Вообще, вся эта ситуация со шрамами на теле женщины императора была очень мутной и немного наигранной. С одной стороны, девушка со шрамами не может стать женой или наложницей отца всея Корё, но с другой, если женщина получала шрам после свадьбы — от нее уже никто не отказывался. Не по-божески бросать свою наречённую, какой бы порченной она ни была. Взять вторую жену — да без проблем; отослать меченную в какой-нибудь горный монастырь — все будут только рады; приключится с «красавицей» несчастный случай — никто не будет лить слез дольше положенного.
И наличие шрама могло сыграть Су на руку уже сейчас: никакой свадьбы с императором, и при этом его никто не будет оскорблять намеренно, да еще и Со мог проникнуться глубокой симпатией к такой же меченной, как и он сам. Да и не такой он человек, который просто за ненадобностью будет отсылать надоевших жен. Насколько Су была знакома с историей Корё, у императора Кванджона было всего две жены, одна из которых — Ён Хва, много лет капающая ему на мозги. Но вот у них уже пять общих детей и, более или менее, стабильная экономика.
Со всем этим замужеством была еще одна проблема — риск, что вездесущие дядюшки Хэ тоже могут, как говорится, иметь запасной план к запасному плану, но это маловероятно — уж больно быстро и спешно они пихали Су императору на ложе — помолвка была состряпана весьма небрежно и в невероятно короткие сроки. Хорошо бы решить вопрос с замужеством еще до смерти Мён Хи, но это было бы уж слишком хорошо, а так в жизни не бывает.
Об этом не уставало напоминать лицо Ён Хвы, излучающее исключительное дружелюбие. Пополам со снисхождением. Изящно обмакивая кисть в клей, принцесса нежно, почти любовно, обмазывала заготовку фонаря. Ровные ряды лепестков, ни одной лишней детали. Мён Хи, даже с иногда дрожащими руками, клеила все предельно аккуратно. Су, на первых порах вспомнив школьные годы и пожалев, что у нее нет нормального клея, сделала целых четыре фонаря, на которые принцесса даже кивнула. С выражением святой мученицы, разумеется. Следующий фонарь был намеренно испорчен — якобы случайно уронив кисть, Су залила клеем стол вокруг себя. Пора было приводить план в исполнение — второго такого шанса может и не быть.
— Вижу, что ты еще не оправилась от травмы. Какая жалость, раньше благодаря тебе в нашем доме были лучшие украшения в городе. Видимо, в этом году придется туго. Иди отдохни, нечего напрягать себя напрасно, — вот, казалось бы, незамысловатая фраза — искреннее предложение больной родственнице пойти отдохнуть — а чувствуешь себя, как будто родину продал.
Я тоже так хочу! Определено, принцесса, вы мой идеал!
Мён Хи, вроде как посвежевшая на открытом воздухе, снова побледнела — румяна горели на ней нехорошим огнем лихорадки.
— Что вы, моя принцесса, моя травма не помешает мне помочь вам с сестрой. Я готова выполнить любое поручение, — Су натянула на себя вежливую улыбку, надеясь, что Ён Хва не станет опускаться до откровенных насмешек — она вроде, в отличие от Ха Джин, не успела испортить отношений с принцессой. Ён Хва, к счастью, ожидания оправдала и, смерив Хэ Су покровительственным взглядом — ну просто Матрона во плоти, только нимба не хватает — как и в каноне, отправила Су варить клей.
Чугунный чан, возвышающийся на несколько метров над землей, излучал страшный жар — шелковая юбка под ханбоком моментально прилипла к телу. Поддон, облизываемый языками пламени, едва заметно покраснел; воздух вокруг дрожал, вязким сиропом растекаясь во все стороны.
Это и было нужно Су для исполнения ее коварного плана. В бытность свою студенткой, которой приходилось иметь дело и не с такими опасными условиями проживания в общежитии, она точно знала, что ожоги от огня остаются на всю жизнь и сходят, в лучшем случае, через много лет. Да еще и кремами замазывать приходится. Она в свое время тратила достаточно денег, чтобы найти достаточно плотный тональный крем — шрамы и синяки образовывались на её теле регулярно, и не только под одеждой, и не всегда была правдоподобная история их появления.
Другими словами, Су морально готовилась сама нанести себе увечье. В благих целях и намерениях, разумеется, но все же увечье. Она знала, что гораздо проще было бы содрать кожу с рук, колотя кулаками по деревьям, или банально вскрыть вены, но это было бы слишком заметно и подозрительно — глубокие порезы, которые должны после себя оставить шрамы, на запястьях сами собой не появляются. А ожог удобен во всех смыслах — ни тебе крови, ни долгих заживлений, есть легенда, что если постараться, то и свидетели подоспеют — никаких ненужных вопросов.
Несколько раз глубоко вдохнув, пытаясь унять бьющееся в горле сердце, Су закусила рукав ханбока. Левая рука как не рабочая, и потому отданная в жертву великой цели, замерла в миллиметре от раскалённой поверхности. Успокойся, нам нужно продержаться пару секунду, это едва ли больнее, чем брать кровь из пальца. Кожа встретилась с чугуном. Су завыла, приглушенная импровизированным кляпом, надеясь, что ее никто не услышал. Всего секунда, а кажется, что гораздо дольше.
Зажимая рукавом лопнувшее и пузырящееся запястье в том месте, где подростки обычно пытались распороть свою кожу и покончить с жизнью, Су пыталась не тереть рану слишком сильно — того и гляди, сдерешь последнюю кожу. Глаза застилала влага, но слезы так не пролились — ожог понемногу остыл и не доставлял особых неудобств. Оставалось только абстрагироваться от боли и подумать о чем-нибудь прекрасном: вон, травка зеленая, солнышко светит, а она жива здорова, и вообще все хорошо. Это скорее было похоже на зуд и жжение, из-за чего хотелось буквально почесать кости и нервы.
— Су-я! Что-то случилось? — Ван Ук, возникший как из-под земли, придержал Су за локоть, хаотично бегая взглядом по ее лицу. Сама пострадавшая, глубоко ушедшая в свои мысли, совершенно проморгала тот момент, когда Ук будет идти через двор с тренировки. — Твоя рука! Тебе срочно нужно к лекарю!
После звенящей тишины голос Ука, как гром среди ясного неба, вывел раненую из транса. Похлопав глазами, Су вывернулась из захвата Ука и поклонилась.
— Я просто обожглась, ваше высочество, ничего страшного. Разрешите, я бы сходила к лекарю в городе.
— А что ты вообще тут делала? — Ук оглянул окрестности, выглядывая хоть кого-нибудь, кто мог бы прояснить ситуацию. — Су, ответь, кто послал тебя сюда?
С одной стороны, Ён Хву палить не хотелось — она обязательно припомнит, что Су нажаловалась на нее Уку и, возможно, будет мстить. А месть Ён Хвы, как мы выяснили — неприятная и, самую малость, травмоопасная. С другой же стороны — надо вызвать у нее хоть капельку злости, чтобы ей захотелось пороть, а то, как говорится, сюжет не случится.
— Я испортила фонари к празднику, ваше высочество, и принцесса отправила меня сюда, чтобы я смогла возместить убыток. Принцесса Ён Хва была так благосклонна, что дала мне возможность поработать здесь, да благословит ее Будда за ее мудрые решения.
Ук кивнул и, посчитав инцидент исчерпанным, даже не заметил, как Су старательно отводила взгляд от него и мелкими шажками пыталась отойти подальше. И на тот несусветный бред, что несла Су, он, кажется, тоже не обратил внимания. Очень недальновидно с его стороны так пренебрежительно относится к действиям женщины. Хотя, с другой стороны, ей это только на руку.
Астроном прошмыгнул где-то за ханоками и скрылся из виду. Су бочком начала продвигаться в его сторону.
— Можешь сходить в город, лавка лекаря находится на главной улице. Вот, возьми, — принц протянул кожаный мешочек, в котором позвякивали монеты, — и скорее возвращайся.
Су поклонилась, провожая взглядом удаляющуюся спину принца, радуясь, что он не особо стал заострять на ней внимание, и бросилась в сторону, куда ушел звездочет — как бы хорошо ее память ни была развита, а вслепую таскаться по чужому городу, который она видела едва ли пару раз, было бы глупо. Она пытается подстроится под историю, а не потеряться в ней.
Чи Мон испарился еще на входе на рынок. Тот же был, прямо скажем, самым типичным рынком, какой можно было найти в центре какой-нибудь деревни. Так и видится — вот баба Маня со своими помидорами ругается с соседкой по ряду, которая посмела выставить цены ниже ее собственной. Странно только то, что Сонгак это и близко не деревня, а город, который по размерам уступал разве что Киеву и Константинополю, а развели самодеятельность хуже, чем в селе. Полугородского типа.
С другой стороны, Су было грех жаловаться вообще — она жива, а не лежит где-то кровавым месивом под колесами машины. Да и время не сказать, что самое ужасное для жизни: да, женщин и крестьян за людей не считают, но зато есть шелк, косметика и старый добрый средневековый цинизм — умерщвляли здесь с завидной регулярностью и делом это было совершено не зазорным. Странной была, разве что, императрица Ю — она травила служанок своих направо и налево, но с искренней страстью обвиняла Со в бесполезности, хотя сама, кроме интриг, ничем не занималась вот уже много лет.
…Через людей было не протолкнуться, живая волна так и норовила смыть тебя куда-то в сторону. Пятнадцать раз кто-то толкнул, несколько раз наступили на подол. Какие-то странные типы провожали взглядами. В итоге лавка лекаря осталась где-то позади, а люди как-то неожиданно закончились. Вдалеке замаячили ворота.
— Берегись! Волк! — Су закатила глаза, застывая на месте и ожидая поворота сюжета.
Мужчина с наплечным мешком толкнул её.
Ну, Со, не подведи.
И не подвел. Едва Су успела завалиться набок, как сильная рука рванула ее на себя. Пейзаж поплыл перед глазами, а в следующий момент на нее в упор смотрели черные глаза четвертого принца — Ван Со. Даже с учетом маски, Со был очень привлекательным мужчиной. Пусть в современном мире семнадцать лет и не считается пределом зрелости, но в десятом веке — вполне достаточно для того, чтобы вступать в брак и убивать людей. Су заворожённо пялилась на этого прекрасного мужчину, задавив в себе желание еще и присвистнуть, как какой-нибудь пьяница вслед красивой девушке.
Устроив ладони на сильных плечах принца, Су мило улыбнулась, старательно демонстрируя глубокую заинтересованность и доброжелательность. Волка стоит прикормить сразу.
— Спасибо, что спасли меня, ваше Высочество, — Со, продолжая строить из себя молчаливого маньяка с тяжелым взглядом, ехал и даже не думал сбавлять скорость. Видимо, не судьба Су быть сброшенной с лошади. «Ладно, была не была». — А куда вы меня везете, ваше высочество?
Оторвавшись от созерцания дороги, Со окинул девчонку тяжелым взглядом. Этот взгляд не был полон ненависти или презрения. Он был черным, он сдавливал внутренности и обездвиживал. По спине поползли нехорошие мурашки. Улыбка примерзла к лицу, а Су захотелось самой спрыгнуть с этой чертовой лошади. Потому что на нее смотрел Волк. Не озлобленный мальчишка, лезущий из кожи вон, чтобы заполучить расположение императора, а зверь, готовый рвать врагов своих на куски. Матерый хищник, без стаи, без поддержки, одинокий волк, готовый биться за одному ему известные идеи.
Он смотрел на Су без злобы, с любопытством, как смотрят на зверушку — так, на один укус.
— Ты знаешь меня? — с одной стороны, вопрос страннее некуда, с другой — закономерный интерес человека, которого кроме как «Волк», никак не называют. Лошадь замедлила ход и пошла без спеха.
— В поместье восьмого принца всем все известно, — и Су даже не совсем врала. Всполошенный Ук последнее время был сам не свой: слуги обходили его по широкой дуге уже пару дней, а самые смелые, в основном евнухи, находящиеся все время поблизости и слушающие все разговоры, были очень словоохотливы, когда считали, что их никто из господ не слышит, и с удовольствием делились новостями с другими слугами. Среди которых, конечно, была и Че Рён.
Че Рён, как и любой хороший шпион, имела искусный дар болтливости, за которым собеседники не успевали опомниться, как все их секреты читались, словно открытая книга, ждущая благородного читателя. Но Че Рён так же, как и любой шпион, имела страшный недостаток — она не думала, что и ее болтовню может кто-то слушать. Внимательно. Препарировать каждое предложение, разбирать на части, слышать и искать скрытые смыслы. К жизни в гадюшнике надо было привыкать заранее — оттачивать свое умение на слугах, которые даже представить не могут, что кто-то их слушает в тенях.
— Значит, ты из дома Ука? Дальше можешь дойти сама, не перегружай мою лошадь, — «Хоть не скинул, и на том спасибо.» Со охватил Су за талию и опустил на землю.
Лошадь сорвалась на галоп, исчезая в клубьях пыли. Су поплелась к дому Ука, который виднелся в конце широкой дороги.
***
Че Рён вылетела из ворот дома как торпеда, которой под зад дали хорошее ускорение.
— Госпожа! Принцесса ищет вас по всему двору! Айгу! Где же вы были? Принцам пора подавать чай!
Дама Хэ махнула рукой и чинно прошествовала в сторону библиотеки Ука. Пора было заводить новых друзей. И посмотреть на потенциальных врагов. Готовая толпа служанок уже ждала отмашки. Дама Хэ, сложившая руки в почтенном жесте, повела за собой чайное шествие. Взгляды принцев и Ён Хва впились в ее тонкую фигурку. Два из них, тяжелые, сразу же легли веригами на ее плечи: Ё и Со, презирающие друг друга, но такие похожие на самом деле.
Ын, вдоволь налакомившись вкусностями, принялся обращать внимание на тех, кто поблизости. И заметил Су. Та была к этому почти готова. Ключевое слово — «почти».
— Это же ты! Ты была в купальнях в тот день!
Ё впился в лицо Су цепким, колючим взглядом. В этом взгляде она буквально чувствовала, как к ее шее присматривают петлю по размеру. Ё, развалившийся в кресле, словно император на троне. Если Со смотрел на девочку с интересом хищника, прикидывающего, на что сгодится смешливый зверек в его руках, то Ё оценивал ее как кусок несвежего мяса — вроде и дешево, а за самочувствие опасаешься.
— Кто? — «Ладно, Су, играем дуру. Авось прокатит.»
— Ты смеёшься надо мной?! Брат Ук, ну скажи, это же она! — Ын прыгал в нетерпении возле старшего, пока сам восьмой принц пытался выискать в маленькой воспитаннице своей жены признаки… чего-то. Су была напугана, хлопала глазами, большими и мокрыми, и мелко подрагивала всем телом.
И вдруг повалилась на пол. Мён Хи вскрикнула, Ён Хва приказала нести носилки. Со, остававшийся до этого недвижимой статуей имени себя, вытянул голову, пытаясь разглядеть, что происходит в месиве евнухов и служанок, уносящих Су из библиотеки.
Солнце над домом Ука начинало клонится к западу.
***
Старый и тощий лекарь, наблюдавший за здоровьем Су после купания в озере, покачал седой головой, пакуя в тонкую тростниковую корзинку склянки, травы и трубки. Господин Ли, как держатель аптеки и приближенный к семье принца, был осведомлен о многих проблемах королевской семьи. И, как любой профессионал своего дела, профессионально хранил чужие тайны.
То, что молодая госпожа, сестра жены восьмого принца, очень изменилась за последние три неполных дня, было понятно, как то, что трава зелёная, а небо — голубое. Как любой лекарь, хорошо выполняющий свою работу и учащийся на ошибках других, Ли имел цепкий взгляд и холодный ум, что не раз спасало его от грандиозных ошибок. Где нужно — промолчит, где нужно — утаит, где нужно — предоставит определенные снадобья, которые после смерти нельзя обнаружить. Лекарь Ли не зря работал на царскую семью — циничный и немного бессердечный, он жалел только детей и тех, кто вставал, несмотря на плевки в лицо от судьбы.
Обморок, конечно липовый, был для лекаря очевидным. Но бледная Су все равно была слаба, с трудом удерживая себя в сознании, и тут уже лекарь не был уверен, наигранно это или реально, ожидая, когда лекарь закончит осмотр. Оставив пару склянок для ожога и травы для успокоения, господин Ли вышел из её ханока и поклонился ожидающему его принцу Уку, за спиной которого шумела цветастая толпа его братьев. Принц Со стоял чуть в стороне, скрытый тенями нескольких высоких берёз.
— Госпожа очень слаба, ваше высочество. К тому же, пошли осложнения из-за недавней травмы головы и боль от раненого запястья. Я оставил мази и отвары в ханоке госпожи, вот рецепт, — Ли протянул тонкую бумагу Уку, выхватившему этот листок из сухих пальцев лекаря.
— Что с рукой? Это… останется на долго? — непонятно было, что испытывал Ук, говоря эти слова: страх или досада. Лекарь прищурился, вспоминая, каким смышленым и легким на подъем был молодой принц. Сейчас Ук напоминал бешеный клубок, пытающийся заткнуть собой все дыры.
— К сожалению кожа не восстановится, ваше высочество. Шрам останется на всю жизнь и может приносить неудобства в будущем, — господин Ли наклонился близко к принца, переходя на скрипучий шепот, — я бы посоветовал выдать госпожу замуж в самое ближайшее время, пока свахи и главы кланов не прознали о ее… недуге.
Ук кивнул и пошел вслед за лекарем прочь со двора.
***
Су не могла сказать, что ее маленький спектакль с обмороком выпил вот уж прям все соки, но слабость сердца спровоцировала целый букет осложнений. Изнеможение, дрожь, сердце бухало где-то в животе, сонливость. В следующий раз нужно будет как следует продумать план, прежде чем разыгрывать таке опасное действо — биться всем телом о пол, зная точно, что тебя вряд ли кто-то успеет поймать. Су еще в своей прошлой жизни была прекрасной актрисой — еще бы, попробуй нести чушь перед преподавателем, не веря ни единому своему звуку!
Сейчас Мён Хи, вышивая дрожащими руками, сидела возле, как она думала, спящей Су и тихо повторяла слова молитвы. Слабый свет пробивался через окна комнаты.
Су стиснула зубы и прикусила щеку изнутри, чтобы не выдать себя. В детстве, когда она притворялась, что спит, мама всегда распознавала ее маленькую ложь. И в отличие от Мён Хи, она не велась на простые детские уловки так легко. Кузина же… Что ж, она была доброй и осторожной, влюбленной без памяти в человека, для которого дворец был равноценен счастью. Главный недостаток любой женщины, по мнению Су, — потерять собственное "Я" в погоне за любимым мужчиной, для которого ты была лишь прелестным дополнением декора. Су на это пойти не могла. Быть преданной женой преданному мужу, пожалуйста, но стать приложением к приданному — увольте.
Су дышала ровно, погружаясь в размышления. Сейчас она пустила историю по такой накатанной вниз, что страшно было представить. Су, конечно, не стала бы драться с Ыном, если бы застала его подглядыванием, но и увиденного ею хватило с лихвой — странный Со, странное время, а ведь и в средневековье должна быть логика.
Су надо было продумать все до мелочей, если она хочет выжить, а не усиленно совать голову в метафорическую петлю. Да, надо как-то расположить к себе Со, тогда, возможно, она будет в безопасности. Можно было бы ответить на ухаживания Ына и спокойно жить в особняке и нянчить детей, но Су уже не побила его. Теперь он не будет бегать за ней, как щеночек, и смотреть влюблёнными глазами. План Б отменяется. Поэтому играем на чистую, без переигровок и запасных планов.
Был вариант выйти замуж за Ука после смерти Мен Хи, но с его непробиваемой целеустремленностью Су не смогла бы жить. Этот человек не знает понятие «стабильности», не признает покоя и не может отступить, если нужно. Он одержимый и прет, как танк, к своей цели, даже если обе гусеницы сломаны, а башня — не вращается вовсе.
Ё бы прожевал ее и выплюнул косточки, если бы она сунулась куда-то близко к нему. Он бы поиграл с ней, возможно, сделал бы своей любовницей, если бы ей хватило ума не говорить глупости про власть и трон, не влезать в его планы, а просто позволить ему поиграть с собой. Возможно, он бы подкинул ей денег, дом и слуг, но она так и останется не более, чем подстилкой принца. И ничего она бы не изменила. А если бы попыталась переиграть его, ее бы вздернули рядом с наложницей О. И никакой Со ее бы не спас.
У Бэк А была его принцесса без королевства. И ничего ему было не надо. До Му она не дотянется, Чжон… от Чжона тошнило сильнее, чем от гнилого мяса. Его кандидатура на план В даже не рассматривалась.
Значит, лучше Со она вряд ли кого-то найдет. С ним безопасно, надежно и спокойно. Если удастся исправить кое-какие моменты, можно будет жить с Со спокойной жизнью и воспитывать дочь. Или сына.
Придется идти в купальни.
