***
Первый день в школе проходит без особых церемоний в доме Тодороки. Его отец дает ему выходной (вероятно, для того, чтобы он внимательно проанализировал своих одноклассников), но он рано просыпается по привычке. Он скатывается с кровати, застилает ее и идет на кухню. Фуюми здесь, готовит завтрак для своих братьев. Она оборачивается, чтобы схватить лопаточку и прыгает при виде Тодороки, лопаточка падает обратно на стойку. — Шото! — кричит она, снова беря посуду. — Извини, извини, я не думала, что ты все еще дома. — Все в порядке, — говорит он, вставая позади нее, чтобы добраться до холодильника. — Он дал мне выходной. Первый день школы. Она моргает, затем продолжает шевелиться. — Ну, это было щедро по его стандартам. Шото пожимает плечами — так или иначе, 6 часов дополнительного сна не кажется ужасно щедрым по обычному родительскому стандарту, но… что угодно. Он открывает дверь холодильника. — Он выглядел довольно взволнованным, когда мы узнали, что ты будешь учиться в ЮЭЙ — вновь переживая дни славы, верно? Она смотрит через плечо с улыбкой, которая падает, когда она видит его угрюмое выражение. Вздохнув, она возвращается к своей готовке: — Ты на самом деле не нервный тип, но такие большие перемены могут немного нервировать любого. В восторге от новых знакомств? Он кивает в ответ, затем собирается налить себе стакан апельсинового сока. Фуюми поднимает сковороду и скребет яйца на тарелку, пододвигая ее к себе. — Вот, пожалуйста, — говорит она. — На сковороде есть еще, но оставь немного для своего брата. Я должна бежать. Он поднимает бровь. — Мне нужно зайти к маме, — отвечает она, подходя к кухонному столу, чтобы взять свои ключи и телефон. — Она будет рада услышать, что ты сегодня направляешься в ЮЭЙ. Шото ничего не говорит и смотрит на тарелку перед ним. — Я буду дома немного позже, чем обычно, — продолжает Фуюми, хватая сумочку. — Первый день с новым классом всегда заканчивается тем, что я остаюсь немного сверхурочно. Ты, вероятно, будешь не дома, независимо от этого. Она кладет руку ему на голову, желает удачи, а затем уходит. Когда он слышит щелчок закрываемой двери, кладет щеку на прохладный кухонный стол и тупо смотрит в прихожую. Почему-то он не думает, что его мама будет в восторге от того, что он направляется в альма-матер своего отца. Он задается вопросом, что она знает о его жизни — Фуюми рассказывает ей о тренировках? О практике с причудой? Фуюми рассказывала ей о ссоре с отцом? Судя по всему, Шото кажется ей холодным. Закаленным. Несчастным. (Он хотел бы, чтобы мог сказать ей хорошие вещи — ей, вероятно, понравился бы Мидория. Большинству людей нравится.) Он рассеянно ест завтрак, направляясь в свою комнату, чтобы надеть школьную форму и упаковать свою сумку. Он кидает туда свой обед, а затем уходит. Они с Мидорией договорились встретиться в самой школе — им приходится садиться в поезд на разных остановках, и таким образом они хотели избежать ненужной путаницы и планирования. Улицы постепенно оживают — дети надевают свою форму, и взрослые клатчи, когда они все бегут к месту назначения. Тодороки спускается по лестнице и садится на поезд; он хватает поручень и достает свой телефон. Ему не нужно много времени, чтобы заметить шепот. — Это форма ЮЭЙ, верно? Он отрывает взгляд от телефона — мужчина средних лет, сидящий с противоположной стороны, слишком медленно отводит взгляд. Тодороки секунду смотрит на него, затем возвращается к ленте новостей. — Твердое телосложение. Может, геройский курс? — Подождите… эти волосы. Это?.. Тодороки даже не удосужился посмотреть на этот раз. Он просто стоит там, глядя в свой телефон и игнорируя всех вокруг. Ну, это может быть раздражающим повседневным явлением. Ему не приходило в голову, сколько внимания он привлечет формой ЮЭЙ. Он всегда забывает, какой… престижной ЮЭЙ кажется посторонним — в эту школу, даже не на геройский курс, сложно попасть. Зачисление в ЮЭЙ является признаком богатства, гениальности, власти или некоторой комбинации трех. Но он не чувствует ничего подобного, когда терпит шепот, выходя из поезда, как только двери открываются на его остановке. Когда он подходит к школе, он удивляется, увидев, что Мидория на этот раз пришел раньше него. Мальчик стоит прямо у массивных колонн ворот, наблюдая за школой и другими учениками, проходящими мимо. — Мидория, — говорит он, поднимая руку. Он получает улыбку в ответ; подойдя ближе, он замечает, что ребенок не перестает двигаться: его руки дрожат, и он перебирает ногами на месте. Тодороки не комментирует это, вместо этого выбирая: — Ты здесь рано. — Я немного нервничал, — отвечает Мидория, что является преуменьшением века. — Я хотел убедиться, что буду вовремя в первый день, по крайней мере. — Как долго ты здесь стоишь? — Э-э, — мальчик почесывает голову. — Хм… давай не будем об этом беспокоиться. Давай просто найдем наш класс. Тодороки пожимает плечами и начинает идти внутрь. Мидория секунду колеблется, после чего все же следует за ним. Тодороки обыденно проходит через ворота. ЮЭЙ не внушает ему страха — да, это хорошая школа. Но это школа, для которой он был предназначен. Он знал, что окажется здесь с самого детства, и это знание лишило его чувствительности к великолепию ЮЭЙ. Мидория — другая история. Он постепенно отстает, поворачивая голову, чтобы посмотреть на высотные здания, с удивлением глядя на проходящих мимо сокурсников и тихо бормоча про себя, замечая, как персонал бродит по стадионам для детей. Они поднимаются по высокой лестнице, Тодороки смотрит прямо перед собой, а Мидория глядит на внутренний двор внизу, наблюдая за студентами всех форм и размеров, проходящих мимо ворот. Они поднимаются на четвертый этаж, поворачивают налево и идут по освещенному солнцем коридору с видом на тренировочные поля. — Мы пришли. Тодороки привлекает внимание Мидории, указывая на знак, который гласит квадратными буквами: 1А. Мальчик колеблется, отступает, как будто ожидая, что Тодороки возьмет на себя инициативу и первым войдет в дверь. И Тодороки почти делает это. Он делает шаг к дверному проему, рука тянется к рукояти, когда он останавливается. Это не правильно. Приходить в эту школу, быть в этом классе — это не что-то особенное для Тодороки. Это большой шаг вперед на пути становления героем, но он всегда этого ожидал. Его взгляд устремлен на Мидорию, который буквально дрожит от нервного возбуждения. Парень никогда не ожидал, что зайдет так далеко. Каждое движение, каждая минута сегодняшнего дня значит целый мир для него. То, что происходит сегодня, создает настроение для его следующих трех лет обучения здесь. Тодороки молча шагает в сторону и указывает на дверь. После тебя. Мидория моргает с застенчивой усмешкой на лице. Тодороки просто кивает в ответ. Мальчик делает шаг вперед, вдыхая, когда его пальцы хватаются за ручку. Выдохнув, он наконец толкает дверь. В комнате шумно: студенты сидят на партах, безумно ищут свои места, и уже слышен очень громкий крик. Мальчик с красными, бросающими вызов гравитации волосами смеется над парнем, свисающим с потолка с чем-то похожим на ленту, торчащей из его локтей и удерживающей его подвешенным. Рядом с девочкой цвета жевательной резинки танцует летающая униформа, обе спины повернуты к мальчику с зажатой между зубами розой. Парень с птичьей головой сидит за столом, слегка растерянно глядя на хаос вокруг него. Тодороки смотрит, как Мидория сканирует учеников перед собой, и удивляется, когда его плечи опускаются. Он следит за направлением взгляда своего друга, только чтобы заметить… — Похоже, что меня заботит классный этикет? — говорит Бакуго, откидываясь на спинку стула и опираясь ногами о стол. Он — воплощение уверенности, согнутый в своем кресле, как король среди простых людей. — Либо выдерни палку из своей задницы, либо пойди напугай кого-нибудь еще. — То, что ты сейчас делаешь, очень неуважительно, — говорит мальчик в очках, приподнимая их вверх по носу одной рукой и расстроенно сглаживая волосы другой. — Урок должен начаться. Ты хочешь, чтобы учитель увидел это, когда впервые познакомится со своим классом? Первые впечатления ничего не значат для тебя? Неужели так сложно поставить ноги на пол под столом, как все? — Конечно, он здесь, — шепотом бормочет Мидория. Тодороки ожидал увидеть здесь Бакуго, учитывая их удачу, но кто этот другой ребенок? Бормотание Мидории привлекают некоторое внимание — ребенок в очках поворачивает голову, чтобы посмотреть на них. Вот когда он поражает Тодороки: Ой… это… Мальчик перемещается быстрее, чем Тодороки успевает полностью сформировать мысль, и делает низкий поклон прямо перед Мидорией. — Прости меня! Зрачки Мидории становятся маленькими, и он отмахивается от мальчика, нервно улыбаясь и болтая что-то про себя. Тодороки просто поднимает бровь: что Мидория сделал, чтобы заслужить извинения у кого-то, вроде брата Инген… — Я недооценил твои способности и впоследствии относился к тебе с неуважением, даже несмотря на то, что ты знал, что делаешь, лучше, чем кто-либо другой, — продолжает мальчик, очки медленно сползают с переносицы, когда он держит свой образ. — Ты обладаешь действительно героическим качеством, которое я сам упустил из виду в безумии стандартизированного тестирования, и я хочу принести свои глубочайшие извинения за мою грубость… — Я в порядке! — запинается Мидория, метаясь по комнате. — Мы оба здесь, и вот что важно — давай хорошо проведем здесь время! Разве Мидория не знает, кто это? Поразительное сходство между ним и его братом — их телосложение, их внешность… Но если Тодороки помнит правильно, его брат немного менее взволнован. Однако, прежде чем он успел что-то сказать, в задней части класса послышался шум. Парень поднимается, голова поворачивается к суматохе с почти роботоподобной эффективностью. — Эй! — рычит он. — С уважением относитесь к своему классу и одноклассникам! Это первый день… Он уходит, чтобы проконтролировать их, прежде чем начнутся какие-то представления, и Тодороки просто думает: «Отлично, мои одноклассники чертовски сумасшедшие». Мидория все еще не знает личность мальчика, но когда Тодороки собирается расскрыть ему ее, позади них звучит высокий дружелюбный голос: — Привет! Ты сделал это! Невысокая девушка пробирается между партами, каждый шаг легкий и воздушный. Она улыбается Мидории, который, как и ожидалось, начал краснеть. — Я беспокоилась о том, сможешь ли ты попасть сюда, что с тобой, повторяющего «одно очко», снова и снова, — говорит она, наконец, становясь прямо рядом с ними. — Я так рада, что ты прошел! Спасибо, что спас меня во время экзамена, я была в очень затруднительном положении. — Э-э, конечно! — Мидория отвечает голосом на два тона выше, чем обычно. — Это было меньшее, что я мог сделать. К счастью, девушка не комментирует растерянность Мидории. Она просто продолжает улыбаться, излучая очарование и солнечный свет. (Честно говоря, Тодороки не обвиняет Мидорию в том, что он растерялся на этот раз — здесь есть девушки, а затем еще больше девушек.) Она поворачивается и обращается к обоим мальчикам сразу. — Между прочим, я Урарака Очако! Я рада, что мы одноклассники! — Мидория Изуку… Тодороки открывает рот, чтобы что-то сказать, но Урарака перебивает его. — И я уже знаю, кто ты — приятно с тобой познакомиться, Тодороки! — ее глаза задерживаются на миллисекунду на его левом глазу, но потом отводит взгляд. Немного сбивает с толку, когда слова вынимают изо рта, но он делает небольшой кивок в знак приветствия. — Мне тоже приятно познакомиться. — Вы двое уже знаете друг друга? — она водит указательным пальцем взад-вперед между ними. — Или вы просто столкнулись друг с другом за дверью и начали говорить? Что-то в ее взгляде кажется… знающим. Как будто она точно знает, как обстоят дела между ними, просто взглянув на них. Будто какие-то мелкие детали уже рассказали ей всю их историю. Но он не получает от нее враждебных эмоций. Скорее просто любопытство ради любопытства. Это незнакомая комбинация для него. — Э-э… да, — отвечает Мидория, его лицо медленно меняется с красного на розовое. — Мы встретились этим летом, наблюдая за битвами героев. — Просто битвы героев, или? — Мы еще вместе тренировались, — добавляет Тодороки. — Для экзамена. — Ой! Что ж, полагаю, что тогда я должна поблагодарить и тебя, — говорит Урарака, поворачиваясь к нему лицом. На этот раз она не зацикливается на его шраме, решив смотреть ему прямо в глаза. (Тодороки решает, что ему нравится эта девушка.) — Мидория помог мне в трудной ситуации во время экзамена. Я застряла под камнем — на меня приближался робот, стоящий ноль баллов, — это был беспорядок, — смеется она, почесывая затылок. — Если бы он не ударил его, я не знаю, что со мной случилось бы. Итак, спасибо за помощь ему в подготовке к подобным вещам, я думаю! Тодороки смотрит на Мидорию, который возобновил смущенное ерзание. Он… он ударил робота, стоящего ноль баллов? Одного из тех массивных металлических зверей? Они были в полосе препятствий по рекомендации и, конечно же, он обездвижил пару — но бороться с одним? Чтобы ударить по нему? Он признает, что иногда он забывает, насколько могущественным должен быть Мидория. Как он должен понять его силу, если никогда не видел причуды мальчика? Но ударить того робота… Боже, что на самом деле, черт возьми, этот ребенок? Мидория выглядит так, будто он собирается заговорить, когда сзади них что-то стонет. Все застывают. — Вы, ребята, только что слышали это? — говорит Урарака. — Д-да, — отвечает Мидория, медленно поворачивая голову, чтобы взглянуть через плечо на эту вещь, тело напряглось и было готово к бою… — Садитесь на свои места, — гудит чрезвычайно воспаленный и неопрятный человек, завернутый на полу в спальный мешок. Он даже не удосуживается смотреть прямо на студентов, красные глаза безучастно смотрят на их лодыжки. — Класс начинается. Все смотрят друг на друга и, не говоря ни слова, разбегаются. Места зависят от номера студента; дуэт разделяется, Мидория садится за стол у окна, а Тодороки уходит в заднюю часть комнаты. Тодороки с некоторым раздражением отмечает, что Бакуго сидит прямо перед Мидорией. Он не сомневается в способности Мидории противостоять выходкам хулигана. (Это больше похоже на то, что он не уверен, что сам сможет просто стоять в стороне и наблюдать за насилием.) Его мысли прерываются мягким, спокойным голосом слева от него. — Эй, Тодороки Шото, верно? Она, уравновешенная и чопорная, сидит с прямым позвоночником и с ногами, аккуратно скрещенными на лодыжках. Черные волосы, заплетенные в массивный хвост, идеальная форма, спокойное выражение. Высший класс. Из семейства героев, возможно? В любом случае, она выглядит знакомой. Он кивает в ответ. — А ты? — Яойорозу Момо, — отвечает она с вежливой улыбкой. — Я другой студент здесь на основе рекомендаций. Тодороки моргает. Она выглядит богатой, но она не из какой-либо семьи героев, о которой он знает, — у нее, должно быть, одна странная черта… полоса препятствий для него была размытой, но он смутно помнит ее хвостик. Была ли она та, что вытаскивала вещи из… — У меня есть причуда созидания, — говорит она, словно читая его мысли. — От моего отца. Он применил это к алмазной промышленности, но я хотела сделать карьеру с большей отдачей. И с лучшей учебой. Итак, богатая, но героиня первого поколения. Хороший ученик и кто-то, кто играет по книге, если комментарий к учебе — это что-то, от чего можно отказаться. Разговор заканчивается дружеской улыбкой от нее и кивком понимания от него, когда мужчина занимает свое место возле доски. Но что-то в ее словах заставляет его задуматься; он переигрывает в голове краткий разговор, пытаясь точно определить, что именно, и внезапно его осеняет. Вот эта снова: жгучее решение стать героем. На самом деле, для большинства детей, вероятно, быть здесь, на геройском курсе, их собственный выбор. Он просматривает класс: кроме младшего брата Ингениума, здесь нет других детей из семей героев, которых он узнает. Конечно, герой платит и деньгами, и доблестью — родители, как правило, очень помогают, когда их дети решают пойти по этому пути. Но большинство родителей также более чем напуганы возможностью того, что их дети будут избивать людей, или будут избиты для того, чтобы обеспечивать себе жизнь. Почти все из этих детей здесь по собственному желанию и усилиям. (Был бы он здесь, если бы не его отец?) (Хотел бы он быть героем?) Эта мысль заставляет его взглянуть на Мидорию, который сейчас нервно улыбается. Если подумать, Тодороки никогда не спрашивал, почему Мидория хочет идти по этому пути. Да, у него то же самое давление, чтобы продолжить дело отца, но Мидория принял решение еще до того, как это выяснил. Так что же превратило Мидорию в героя? Почему он преследовал эту цель, когда она казалась невозможной? Он любит Всемогущего, но в этом есть же что-то еще? Его мысли внезапно прерываются монотонным вступлением, по-видимому, их классного руководителя и объявлением о том, что им надо одеться и встретиться на поле в течении десяти минут.***
Время хвастаться причудами приходит на день раньше, чем ему хотелось бы. Дело не в том, что ему будет сложно справиться с тестами; это то, чем он занимается с начальной школы. Это просто вопрос психической стороны — он должен применить лед здесь, чтобы уменьшить трение, морозный порыв увеличит время в воздухе и так далее. Он даже не беспокоится о том, что его выгонят (хотя он уверен, что Мидория, вероятно, переживает). У Тодороки есть две основные проблемы. Во-первых, Мидория узнает о его… клятве. Во-вторых, он впервые увидит причуду Мидории. Последнее отягощает его — и стратегически, и эмоционально. Если Мидория на самом деле унаследовал эту причуду, она, вероятно, выглядит как причуда человека, от которого он ее получил. Что если он узнает ее? Я не должен был говорить тебе это вообще. Я не могу сказать тебе, кто дал мне ее или как, но если бы ты выяснил это, это подвергло бы тебя опасности, подвергло бы всех опасности… Если бы слухи в классе после экзамена были тем, чему можно доверять, то Тодороки уже точно бы знал, на чью причуду похожа способность Мидории. И если это окажется правдой… если Мидория действительно получил ее оттуда… (Зачем ему передавать причуду, если все в порядке? Если он в порядке?) Но Тодороки не может думать об этом прямо сейчас. Он до сих пор ничего не знает наверняка. Ему остается только увидеть причуду своими глазами. Тем не менее, Мидория не пользуется своей причудой во время испытаний. В первом тесте Тодороки кажется это немного странным: он мог бы переправить силу в свои ноги и взлететь мимо своих сверстников. Когда начинается испытание силы обхвата рукой, он понимает, что что-то не так, ведь у Мидории теоретически должна быть хватка, достаточная, чтобы разбить машину. Чего боится мальчик? Разве он не хочет, чтобы Тодороки увидел его причуду? Он смущен этим? Когда Мидория использовал ее на экзамене, ходили слухи о некоторой отдаче, но есть разница между ударом робота и разбегом, верно? Он знает, что цена провала этих тестов — исключение, верно? Что бы ни было у него на уме, он, похоже, не обращает особого внимания на то, что Тодороки не использует обе причуды. Никто не обращает внимания. Он почти лучший по результатам всех тестов, и никто не удивляется его льду. Даже если что-то замечают, они этого не говорят. Так обстоят дела до того, как они бросают мяч. Что-то меняется на лице Мидории, когда они начинают последнее испытание. Отчаяние? Беспокойство? Разочарование? В любом случае, у него морщинистый лоб, а рука согнута напротив его лица, когда он смотрит на своих сверстников. Каждый подходит к тесту все более инновационными способами. Один мальчик бросает мяч ввысь, изгибает спину и катапультирует его взрывом из пупочного лазера. Другой бросает его, издает щебетание, а птица хватает его и уносит. Урарака просто стучит по нему, и он плывет вверх, заставляя других учеников выдохнуть, когда Аизава показывает им знак бесконечности на своем дистанционном трекере. Мидория сосредотачивается на каждом испытуемом, наблюдая за их бросками, видя, куда они выпускают и куда направляют свою силу. Может быть, он пытается составить план? И вот настала очередь Тодороки. Он подходит к кругу. Краем глаза смотрит на Мидорию, затем снова переводит взгляд на мяч. Вдыхает, выдыхает. Это дает ему некоторое нервное возбуждение, затем он бросает мяч вверх. Тот плавает в воздухе, потом начинает спускаться вниз. Тодороки падает на корточки и проводит правой рукой вверх. Слышится треск, и столб льда врезается в шар с максимальной скоростью. Класс наблюдает, как он взлетает, поднимается, поднимается. Затем он падает, ударяясь о землю на расстоянии около 50 ярдов. Тодороки поворачивается, чтобы посмотреть на Аизаву. Учитель держит трекер: 698 футов. Эх, хорошо. Не удивительно, но этого будет достаточно, чтобы пройти. Мидория хмурится, изучая Тодороки и фиксируя его взгляд на правой руке. У Мидории внимательное выражение лица, которое посылает неприятную дрожь по телу Тодороки, из-за чего он чувствует, что в его доспехах появляются трещины. Он игнорирует этот взгляд, передавая мяч немигающей девочке, стоящей в очереди позади него, и оседает вместе с толпой, используя ее в качестве щита. Но, конечно, этого недостаточно, чтобы удержать Мидорию. Мальчик пробирается сквозь толпу, с беспокойством оседая рядом с Тодороки. — С тобой все в порядке? — шепчет он, прыгая взглядом взад-вперед между руками Тодороки и его лицом. — Ты мог бы бросить мяч гораздо дальше, используя огонь. Тодороки просто пожимает плечами, уставившись на газон под ним. Больше сказать нечего: сейчас не время для этого разговора. Мидория выглядит так, словно собирается сказать что-то, но потом еще раз обдумывает это, глаза в последний раз смотрят на правую руку Тодороки, прежде чем он возвращается к тесту. Но выражение его лица говорит о том, что он не забудет этого. Почему он не может просто пройти мимо? Они спокойно наблюдают, нервная энергия исходит из Мидории волнами. (Почему Мидория так переживает за него?) (Он не тот, кто в настоящее время рискует быть изгнанным, разве Мидория не должен больше волноваться за себя?) — Мидория Изуку. Мальчик обращает на себя внимание, затем начинает пробираться к месту броска. В воздухе висит неловкая тишина. Взгляд на других учеников показывает встревоженную Урараку и мрачного Бакуго. Мидория стоит в середине круга, просто глядя на мяч. Его глаза широко раскрыты, а челюсть сжата. Это почти незаметно, но правая рука слабо дрожит. Он… Он боится? — Бросай, когда хочешь, — гудит Айзава, заставляя Мидорию нервно подпрыгнуть. И тогда он начинает. Его рука закручивается, раскачиваясь по кругу — на пике вращения его пальцы отпускают мяч, и он летит… Примерно на 15 футов вверх, а затем сразу вниз. Он отскакивает от земли в паре футов с глухим стуком. Мидория полностью ошеломлен. Черт, да Тодороки тоже. Он лгал о своей причуде? — Я определенно пытался использовать ее только сейчас… — шепчет Мидория, глядя на свою руку. — Я не позволю тебе больше ломать кости, — Айзава входит в круг. Это может быть игра света или воображение Тодороки, но что-то в его взгляде кажется… красным. Учитель подходит, останавливается перед мальчиком и смотрит на него полузакрытыми глазами. — Я смотрел запись со вступительного экзамена. Я знаю, как ты справляешься с проблемами. Я остановил твою причуду. …Ой. Ой. Осознание, кажется, приходит в голову и отображается на лице Мидории — его зрачки становятся маленькими, и он смотрит на Айзаву. Бинты на шее… комбинезон… черная челка… — С-Сотриголова… — пищит Мидория. — У тебя нет контроля над причудой, — продолжает учитель. — Как ты попал в эту школу, для меня загадка. Когда класс смотрит на теперь идентифицированного героя, он притягивает Мидорию ближе и начинает говорить с ним тем же унылым, низким голосом. Что бы ни сказал ему Айзава, это ужасно. Лицо Мидории переживает как минимум четыре разные эмоции в течение одной минуты — сначала смущение, потом стыд, потом ужас, а потом беспокойство. Учитель бросает на Мидорию еще один неодобрительный взгляд, затем отпускает мальчика и медленно возвращается к своему месту. Если Мидория выглядел немного напуганным раньше, теперь ему действительно страшно. Едва заметные подергивания ранее превратились в настоящие содрогания, и Мидория просто стоит, уставившись на мяч в своих руках. Но затем он перестает двигаться. Он замирает, когда идея приходит ему в голову — Тодороки почти видит, как вращаются шестеренки в голове мальчика, когда он обдумывает это. Нет драматического колебания; Мидория использует вторую попытку сразу же, как будто он пытается покончить с этим, прежде чем успеет обдумать. Его рука вращается, и на пике его броска что-то взрывается. Волна ветра обрушивается на толпу; Тодороки поднимает руку, чтобы прикрыть глаза, пока класс оглушен порывами ветра. Когда это наконец прекращается, он опускает руку и смотрит. Мидория все еще стоит в позе для метания. Вверху мяч, летящий вдаль. (Давление воздуха… сила… это действительно так…) Расслабляясь, Мидория подносит руку к лицу. Его палец вяло свисает с руки, красный, опухший и изогнутый. Мидория моргает на изогнутую кость, и затем улыбается, как будто он только что выиграл в лотерею. Тодороки не зацикливается на сломанных конечностях и крови, но что-то кажется странным, когда Мидория так взволнован из-за сломанного пальца. Айзава подносит измеритель к лицу — и, к удивлению Тодороки, улыбается. Он поворачивает экран к классу. — 705 футов, — говорит он Мидории. — Учитель Айзава, — мальчик откидывается назад, прижимая потертый палец к груди. Тодороки едва слышит, что он говорит дальше: — Я все еще могу двигаться. Значит ли это, что Мидория ломает кости… каждый раз, когда он использует свою причуду? Эта мысль вызывает у Тодороки тошноту. Однако у него не так много времени, чтобы подумать об этом, потому что из толпы эхом разносится звериный вопль. — ДЕКУ! — кричит Бакуго, вырываясь из толпы и решительно идя к испытуемому. Мидория поднимает голову от звука, но не двигается. — Я, блять, собираюсь убить тебя! Что ж, дерьмо. Это работа учителя, он знает. Но Тодороки движется инстинктивно. Он выбегает со стороны толпы и идет к взрывному блондину, уклоняется от огненного шара и кулака, полного пламени, и затем ловит Бакуго в мертвой хватке. Мальчик изо всех сил пытается высвободиться, не в силах сдержать гнева: — Черт, как ты это сделал, ты это скрывал? Выставляя из меня полного идиота… — Спасибо, Тодороки, но я думаю, что это моя работа. У Айзавы снова появляется красный взгляд. Он снимает полосу повязок с шеи и, выполняя заученное действие, охватывает ими Бакуго; руки мальчика связаны, и он просто стоит там и не может двигаться. Тодороки мигает, затем отходит. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Мидорию, и с удивлением видит, что он не потрясен, даже немножко. Что-то изменилось в Мидории за эти десять месяцев. — Хорошо, драма окончена, — гудит Айзава. — Вернемся к тесту. Минета Минору, шаг вперед. Остальное тестирование проходит без каких-либо волнений. Бакуго успокаивается, чтобы его выпустили, и проходит испытания, но остаток дня он смотрит на Мидорию издалека. После окончания последнего теста они собираются в круг, и над толпой раздается вздох облегчения, когда Айзава объявляет, что изгнание было уловкой. (По какой-то причине Тодороки чувствует, что это была не просто уловка, а… неважно.) Их оценки мерцают на экранах: Тодороки в первой тройке и Мидория в самом низу. Тодороки осознает, что ему приятно видеть такие оценки — Мидория смог попасть сюда, но у него еще много работы.***
Мидорию уводят в кабинет медсестры из-за пальца, а это означает, что А) Тодороки не может спросить его о том, что это было, и Б) он будет один, по крайней мере, в первой половине обеда. Замечательно. Это не слишком его успокаивает. Он хватает свой домашний обед и садится за пустой стол в кафетерии, довольствуясь молчанием. На самом деле, это не ошибка… эта сила, мощь — эта причуда — ей владеет ни кто иной, как Все… Кто-то кладет поднос с обедом на стол, заставляя Тодороки посмотреть вверх. — Не против, если я присоединюсь к тебе? — спрашивает Яойорозу. Тодороки мигает, затем кивает. Она улыбается в ответ, опускаясь на стул. Он не знает, что делать, — он не самый лучший собеседник. Он неловко кусает и жует хлеб, задаваясь вопросом, какова ее игра. — Айзава-сенсей строгий учитель, не так ли? — она изящно кладет салфетку себе на колени и поправляет свой пиджак, устраиваясь, чтобы поесть. — Это почти жестоко. Ты думаешь, что все хорошо после экзамена, только чтобы узнать, что каждый день является проверкой силы. Мидория, смотрящий на мяч с разочарованием, появляется в его голове; Тодороки ерзает на своем месте. — Ну что ж, — продолжает Яойорозу. — Я полагаю, что от школы, которая отбирает лучших и самых ярких героев, следует ожидать суровости. Нам нужно идти дальше и дальше — как говорится, плюс ультра. Тодороки кивает в знак согласия, прежде чем вспоминает: — О, и да, поздравляю с первым местом. У тебя действительно универсальная причуда. — Спасибо, — говорит она, но ответ звучит автоматически, как будто она слышала похвалу раньше, но не полностью принимает ее. — Я могла бы сказать то же самое о тебе. У всего нашего класса есть куча интересных причуд. Даже после того, как Тодороки увидел сотни причуд, наблюдая за схватками своего отца, он должен согласиться — у них есть целый ряд причуд, достойных героев. Конечно, некоторые из них являются старыми — электричество, закаливание, хвосты, невидимость. Но способ, которым их пользователи применяли их, говорил о чем-то инновационном. Также были совершенно новые — Тодороки не может сказать, что он видел причуду лягушки или лазер на пупке. А потом был Мидория… — Буду честна — я немного ошеломлена, — говорит Яойорозу, беря немного риса. — У меня были одни и те же одноклассники девять лет, и теперь я начинаю с нуля. Не говоря уже о том, что мы все соревнуемся, чтобы попасть в мир героев. Это сложно, но интересно. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — отвечает Тодороки. — Сложно к такому привыкнуть. — Что ж, тебе повезло, что ты уже знаешь кого-то, верно? Тодороки моргает. — Ты и тот мальчик… Мидория, верно? Вы, кажется, близки. Вы друзья детства? Ох. — Не совсем, — отвечает он, бессмысленно перемещая еду по тарелке. — Мы встретились этим летом: я наткнулся на него, делающего анализ причуд при просмотре боя, и мы разговорились. Он сказал мне, что хочет попасть в ЮЭЙ, поэтому я помог ему с тренировками. — Он счастливчик, — говорит она. — Я полагаю, у тебя есть много хороших советов после долгих тренировок с отцом. Он ничего не может поделать — он молчит. Он просто толкает еду по кругу, отказываясь смотреть на нее. Да, все, что он знает о боевых действиях и героях, принадлежит его отцу. Но новая школа также означает, что это новое начало. Это глупо, но он не хочет быть «сыном Старателя» для своих сверстников. (Но кто он на самом деле, если не брать во внимание его отца?) Они мгновение сидят в неловком молчании, прежде чем Яойорозу меняет тему. — У Мидории тоже есть причуда — классическое увеличение силы. Могу поспорить, он очень взволнован, чтобы тренироваться под началом Всемогущего; у того, вероятно, есть некоторые советы, которые помогут ему не навредить себе. Так он не единственный, кто заметил жуткое сходство в их причудах. Это утешительно и тревожно — его подозрения были верны, но, учитывая все умственные способности, скрывать связь между отцом и сыном будет все труднее. — Да, он сказал что-то в том же духе, — говорит Тодороки так беспечно, как только может. — Он, наверное, самый большой фанат Всемогущего, с которым я когда-либо сталкивался. Яойорозу улыбается и наклоняется. — Это ставит планку довольно высоко, то, что здесь есть помешанные на Всемогущем. — Он управляет фан-страницей Всемогущего, — прямо говорит Тодороки, вызывая смех девушки. Он будто бы спорит сам с собой. Тодороки ни в коем случае не лучший собеседник, но он обнаруживает, что с Яойорозу… легко разговаривать. Что она его понимает, на каком-то уровне. (Вероятно, уровень «вундеркинд, который боится неудачи».) Мидория приходит в столовую на последние 20 минут обеда и машет ему рукой. Но когда Мидорию зовут сесть к Урараке и Ииде на остальную часть трапезы, Тодороки… удивительно хорошо с этим справляется. Это новое начало для них обоих — они, конечно, все еще рядом. Но, может быть, иметь новых друзей — тоже хорошее изменение.***
В конце обеденного часа Тодороки снова входит в класс и видит, как несколько его одноклассников собрались возле стола. Ничего необычного. Он игнорирует это, просто подходит к своему столу и ищет карандаш. Но потом он слышит свое имя. Скорее, это звучало так, будто его имя прошептали. С надвигающимся чувством дежавю он смотрит вверх. Исполнитель очевиден: толпа, состоящая из розовой девушки, летающей формы, девушки, которую можно описать только как «панк-рок», и девушки-лягушки. Они все еще шепчутся — ну, на самом деле, шепчутся розовая девушка и форма. Две других больше похожи на зрителей, чем на участников, слушающих, но не говорящих. Розовая девушка (…Ашидо? Как ее звали…) снова бросает взгляд вверх в его сторону и мигает, когда видит, что он оглядывается назад. Она очень деликатно откидывает голову назад, затем снова начинается волна хихиканья. Тодороки поднимает бровь. Он решает, что лучше забыть об этом и взяться за подготовку своего учебного места. Но затем чья-то рука хлопает его по плечу, и Тодороки подпрыгивает. — Чувак, как ты это сделал? — за ним стоит белокурый мальчик с кривой улыбкой на лице, ожидающий ответа. Его желтые глаза почти кошачьи, его уверенная, сутуловатая поза испускает вибрацию одноклассника-встревающего-в-беду, который может наговорить кому угодно и что угодно. Тодороки тихо сдвигается, отчего рука мальчика падает с его плеча, и отвечает: — Я ничего не делал. — Я видел, как ты на них смотришь — это только первый день, и уже все девушки о тебе говорят, — говорит мальчик, поднимая стул с соседнего стола и садясь в него. — Они совсем не скрываются. Тодороки моргает. — Они вырабатывают стратегию или… Брови мальчика поднимаются, и он усмехается: — Что? Нет! Нет, нет, нет. Они думают, что ты красавчик! Они даже не разговаривали с тобой, но они думают, что ты блуждающая душа, измученный гений и о-о-о, такой красивый. По какой-то причине они все это любят. …Ох. Ну, это… неизведанная территория. Тодороки колеблется, затем говорит: — Я пойду поблагодарить их или?.. Честно говоря, вся эта… романтика или подобные вещи не приходили Тодороки в голову, и он не думал об этом сегодня беспокоиться. Или когда-нибудь, правда. Школа — это просто место для обучения; создание отношений, романтических или иных, на самом деле не было его целью на сегодня. Тот факт, что он и Яойорозу так хорошо ладят друг с другом, был бонусом, но на данный момент он предпочел бы остаться вне этого. (Не думай об этом. Не признавай… это.) Блондин, к замешательству Тодороки, разражается смехом. Когда это превращается в хихиканье, он вытирает слезы с уголков глаз и говорит: — Черт возьми, чувак, может быть, ты совсем ни о чем не задумываешься, может быть, ты просто странный. Тодороки немного неловко двигается в своем кресле. Я думаю… он не ошибается, скажем так. — В любом случае, девочкам это нравится, — продолжает мальчик. — Но оставь кого-то нам. Ох… ладно. Рука вытягивается сама, и блондин улыбается: — Кстати, я Каминари Денки. Тодороки бодро встряхивает руку мальчика, затем опускает. — Тодороки Шото. — Я знаю, — отвечает Каминари, подмигивая. Волна студентов снова входит в класс, и Каминари возвращается к своему столу с улыбкой. Эти дети кажутся такими… дружелюбными. Они не похожи на беспощадных детей, которых он знал в своей частной школе, где все сводилось к тому, чтобы быть лучше остальных. Но они также более любопытны. Они читают его лучше. Они задают больше вопросов. Всего этого слишком много. Тодороки вздыхает и возвращается к организации своего рабочего места. Он почти пропускает момент, когда Мидория снова входит в комнату; Тодороки хочет спросить о его причуде, но… это не подходящее время. Может быть, после школы. Несмотря на это, Мидория в настоящее время с Ураракой и Иидой. Честно говоря, Тодороки должен был это предвидеть — ребенок излучает столько позитивной энергии и дружелюбия, что он должен был знать, что тот найдет новых друзей. Но сам Тодороки не совсем готов к появлению новых друзей. Когда Мидория стреляет в него улыбкой, он торжественно кивает в ответ и снова берет свои книги. Иида расстается с трио и садится на свое место. Мидория садится за стол у окна, а Урарака — на подоконник. В комнате нет учителя, поэтому пространство замаскировано пустой болтовней учеников. Тодороки почти сразу замечает: Урарака бросает взгляды между Мидорией и ним с любопытным выражением на лице. Он почти может представить себе переносную лампочку, которая оказывается над ее головой, когда на ее лице появляется вопрос; он замирает в ожидании. Он не гордится тем, что подслушивает. — Итак… Урарака наклоняется к Мидории, сидящего на своем стуле, его лицо покраснело, когда он взглянул на классную комнату. Шалость написана на ее лице, она поднимает руку, говоря шутливым сценическим шепотом, но ее следующие слова звучат так, будто их кричат из мегафона: — Ты и Тодороки, м-м? Мидория чуть не падает назад со стула, а Тодороки примораживает руку к нижней части стола. — Ч-что? Нет, нет, ты не так все поняла, — отчаянно возражает Мидория, бросая взгляд на Тодороки, который тихо пытается вырвать руку изо льда и прикинуться, что ничего не слышал. — Мы просто действительно хорошие друзья, вот и все. Он очень помог мне с подготовкой к экзамену. Урарака надувает губы с обиженным выражением лица, ее глаза прыгают между Мидорией и Тодороки (все еще занятого своим освобождением). Тодороки чувствует, что горит, как будто он зажжется под ее взглядом; он отказывается смотреть вверх. Она приходит к какому-то открытию, пробормотав «ох» и возвращаясь к разговору с Мидорией. — О-о-о-о-о-окей, — говорит она, не вполне убедительно. — Просто друзья, — она ярко улыбается, и Мидория, кажется, расслабляется. Учитель — Сущий Мик на уроке английского — входит, и она отскакивает к своему столу. (Но Тодороки все еще чувствует, как она понимающе смотрит на его спину.)***
Остальная часть дня является почти оскорбительно нормальной. Для них настает обычный школьный день — никаких церемоний открытия, никаких тестов. У них нормальные уроки, не относящиеся к геройской деятельности, как в любой старшей школе. Тодороки дремлет во время английского. И вот так все заканчивается. Тодороки собирает свою сумку и смотрит на стол Мидории; мальчик делает последнюю запись в тетради, а затем также начинает собирать вещи. — Как палец? — спрашивает Тодороки, подходя к нему. Мидория смотрит вверх, затем показывает перевязанный палец с застенчивой улыбкой. — Исцеляющая Девочка вылечила меня. Однако она не была счастлива видеть меня в первый день. Когда их вещи собраны, они вместе покидают классную комнату и идут по коридору, но прежде чем добираются до лестницы, слышат громкий голос. — Юный Мидория! Что ж, этот голос невозможно не узнать. Они поворачиваются и видят Всемогущего, идущего мимо студентов к ним. — Всемогущий! — отвечает Мидория, идя навстречу ему. (Тодороки с легкой улыбкой отмечает, что Мидория все еще выглядит удивленным, видя персону Всемогущего.) (Они могут быть связаны, но Мидория, похоже, все еще думает о Всемогущем как о какой-то живой легенде.) — Привет, мальчик мой, мы можем поболтать на секунду? — спрашивает Всемогущий. — О, и привет, юный Тодороки! Я давно тебя не видел, как твой старик? Конечно, Тодороки говорил со Всемогущим раньше — герой номер один участвовал в некоторых боях его отца. Когда они говорили один на один, это всегда был обычный подшучивание взрослого ребенка: как школа? Знаешь, кем ты хочешь быть в будущем? Ну, разве ты не отличный ребенок. Хочешь автограф — нет? Хорошо! Желаю быть хорошим героем, и береги своего старика. Увидимся позже, чемпион! Тодороки кивает в ответ. — Он в порядке. Всемогущий улыбается, эти массивные зубы напоминают ему улыбку Мидории. — Приятно слышать! — Конечно, Всемогущий, я рад поболтать, — Мидория смотрит на Тодороки. — Тебе не нужно ждать меня, если ты не хочешь… — Все хорошо, — говорит Тодороки. — Я не тороплюсь. Мидория снова улыбается ему, затем следует в комнату за Всемогущим. Дверь закрывается за ними, и Тодороки встает рядом со стеной. О чем они могли говорить?.. Не о нем, верно? Мидория, конечно, не рассказал Всемогущему об их тренировках? Может быть, дело в новой причуде Мидории… Но поток его мыслей останавливается, как только он замечает, что Бакуго проходит рядом. У него бесстрастное выражение лица и сжатые губы, Тодороки же не делает ни единого шага, чтобы встретить взрывного блондина, вместо этого предпочитая прислониться к стене и наблюдать за дверью до появления Мидории. — Привет, папин мальчик, — рычит Бакуго, когда приближается, и Тодороки требуется огромное количество самообладания, чтобы тут же не повалить ребенка. — Привет, Бакуго, — отвечает Тодороки. У Тодороки не было большого опыта общения с Бакуго, кроме поражения в спортзале давным-давно, это первый раз, когда он напрямую общался с ним. Он на самом деле ничего о нем не знает. Но что-то на лице мальчика кажется странным. Что-то кажется… потрясенным. Обалдевшим. Угадайте, что именно так и случается, когда тощий беспричудный ребенок, которого вы знаете целую вечность, действительно может нанести сокрушительный удар. (Ха-ха, Тодороки это знает.) Бакуго, похоже, на мгновение теряет дар речи, словно быстро перебирает миллион мыслей. Когда он наконец спрашивает, резкости в его голосе несколько не хватает: — Ты знал? Дерьмо. Тодороки бросает на него пустой взгляд. — Знал что? Кулаки и зубы сжимаются. Бакуго подходит ближе, глаза горят, но он останавливается, хотя и стоит совсем рядом с Тодороки. — Ты знаешь, о чем я говорю: Деку. Его причуда. Ты помогал ему тренироваться — ты бы знал. Играй тупого, играй тупого, играй тупого. — Я только научил его основам рукопашного боя, — отвечает Тодороки, заставляя себя поддерживать зрительный контакт. — Мы не проводили никаких тренировок с причудами — это незаконно. — О, пожалуйста. Как будто закон удерживал тебя и твоего отца от тренировок с причудами. Голос Бакугу понижается до шипения, когда он наклоняется еще ближе, и Тодороки начинает чувствовать, как первые волны «О, ЧЕРТ» поражают его в полную силу. — Конечно, ты хорошо выглядишь на снимках папарацци, на первый взгляд. Но не думай, что я не заметил синих пальцев. И я ни за что не смог бы упустить ожоги. Доспехи Тодороки падают на наносекунду — он ломает зрительный контакт. Тонкая реакция, кажется, раззадоривает Бакуго; его сердитый шепот доносится быстрее и резче, когда Тодороки смотрит куда-то через плечо мальчика. — Любой, у кого есть хотя бы подобие мозга, сможет понять, чем занимаются ты и твой папочка. Но не у всех нас есть известность и удача, чтобы получить всю эту подготовку с причудой, когда власти просто закрывают на это глаза, — говорит он, тыкая указательным пальцем в грудь Тодороки и снова ловя его взгляд. — Не каждому из нас было вручено будущее на чертовом серебряном блюде. Слова Тодороки кажутся пустыми, когда он, наконец, смог собрать воедино ответ: — Я не буду отрицать, что у меня был совсем другой опыт обучения, чем у вас всех, но я не думаю, что легко — это подходящее слово для этого. И я определенно в ЮЭЙ не для того, чтобы потакать моему дерьмовому старику. Бакуго заходится смехом, полным злобы. — Ну, это чертовски очевидно. Ты был абсолютно смешон, выставляя напоказ свой лед, но отказываясь разжечь огонь. И если добавить это к тому, что ты связался с фанатом Всемогущего номер один — держу пари, что папочка не знает об этом, не так ли? Не реагируй. Он сжимает челюсть и молчит. Бакуго первым нарушает зрительный контакт — его взгляд устремляется на стену позади Тодороки, в то время как его разум явно находится в другом месте. Тодороки почти пропускает его следующие слова; они больше похожи на то, что он думает вслух, чем на то, что хочет сказать Тодороки. — Он наверняка не хотел бы, чтобы его шедевр зависал с кем-то, так сильно напоминающего вторую версию Всемогущего, не так ли? КРАСНАЯ ТРЕВОГА, КРАСНАЯ ТРЕВОГА, КРАСНАЯ ТРЕВОГА. Его горло сжимается, и он пытается дышать равномерно, стараясь держать себя под контролем. (Он делал это годами, почему он сейчас просто не может проигнорировать это?) Бакуго, к счастью, дает низкий тск и наконец отходит. Последствия этого мгновенны: комок в горле исчезает, и он может легче держать лицо. Тем не менее, он не теряет напора. Он не спускает глаз с белокурого мальчика, надеясь передать силу духа — но, вероятно, это больше похоже на то, что он хочет убежать и спрятаться. Бакуго бросает взгляд Тодороки, затем говорит: — Я не знаю, как ты познакомился с Деку, или почему помогаешь ему. Я не знаю, почему ты так близок к этому бесполезному, дерьмовому лжецу, но вы оба не можете быть лучшими вместе. Тодороки делает паузу, прежде чем ответить: — Я это знаю. Бакуго ухмыляется. — В любом случае, это не имеет значения — ни один из вас не будет на вершине. Считай это объявлением войны, — говорит он, затем поворачивается и уходит по коридору, не оглядываясь. Тодороки ждет, пока парень выйдет из зоны слышимости, прежде чем тяжело вздохнуть. Это только первый день, но он чувствует, будто постарел на десятилетия. Новые сверстники, новые вопросы к причуде, нежелательные подозрения и теперь… Бакуго. Он поднимает руку и отмечает — к своему отвращению — что его пальцы дрожат. Он быстро опускает руку и снова смотрит на дверь. Сохраняй спокойствие, будь осторожен… он занимался этим много лет из-за камер. Он эксперт по актерскому мастерству. И сейчас он неплохо справлялся с первой половиной разговора. Так почему же вся эта практика сошла на дерьмо, как только Бакуго начал трепаться о втором секрете Мидории? Черт, он даже не знает, является ли Всемогущий источником новоприобретенной причуды Мидории. Он ничего не знает. (… Почему он так чертовски заботится о сохранении тайны Мидории?) (У него есть свои проблемы, о которых нужно позаботиться, но он больше беспокоится о судьбе Мидории, чем о своей собственной?) Он качает головой, но его разум все еще колеблется. Мидория распахивает дверь и, улыбаясь, закрывает ее за собой. — Готов идти? — спрашивает Мидория. Тодороки кивает.***
Они решают, что поскольку у них не так много домашней работы, и так как они пережили свой первый день, они могут купить мороженое и отпраздновать это. Они подождут час, немного болтая, а потом придут, чтобы захватить десерт чуть позже вечером. Поездка на поезде успокаивает; они оба стоят рядом, сжимая поручни и обдумывая весь день в своих головах. Только вернувшись на улицу, они начинают говорить всерьез. — Что ты думаешь о наших одноклассниках? — спрашивает Мидория, глядя на Тодороки. — Они… интересны, — легко говорит Тодороки. — В нашем классе наверняка есть те еще персонажи, — на мгновение он делает паузу, затем бормочет: — Слишком одержимые романтикой, если что. — Что ты говоришь? — Ничего. Мидория смеется. — Они кажутся достаточно дружелюбными. Я думал, что присутствие Бакуго в нашем классе будет представлять большую проблему, но похоже, что он собирается держаться подальше от меня. Это хорошо. — У тебя появился новый друг. Как ее зовут? Яойорозу? Тодороки моргает. — Да, она другая студентка по рекомендации. Причуда созидания. Она определенно одна из зубрил. Мидория кивает. — Она очень хорошо показала себя на тестах. Тодороки мгновение молчит, затем меняет тему. — У тебя тоже новые друзья. — Да. Урарака очень дружелюбна, а Иида действительно искренний парень, — Мидория поворачивается, чтобы взглянуть на Тодороки с сияющими глазами. — Ты знал, что он связан с Ингениумом? Я был без понятия! На самом деле его нет ни в таблоидах, ни в Интернете, поэтому я его не узнал! Тодороки улыбается и кивает. Они приходят к скамье Тодороки и плюхаются на нее, Мидория все еще говорит о некоторых новых одноклассниках. (Кривая рука Мидории оседает на скамье рядом с Тодороки. Максимум в дюйме от него. Такая близость опасна, это почти то же, как если бы он держал руку слишком близко к плите.) Он мог бы спросить о причуде Мидории прямо сейчас. Просто откровенно скажи это: ты получил свою причуду от Всемогущего? Было бы так приятно наконец узнать. … Но так несправедливо по отношению к Мидории. Мидория уважал личную жизнь Тодороки в течение последнего месяца, несмотря на то, что его инстинкты кричали ему не делать этого. Мидория ничего не спрашивал, хотя эти вопросы, очевидно, убивают его. Тодороки должен к нему относиться также. Он может разобраться с унаследованием причуды, но ему просто придется каким-то образом сделать это самому. Он должен уважать желания Мидории. Тодороки кладет свою руку на колени, сжимая ею другую. Движение привлекает внимание Мидории, и Тодороки видит, как вопрос всплывает в его глазах, прежде чем он что-то говорит. — Тодороки… почему ты не использовал свой огонь сегодня? Ах. Так он заметил. Не то, чтобы Тодороки не ожидал этого — он просто думал, что это займет хотя бы несколько дней. Он вздыхает, глядя на свои колени и стуча кончиками пальцев друг о друга. Мидории это не понравится. — Назови это… отказом, — начинает Тодороки, отмечая вздернутую бровь на лице другого парня. Мидория поворачивает взгляд на улицу, обдумывая слово в своей голове. — Отказ, — повторяет он. Тодороки продолжает: — Не так давно я дал себе обещание. — Обещание?.. — Да. Э-э. В некотором роде. Он почесывает голову, пытаясь сформулировать, как именно это сказать, не углубляясь в …эмоции… или …семейную историю… Но Мидория делает это вместо него: — Ты не будешь использовать свой огонь из-за своего отца, верно? Тодороки моргает, затем опускает голову. — Да. Из-за моего отца. Мгновение они сидят в тишине, любопытство исходит от Мидории. Тодороки не хочет рассказывать ему все подробности. Он не хочет рассказывать о длинной череде событий, которые привели к этому выбору, последнему курку, который толкнул его через край. Если бы он это сделал, он бы поделился слишком личными вещами… Ты думаешь, как Отец. Это ужасное осознание. Ты должен научиться доверять. — Я уверен, что это кажется жалким, — бормочет Тодороки. — Но это самое главное, что связывает меня с ним. Вот почему он не разочаровался во мне, как в моих братьях… моей сестре… Мидория не пытается его прервать — он просто позволяет весу слов Тодороки опуститься под его кожу. — Всю свою жизнь я был его инструментом — пешкой, — говорит Тодороки, слова рассыпаются. — Он тот, кто фанатично пытается стать героем номер один. Он видит меня как улучшенную версию себя. Что-то ностальгическое слышится в его словах. Как будто он уже говорил это в давным-давно забытом разговоре, когда снимал маску: — Я не хочу быть похожим на него. Я не хочу, чтобы он был частью моего становления героем. Он чувствует себя оголенным. Он никогда не говорил так много, никогда не копался в своих мыслях таким образом. Он сейчас чувствует себя более уязвимым, чем когда-либо еще, и это ужасно, но при этом… хорошо. Как открытие бутылки с газировкой. Как воздух, вырывающийся из шины. Его проблемы все еще существуют, но они больше не накапливаются внутри него, желая сбежать. Мидория, однако, молчит, просто рассматривая Тодороки своим взглядом. (Но он никогда не молчал.) Он начинает медленно, переставляя руку со скамьи на колени. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, Тодороки, — говорит Мидория с легкой улыбкой, стуча пальцами друг о друга. — Но, честно говоря, я не могу не чувствовать себя немного… оскорбленным? (Что-то переворачивается внутри Тодороки.) — Ты знаешь… что со мной случилось, — продолжает Мидория. — С чего я начал. И ты очень помог мне, я никогда не смогу тебя отблагодарить. Но я имею в виду… Тодороки смотрит на Мидорию, видит, как мальчик перестает постукивать пальцами, когда ему приходит в голову мысль. Мидория смотрит на него мертвым взглядом, подняв одну бровь. — Мне пришлось рвать задницу, чтобы добраться до стартовой линии. Я был намного миль позади тебя — намного миль позади всех в нашем классе. Я и до сих пор там. И я должен отдать все свои силы, каждый день, просто чтобы доказать, что я заслуживаю занимать то же место, что и вы, ребята. То, что я ценю время и энергию людей, которые помогали мне. Но когда ты говоришь, что используешь только половину своей причуды — я в шоке, и я знаю, что ты проделал огромною работу, но…. все здесь отдаются полностью. И тут ты, не работаешь в полную силу из-за злости. Тодороки долю секунды сидит молча, обдумывая слова своего друга, после чего просто кивает. Несмотря на далеко не идеальную реакцию Мидории, Тодороки не сожалеет о том, что поделился этим. Это необходимое напоминание о том, что Старатель — герой… другого типа, нежели Всемогущий. Он удивительно спокоен, когда отвечает: — Хотел бы я понять, что ты чувствуешь, но я просто… мне просто нужно доказать это ему. Я не смогу двигаться дальше, пока не сделаю это. — Но ты уже доказал мне то, что ты не твой отец. Эти слова сильно бьют его, он опускает взгляд вниз. — Хорошо, я рад, что ты так думаешь, — мягко говорит он. — Эй, — Мидория наклоняется ближе, ловя взгляд Тодороки. — Твой отец — невероятный герой, я точно знаю, но иногда кажется, что он занимается этим по неправильным причинам. Из того, что я видел, у него нет… лучшей морали. Ну, это легко сказано. — Но, Шото, — говорит Мидория; что-то теплое в его взгляде заставляет внутренности Тодороки сжаться. — Тебе может быть трудно поверить в это, но ты хороший человек. Тодороки моргает. Буквально ничто в его жизненном опыте никогда бы не предположило этого. Хорошие люди не нарушают законы обучения причуд, чтобы продвигаться вперед. Хорошие люди не становятся героями, потому что их отец сказал им. Хорошие люди не чувствуют облегчения, когда видят, как их друг со всех сил пытается догнать их. И хорошим людям, конечно, не нужно все время спорить с самими собой, должны ли они раскрыть миру секрет своего лучшего друга и разрушить его жизнь. Замешательство Тодороки должно было проявиться на его лице, потому что Мидория слегка кладет руку на его ладонь, и Тодороки готов к чертовски спонтанному возгоранию. — Ты помог толпе в битве Найтвейва. И ты помог мне. Его мысли рассыпаются. Теперь это хорошо… нет, нет, ты все неправильно понял… он хочет, чтобы я?.. Как я его так сильно обманул? Мидория заполняет тишину вздохом, убирая руку и откидываясь на скамейку. — Возможно, мы не совсем согласны друг с другом, но я рад, что ты сказал мне, что чувствуешь, независимо от всего этого. Тодороки молча смотрит на мальчика, внутренне крича, чтобы его сердце замедлилось. — Я просто надеюсь, что это не помешает тебе идти к тому, чтобы стать лучшими героями вместе со мной, — говорит Мидория, поднимаясь со скамейки и протягивая руку Тодороки. — Я знаю, что это не единственная причина, по которой ты хочешь стать героем. Не только из-за зависти. Ну, по крайней мере, один из нас уверен в чистоте моих мотивов. Он отводит руку Мидории в сторону, поднимаясь на ноги без посторонней помощи. Он молчит, но Мидория, как он всегда делает, не заставляет его говорить. Он просто улыбается. — Давай возьмем праздничное мороженое в первый день школы и расслабимся хоть раз в жизни.***
Его отец еще тише, чем обычно, когда он возвращается домой. Не то, чтобы Шото ожидал от него светской беседы — их дом обычно окутан тем, что лучше всего описать как гробовое молчание. Но для Энджи было бы более характерно спросить, как прошел его первый день в ЮЭЙ, каковы были другие дети и сила их причуд. Как обычно, чтобы определить конкуренцию. Обед — тихое занятие, и даже слабые попытки Фуюми разжечь шум во время ужина не увенчались успехом. Глаза его братьев устремляются от Шото к отцу на протяжении всей трапезы. Что-то не так, и оно оставляет кислый привкус во рту Шото. Он соскребает большую часть своего обеда в мусорное ведро и моет тарелку, прежде чем отправиться в комнату и провести свою первую ночь этого учебного года за домашней работой. Ничего страшного, плюс это позволит притворяться, что в доме нет ничего зловещего. Но когда он возвращается на кухню, чтобы взять стакан воды через час, Энджи все еще сидит за обеденным столом. В остальных комнатах темно и пусто, и мужчина бросает взгляд на сына, а потом поворачивается, чтобы посмотреть на что-то на столе перед ним. Шото не комментирует. Он краем глаза смотрит на отца, берет стакан из шкафа и наполняет его. Лампа над головой запечатлевает глубокие тени на лице отца. Мальчик делает глоток воды, затем начинает выходить. Но когда он тихо огибает столешницу, Энджи поднимается из-за стола. — Подожди. Шото останавливается. Когда мужчина неуклюже двигается к нему, Шото замечает в руках свернутый лист красочной журнальной бумаги. Пресса?.. Энджи останавливается на небольшом расстоянии от него, рассматривая сына. Затем он разворачивает бумагу, кладет ее на стол и, используя указательный палец, подносит ее к Шото. — Один из моих… младших помощников в офисе дал мне это сегодня. Появление желтого, синего и розового цветов нападает на глаза Шото, пока он просматривает страницу. Это типичный материал для подросткового журнала — снимки папарацци, милые подписи, вырванные из контекста слова. Заголовок гласит жирным шрифтом: ОБРАТНО В ШКОЛУ: Дети-герои прощаются с летом! — В правом нижнем углу. Его глаза устремляются в соответствующий угол, а кровь замерзает. Изображение размыто, но это безошибочно он — сидит на их скамейке с улыбкой на лице и смотрит на человека, сидящего рядом с ним. Рядом с ним: Мидория, сияющий этой фирменной улыбкой во все зубы и смеющийся над какой-то непреднамеренной шуткой, которую, вероятно, сказал Тодороки. Сын Старателя Тодороки Шото проводит последние дни лета, отдыхая с новым другом? Кто этот молодой человек, и как он подружился с неуловимым молодым Тодороки? Сердце Тодороки падает вниз, и он смотрит на человека перед собой широко раскрытыми глазами. — Кто это? — спрашивает его отец.