердце не равно мягкотелости, из-за которой многих людей используют и не воспринимают иначе, чем половую тряпку. В общем и целом — прекрасная женщина.       Была       — Как ты? — на плечо ложится теплая ладонь, которая совсем по-отцовски перемещается на волосы и треплет по макушке, увеличивая и без того царивший там беспорядок. Девушка заторможенно поднимает не выражающий ничего взгляд и упирается зелеными глазами в непривычно серьезное лицо Какаши-сенсея, который совсем незаметно подошел к ее сгорбленной фигуре.       — Порядок, — голос по каким-то причинам чуть хрипит и подрагивает, но она вовремя берет себя в руки и прочищает горло, продолжая, — а вот насчет Асумы-сенсея не уверена.       — Да уж.. Ему будет довольно сложно, но я уверен, что в конце концов он справится. Просто обязан справиться, и мы в этом ему поможем, — Агата болезненно хмурится, понимая, что имеет ввиду ее учитель. У Куренай-сан и ее мужа совсем недавно родилась просто очаровательная девочка, которая еще даже не научилась ходить, и это делает ситуацию в разы трагичнее. Девушка как никто понимает, каково это — расти в неполной семье, и этой доле остается только посочувствовать.       — Не сомневаюсь, — она кивает, привставая со скамейки. Подруг Агата отправила по домам ещё с пол часа назад, испытывая острую потребность просто посидеть в одиночестве физкультурного зала так, чтобы ничье присутствие не нарушало естественный ход мыслей. — Все, на что я надеюсь — что ублюдка, сделавшего это, поймают.       Из дверей колледжа она выходит одна, тактично отказавшись от предложения Какаши-сенсея довезти ее до дома. Тяжелое бремя педагога, которое несут отнюдь не все учителя — даже в минуты собственного горя и смятения не забывать, что на их плечах также лежит ответственность за своих учеников, и их долг — беспокоиться о их состоянии в первую очередь, и лишь остатки моральных сил тратить на себя. Герои без плащей и масок, о которых в современном обществе постепенно стали забывать.       Мобильник в кармане на секунду завибрировал, уведомляя о новом сообщении. Говорить ни с кем особо не хотелось, но и полностью погружаться в безрадостные мысли — тоже, поэтому девушка с секундным промедлением выуживает из джинсовки телефон и вводит пароль почти не глядя.   No-Name: «Ты как?»       Агата сдавленно усмехается, приподнимая голову к серому безрадостному небу. Помнится, когда-то давно аноним сказал, что ему плевать с высокой колокольни на Юки Куренай и ее исчезновение в целом, за что и был окрещён бездушным, равнодушным к чужим проблемам человеком. А сейчас.. Спрашивает, как она?       «Лёд тронулся, господа присяжные?»       Почему-то грела мысль о том, что ему не все равно на ее состояние несмотря на то, что к ситуации в целом он полностью безразличен. Это... Не было чем-то вроде игры в исключительность, веры в свою некую особенность и нимб на голове, который выделял бы ее из толпы. Для Агаты это было просто напросто признаком того, что человек по ту сторону экрана не настолько отчуждён от чувств, мира и человеческих эмоций, насколько хочет казаться и ей, и в первую очередь себе самому.       «Нормально, жить буду»        No-Name: «Про «в отличии от некоторых» шутить не стоит?»       «У меня от твоего юмора в глазах потемнело, иди убейся»       «Все, я беру все свои слова назад — он безнадёжен», — девушка устало выдыхает, прикладывая руку ко лбу. Пальцы непривычно холодные, почти ледяные, и дело совсем не в этом пронизывающем ветре, который за несколько часов стал ещё злее. Агата не знает, как это объяснить и есть ли логика в ее размышлениях, но ей отчего-то кажется, что эта промозглая стужа идёт откуда-то изнутри — она поселилась где-то меж рёбер и теперь клубится там снежными змеями, не давая и шанса согреться в объятиях тоненькой куртки. Поможет ли чай? Возможно. Только вот он закончится, а холод вернётся, так что ситуация на редкость безрадостная.       — И часто вы гуляете с Узумаки в обнимку? — девушка вздрагивает от неожиданно раздавшегося где-то за спиной голоса и едва удерживает телефон в вздрогнувших пальцах, который был готов в эту секунду улететь в объятия потрескавшегося асфальта. Оборачивается, словно не веря, что эти слова действительно произнёс предполагаемый человек и они не были очередным шелестом ветра, а потом хмурится и слегка поджимает губы в недовольном жесте.       — А часто ли ты так подкрадываешься? — вопросом на вопросом отвечает девушка, неосознанно делая пару шагов от Сабаку-но так, словно тот в эти секунды мог предоставлять для неё непосредственную опасность. Было сегодня в нем.. Что-то странное. Глаза непривычно тёмные, прикрытые какой-то нехорошей пеленой. Выражение у них — натурально звериное. Такое, что заставляет внутренне съёжиться и напрячься, ожидая выпада или удара в свою сторону. Чуть ослабишь бдительность — получишь удар по затылку, после которого наступит беспроглядная тьма, из которой выбраться будет чрезвычайно сложно.       — Я тебе задал конкретный вопрос, — парень делает несколько шагов в ее сторону, и Агата вдруг совершенно неожиданно думает о том, насколько Гаара выше и сильнее ее. Шире в плечах, опаснее в движениях, и, несомненно, быстрее. Пусть бежать она и не собирается, но внезапно для себя понимает, что ноги сами собой повернулись в противоположную от него сторону, словно в любой момент ожидая от хозяйка сигнала. Ситуация, бесспорно, нервирующая.       — Ты ведёшь себя странно, — без обиняков говорит девушка, чувствуя, как собственный язык становится тяжелее и неповоротливее, отчего четко произносить слова намного труднее, чем обычно.       — Я задал вопрос! — Сабаку-но не сдерживается и переходит на крик, в одно движение оказываясь на расстоянии вытянутой руки. Тяжело дышит, смотрит расфокусированным взглядом и хватает за запястье, отрубая все пути к возможному побегу.       Агата ощущает, как что-то внутри резко екает и опускает вниз, куда-то в область живота.       Что это?       Страх? Тревога? Что-то иное?       Девушка глубоко вдыхает, чувствуя, что раздражённая пелена расплывается перед глазами плотным туманом так, что лицо красноволосого расплывается и теряет чёткие контуры, за секунды превращаясь в блеклые очертания. Какого черта он к ней прицепился? У неё сейчас совсем не то настроение, чтобы устраивать разбор полетов, а в особенности тех, причины которых для неё — загадка. В душе полный диссонанс, граничащий с нервным срывом, а этот субъект теперь не то что докапывается до неё — не даёт сдвинуться с места без риска остаться с выдернутой рукой.       «Как же бесит», — девушка чувствует, что совсем скоро просто напросто начнёт рычать, кусаться и рыпаться, ведь раздражение растёт в геометрической прогрессии, а хватка на запястье и не думает становиться слабже.       — Отпусти меня, Гаара, — парень едва вздрагивает от звука ее голоса и того, насколько недовольно она произносит его имя. Хмурится и щурится, словно видит перед собой разозлённую кошку, которая вот-вот выпустит когти. Самое время остановиться, отпустить и отойти подальше, но своенравный характер подсказывает только одно решение — начать гладить против шерсти.       — Сначала ты дашь мне ответ на мой вопрос, а уже потом я подумаю над твоим предложением.       — Да ты совсем берегов не видишь! — Агата злится уже по-настоящему, предостерегающе топает ногой и пытается выдернуть руку из цепких пальцев, но в ответ получает лишь усилившуюся хватку, которая теперь причиняет действительно ощутимую боль. — Отпусти, я сказала!       — Что тебе не пон.. — громкий хлопок эхом разносится по безлюдному двору и оседает где-то на верхушках полулысых деревьев, на которых сидят, нахохлившись, тощие вороны. Они ещё пару мгновений смотрят на происходящее, сверля две странных человеческих фигуры глазами-бусами, после чего распахивают крылья и высоко взлетают в объятия темнеющего от непогоды неба, предчувствуя нечто нехорошее.       Девушка чувствует, как Гаара, наконец, отпускает ее запястье и медленно преподносит ладонь к заалевшей от удара щеке, нечитаемым взглядом уставившись куда-то в сторону. Он молчит, и, кажется, на несколько секунд вообще забывает про ее существование в целом. Что-то едва заметно проговаривает про себя, еле шевеля бледными губами, после чего сдавленно, охрипло смеётся. Смех этот какой-то болезненный, словно сотканный из чистого безумия вперемешку с восхищенным удивлением, которое всему существу стоящего перед ней человека приносит неподдельное удовольствие. Он... Просто напросто наслаждается тем, что происходит.       — Ты.. — Агата сглатывает и замолкает, не зная, в целом, как продолжить высказывание. Больной? Псих, по ошибке выпущенный в общество? Или некто более непредсказуемый и опасный, словно затаившийся в засаде зверь?       Девушке не нужна эта лирика, сравнения и разговоры — ей была необходима секундная фора, и, пока красноволосый и дальше плескается в своём безумии, она просто напросто разворачивается и срывается на бег. Единственное желание — оказаться как можно дальше от этого места и человека, чей громкий смех до сих пор болезненно бьет по ушам и нервам, заставляя двигаться еще быстрее.       Дома, деревья, улицы — все мелькает перед заплывшими паникой глазами мимолетными кляксами, поэтому она не может точно сказать, как долго добиралась до дома. Может — несколько минут, может — бесконечное количество часов. Все слилось, спаялось и размазалось, и лишь дверь собственного дома девушка увидела довольно четко, как свет в конце туннеля. Негнущимися пальцами достала ключ, лишь с пятой попытки вставила и повернула замок, после чего зверьком нырнула в спасательный коридор. Да, именно чем-то вроде зверька Агата себя и чувствовала в этот момент — напуганным, сбитым с толку и, без сомнения, едва унёсшим ноги. — Чертов Сабаку-но.. — она делает несколько шагов вперёд, даже не удосужившись снять уличную обувь, после чего усталым мешком присаживается на ближайший стул. Лёгкие горят от быстрого бега и холодного воздуха, который заполонил грудную клетку и заставил распалиться там настоящий пожар. Нет, без стакана воды сию же секунду она просто возьмёт, ляжет посреди комнаты и испустит дух прямо в этих грязных, мокрых кроссовках. Приходится встать, подойти к раковине на кухне и до упора включить холодную воду, решив заодно умыть полыхавшее, вспотевшее лицо. Облегчение наступает если не моментально, то все равно очень быстро, и даже стекающие под ворот футболки капли не раздражают так сильно, как обычно.       Водные процедуры не только выравнивают дыхание и остужают голову, но и дают проясниться некоторым мыслям, которые теперь выстраиваются в последовательную цепочку удивительно легко. И чего она перепугалась, как сойка на клену? Запаниковала, ударила, побежала куда-то.. Нет, вина Сабаку-но в любом случае лежит на этой ситуации сургучовой печатью — сомнений даже нет. Но.. Все равно какое-то странное в груди чувство теперь. По сути — он не сделал чего-то из ряда вон выходящего. Да, начал требовать непонятно каких ответов на ещё более непонятные вопросы. Да, схватил за руку и не отпускал даже после того, как она начала паниковать и требовать отпустить.       Но, на этом, собственно, и все.       Неадекватно? Ещё как. Так ли страшно, чтобы в ужасе выбиваться и бежать домой, не видя перед глазами ровным счётом ничего? Навряд ли.       Девушка кривится и пропускает тонкие пальцы в копну волос, взъерошивая их пуще прежнего. Замирает, уставившись в пустоту перед собой. В голове медленно, почти с натуральным противным скрежетом вращаются шестеренки мыслей.       Почему у неё была такая реакция? Кажется, она начинает смутно догадываться.       «Я просто все время ожидала чего-то такого и, наконец, дождалась», — умозаключение приходит так быстро, что она не успевает даже удивлённо вздёрнуть брови, анализируя свою мысль. «Все это время храбрилась, сама себя уверяла, что не боюсь его, но на самом деле в глубине души ждала и содрогалась, гадая, что же он выкинет»       Осознание этого факта неприятным осадком садится где-то в груди, отчего горькое послевкусие разочарования в самой себе чувствуется донельзя отчетливо. Простая, но весьма удручающая мысль — все это время она боялась Сабаку-но, пусть и не до конца это принимала.       И он тоже понял это.       Поэтому так громко, самозабвенно смеялся, не отводя взгляда с ее перекошенного ужасом лица. Он словно видел на нем всю тревогу, затаенный ужас и опаску, которые переполняли ее существо в тот момент. Но что его так рассмешило? Неужели все его слова, уверения и странные, упёртые шаги к сближению — всего лишь тщательно отрепетированная ложь? Агата обладала нормальной самооценкой, но тем не менее понимала — взять с неё нечего, и, как следствие, Сабаку-но незачем было этого делать. Тогда что?..       Девушка сосредоточенно уперлась взглядом в одну точку, вспоминая все детали события, произошедшего всего около часа назад. В своей голове она пыталась воспроизвести максимально достоверную картинку, которая могла бы дать ей хотя бы какие-то подсказки. Тёмное низкое небо, промозглый ветер и лицо, которое безумной маской заглядывало прямо ей в душу — все представлялось так ярко и сочно, словно действительно вновь происходило перед глазами. В ушах донельзя правдоподобно заиграл въедливой пластинкой громкий, самозабвенный смех.

***

      Утро встретило Агату безрадостно — тусклый блеклый свет совсем неприветливо просачивался сквозь плотно задёрнутые занавески, а липкий холод пробегался вдоль позвоночника и заставлял лишь плотнее укутываться в одеяло. Оно, в принципе, особо не помогало, но вставать и идти к шкафу за вторым — поистине героический подвиг, на который она пока не была готова. Оставалось только разлепить сонные глаза, оглядеть одинокую комнату, которая в серо-грязном свете казалась какой-то чужой и неуютной, и повернуть голову к старым настенным часам. Девушка была почти уверена, что проснулась раньше будильника из-за этого пронизывающего холода, кусающего за пятки, и не ошиблась — на пошарпанном, усталом циферблате стрелки выводили неожиданные "8:23".       Что ж... Ее мать упала бы в обморок, если бы узнала, что дочь встала так рано в свой выходной. С учётом того, что женщине на протяжении всех лет приходилось будить, расталкивать и прерывать ее вечную любовь с кроватью — дело действительно странное и даже страшное.       Прощание состоялось в одиннадцать, и назревал неплохой вопрос о том, как провести оставшиеся два с половиной часа. Одна часть сознания настойчиво советовала всё-таки добраться до спасительного одеяла и доспать положенное, а вторая — требовала воскреснуть, позавтракать и привести себя в порядок. Выбор сложный — по утрам перед ним стоит половина человечества, и лишь немногие герои выбирают второй вариант. Агата себя героем не считала, но и спать расхотела совсем — где-то в голове до сих пор витали призрачно-мрачные остатки сна, что нечеткими образами отказывались вставать в полноценную картину. Их, однако, хватало с головой для того, чтобы понять — снилось ей что-то до того липкое и неприятное, что половина мурашек вдоль позвоночника — вина не царящей в доме мерзлоты.       Девушка удрученно выдохнула и прикрыла лоб ладонью, второй пытаясь нашарить в многослойности складок свой сотовый. Тот по обыкновению завалился в щель между подушками, поэтому ей пришлось изрядно повозиться для того, чтобы его достать. Дисплей мигнул яркой заставкой, отчего неготовые к такой подлости глаза неприятно закололо. Пришлось хорошенько проморгаться, чтобы цифры на экране наконец приобрели четкие очертания, и, сощурившись, ввести пароль.       Иконки соцсетей пестрили уведомлениями о сообщениях, но значок инстаграмма привлекал больше всего — там вместо привычной тройки-четвёрки красовалась гордая цифра шесть. Девушка нахмурилась. Вполне возможно, что это на Наруто напала внеочередная дичь и он всю ночь скидывал ей миллион глупых видео, от которых сам обычно был в диком восторге, но стоило проверить. Блондина в списке непрочитанных сообщений не было — по большей части дали знать о себе подруги, но одна иконка отправителя была лишь смутна знакома.       — Ага.. И что тут у нас? «Я скинул справку из больницы, чтобы ты не обижалась, ведь с дураков и сумасшедших спроса нет»? — прогнусавила Агата нарочито противным голосом, увидев никнейм пользователя.       Sabaky_no111 «Так что насчёт обеда? За пару дней ты успела проголодаться?»       Несколько секунд она нечитаемым взглядом сверлила строчку сообщения, в голове отчаянно прикидывая — он издевается, или действительно настолько наглый? Зная характер и манеры этого субъекта, который считал, что весь мир — дорожка перед его ногами, то можно было склоняться к второму варианту как к самому вероятному.       «С террористами переговоров не веду»       После своего сообщения девушка хотела раздраженно откинуть телефон и распластаться на подушках, включив телевизор, но вовремя спохватилась. Что там на нашем любимом сайте? Она улыбнулась — там как раз красовалась приветливая единица.        No-Name: «Не забудь зонт»       Агата удивленно выгнула одну бровь, несколько раз перечитывая одну и ту же строчку со странным ощущением того, что она может расплыться и пропасть. Это что, забота? Девушке нестерпимо сильно захотелось повертеть головой из стороны в сторону, разыскав глазами скрытые камеры, которые доказывали бы, что это - чья-то странная шутка.       «Ты не заболел?»       No-Name: «Не паясничай, у меня нет для этого настроения»       — А вот это уже больше похоже на правду, - усмехается девушка сама про себя, быстро клацкая ногтями по сенсорному экрану.       «Пойдешь к Куренай?»       No-Name: «Глупый вопрос»       Агата закатывает глаза к потолку и картинно разводит руками, в очередной раз поражаясь непробиваемой холодности своего собеседника. Интересно — что-то произошло в его жизни такое, что повлекло такие последствия? Или это качество врожденное, выношенное ещё давным давно в утробе? Она не раз думала над этим, но утыкалась в каменную стену — человек по ту сторону телефона наотрез отказывался давать какие-то комментарии, а все вопросы упрямо игнорировались. Обидно? Не особо. Интересно ли? Более чем. Девушка не настаивала — спешить было пока что некуда, так что, кто знает — может этот кто-то рано или поздно сам даст все интересующие ее ответы.       Собралась она быстро, ведь переписка заняла чуть больше времени, чем планировалось изначально. Девушка никогда не была на подобных мероприятиях, но в одном была уверена точно — этот день непременно должен быть украшен чёрным цветом. Чёрная юбка, блузка, туфли и колготки вперемешку с чернеющим с каждой секундой настроением — подходящий наряд для столь безрадостного повода.       Добиралась она на такси — погода, казалось, тоже надела вуаль траура и поэтому и без того тёмное небо заволокли свинцовые тучи, из которых совсем скоро на землю полетели капли-слёзы. Они больно захлестали по щекам и моментально намочили волосы, стоило ей только выйти из машины, а открытый через пару секунд зонт уже не спас положения. С тёмных прядей капли медленно, полулениво катились по шее и оттуда за шиворот, поэтому только отогревшуюся в теплом салоне девушку вновь пробила крупная дрожь.       «А я-то думала, что в фильмах со всей этой атмосферой всегда преувеличивают», — голос сипел даже в голове — настолько она промокла и застыла, пока пыталась дойти по мокрой скользкой траве к группке людей, которая из-за однотонной мрачной одежды выглядела как одно большое чёрное пятно.       — Агата! — вопреки привычке Наруто не улыбался, широко приветствуя каждого из друзей жизнерадостным оскалом, но даже в такой атмосфере мог выражать радость едва блестящими глазами и чуть заметным движением навстречу близкому человеку, когда тот попадал в поле зрения. Удивительная черта, которой всегда поражалась девушка — сохранять жизнелюбие и внутренний свет даже в условиях, когда все, что хочется — покрыться коркой засохших слез.       — Привет, — она вяло машет рукой и приветствует всех остальных, поочередно обнимаясь с каждым из присутствующих. Эти объятия чуть дольше и сильнее, чем обычно — каждый нуждается в спасательном круге чужих рук, которые ненавязчиво скользят по плечам и лопаткам, лёгкими похлопываниями пытаясь притупить боль утраты.       Пусть девушка и приехала чуть раньше назначенного, в тайне надеясь постоять в тишине и морально подготовиться, но огромное пространство кладбища уже начали заполонять черные шапки распахнутых зонтов, под которыми молчаливо наблюдали за происходящим маски-лица. Почему маски? Агата не была экспертом в области психологии, но природный талант и проницательность давали ей ясно понять, что окружающие ее люди, как один, скрылись от всех окружающих плотным куполом наигранного принятия. Пытались прятать красные глаза, смотря куда-то под ноги, перекошенный горем рот и блестящие от слез щеки, говоря что-то про чересчур разыгравшийся дождь. Все всё понимали и видели, но упорно делали вид, что друг другу верят.       Группа подростков среди этого царствования слез и боли выглядела слегка потерянно, поэтому их чуть сгорбленные фигуры подходили к друг другу все ближе и ближе, надеясь хоть как-то избавиться от этого чувства. Ненавязчиво и будто ненарочно затрагивали друг друга плечами, проскальзывая от одного человека к другому, и совсем незаметно чуть дольше задерживали взгляд на чужих лицах в надежде увидеть свои эмоции в душе другого человека.       Им пришлось простоять под дождем порядочное количество времени перед тем, как Какаши-сенсей мрачной тенью вырос у них за спинами и тихо позвал за собой, совсем ненавязчиво пытаясь сделать чуть голос мягче.       Гроб у Куренай был такой же маленький и миниатюрный, как сама женщина, и, если так уместно выразиться, довольно красивый. Тёмное дерево блестело от стекающих по нему капель дождя и отливало серо-зелеными оттенками, отражая в себе хмурое небо и высокие раскидистые ели, молчаливо раскачивающиеся на ветру. Агата почувствовала, как сердце на секунду защемило доселе незнакомым чувством и упало куда-то в пустоту грудной клетки, затрудняя и без того тяжелое дыхание. Она попыталась проморгаться и откашляться, силясь избавиться от доселе незнакомого чувства, но оно плотно засело где-то внутри и упрямо возрастало с каждым шагом, сделанным в сторону вырытой в земле яме. Она выглядела чертовой бездной, ведущей прямиком в объятия преисподни. Агата не часто задумывалась о Боге и мало верила в религию и все, что с ней связано, но в этот момент вполне искренне понадеялась на то, что усопшей все же подготовлено место где-то чуть выше облаков.       «Мрак. Я, конечно, хочу попрощаться, но еще сильнее хочу, чтобы это все быстрее закончилось», — она оглядела всех присутствующих и без проблем прочитала эти же мысли на лицах и у них, поэтому не стала корить себя за такую простую человеческую слабость. Лишь Наруто был непривычно сосредоточен и угрюм, вглядываясь в каждого так, будто что-то ищет своим прямым колючим взглядом. Но что?       — Эй, ты чего? — парень ойкает и тушуется, когда девичий локоть не больно, но все равно весьма ощутимо приземляется куда-то в бок.       — Блин,Агата! — подросток кривится и еще подозрительней начинает озираться по сторонам, хмуря густые светлые брови. — Не веди себя так подозрительно!       — Вот те на.. — девушка чуть ли не присвистывает от такого неожиданного заявления и лишь в последний момент спохватывается, вспоминая, где именно и по какому поводу сейчас находится. — То есть ходишь и что-то выглядываешь в невидимый бинокль ты, а подозрительно выгляжу я? — после ее слов молодой человек чуть выпрямляется и перестает так откровенно коситься на каждого встречного, но пелена глубокой задумчивости все равно не покидает загорелого лица.       — У меня расследование, не мешай.       — Ищешь Санту? Так вот — его не существует. Прости, но ты должен знать.       — Не ехидничай! — он с умным видом задирает голову вверх, поэтому из-за разницы в возрасте Агата может лицезреть только волевой острый подбородок. — Тут дело чрезвычайной важности.       — Если чрезвычайной — не мотай по сторонам головой и не делай вид, будто ты — агент людей в черном. Это еще больше привлекает внимание, знаешь ли.       — Ладно, раз ты так выспрашиваешь и настаиваешь... — подросток опускается чуть ниже, явно пропуская все ее слова мимо ушей. — Так и быть — расскажу тебе, что я откопал.       — Я просто счастлива..       — Ее хоронят в закрытом гробу!       — Ну да, дождь же…       — Нет, ты не поняла, — девушка слегка приподнимает бровь, слыша, как голос блондина становится ниже и действительно серьезней, — даже если бы было солнце, жара и ясность — гроб был бы закрытым. Я нашел у отца в документах.       — Ты что, опять шарился у него в ящиках?! — Агата понижает голос и шипит, с опаской оглядываясь по сторонам. У Наруто, по рассказам его матери, с самого раннего детства присутствовала довольно паршивая привычка — копошиться в отчетах отца, занимающего должность городского шерифа. Парень просто обожал примерять на себя роль детектива и пытаться в голове разгадать то или иное дело, однако девушка впервые видела, чтобы тот взялся за что-то так крепко и серьёзно.       — Это было нужно! — пытается защищаться блондин, видя ее укоризненный и немного разозленный взгляд. — Так вот.. От нее мало что осталось, понимаешь? — мимо прошел маленький, сгорбленный старичок в повидавшем свое черном костюме, поэтому подростку на пару секунд пришлось сделать паузу, и, проводив взглядом миниатюрную фигуру, продолжить. — Это какой-то целый фильм ужасов, не иначе. Внутренние органы, глаза, уши... Всего этого не было. Их просто вырезали, не оставив следов и отпечатков, а тело сбросили в ближайший овраг, не беспокоясь о том, что его могут найти. В городе явно происходит что-то ужасное, и отец уверен, что она — первая, но не последняя жертва. Я не спец в таких делах, но что-то мне подсказывает, что он чертовски прав.       Агата чувствует, что с каждым словом друга неведомые силы размеренно и методично приколачивали ее тело к земле огромным, невидимым молотом. Голова странно гудит и окружающее пространство теряет свои четкие очертания с головокружительной скоростью, отчего угроза падения в грязную, хлюпающую под ногами лужу становилась больше с каждой секундой. Хотелось на свежий воздух, однако проблема состояла в том, что она уже находилась там, поэтому облегчение не наступило даже тогда, когда девушка убрала зонт и подставила побледневшее лицо под холодные капли. Пришлось зацепиться ладонью за локоть блондина и стоять, собирая по кускам треснувшее самообладание.       Это точно все правда?       «Это случается только в клишированных, однообразных и дешевых детективах», — убеждала она себя, понимая, что сознание настолько отстранилось от всего происходящего вокруг, что она безвольной куклой идет куда-то, ведомая Наруто, и уже мало понимает, что происходит. Все люди одним безмолвным потоком подошли к гробу и обступили его со всех сторон, слушая пастора, который самоотверженно стоял без зонта и что-то говорил, открывая и закрывая морщинистый рот. Агата слышала, но не слушала — все мысли одной волной бились о прибой другой, более важной проблемы.       Кто-то в этом городе начал играть в злые шутки.       Никому не смешно, кроме него.       Вот так просто бросить тело и уйти, не боясь полиции?       Вот так просто, словно в издевательство — скинул мертвую, бедную женщину в ближний овраг и ушел дальше наслаждаться своей жизнью, в то время как Куренай-сенсей больше никогда не встанет с примятой, холодной пожелтевшей травы.       Неужели Наруто с отцом прав, и она — лишь первая в этой цепочке бессмысленных кровожадных убийств, которые безмолвной опасностью осели над городом?       Агата слабо вздрогнула, почувствовав, как очередная капля упала за шиворот и тонкой струйкой стекла вдоль позвоночника, навсегда пропадая где-то в складках ткани.              В голове навязчиво, непреклонно и неумолимо мельтешил один простой факт, который она еще давно узнала из рассказанных Наруто полицейских отчетов, любимых фильмов и статей в интернете — убийца чаще всего был знаком с жертвой, косвенно или нет.       Едва отступившее чувство оцепенения вновь сковало промерзшее на мерзком ветру тело, и поэтому повернуть голову казалось почти невыполнимой задачей, на исполнение которой потребовались колоссальные усилия.       Кто-то... Знакомый.       Не значит ли это, что убийца может находиться сейчас прямо здесь?