Жил в Багдаде купец. Как-то послал он слугу на базар за товаром, но тот прибежал назад бледный и дрожащий, и сказал: «Господин, на базаре в толпе меня толкнула какая-то старуха; я оглянулся и увидел, что меня толкнула сама Смерть. Она посмотрела на меня и погрозила мне. Господин, дай мне коня, я уеду из этого города, скроюсь от своей судьбы. Я поеду в Самарру, спрячусь там, и Смерть не найдёт меня». Дал купец слуге коня. Сел слуга на коня, вонзил шпоры ему в бока, и помчался конь со всех ног. А купец пошёл на базар, увидел в толпе Смерть, подошёл и спросил: «Почему ты погрозила моему слуге, когда увидала его нынче утром?» «Я не грозила ему, — ответила Смерть. — У меня лишь вырвался жест удивления. Я не ожидала увидеть его в Багдаде, потому что сегодня вечером у нас с ним свидание в Самарре».
© Уильям Сомерсет Моэм (пересказ древней притчи).
***
Уехав из родного города, Джессика Дэвис думала, что оставит прошлое навсегда позади. Нет, она не хотела забывать то, что произошло в её школьные годы. Забывать Ханну, Брайса, Клэя, Алекса и других ребят, потому что из-за них она стала тем, кем является сейчас. Каждый день она просыпается готовой к борьбе, черпая силы в воспоминаниях о том, что довелось пережить ей, бывшей ученице Старшей школы Либерти. И это же заставило её перебраться в Сакраменто, потому что, бродя по улицам их небольшого городка, она уже не могла чувствовать себя в безопасности. Каждое место, начиная с их школы и заканчивая кафе «Моне», возрождало в памяти картинки из прошлого. Иногда ей казалось, что она видела их наяву. Тогда родители приняли меры, отправив её к психотерапевту, посадившего её на антидепрессанты, которые нужно было принимать по часам. Но Джессика их не принимала, врала родителям, и ей становилось только хуже, пока Джастин Фоули не предложил ей уехать. Джессика согласилась сразу же, думая, что переезд даст ей шанс двинуться дальше. Так и случилось. Жизнь начала быстро налаживаться. Джессика всё также ярко помнила всё, но теперь прошлое уже не так ранило её. А когда она прошла психологический тест в Полицейской Академии, то поняла, что совсем справилась. Её родители тоже переехали, начав новую жизнь. Отец почти сразу вышел в отставку и стал тренировать женские команды по хоккею на траве. И он, казалось, был счастлив, занимаясь этим. Но по-настоящему старик Дэвис расцвёл, когда Джессика встретила любовь. И хотя он всегда думал, что у него появится ещё один названный сын, вполне хорошо принял тот факт, что у него будет названная дочь. И вот отношения с Иванной длятся уже около двух лет. Всё это время Джессика была счастлива, как никогда, и радовалась, думая, что наконец-то у неё всё хорошо. И тогда-то прошлое вновь постучалось в её дверь… *** Джек опознал марку машины, на которой от кинотеатра увезли Харпер, но толку от этого практически никакого: Гарсия проверила, есть ли кто-то среди ближнего круга обеих жертв люди, владеющие «Доджем Монако» девяносто второго года выпуска, но таких не оказалось. И тренер Дэвис тоже оказался не у дел, потому что у него другая модель доджа. Несмотря на это, Джессика продолжала переживать, давая волю самым жутким и немыслимым идеям. Окончательно она смогла успокоиться лишь тогда, когда Гидеон вышел после беседы с мистером Дэвисом и уверил, что её отец не тот, кого они ищут. И в тот же миг от у Джессики от души отлегло. Эмили быстрым шагом покидает кабинет лейтенанта. Только что у неё состоялся неприятный разговор с лейтенантом и детективом Солерно, которого по её просьбе отстранили от этого дела. Ей не нужен в команде человек, незаинтересованный в поимке преступника. Также Эмили настояла, чтобы лейтенант тоже держался подальше от расследования, и так как дело неожиданно заимело федеральное значение, его дозволение заниматься им ОАП не требуется. Солерно дико возмущался, но это было только для вида. Лейтенант же даже не пытался скрыть своё безразличие, чем вызвал у Эмили стойкое отвращение. — А что, разве ещё не все собрались? Прентис останавливается, недоуменно смотря на направляющуюся в сторону выхода Джессику. Та тоже замирает на месте, растерянно крутит головой по сторонам, словно не понимает, для чего ей задают этот вопрос, ведь ответ и так очевиден. — Все на месте. Ждут только вас. — А тогда куда ты уходишь? — Да в закусочную за углом. Хотела прикупить что-нибудь перекусить себе. Вам тоже взять? — Прости, что?.. Я, конечно, понимаю, что ты должно быть голодна, но это не повод, чтобы пропустить оглашение психологического профиля нашего субъекта. — Мне показалось, что вы не хотите, чтобы я принимала участие в этом. Меня негласно отстранили ото всего, непосредственно связанного с делом, и… — Справедливое замечание. Я действительно отодвинула тебя на задний план, но сейчас я настаиваю, чтобы ты влилась обратно. Пойдём. И, приглашающе махнув рукой, Эмили идёт прямо по направлению к залу, где уже давно все собрались. Здесь обычно выступает лейтенант, когда ему нужно сообщить какую-то важную информацию, пришедшую от его начальства, но касающуюся всех и каждого в участке. И здесь сейчас яблоку упасть негде. Бедной Джессике приходится присесть на подоконник. Из-за открытого окна это самое худшее и одновременно самое лучшее место, потому что хоть она и сидит на сквозняке, но по крайней мере не умирает от жары и духоты, как многие из тех, кто удобно устроился на стульях, особенно на противоположном конце зала. Эмили же встаёт рядом со своей командой. Оглядев взглядом всех полицейских и агентов, она, переглянувшись с Гидеоном, начинает представление профиля. — Большое спасибо, что вы все собрались здесь. Приветствую своих коллег из ФБР. Спасибо, что так быстро приехали. Как вы все знаете, первоочередной нашей целью является идентификация и поимка серийного убийцы, который в данный момент удерживает очередную жертву. Мы с командой сейчас представим его психологический профиль. Люк. — Спасибо, Прентис. Итак, субъект — мужчина от двадцати пяти до тридцати лет. Ездит на автомобиле марки «Додж Монако» девяносто второго года. Он не коренной житель Сакраменто, поэтому обратите внимание на людей, которые приехали сюда в последние пять лет. — Он похищает девушек в разное время суток, — продолжает Джей-Джей. — Ханна и Харпер были похищены преимущественно в вечерне-ночные часы, а последняя жертва Хадижа — утром. Субъект свободно распоряжается своим временем, значит, у него, вероятно, гибкий рабочий график. Скорее всего, он вообще безработный. — Субъект легко выходит из себя, агрессивен, — говорит Спенсер. — Это напрямую связано с его детством. Он подвергался физическому и психологическому насилию со стороны пьяницы-отца. В обычной жизни он скрывает свою боль, но не сдерживает злость. Каждый, кто знаком с субъектом, опишет его как грубого, жестокого, замкнутого человека. Он не способен поддерживать нормальные человеческие отношения. Всё, что идёт в разрез с его представлениями о том, как должно быть, приводит субъекта в ярость, которую он вымещает на объекте своей ярости. Если Хадижа откажется сделать что-либо из того, что он прикажет, она умрёт. У него нет особой потребности в жертвах, ведь даже намеренно не занимаясь поисками кого-то нового, он заранее знает, что будут другие. Несмотря на факты, указывающие на явную подготовку к совершению преступления, мы говорим, что субъект не организован. Выбор жертв спонтанен. Он не планирует похищение заранее, не охотится, не выслеживает. Ничто не указывает на то, что преступления совершены на сексуальной почве. Возможно, субъект гомосексуалист. Мы классифицируем его как преступника типа четыре. К этому типу относятся субъекты, страдающие психическими расстройствами. Он представляет себя защитником. Это его фантазия. Спасая девушек от угрожающей опасности, он не планирует их похищать. Возможно, обещает отвезти домой и сам верит, что так и сделает, поэтому они не боятся сесть к нему в машину. Доверяют и, вероятно, делятся своими проблемами, невзначай рассказывают и о семье, что и является триггером для похищения. Он думает, что спасает этих девушек. Он присылает диски родителям, чтобы те слышали голоса своих дочерей. Чтобы они знали, что они у него, и понимали, что в этом их вина, ведь им стоило быть лучшими родителями, чем они были. — Но истории на дисках, — подключается к оглашению профиля Алекс, — не имеют отношения к девушкам. Это его истории. Субъект рассказывает их устами своих жертв. Как мы это поняли? Дело в тексте. Первое, что бросается в глаза — почти полное отсутствие распространённых предложений. Они максимально короткие, но не лишены эмоциональной окраски. По структуре очень напоминают личный дневник, исключая несколько заметных особенностей. Личные дневники часто используют в психотерапевтической практике. Ещё Айра Прогофф считал его центральным компонентом терапии. Личные дневники можно вести и самостоятельно, но наш субъект явно прибегал к помощи фасилитатора. — В психологии, — поясняет Спенсер, — термин «фасилитатор» обозначает специалиста, помогающего человеку или группе людей углубиться в свои проблемы в прошлом и настоящем, создающего благоприятную для этого атмосферу, способного контролировать погружение в болезненные воспоминания или рассуждения, не давая им оказывать дополнительный психотравмирующий эффект, и перенаправлять таким образом, чтобы избегать острых углов, но при этом оставаться в рамках разбора одной проблемы. Почти всегда в роли фасилитатора выступает психотерапевт. — Именно. Есть и другие свидетельства этому. Например, каждая история имеет разный хронометраж, количество слов варьирует, но никогда не превышает семисот пятидесяти. В среднем около четырёхсот, среди которых изредка встречаются такие конструкции, как «мой самый большой страх — это…» или «сегодня я чувствую…». Психотерапевт Кейтлин Адамс предлагала своим пациентам начинать каждый новый день дневника с подобных фраз и давала пять минут для раскрытия своей мысли. Многие психотерапевты переняли у неё эту манеру, считая её весьма успешным вариантом работы в рамках клиент-центрированной терапии. Продолжая анализ текста, мы нашли и другие подтверждения тому, что девушки к нему не имеют никакого отношения. Очень часто использованы такие слова, как «пог»*, которые относятся к военным жаргонизмам. Ни одна семнадцатилетняя девушка не употребила бы подобные слова, просто потому что не могла бы их знать. В окружении Ханны и Харпер нет знакомых военных, и мы делаем вывод, что субъект служил. И, вероятно, поводом для обращения к психотерапевту послужило развившееся у него посттравматическое стрессовое расстройство. Скорее всего помощь ему предоставили в рамках программы поддержки ветеранов. Есть ещё важная отличительная черта историй, которая занимает ключевое место в профиле субъекта, а именно: на первом диске каждой новой девушки вначале звучит одна и та же фраза, причём она полностью идёт в разрез со стилем субъекта. Её определённо сказала семнадцатилетняя девушка, но не одна из его жертв, а некая Ханна Бейкер. Мы считаем, что именно она вдохновила его записывать всё, что случилось с ним. Он хочет, чтобы об этом знали. Он считает, что заслуживает быть услышанным. Также, как и Ханна. Но несмотря на это, в его историях нет никакого чёткого указания на то, кто эти люди, о которых он рассказывает. Субъект избегает не только имён, но и конкретной характеристики. Для обозначения того, о ком идёт речь, он использует местоимения «он» и «она». — Ханна Бейкер — главный триггер субъекта. Всё, что случилось с этой девушкой, засело у него в голове. В каждой из своих жертв он видит её и поэтому спешит спасти. Вероятно, он винит себя за то, что не помог ей, когда она нуждалась в его помощи. Желание спасти также толкает его на похищение. Он представляет, что спас её, Ханну, и рассказывает ей историю своей жизни, так как досканально осведомлён о её. Он считает, что должен показать ей, что она не одинока. Что он тоже прошёл через ад и понимает её. Но субъект не один из тех, кому бы Ханна могла довериться. Он, как и многие, узнал о том, что с ней приключилось благодаря кассетам, которые она записала перед тем, как совершить самоубийство. И хотя в связи с этим в родном городе Ханны и, по-видимому, субъекта проходило открытое гражданское слушание, где обсуждалось содержимое кассет, заслушивались отрывки, те, кто был на кассетах, давали показания, мы убеждены, что субъект не случайный человек, пришедший на слушание ради развлечения. И не ищите среди дальних знакомых. Мы думаем, что субъект был достаточно близок к Ханне Бейкер. Знал, что может ей помочь, но не помог по какой-то причине. Было ли ему всё равно? Не знаю. Быть может было, ведь он не думал, что девушка покончит с собой. Он обвиняет себя в этом. Но он также винит и Ханну. Субъект считает, что из-за неё его теперешняя жизнь сплошной провал. Его жизнь оказалась не такой, какой он себе её представлял. Думаю, на войне он получил какое-то увечье, что вдобавок к ПТСР только усилило его злость. Поэтому, рассказав свои истории, он убивает жертвы, в точности повторяя самоубийство Ханны Бейкер. На каждом последнем диске каждой жертвы звучит песня Леонарда Коэна «Аллилуя». Мы полагаем, что, вскрыв вены своим жертвам, он наблюдает, как они медленно, теряя кровь, умирают. В это время субъект успокаивается, усмиряет свою злость. Для него наступает торжество справедливости, ведь «Ханна» получила по заслугам за всё, что ему пришлось пережить из-за неё. После субъект выкидывает тела, помещая их в мусорные баки. Этим он показывает своё презрение к ним, что они для него мусор и заслуживают лежать среди отходов. Настолько он ненавидит Ханну. И не только её. Больше, чем Ханну, он ненавидит Брайса Уокера. На каждом месте выброса трупа размещён агитационный плакат с изображением этого человека. И мы точно можем сказать, что это дело рук субъекта. Понятно, что в преддверии выборов подобными плакатами со всеми кандидатами вывешивают на каждом столбе, но никто бы не стал оставлять их там, где увидеть их смогут пару-тройку человек. Плакаты нацелены на привлечение внимания большого количества людей. Субъект, по-видимому, считает Уокера главным виновником смерти Ханны, а значит и причиной собственных неудач. Его злит, что после того, как Брайс изнасиловал Ханну, он баллатируется на пост окружного прокурора, когда его жертва давно мертва. И субъект привлекает к этому всеобщее внимание, словно говоря: «Посмотрите, что он с ней сделал!». Пока это никак не повлияло на ход компании Уокера, а значит субъект будет продолжать убивать и развешивать его плакаты рядом с трупами. По правде, даже если Брайс откажется от гонки за пост, субъект не перестанет указывать на него. Гидеон разворачивается корпусом в сторону Эмили, всем своим видом показывая, чтобы она заканчивала представление профиля. Мелочь, но у Прентис она вызывает неприятное ощущение, которое она с успехом подавила и продолжила: — Субъект вскрывает вены, как это сделала Ханна Бейкер. Он также, как и Ханна, использовал обычное лезвие. Это не было попыткой скрыть убийство под личиной самоубийства. Нет, субъект не прятался до этого, а значит ему нет смысла запутывать полицию потом, притворяясь, будто похищенная им жертва покончила с собой. Это часть его почерка, в очередной раз подтверждающая, что он видит в девушках именно Ханну Бейкер. Порезы ровные и глубокие, субъект не колебался. Определения места порезов не требует каких-либо познаний в анатомии, поэтому мы считаем, что у субъекта нет медицинского образования. Но почему тогда порезы выполнены так уверенно? Ответ прост: Ханна Коттер не первая жертва. Где-то существует жертва «ноль». Принимая во внимание лингвистические особенности его речи и скудные навыки в использовании компьютера, мы также говорим, что у субъекта нет вообще высшего образования. Но тем не менее есть доступ к препаратам. Об этом свидетельствует наличие следов от инъекций в области локтевой ямки у обеих девушек. Это не наркотики. Им вводили препараты, оказывающее расслабляющее действие и обладающие способностью к быстрому распаду и выведению из организма. К сожалению, мы не установили, что это за препарат, но с уверенностью говорим, что субъект ими лечится. Вероятнее всего, это лекарственные средства, обладающие успокаивающим эффектом. Возможно, за все необходимые препараты платит правительство в рамках программы помощи ветеранам, но мы склоняемся к мысли, что он платит за них самостоятельно и наличными. Мы не знаем, откуда у него деньги. Может, правительство выплатило ему какую-то компенсацию, но более вероятный вариант — это преступная деятельность. Поэтому, скорее всего у субъекта есть огнестрельное оружие. Пока он его не применял, но будьте наготове. Не пытайтесь взять его в одиночку. Также мы рекомендуем полиции патрулировать на гражданских автомобилях районы Кармайкл, Арден-Аркайд, Гринхейвен, Даунтаун, Медовью и Мидтаун, в частности поблизости адресов, которые вам даст агент Элвес, — Эмили указывает на Люка. — Что вы должны искать? Прежде всего автомобиль марки «Додж Монако» девяносто второго года. Также, ищите что-нибудь необычное. По тем адресам, что вам раздадут, находятся заброшенные здания. Не только жилые строения, но и постройки, воздвигнутые для ведения малого бизнеса. Это небольшие магазины, парикмахерские и т.п. Если заметите где-то свет или подозрительную активность, не спешите проверять. Сообщите нам. У меня всё. Всем спасибо. — А можно вопрос? — раздаётся голос полицейского, сидящего на каком-то из последних рядов. — Конечно, спрашивайте. — Почему вы думаете, что ту мусульманку похитил этот же преступник? Насколько я знаю, диск с её записью ещё не пришёл. Да и вообще, мало ли кто мог её похитить. Может, дело в выкупе, у неё ведь богатые родители. И на ней много золота было, когда она пропала. Позарились на побрякушки и похитили. — Это очень хороший вопрос. Вы, кстати, много знаете о последней жертве… — Он был вместе со мной и Морганом в торговом центре, — отвечает Гидеон. — Вы правы, диск мы ещё не получили, но он точно будет. Это никакое не похищение ради денег. В таких случаях похитители как можно скорее пытаются сообщить семье, что их дочь у них, подтверждают это и выставляют требования. Хадижи нет уже день, и никто не звонил родителям, не присылал писем, будь то бумажные или электронные. Но даже если не исключать данную информацию, глядя на modus operandi** похищений Ханны, Харпер и Хадижи, можно увидеть, что во всех трёх случаях он одинаковый. Я с уверенностью могу сказать, что похитивший Хадижу преступник точно наш парень. Полицейский замолкает. Видимо, он счёл аргументы Гидеона вполне убедительными. Обведя взглядом зал, Эмили больше не обнаруживает никаких поползновений со стороны других офицеров задать какие-либо вопросы, а потому резонно решает, что уже можно всех отпустить делать свою работу. — Что ж, на этом всё. Спасибо. И, кивнув своей команде, Эмили направляется к выходу из зала. Все потихоньку встают со своих мест, подходя к Люку — единственному члену ОАП, который здесь остаётся. Остальные уходят вслед за своим лидером, а за ними уже следует Джессика Дэвис, которую профиль, данный агентами, интересует больше всех тех, кто ещё здесь находится. *** Зайдя в «их» кабинет вместе с Джессикой, первое, что делает Эмили, так это усаживает её на стул и кладёт перед неё лист размером А4, на котором в столбик написаны имена. Всего три имени. И все они были на кассетах Ханны Бейкер. — Я не совсем понимаю, что мне нужно сделать. — Дайте характеристику каждого из этих людей. Ты близко знакома с ними, значит способна помочь нам лучше понять, кто из них на что способен. Наш системный аналитик предоставила досье на каждого, но порой не всегда хватает её умений, чтобы вывернуть душу человека наизнанку. Джессика задумывается, а между тем Морган раскладывает на столе фотографии её друзей. Здесь они ещё школьники, предвыпускной класс. Он считает, что это лучше должно стимулировать память детектива Дэвис. И оказывается прав, потому что как только Джессика видит Джастина Фоули в куртке с логотипом «Тигров», в её голове ярко предстают картинки прошлого. По правде, она уже давно начала вспоминать, но только больше о Ханне, чем о других ребятах. Также часто вспоминался и Клэй. То, что с ним случилось, могло стать финалом каждого из них. Несколько лет назад его состояние стало ухудшаться буквально на глазах. Он с родителями тогда переехал в Лос-Анджелес. Они хотели лучшего для своего сына. Хотели, чтобы он смог забыть. Тогда-то и появились первые симптомы. Ханна мерещилась ему везде. Живая и мёртвая. Он слышал её голос, говорил с ней. Она велела ему убить себя, чтобы они смогли быть вместе. И Клэй пытался это сделать, но его спасли и поместили в клинику для душевнобольных, где он находится по сей день. Джессика как-то навещала его вместе с Тайлером Дауном, который не хотел ехать туда один, но просто не мог не навестить человека, сделавшего для него столько хорошего. Клэй не узнал их. Да и они даже не были уверенны, что он их слышал. Он смотрел в одну точку остекленелым взглядом и почти не шевелился. Изредка у него случались лицевые фасцикуляции, что повергло в ужас Тайлера. Больше они не навещали. — Это не может быть Алекс, — уверенно произносит Джессика. — Он умер около десяти-одиннадцати месяцев назад. А убийства начались три недели назад. — Убийства начались намного раньше, просто жертвы были не такие заметные, как сейчас, — отвечает Гидеон, присаживаясь на край стола рядом с Дэвис. — Девочки, сбежавшие из приюта или приёмных семей. Наш аналитик уже ищет совпадения. Но да, вы правы, мертвец не может совершать преступления, да и наш субъект совершенно точно работает в одиночку. — Тогда зачем вы поместили сюда Алекса Стэнделла? Я не понимаю. — Наверное, это ошибка. Гидеон переводит взгляд на Эмили, и та согласно кивает. Джессике необязательно знать, что Стэнделл был нужен, чтобы сбить её с толку. — Ладно… — Что скажите про Заккари Демпси? — Э… — Каким он был в школе? — Нормальным. Самым нормальным из всех нас. Он ни с кем не конфликтовал. — А что вы знаете о его семье? — Его отец умер, когда Зак был в старших классах. Он сильно изменился после этого. Стал рассеянным, а когда получил травму на футболе, совсем впал в депрессию. После школы он попал в армию, но служил где-то на базах внутри страны. Не знаю где и кем, мы всегда не особо дружили. — А что его отношения с отцом? Зака били? — Нет, ничего такого. Зак всегда был само спокойствие, а вы сами сказали, что субъект не сдерживает ярость. — А Джастин Фоули? У него были вспышки гнева? В его досье много пробелов, в том числе связанных с его семьёй. Вы с ним долгое время поддерживали довольно близкие отношения. Не может быть, чтобы вы не делились сокровенным друг с другом. Внешне Джессика кажется спокойной, но Джейсона не обмануть: он следит за её ладонями, которые лежат на коленях. Теперь они напряжены, пальцы вжаты в ткань её джинсов, и Гидеон замечает эти метаморфозы. Джессика ещё ничего не ответила, а он уже наверняка знает, что она сейчас соврёт. — Мы были озабоченными подростками, так что большую часть времени занимались сексом. А когда прерывались на разговоры, то это были беседы о кино, музыке… эээ… и всяком таком. Джастин много говорил о футболе и Брайсе, и… — А о мистере Демпси? Они были близки с Джастином? — Да, очень даже. Часто тусили вместе. И я с ними. И Брайс там был. — И Алекс тоже? — Э… да, и Алекс. Думаю, все тогда тусили со всеми. — Но тем не менее, Стэнделл и Фоули общались ближе, правильно? — Я не сказала бы так. К чему эти вопросы? — Просто они вместе служили в Сирии. В составе одной группы. И после армии они часто общались вплоть до смерти мистера Стэнделла. Но вот стиль общение становился всё более грубым. В голосовых сообщениях они буквально кричали друг на друга. То были оскорбления. К сожалению из текста переписки, мы не можем понять причину этих бесконечных ссор. Мы надеялись, что вы сможете сказать. — Увы, не могу помочь. Мы давно не общались. — Вы знаете, как умер ваш друг Алекс? — Кажется… передозировка. — Да. Судя по данным вскрытия его тела, он скончался от передозировки героина. — У Алекса была зависимость после армии. Его можно понять. Когда они только вернулись, мы все собрались у Алекса дома. Он рассказывал о жуткой ситуации, которая с ними произошла. Они чудом остались живы. — Джессика, мы не осуждаем Алекса. Мы пытаемся найти того, кто похитил Хадижу, чтобы вернуть её живой и невредимой её родителям. — Джастин не стал бы серийным убийцей. Я его знаю. — Тогда почему ничего рассказываете? Боитесь, что не так хорошо знаете? Джессика прикрывает ладонями лицо. Она знает страшную правду о Джастине. На самом деле не только она. Но ей известны мерзкие подробности. А ещё она часто бывала у него дома и видела дружка его матери, с которым Джастин постоянно дрался, защищая мать или самого себя — в зависимости от того, кто разозлил его пьяную душонку — но только рассказать об этом агентам она не может, потому что эта правда о Джастине делает его виновным. Даже сама Джессика начинает сомневаться в том, что он может быть не при чём. — Джессика, мы думаем Алекса убили. Он был наркоманом, это правда, но вот только он сидел на кокаине. В его доме не найдено следов наркотиков или шприцов. На теле нет следов от инъекций кроме той, что была сделана в день его смерти. На теле Алекса нет следов борьбы, значит он не ожидал, что человек, которого он впустил в свою квартиру убьёт его. — На фотографиях из квартиры Алекса видны валяющиеся полусмятые купюры, — говорит Прентис. — И все стодолларовые. Мы думаем, деньги, которые наш субъект платит ветеранам за то, чтобы те ставили диски с историями родителям жертв, он взял у Алекса. Откуда у мистера Стэнделла могли быть такие деньги? — Я не знаю… Боже, это невозможно, невозможно… Только не Джастин. — А кто, Джессика? О ком вы подумали, когда впервые столкнулись с этим делом? Думаю, подсознательно вы знали. Гидеон сочувственно смотрит на колеблющуюся Джессику. Это всегда трудно — признать, что близкий человек способен творить ужасные вещи. — Когда Джастину было пять, один из дружков матери насиловал его и избивал. А потом новый приятель, от которого он тоже терпел побои. Я не знаю, почему социальные службы никогда не наведывались в их квартиру, но это было так. Брайс помогал Джастину, когда тот был ребёнком, а из-за Ханны они разорвали связь. Точнее, скорее из-за меня, ведь Брайс… изнасиловал не только Ханну. Меня тоже. Дело замяли. Он не понёс наказание. Даже нигде нет записи в личном деле. История похоронена. Брайс приходил ко мне до того, как начал свою компанию. Он предлагал мне деньги, чтобы я молчала о том, что произошло со мной и Ханной, но я не взяла. Сказала, что живу дальше и не собираюсь ворошить прошлое. Вероятно, Алексу он тоже предложил деньги. Может, их-то и взял Джастин, но это бессмыслица, потому что наверняка Брайс заплатил и ему. — Денег всегда недостаточно. Может, Алексу дали больше, чем Джастину, и это его расстроило. — Я не верю, что это Джастин. Я знаю, что они с Алексом были по-настоящему дружны. Алекс подарил ему свою машину, потому что у него отобрали права, которые он ни за что не восстановит, потому что никто не позволит водить наркоману. — Какую машину? — Я не знаю. Мне об этом вообще сказал Зак. Мы с ним часто разговариваем в последнее время, встречаемся, когда он приезжает в Сакраменто. — На парковочном месте, закреплённом за Стэнделлом, не было никакой машины. Она числится в угоне. И… машиной Алекса был потёртый «Додж Монако» девяносто второго года. Такая же машина у субъекта. Джессика никак не реагирует на эти слова. У неё просто не хватает на это сил. Слишком тяжко, слишком больно, слишком незаслуженно… Она уехала в Сакраменто, чтобы больше не переживать драмы, связанной с Ханной, но она словно не отпускает её. Многие, кого коснулась та история, пострадали. Некоторых, например, Клэя Дженсена, необратимо поломала, её нещадно мучает. Появляется в тот самый момент, когда Джессика только начала думать и по-настоящему ощущать себя в безопасности. — В досье Джастина Фоули не написано, что у него есть машина, — произносит Спенсер. — Должно быть, он не переоформил её на себя, — отвечает Эмили. — И ездит, по-видимому, аккуратно, потому что никаких нарушений ни на одно из этих имён. Морган, ты выяснил у Гарсии, где сейчас находится офицер Фоули? Где-то в патруле? С ним есть напарник? — Он уже четыре дня в отпуске. — Понятно, откуда у него было время похитить Хадижу днём. Адрес есть? — Да. — Бери Джей-Джей и офицеров. Привезите Джастина Фоули сейчас. И осторожнее: он полицейский и бывший военный. Морган кивает и, жестом пригласив Джей-Джей идти за ним, направляется к двери, которая резко открывается, и в кабинет буквально вбегает полицейский. — Агент Прентис, — звонким голосом говорит он, — там приехал мистер Рашид с матерью похищенной девочки. Она хочет с вами поговорить. — Я сейчас подойду. Полицейский кивает, а затем скрывается за дверью. Морган и Джеро выходят за ним. Эмили выразительно смотрит на Блейк, и та без слов понимает, что должна пойти вместе с ней. Конечно, толку от неё будет мало, потому что наверняка биологическая мама Хадижи не знает английского, но она должна видеть, что много агентов задействованы для поисков её дочери. Это должно её успокоить. И пока агенты тоже покидают кабинет, Гидеон, всё это время наблюдавший за потерянной Джессикой, готовой расплакаться в любую секунду, наконец произносит: — Сходите умойтесь холодной водой и присоединяйтесь к Блейк и Прентис. Вы им понадобитесь. У вас доброе лицо. Родителям важно его увидеть. Быстро кивнув несколько раз, Джессика молча встаёт и уходит из кабинета. Здесь остаётся один Джейсон. Худшие преступления на его памяти не те, что уже произошли, когда дело попало в руки ОАП, а те, которые они не смогли предотвратить. В этом его самый большой страх и одновременно самая большая боль.