Как упасть(How To Fall)

I am not the first person you loved. 􀀀You are not the first person I looked at With a mouthful of forevers. We Have both known loss like the sharp edges Of a knife. We have both lived with lips More scar tissue than skin. Our love came Unannounced in the middle of the night. Our love came when we'd given up On asking for love to come. I think That has to be part of it's miracle. This is how we heal. I will kiss you like forgiveness. You Will hold me like I'm hope. Our arms Will bandage and we will press promises Between us like flowers in a book. I will write sonnets to the salt of sweat On your skin. I will write novels to the scar Of your nose. I will write a dictionary Of all the words i have used trying To describe the way it feels to have finally, Finally found you. And I will not be afraid Of your scars. I know sometimes It's still hard to let me see you In all you cracked perfection, But please know: Whether it's the days you burn More brillant than the sun Or the nights you collapse into my lap Your body broken into a thousand questions. You are the most beautiful thing I've ever seen. I will love you when you are a still day. I will love you when you are a hurricane. —Clementine von Radics, Mouthful of Forevers Я не первый в кого ты влюбилась Ты не первая кого я увидел В кусочке бесконечности. Мы Оба знакомы с утратой, острой как Лезвие ножа. Мы оба нажили на губах Скорее паутину шрамов вместо кожи. Любовь пришла Без предупреждения посреди ночи Наша любовь пришла когда мы отказались Просить любовь придти. Я думаю Это было частью этого чуда То, как мы исцелились сейчас Я буду целовать тебя как прощение Ты будешь держать меня, как я надеюсь Наши руки связаны нашим обещанием Друг другу, как рассветы из книг Я напишу сонеты солью из пота на твоей коже Я напишу роман рубцами на твоём носу Я напишу словарь из всех слов, что я использовал В попытке описать, как это чувствовать себя наконец-то Наконец-то найдя тебя И я не испугаюсь твоих шрамов Я знаю иногда всё ещё трудно позволить мне видеть тебя Всю тебя в потрескавшемся совершенстве Но пожалуйста знай: Будь то дни когда ты сгорая Сияешь ярче солнца Или ночи когда падаешь мне на колени Твоё тело разбивается на тысячи вопросов Ты самая красивая кого я когда либо видел Я буду любить тебя когда ты ещё день Я буду любить тебя когда ты окажешься ураганом. Падает... Воздух срывается мимо него всё быстрее и быстрее. Он пытается закричать, он хочет закричать, но каждый выдох выталкивает тепло из его тела. Когда он делает вдох, чтобы втянуть воздух обратно, холод зарывается глубоко в его грудь, и нет даже воспоминания о тепле. Вокруг только тишина и он не знает, почему это заставляет его плакать. Но слёзы не касаясь щеки попросту срываясь прочь, под порывами ветра, отброшенные в сторону наряду со всем остальным. Он знает, что в конце концов он должен остановиться. Это должно напугать его. Но это не так. Он отчаянно нуждается в этом, просит об этом, но ничего, ничего кроме бесконечных кувырканий и неопределённости. Слова срывающиеся с его языка, звучат чужим голосом. - Пожалуйста. Сэм просыпается. Смотрит на рисунок из древесного волокна на стене, прямо перед его лицом, он простирается в закручивающиеся узоры и витые узелки. Сэм чувствует просевшую под ним кровать и одеяло накинутое на него. Оно пахнет сыростью и пылью. Он снова закрывает глаза, на этот раз плотнее и переворачивается на спину. С уверенностью он смог вспомнить ,по крайней мере, одну вещь - он упал в озеро. Лёд был достаточно толстым, чтобы ходить по нему всю зиму, но погода сменилась на оттепель, видимо это и привело к его таянью местами. Он провалился в озеро, а Люцифер вытащил его. Он был без сознания, возможно хуже, чем без сознания. А затем произошло, что-то странное. И теперь он здесь... Остальные воспоминая всплывают в случайном порядке: запах электричества, рука в его мокрых волосах, холод, лёд, тепло и голос шепчущий " пожалуйста". Он вновь открывает глаза и пытается пошевелиться. Выходит легче, чем он представлял, как именно это будет, и это поражает. Обычно, когда он приходит в себя, как в том случае после клинической смерти, возможность передвигаться - наказание. Он до последнего ожидает почувствовать пылающую боль в повреждённых мышцах, боль в костях, не восстановившееся ещё тело. Но ничего подобного нет. Он чувствует себя прекрасно. Великолепно на самом деле. И это не успокаивает, как должно бы. Вздыхая, он садится и осматривается вокруг, хижину, себя. Он одет, ну, на половину просто так же, как всегда, когда он собирается спать. Хижина выглядит, как и прежде. Не... обычно, не так, как было. Книжный шкаф вернулся назад туда, где и должен стоять, только несколько случайных линий от печати выглядывают из-за него. Сэм отводит взгляд. Печь затоплена. На кухне порядок. Рядом с ним стоит стакан воды. Он поворачивается к двери. Пальто исчезло и запасные сапоги тоже. Он замечает свою собственную обувь аккуратно пристроенную у стены. Осторожно свесив ноги через край кровати, покачиваясь, встаёт. Его джинсы и фланелевая рубашка сложены на спинку стула, поэтому он протягивает к ним руку, и тянет к себе, но медленно, всё ещё не привыкший к тому факту, что у него ничего не болит. Мыслей слишком много. Он знает, что должен быть смущён, напуган, растерян, что не должен чувствовать себя таким спокойным, как сейчас. Лучше всего было бы обдумать всё за едой, разложить по полочкам, попытаться понять, хоть что-то. Но вместо этого он пересекает тихое, тёплое пространство комнаты и натягивает сапоги. Снаружи до сих пор тепло. Воздух, свет и небо, блестящее бледно-голубое и ясное. Он немного щурится, пока проходит первые пару футов. Снег кажется не таким глубоким, как на протяжении тех несколько недель, фактически месяца. Он плотный, оседающий вниз под собственным весом. Простирающаяся белая гладкая поверхность не так велика, есть бугристые, неровные участки намекающие на ландшафт местности внизу. Винчестер проходит мимо озера, останавливаясь на мгновение, чтобы увидеть зияющий провал примерно в двадцати футах от берега. Он пока ещё не полностью закрылся. Он мельком удивляется просто, как скоро это "пока", прежде чем отвернутся и продолжить прогулку. Воздух пахнет соснами и подтаявшим снегом. Небольшой тёплый ветерок приятно проходится по его щекам и волосам. Прямо перед ним видны следы, но он не обращает на них внимания. Он знает куда он ушёл. Не знает откуда, просто... знает. И почему-то это тоже его не пугает. Подняться на выступ оказалось гораздо легче, чем это было в первый раз. Плотный снег делает точку опоры сильнее и теперь проваливаешь не так глубоко, это позволяет легче увидеть камни и разрывы между ними. Лес чувствует себя более живым, поскольку пение птиц ,кажется, удвоилось, беглого шума в кустах, стало гораздо больше, всего остального находящегося вокруг него. Деревья постепенно редеют, когда подъём начинается выравниваться под его ногами. В первый раз охотник был вымотан, но не сейчас. Он использовал своё время, как-то не чувствуя необходимости спешить. Камни стали плоскими, но он знает, что это всего на несколько шагов. Сэм продвигается вверх, подтягивая себя последние несколько футов до вершины уступа. Он встаёт, осматривается кругом и задерживает дыхание. Люцифер стоит там, Сэм знал, что он именно здесь. Он стоит спиной к охотнику, лицом к долине и солнечному свету, расползающемуся по ней внизу. Сэм без проблем может рассмотреть острые скулы и уголки его глаз. Видит изгиб его спины, склонённые, под тяжестью старого пальто, плечи. Он может рассмотреть всё это, но в данный момент не делает этого, потому что видит кое-что ещё. Сначала это почти мерцание, как отражение от воды зависшее в воздухе, но сдвигаемое ветром и пойманное светом, что в последствие делает различимыми очертания. Два из них, прорастающие из его лопаток, широко раскинутые и наполненные воздухом между ними. И Сэм действительно, действительно не может не смотреть. Они в цвет горизонта, когда солнце уже зашло, но пока ещё не перешло в темноту, это странное отсутствие цвета, когда все красные и оранжевые оттенки заката сгорели, а индиго пока ещё не просочился. Не прозрачные, но бледные, не напоминающие ни синий, ни оранжевый, ни красный и ни что другое, но остающиеся едва видимыми, просто призраки под слоями эфира. Оперение шевелится от чего-то, ветер, возможно или что-то ещё, слишком далёкое, чтобы понять. Они тонкие кусочки пространства, как если бы кто-то собрал лоскутки ткани, небесной ткани и использовал их, чтобы собрать воедино мозаику из бесконечных слоёв, переменчивую и растягивающуюся, когда они широко распахиваются под солнечными лучами. Они прекрасны, и ещё, как ему кажется, это простое слово не кажется достойным их. Но тут также заключается несоответствие с ними. Разрывы, небольшие, отклонения от замысла. Они маленькие и едва заметные, но, как осколки при смещении освещения, скрытые микро трещины между ними оказываются абсолютно очевидными, и Сэм почти ощущает холодную пустоту. Это трудно описать, как утраченное пространство, дыра, рана, что находится где-то вне возможности исцеления. Он не осознавал, что подошёл слишком близко, пока не увидел собственную руку, поднимающуюся в воздухе прямо перед ним в достаточной близости, чтобы прикоснуться. Он удерживает её ещё с минуту, наблюдая с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом, как тень в пространстве смещается к свету, ловя очертания перьев почти случайно, небосвод отслаивается на части и склеивается одновременно. Сейчас пальцы Сэма перемещаются ближе, его кожа покрывается мурашками и гудит от близости. Где-то глубоко в груди теплеет, вздыхая, он сжимает и разжимает руку впереди, как будто знает, он здесь, он должен быть здесь. Наконец, его пальцы прикасаются к краешку распахнутого крыла и сразу происходит , слишком много всего. Танцующее, пронзающее электрическим разрядом удовлетворение вырывается, дрожью в его руке, но почти в ту же секунду удар крыльями, шокированными, испуганными, с хлопком ускользающими в воздухе, когда Люцифер поворачивается к нему лицом . Вглядываясь в его лицо, Сэм наблюдает что-то, что никогда не видел, и ему не просто видеть эмоции там написанные, он чувствует их, в этом странном месте в центре груди которое знало, что он будет стоять здесь. Ощущения исходящие от него беспорядочной кучей из страха, смятения, радости, надежды, всё так запутанно, врываются в разум Сэма. Потребовалось много усилий, чтобы не ахнуть. - Что? - выдыхает Люцифер, ощущения вспыхивают с новой силой: шок, ужас, потерял, как? Сэм тянет его за руку назад, позволяя призракам чужих эмоций угаснуть, одновременно понимая, именно он это сделал, это именно от его прикосновения. Это была ошибка, большая, большая ошибка, но в этот момент, шокированные голубые глаза, с ужасом смотрят на него, и всё спокойствие этого утра разлетается напрочь. - Я не хотел...- начинает Сэм. Но Люцифер, кажется, его не слышит, растерянность расползается по его лицу и с десяток других эмоций казалось бы, также сражаются за контроль. - Ты?... - он едва справляется. Сэм сглатывает: - Я просто... Я сожалею. Я не хотел. Они просто были тут и, я не знаю, я подумал, мне было любопытно - он всё ещё не может поверить в это, что за чертовщина с ним происходит? - Мне жаль. Мне, правда, на самом деле жаль. Люцифер смотрит на него, он в ярости: - Ты видишь их? Сэм смотрит, и внезапно что-то соединяется в его разуме: - Могу я...? Люцифер резко отводит взгляд в сторону, переводя его на снег, его глаза широко открыты и брови приподняты в удивлении: - Я даже не думал, что они всё ещё там. Винчестер чувствует, как пересыхает в горле. Всё мысли требуют места в его голове, но почему-то всё, о чём он может думать это пульсирующее тепло, до сих пор связывающее его руку с тем местом, где его пальцы коснулись оперения. Люцифер вздыхает и Сэм замечает насколько измотанным он выглядит. - Что произошло? - тихо спрашивает Сэм: - Я провалился и ты вытащил меня, но я был... ты спас меня. Как ты смог спасти меня? - Я думаю, - выдыхает падший: - Я… возможно, отдал тебе немного своей благодати. В груди у Сэма одновременно вспыхивает и холод и тепло. Он знает, это должно было шокировать его гораздо больше, чем это происходит. Он знает, что эти странные, невозможные слова должны были напугать его намного больше, но он откуда-то уже знал, что он их скажет. Откуда-то ему известно, с тех самых пор, как он лежал бездыханным на полу и голос просил его взять то, что ему не принадлежало, и он принял, хотя знал, что не должен. - Ты не знаешь? - спрашивает Сэм, его голос спокоен. Он почти удивлён этим: - Я имею в виду, ты не уверен? Люцифер качает головой: - Если ты можешь видеть мои... Он поднимает взгляд вверх, встречается с ним глазами. Сэм снова чувствует эти странные, чистые эмоции, которые он ощущает они не его, но так или иначе всё равно принадлежат ему. - Сэм, я даже не подозревал, что у меня осталась благодать после всего. - Но ты чувствуешь...их? - пытается объяснить Винчестер, указывая на пустое пространство за его спиной: - Просто сейчас, я имею в виду... Люцифер почти смеётся: - Да, я чувствую. Сэм проводит рукой по волосам и вздыхает, пытаясь выстроить это в прямую линию в своей голове. Он старается вспомнить. Он помнит холод, помнит, как тонул, ему кажется - он может вспомнить, как умирал. Ему думается - он был мёртв. Он в этом убеждён. А потом появилось тепло и свет, и что-то ещё, что-то весьма... Что-то гораздо, более невероятное. Слово, не предназначенное для него. Просьба... нет, мольба... - Ты молился за меня? - спрашивает Сэм. Вопрос повисший в воздухе между ними, лёгкий и тяжёлый одновременно, потому что, в конце концов, есть только одна сущность, которой могут молиться ангелы. Сэм чувствует эмоции эхом разлетающиеся от него и не может точно сказать, кому из них они принадлежат. Люцифер коротко смеётся, но не хватает привычного горького привкуса. - Видимо это сработало - он улыбается охотнику, это звучит прерывисто и резко: - Это впервые для меня, ты знаешь. Сэм не может сдержать ответной улыбки: - Возможно, это и не последний. В груди появляется что-то тёплое, пробивающееся сквозь страх, живое и желанное, и он надеется, что Люцифер чувствует тоже самое. - Пойдём - тихо зовёт Сэм: - Пойдём домой. Он не знает сколько часов спустя, они наконец возвращаются в тепло дома. Запах супа идущий от печки, куда Люцифер подкидывает несколько поленьев благодарно потрескивающих. Падший откидывается на спинку стула скрещивая пальцы за головой. Винчестер достаёт пару тарелок, тихие звуки отдающиеся эхом вокруг них. Снаружи небо постепенно темнеет, тени становятся всё длиннее. Он чувствует уют. Чувствует правильность. - Как долго я был в отключке? - спрашивает Сэм прежде, чем может подумать о том, что через чур долго. - Неделю? - пожимает плечами Люцифер. Сэм оборачивается и слегка недоверчиво: - Серьёзно? Люцифер кивает: - Мгум, это была очень скучная неделя. Сэм освобождает свои руки, ставя тарелки вниз и садясь на соседний скрипящий стул. Он наклоняется вперёд, опираясь предплечьями о колени, и переплетает пальцы рук. Охотник поворачивается и прядь волос спадает на его лоб. - Я...эмм. - Умер? - заканчивает падший, лениво барабаня пальцами по коленке, когда он отклоняется назад. - Довольно точно. Но ты...? Люцифер бросает на него короткий взгляд, как будто бы намекая, что если Сэм поднимет в итоге тему молитвы снова, он не будет безумно счастлив. - ... помешал этому - вместо этого заканчивает Сэм. - Очевидно - вздыхает архангел, откидывая голову назад и уставившись в потолок. Любой нормальный человек после этого, хотел бы задать только один нормальный вопрос: Почему? Но Сэм не спрашивает. Он думает, что уже знает, но не совсем готов, чтобы быть абсолютно уверенным. Он всё же по большей части напуган ответом. - Значит... у меня теперь твоя благодать? - спрашивает Винчестер. -Часть её. Я думаю. Уверен процентов на девяносто - отвечает падший слегка нахмуриваясь. - Что, ты не в курсе? - смеётся Сэм. Внезапно выражение на лице повернувшегося Люцифера становится серьёзным, а голос когда он отвечает ему тише: - Сэм, я даже не знал, я до сих пор её отдаю. Я не знал, что она окажется чем-то, что я смогу отдать. Охотник на мгновение удерживает его взгляд, а после поворачивается к огню: - Мда. Люцифер внезапно смеётся, Сэм потрясённо оборачивается: - Что? - С тобой точно всё в порядке? - спрашивает падший. Винчестер пожимает в ответ плечами: - Эмм... Я думаю. В основном. А что? - Ну... ты меня не ударил, не орёшь обвиняя в злонамеренной дезориентации, не бушуешь снаружи в снегу и не пытаешься вырезать мою благодать из своей груди охотничьим ножом... Сэм откидывается на спинку стула: - Ну, думаю нет. - Почему? - щурится Люцифер. Передвигаясь, чтобы лучше видеть его взгляд, Сэм находит минуту, чтобы обдумать, что видел короткий блеск чего-то позади Люцифера, проникающего сквозь спинку стула и пойманное светом от огня с правой стороны. - Я не знаю - говорит охотник: - Я просто... Я верю тебе. Я знаю, что ты не врёшь. Я знаю ты почти потерялся в этом, как и я. - Как ты можешь быть так уверен в этом? - спрашивает падший. - Я это чувствую - объясняет Винчестер, затрудняясь придумать объяснение получше. - Чувствуешь? - смотрит на него Люцифер. Сэм пожимает плечами: - Это просто... это, как вспышки. Ощущения. Это трудно... - Понимаю - моментально говорит Люцифер. - Понимаешь? Он кивает молча, взгляд голубых глаз перемещаются назад на отблески от огня. Сэм чувствует жар от печи на своих коленях такой же, как всегда. Так много того же, но несмотря на это ничто не является тем же. Таким спокойным он не был уже долгое время. Он не уверен, что понимает это. Он не уверен, но ему хочется попробовать ещё раз. Он чувствует себя здесь, как дома. В этот вечер гораздо больше, чем когда-либо ранее, и знает, что может спросить его о чём угодно. - Почему ты молился за меня? - спрашивает Сэм тихим голосом. - Потому что ты нужен мне - просто отвечает Люцифер. - Зачем? - смотрит на него охотник. Люцифер поворачивается к нему лицом. Его глаза кажутся светлее, чем когда-либо, спокойные, ясные и пронзительные: - Потому что никто никогда не смотрел на меня так, как ты. Сэм выдерживает его взгляд. Он должен бы чувствовать себя странно, неловко, неудобно, но это не так. Что-то мурлычет в его груди легко оборачиваясь вокруг того самого места глубоко внутри него тёплое, защищающее, настоящее. - Ты спрашивал меня кое о чём - говорит Сэм. - Я много о чём тебя спрашивал - улыбается Люцифер. - Нет - говорит Винчестер: - В самом начале... в первую ночь. Ты спросил почему, почему я тебя не убил. Пристальный взгляд Люцифера сильнее, чем его. Запах от печи и дров на полу скапливается вокруг них. - Никто и никогда не смотрел на меня так, как ты - говорит Сэм, с мягкой интонацией добавляя в тишине комнаты: - Когда ты смотришь на меня, как будто я не сломался, и как будто никогда не был... И твой такой взгляд был необходим мне. В действительности необходим мне, в некотором смысле, как ничей другой. Для кого я это я, несмотря ни на что. Лицо Люцифера наполнено этим взглядом, взглядом из разбитого зеркала. Но сейчас Сэм чувствует это так же, как видит это и это именно то, что он всё время понимал. Это возможно. - Вот почему я не убил тебя... Я не уверен знал ли я тогда. Но сейчас, да. Долгое время Люцифер рассматривает его или всё наоборот это он его? Сэм не уверен, он знает разницы уже никакой. Сэм съедает с пять тарелок супа прежде, чем наедается. Он такой ароматный, густой и наваристый, и к тому времени, как он доедает, Люцифер посмеиваясь допивает уже третий стакан дрянного виски и Сэму придётся быстро навёрстать упущенное. Печь отбрасывает длинные тени на полу, когда они спотыкаясь, направляются спать. Винчестер падает на кровать, как мешок с камнями понимая, что занял её без спроса и у него оказывается достаточно времени, чтобы почувствовать себя мудаком, пока Люцифер тащит спальник в сторону кровати. Одеяло мягкое и уютное, чувство удовлетворения расползается по телу изнутри, сталкивая его обратно в сон под размеренный звук дыхания Люцифера, человека, дышащего внизу, рядом с ним. Шорохи в темноте, мягкие, еле слышные, но Сэм их чувствует. Короткий укол паники пронзает грудь и его глаза открываются. Вокруг только тьма. Тлеющие угольки в печи слабые и тусклые, просто обрисовывают знакомые образы в доме. Ощущение снова обостряются и Сэм ещё не проснувшись до конца, перекатывается в сторону в поисках того кто, как он знает должен быть их источником. Люцифер лежит на полу возле его кровати, живой и напряжённый. Свет подрагивает над его спиной, и тут Винчестер окончательно просыпается. Небольшой испуганный выдох вырывается из спящего Люцифера, крылья слегка ударяют по воздуху, как будто он пытается убежать от кошмара. Охотник наблюдает за ним пару минут, одна его рука под подушкой чуть ниже головы, а другая покоится на кровати, рядом с ним. Падший вновь вздрагивает и на этот раз сильнее, крылья хлопают коротко и жёстко, ударяя от страха, как плетью Сэму по груди, рука охотника движется сама по себе. Его пальцы останавливаются в сантиметре от дрожащей фигуры хватая воздух, задерживаются так мгновение, а затем когда он наконец решается, мягко прикасаются. Он почти задыхается от ощущений, но успевает подавить их, и Боже, это было не очень удачной идеей. Определённо не блестящей идеей. Крылья прохладные, лёгкие, ощущаемые под его пальцами, как осколки застывшего воздуха, но они такие мягкие, податливые, удивительные и потрясающие. Люцифер успокаивается, он не шокирован, как был на уступе, а просто спокоен и податлив, его тело расслабляется и прижимается обратно к одеялу, даже когда крылья простираются немного дальше, достаточно для того, чтобы с трудом, но протолкнутся обратно под руку Сэма. Сэм всё ещё медлит. Он знает, что должен убрать руку, перевернуться и вернуться ко сну, но сердце неожиданно колотится так сильно, что он едва может вспомнить о туманной усталости, что чувствовал с минуту назад. Он должен остановиться, прямо сейчас, особенно после того, как он рассматривал его, несмотря на его прикосновения накануне. Но это было только его проблемой, не так ли? Он всегда был силён в знании, что он не должен делать... но знать и на самом деле не делать, по-видимому две совершенно разные вещи. И что делает его хуже это то, что он не чувствует себя неправым, это странное чувство процентов на девяносто пугающее и только на десять успокаивающее, но прежде всего это так ново, так увлекательно, что ему не кажется нужным останавливать себя. Странная, поразительная пульсация от них, кажется не хочет, чтобы он останавливался. Он почти чувствует, как маленькие серебряные нити из света и близкие щекотливые импульсы от тёплого до холодного, аккуратно обвиваются вокруг его пальцев там, где они упираются в перья, если вы действительно могли бы хотя бы назвать их так. Сэм протягивает руку, осторожно, медленно, скользя пальцами вдоль стыков и чуть ниже, чтобы увидеть насколько они пушистые на самом деле. Искры пробегают вниз по нервам его руки, в то странное, новое место в его груди с чувством безопасности и удовлетворения. Они действительно, как перья, прохладные и практически металлические по краям, но мягкие, слишком, скользящие в его пальцах и в тоже время многослойные, но лёгкие одновременно. Отблески огня переливаются в них иначе, стоит лишь провести рукой. И чем дольше он рассматривает их, тем больше видит, они как одна из тех странных оптических иллюзий - полная чушь, ровно до того момента пока не приложишь усилия и не всмотришься внимательнее, всего один кусочек и что-то словно по щелчку переключается внутри материализуя её в твоей голове в правильном порядке. Они по-прежнему такие же тусклые, цвета неба в вечерних сумерках перед тем, как окончательно стемнеет, и раны…нет, незажившие разрывы понимает он - они всё ещё видны, ровные пустоты на фоне оранжевых отблесков огня. Это так странно и он не может удержаться, Сэм полностью поглощен наблюдением затем, как его рука медленно скользит по ним, растрепывая перья, едва задевая, лишь пропуская сквозь пальцы, заставляя оперение словно бы перетекать одновременно внутри и снаружи, проникая между ними, как будто раздвигая пространство и просачиваясь сквозь завесу. Теперь он приподнимается на локте, вытягиваясь дальше, чтобы попытаться увидеть под каким углом приблизить их, чтобы сфокусироваться, проверяет ,насколько его движения влияет на трепетное ощущение покалывания поднимающегося вверх по его руке, охватывающего пальцы, скользящее по запястью и медленно пульсирующее под кожей. Прохладные края оперения расступаются под его рукой и Сэм замирает на долю секунды задумавшись, прежде чем позволить своим пальцам погрузиться глубже. Он слегка отодвигает перья, зарываясь дальше пока кончики пальцев не натыкаются на что-то мягкое и теплое, и что-то словно пронзает его прямо сквозь грудную клетку шоковым импульсом. Он едва не задыхается, улавливая каждый вздох на собственных губах, и внезапно понимает, что совсем не уверен откуда пришел этот шок. Он слышит прерывистое дыхание исходящее от фигуры под ним и тотчас чувствует, как начинает пылать его лицо. Сэм отодвигается в желании убрать руку, но плечи Люцифера заметно напрягаются и крылья под ним приходят в движение, нити ощущаемые вокруг его пальцев слегка сжимаются. Сэм сглатывает. Его рука возвращается обратно не двигаясь прочь, но осторожно, чтобы снова не проскользнуть слишком глубоко сквозь перья. У него стойкое ощущение, что он стоит на краю, на краю чего то, от чего должен держаться подальше, что под ногами ещё есть выступ, но он опасно близок к падению. Стоит слегка подтолкнуть и он упадёт. Но, нет… это не правда. Он уже падает. Падает уже какое то время. Сэм снова погружает руку глубже и те ощущения, что пробивают его насквозь, сбивают дыхание. Они статичные и живые и внезапно его переполняют надежда и отчаяние, радость и горе, страх и необходимость, он слышит, как что-то заставляет Люцифера тяжело сглотнуть и закашляться, просыпаясь. Он проснулся. Это становится слишком очевидным, и от осознания этого Сэм полагает, что он действительно должен прекратить это, чёрт возьми, прямо сейчас, но крылья, кажется, они слышат его и внезапно расправляются, широко распахиваясь и Сэм не в силах удержаться, сгребает полную ладонь, на сколько хватает длинны его пальцев. Люцифер судорожно выдыхает на полу, а Сэм неожиданно замечает, как он перекатывается на живот, руки плотно прижимаются к старому, затхлому спальному мешку, опираясь лбом на предплечья, а спина выгибается так, чтобы ещё больше пододвинуть крылья к Сэму. Эмоции накрывают Сэма с головой, шок, удивление и что-то более глубокое, горячее, то, что Сэм понимает слишком хорошо. Он спрашивает себя, если такие его прикосновения заставляют так полно чувствовать Люцифера. Ему интересно чувствует ли он свои крылья вообще или только когда руки Сэма сжимают и расслабляются, надавливая на них. Любопытно сколько времени прошло с тех пор, как к нему прикасались вот так. Прикасался ли к нему кто-нибудь вот так. Ответная реакция однозначна, прошибает насквозь, полное неизменное отчаяние и Сэм обнаруживает, что ему необходимо доказать своё присутствие, чтобы показать что он может прикоснуться, и хочет. Он просовывает руку глубже, чем раньше и хватает быстро, жестко. Размеренное дыхание Люцифера сбивается, рваный стон срывается с его губ, даже когда он стискивает зубы в попытке остановить его. Но почему-то Сэму все это необходимо, чтобы почувствовать это ощущение тепла, словно он дома. Неожиданно приходит осознание происходящего, что его собственное дыхание быстрое и поверхностное, что во рту давно пересохло, и слишком тесными стали джинсы и эта тяжелая непрекращающаяся пульсация в такт с каждым движением его рук. И боже, он ничего не может с этим поделать, действительно не может. Он скользит рукой вверх и ныряет обратно вниз глубокими росчерками и Люцифер фактически пятится к нему, не в состоянии сдержать звук собственного голоса просачивающегося сквозь сжатые зубы. Похоже, он пытается что-то сказать, Сэму кажется, он слышит « Прости- » - Черт - Сэм слышит собственный выдох. И господи, эта плохая идея – но он продолжает делать это снова и снова. Его рука уже затекла, он чувствует, как нити света пульсируют тёплые, неизменные, бьются в такт его сердца. Эмоции Люцифера пробегают по его руке, пульсируют глубоко в груди, заполняют разум и это не что иное как – « Пожалуйста, не останавливайся» И именно страх в этих эмоциях заставляет его сделать это, абсолютный ужас того, что Сэм остановится, что возможно не захочет продолжить. И лихорадочное желание успокоить, заставляет Сэма выругаться сквозь зубы, подталкивая с кровати на пол, пока его колени не оказываются стоящими по обе стороны бёдер архангела, он с силой зарывается в слои перьев захватывая больше, чем может удержать. И от звуков издаваемых Люцифером в этот момент, Сэм едва удерживает себя на весу, его член в который раз проходится между половинками задницы падшего, заставляя сжимать пальцы ещё сильнее, что на самом деле ничем не помогает. «Черт, черт-» Напряжение в джинсах все больше и оно далеко от того, что должно бы быть, он даже не уверен чьё именно удовольствие он чувствует. Он уверен, что в глубине его глаз появился свет, которого не было прежде, что жар и холод под его руками намного сильнее, чем были и что Люцифер кажется с трудом может сделать вдох без того чтобы он не разбился о его губы. Падший яростно толкается ближе к Сэму, как будто отчаянно хочет чем-то поделиться с ним, но не может сосредоточиться на чём-либо, кроме грязных, бездумных движений быстрых, небрежных и жестких. Сэм едва ли задумывается, он лишь чувствует, как перья касаются его лица, слегка задевая волосы. Он поворачивает голову и приоткрыв рот ведёт им вдоль крыльев, словно целуя, вызывая статические искры пробегающие по ним, и тогда Люцифер издаёт потрясающий звук под ним, быстро превращающийся в невнятное бормотание, Сэм не в силах разобрать о чём, но ощущения эхом разносятся по его телу. -Не останавливайся, пожалуйста, пожалуйста Сэм, только не останавливайся. Как суметь остановиться? Как вообще он смог оказаться так близко? Но боже, он так близко, слишком близко, что всё становится неважным, он не понимает где начинается и заканчивается он сам, не может точно сказать кто выдыхает проклятия и на каком они языке, не чувствует где заканчиваются его пальцы и где начинаются крылья. Но он обязан знать, он должен сказать, поэтому он пытается вспомнить ощущение собственных рук проталкивая их так низко, как только может чувствуя как расправляются крылья всё шире и шире. Люцифер внезапно садится, плотно прижимаясь спиной к груди Сэма, и это она, она его благодать трепещет внутри Сэма, выхватывая всё, что осталось от Люцифера и окутывает их обоих. Лицо Сэма закрыто волосами, пахнущих дровеной печью, электричеством и идиотским старым пальто. Винчестер чувствует каждый вдох, проталкиваемый сквозь его грудную клетку, ожидаемый, отчаянный, страждущий, на грани, сопровождаемый безумно тяжелым движением. - Пожалуйста. Сэм задыхается, проводит руками вверх вдоль крыльев, перебирая сильнее ,дольше, глубже, Люцифер заходится сильной дрожью, толкаясь бёдрами назад прямо на возбуждённый член Сэма, и тогда его глаза распахиваются, губы раскрываются, но голос пропадает от наслаждения. Сэм не может это больше терпеть. Одной рукой он крепко обхватывает Люцифера за талию, рука наполовину оказывается на горячей коже и на половину на дурацкой футболке. Он держит его крепко фиксируя бёдрами, прижимая его к себе. Люцифер стонет с надрывом, с хрипом, а другая рука Сэма мелькает в оперении быстро, грубо, отчаянно и Сэм просто растворяется. Крылья бьются о воздух, приподнимая Люцифера чуть выше, так что уронить его вниз становится труднее. Всё вокруг кажется заполнено ими, невозможно огромными, а затем мир рушится. Он резко дергается, выдыхает запрокидывая голову, он чувствует собственное приближение на фоне плотной ткани джинсов и светящихся глаз. Он слышит дыхание Люцифера, но больше нет никакой разницы. Между ними нет различий, ощущения растянутые в один горячий яркий момент, и он забывает - как дышать. Сэм теряет счет времени, но Люцифер выдыхает и мир снова возвращается в фокус. Сэм чувствует как слипаются его глаза, чувствует руку жестко обвивающую талию падшего. Он прекрасно осознаёт выражение собственного лица в его волосах. Долгое время не существует ничего кроме звука их дыхания, которое медленно, постепенно возвращается в норму.