Maniac

За окном гуляют низкие грозвые тучи, резкие порывы ветра гнут ветви деревьев, сметая уже пожелевшие листья и разнося их по улицам многолюдного Пекина. Спешащие по своим делам люди кутаются в пальто и шарфы, стараясь согреться, достают зонтики, не желая промокнуть. В кабинете царит полумрак и висит звенящая тишина, прерываемая только тяжелым хрипловатым дыханием. Глаза цвета яркого золота безжизненно смотрят на стоящий в углу стол, заваленный папками и прочими бумагами, к которым так и не коснулась рука другого человека, кроме их первого владельца. Они уже изрядно покрылись пылью, но убрать её никто не спешит, будто бы если нарушить этот «порядок», то исчезнет призрачное ощущение прежней жизни. Из груди вырвается тяжелый вздох, рука снова тянется к телефону. Опять звонок, длинные гудки и тишина за ними. Там молчат уже третью неделю, хотя раньше веселая речь звучала часами, словно могли говорить обо всем и ни о чем одновременно, да и не требовали ответа – лишь редкого «мгм» было достаточно. Он мог быть сам себе собеседником, главное знать то, что его слушают и переживают то же, что и он. Сейчас же мужчине кажется, что они поменялись местами. Он готов кричать в динамик так, чтобы барабанные перепонки лопались, чтобы его услышали и наконец-то ответили, а после он будет говорить-говорить-говорить. Выскажет всё и даже больше, чем нужно. Но там по-прежнему молчали. Ван Цзи сцепляет зубы и, со злостью бросив телефон на стол, переводит взгляд в окно. Первые капли дождя хрустальными змейками ползут вниз по стеклу. Он видит свое мутное отражение и противится самого себя, своего внешнего вида, того, что он чувствует. Губы кривятся, создавая несвойственную ему гримасу, и она тоже становится ему омерзительна из-за своей непривычности. Тихий стук в дверь заставляет отвести взгляд от того привидения в отражении. Мужчина сглатывает и выравнивает спину, принимая вид прежнего начальника, быстро убирает спадающие пряди волос с глаз. Ему это кажется пародией, неловкой и до горьких слез комичной. — Войдите. Даже его голос кажется чужим. Он стал блеклым, потерял свою сталь, хотя другие всё так же боятся. Наверное изменения в себе замечает только он сам. Девушка без слов входит в кабинет, почтительно кланяется. Новенькая: работает в приемной, без стука не врывается, лишнего не говорит, притензий не имеет, зарплата устраивает, с правилами согласна. Она без слов кладет документы и встает чуть поодаль, ожидая, пока их прочтут и подпишут. Она немного напоминает Ван Цзи его самого, взгляд устремлен сквозь него, словно бы не видит ничего, но зато быстро откликается, если позовут. Очередной документ, который подтверждает то, что младший директор компании «Гу Су Лань» теряет хватку. Он принял невыгодные условия, которые предложили слишком спешно, недостаточно хорошо ознакомился со всеми требованиями, плюсами и минусами данного сотрудничества, а сейчас нужно решать за доли секунды: или подписать и иметь хоть какую-то стабильность, хоть и с убытками, или же двигаться в неизвестность. Из груди вырывается вздох, мужчина устало трет переносицу. Помощница поднимает свои глаза и пристально смотрит на начальника. — Господин Лань Ван Цзи, — ее голос тихий, а на памяти Ван Цзи это первый раз, когда она первая с ним заговорила. Под его взглядом она, казалось, немного стушевалась, но затем опять заговорила. — Позволите сказать? Он кивает головой, а она набирает в легкие побольше воздуха – видимо, говорить собирается много. Лань не знает, что она может ему сказать, они ни разу толком не разговаривали, на него она практически не обращала внимания, изредка заявлялась в его кабинет, принося то, что нужно. Девушка мотает головой, словно прочла его мысли. — Вы слишком много думаете, это совсем неполезно. Вам нужно отвлечься, потому что если и дальше так пойдет, то вряд ли дела компании будут оставаться в таком же благополучии, как до недавней сделки. А ведь эта организация сейчас – единственное, что заставляет Вас держать себя в руках, не так ли? Золотистые глаза немного расширяются в удивлении, брови сдвигаются к переносице. Помощница, уловив это изменение, начинает мяться и сразу отводит взгляд. — Простите, если задела Вас своими словами, но это правда. Мужчина поднимается с кресла и обходит стол, складывает руки на груди и хмурится. Стоит отдать должное, но она не отступила ни на шаг, только смотрит в пол и нервно закусывает тонкую губу. — Что ты делаешь сегодня после работы? — слова звучат немного сухо, он не отводит от девушки взгляда. Та неловко пожимает плечами и без тени заинтересованности отвечает, словно это не она ему буквально минуту назад советовала взять перерыв. Он хочет отдохнуть, отвлечься, но кто сказал, что это должно быть в одиночестве? Он спрашивает прямо, но девушка будто не понимает. — Домой пойду. — Выпить не хочешь? Лань чувствует, что совершает какую-то ошибку, внутри него всё негодует, но взять свои слова назад и вместо них сказать: «Забудь. Возвращайся к работе» он не может и сейчас просто смотрит, как изогнутая в удивлении бровь выливает на него весь скепсис от бредового предложения. Он уже готов к отказу, пауза неловко затягивается и становится невыносимой. Мужчина думает, что даже если она откажет ему в компании, то совсем неплохо будет сегодня вечером навернуть стаканчик, чтобы разбавить серую атмосферу вокруг себя. Возможно, так ему станет легче. Он резко разворачивается к ней спиной, понимает, что ответа ждать не стоит. Да и к чему это все? Неужто ей делать совершенно нечего, как сидеть с начальником в баре и выпивать? — Хочу, — согласно кивает она с таким серьезным видом, словно это самое важное решение в её жизни. — Если Вам станет от этого лучше, то почему бы и нет? Только чтобы слухи не пошли, давайте встретимся уже в самом баре? Лань Ван Цзи молчит несколько секунд, а потом соглашается. Хоть он и собирался её подвезти, но в словах девушки есть смысл. Не стоит давать повода для сплетен, не стоит давать повода для еще большего непонимания. Он говорит название бара и сердце странно сжимается, потому что там работает еще одно воспоминание из прошлого. Будет неприятно смотреть друг на друга без общего посредника, но зачем ему тогда помощница? До конца рабочего дня ещё три часа трицать восемь минут. Он не будет здесь задерживаться, закроет кабинет, кивнет секретарше на прощание, зная, что буквально через полчаса они будут пить вместе, и тихо уйдет. Его вряд ли кто-то остановит в коридоре, поэтому всё пройдет хорошо. Хоть в чем-то у него осталась стабильность. Это не могло не радовать.

***

В баре, на удивление, царит тишина. Мужчина на мгновение удивленно вскидывает брови, но быстро возвращает своему лицу прежнюю невозмутимость. На танцполе, покачивая бедрами, «танцует» девушка с бокалом вина. Она одиноко обнимает свои плечи, спиртное плещется по стенкам бокала. На долю секунды она замирает, быстро делает глоток и опять возвращается к своему незамысловатому танцу, основная роль в котором отведена неловким движениям бедер. В дальнем углу бара сидят двое мужчин. Они, склонившись друг к другу, тихо о чем-то переговариваются, словно боятся, что кто-то их услышит, иногда воровато смотрят в зал, внимательно осматривая каждого, а затем опять возвращаются к тайному диалогу. Музыка тихо, ненапрягающе играет, стараясь успокоить натянутые в последнее время нервы. Бармен за барной стойкой, словно уловив ритм мелодии, в такт протирает бокалы. Его глаза полуприкрыты, но губы плотно сжаты — видимо, мысли ведут его самого к чему-то очень неприятному. При виде этого человека в груди в очередной раз разливается необьяснимое желание поскорее уйти из этого места, но Лань пересиливает себя и делает шаг вперед к стойке, затем еще один, и еще. Он садится прямо напротив парня и смотрит ему в лицо. Вэнь Нин поднимает взгляд на секунду, а потом опять, будто ничего не произошло, продолжает тереть и так уже блестящий фужер. На губах расцветает учтивая улыбка. Еще один лжец. — Здравствуй, — голос спокойный, ровный. В груди Лань Ван Цзи вмиг вспыхивает пламя раздражения к этому человеку. Бармен знает, наверное, всё. Знает и продолжает молчать. — Пришёл выпить или просто так? Этот Вэнь Нин ему не нравился. Не понравился, когда впервые его брат представил его, как своего партнера год назад, не внушил доверия, когда через несколько месяцев он увидел Его с ним. Друзья, любовники — слишком сильные слова, как ему кажется. Они ему совсем не подходят. Вот латентный Иуда — самое то. — Выпить. Коньяк. Лань Ван Цзи хмурит брови, когда из губ Вэнь Нина вырывается смешок, а его руки умело наливают спиртное янтарного цвета. Он подсовывает ему бокал и с интересом наблюдает. Процесс дегустации этого напитка достаточно заумный, и, хоть мужчина знает теорию, на практике применять свои знания совершенно не хочет. Не желает прикладывать палец к стенке бокала и смотреть сквозь него, чтобы оценить качество напитка, не хочет вращать его вокруг и внимательно смотреть несколько секунд, проверяя, задержатся ли следы спиртного, и даже запах его не волнует. Игнорируя правила распития, он, не отрывая взгляда от парня, делает внушительный глоток вместо маленького и, не задерживая во рту, сразу же проглатывает. Горло моментально неприятно обжигает, перехватывая дыхание, глаза слезятся. Он делает неровный вздох и совсем не понимает, как такое можно пить, сглатывает, из-за чего неприятные ощущения только усиливаются. Над ним, видимо, насмехаются, он это чувствует. Действительно, уголки губ парня дёргаются, но ни тени насмешки во взгляде нет. Вэнь Нин, наоборот, кажется даже слишком серьезным, смотрит на него с какой-то грустью и соболезнованием. Такой взгляд здорового человека обычно обращен к калекам или же смертельно больным. Вероятно, Лань Ван Цзи проходил сразу по двум пунктам. Он делает еще один глоток, но теперь более осторожно. Мужчина не особо замечает, как спиртное легкой дымкой окутывает его разум, а движения становятся более вялыми и медлеными. Он отпускает стакан и сцепляет руки в замок, ощущает пульсацию в кончиках пальцев. Это его забавляет, и он сильнее сжимает руки, теперь ладонями ощущая ритм своего сердца, который явно превышал норму. Лань Ван Цзи пьян. Всего от двух глотков коньяка. Он не любит пить, потому что не умеет, и не умеет, потому что никогда раньше не пил. Круг замыкается, и он стоит в его центре с пульсирующими конечностями, которые ощущает так ясно, что это передаётся в мозг. Он сам весь пульсирует. Он мельком замечает, что его бокал хотят забрать, слышит тихое: «Тебе, видимо, достаточно», но мужчина перехватывает руку бармена и смотрит помутневшим, расфокусированным взглядом ему в глаза. Его губы кажутся ему тяжелыми, а язык будто совсем онемел, но он упорно пытается им пошевелить и сказать:«Оставь». Мужчина не уверен, понял ли его Вэнь Нин, но его бокал наполовину пустой-наполовину полный продолжает стоять напротив него, а он сам смотрит в ту жидкость, словно в омут воспоминаний, и совсем не замечает, как возле него уже сидит его помощница и качает головой. Она делает жест бармену и бурчит себе под нос, что пить в одиночестве – первый звоночек алкоголизма, а затем опрокидывает в себя рюмку. Теперь они с ней равны. Вэй Ин хмурится, закусывает губу и откладывает очередной лист. Иногда он недовольно пыхтит, но тихо, чтобы его не слышали. Лань Ван Цзи искоса поглядывает на секретаря, иногда задержая взгляд чуть дольше, чем следует. Порой ему кажется, что парень работает из-под палки и совершенно не горит желанием находиться здесь, просто ему приходится, или же кто-то заставляет. Чем дольше он наблюдает за ним, тем больше мужчина убеждается в своей теории. А еще он улавливает те мелочи, из которых и состоит Вэй У Сянь. Он замечает, из-за чего меняется поведение и настроение парня, узнает о привычках и то, что брюнету точно не нравится. Он теперь догадывается, какой его любимый цвет, знает то, что тот весьма неплохо рисует (зачастую на испорченых документах), а с разговоров подчиненных обладает информацией о том, что Вэй Ин закончил музыкальное училище и даже учился в консерватории, и, хотя он не закончил обучение, все равно прекрасно играет на флейте. Его секретарь с каждым днем кажется ему все больше занимательным. Иногда он ловит себя на мысли, что глаза непроизвольно ищут знакомые длинные волосы, или заплетенные в косу, или собранные в высокий хвост, а если не находят, то в груди разливается непонятное щемящее чувство беспокойства. Ругает же себя он за те легкие вздохи, если он находит брюнета, возящегося с кофемашиной в их приемной, которую давно нужно поменять, или же стоящего возле окна в их кабинете, меланхолично рассматривающего вечно оживленную улицу. С удивлением он отмечает и тот факт, что если раньше в присутсвии других людей он ощущал дискомфорт и наоборот пытался избежать общества посторонних, то копошение Вэя его не то что не отвлекает, а наоборот – устраивает, словно так и должно быть. Он достаточно быстро и гармонично влился в серую атмосферу кабинета и теперь разбавляет ее вздохами, ахами, недовольным сопением и, после того, как он уже привык, постоянными размышлениями в голос. Сейчас кабинет главного директора, впрочем, как и весь этаж, стоит на ушах. Вэй Ин не имеет привычки стесняться в выражениях, задорно смеется и совершенно его не стыдится. И если раньше он говорил с мужчиной только по необходимости, то сейчас делится всем подряд. А Ван Цзи этого недостаточно, хочется чего-то другого, хочется непонятно чего. Он принимает вид полного безразличия и только неопределенно хмыкает в тот момент, когда не пропускает ни единого слова. Он смотрит, как Вэй Ин смеется и общается с коллегами, и хочет, чтобы секретарь так говорил только с ним. Он видит, как брюнет скучает и жалеет, что не может хоть как-то влиять на его настроение. Внутри Лань Ван Цзи ураган. Он понимает, что это неправильно. Он с трудом ищет этому всему обьяснение и, на всякий случай, подыскивает оправдание своим желаниям и поведению. И пока что не находит – просто кивает, и Вэй У Сянь в очередной раз вздыхает и невпопад говорит какую-то ерунду. Эта вереница событий длится уже несколько недель, все чаще оставляя мужчину в недоумении и ожидании непонятно чего. — Господин Лань, что-то случилось? Голос Вэй Ина слышится с легкой иронией, он скептически приподнимает бровь, ожидая ответа, а Ван Цзи понимает, что позволил себе ошибиться, и поспешно отводит взгляд от парня. Он чувствует, как краснеют мочки ушей, чувствует их жар и смотрит в окно, словно это остудит его пыл. Губ Вэя касается легкая усмешка, он кулаком подпирает голову и неотрывно смотрит на начальника. Он знает, что ведет себя странно в глазах секретаря, но ничего не может с этим поделать. Каждый раз совершает новые ошибки и ступает по минному полю, действуя неопределенно. — Господин Лань? Мужчина никак не реагирует, продолжая пилить взглядом окно. Он думает, что если откроет рот и что-то скажет, то вылетит очередная глупость, которую в этот раз он уж никак не сможет обьяснить. — Лань Ван Цзи? — зовёт Вэй Ин, улыбаясь и растягивая гласные. Мужчина хмыкает и поворачивается. — О, отреагировали! — сияет парень и корпусом валится на стол, подпирая обе щеки. — Значит, чтобы Вы чаще обращали на меня внимание, мне нужно обращаться к Вам именно так? — Ты все проверил? Взгляд Ланя устремляется на небольшую стопку бумаг на столе секретаря, а затем – на него самого. Вэй У Сянь довольно кивает и продолжает пялиться на босса. Его глаза немного сужаются, а лицо не покидает странная улыбка. — Господин Лань, ответите на вопрос? — лицо мужчины остается невозмутимым, но внутри как-то странно все начинает трепетать. Он совсем не ожидал, что Вэй Ин пойдет дальше пустых фраз, не ждал ответа. Вместо формального «да», он коротко кивает. Брюнет подбирается, а глаза начинают странно светиться. — Знаете, я же здесь уже месяц, и многое о Вас слышал. Комментарии, признаться честно, разные. Большинство считает, что Вы — глыба, — Вэй Ин задумчиво трёт подбородок, размышляя. Лицо Ван Цзи же по-прежнему безэмоциональное, и только внутри он слегла удивляется. «Глыба? Почему именно глыба?». — Как по мне, — продолжает Вэй У Сянь, — так глыба это слишком грубо для Вас. Она же бесформенная, хоть и твердая. Я думаю, что для Вас есть другое сравнение, но пусть пока это побудет тайной. — Тогда в чем вопрос? — спрашивает мужчина. — Ах да! — парень хлопает себя по лбу. — Я, как обычно, начинаю с одного, а заканчиваю совершенно иным. Господин Лань, можете рассказать о своем брате? Я его нечасто вижу, но он кажется таким дружелюбным и вежливым, его, кажется, здесь все любят. Золотистые глаза немного расширяются. Ван Цзи смотрит на улыбку секретаря, губы которого сейчас ведают ему о брате, и к горлу подступает ком. За секунду он вполне явно осознаёт, что все время с ним происходило. Все те моменты необьяснимой внутренней радости или злости, внезапных порывов и собственного страха — все складывается в одну линию, которая вполне ясно очерчивается благодаря нескольким фразам. Он просто влюбился. Необьяснимо и непонятно как, без поводов и красивой предпосылки, что это все произошло с первого взгляда. И сразу же, не успевая насладиться осознанием, он на полной скорости речи своего секретаря влетает в суровые ворота реальности, разбиваясь на миллионы осколков о сетку ревности. — Вы знаете, мы с ним почти не пересекаемся, — продолжает Вэй Ин. Руки мужчины непроизвольно сжимаются, он поджимает губы. — Но я так давно уже хотел с ним поговорить, хоть немножко бы, — брюнет мечтательно прикрывает глаза, совсем не понимает происходящего вокруг и то, что он сейчас воротит в душе своего начальника. А Лань Ван Цзи с каждым словом мрачнеет все сильнее и сильнее. Он хмурит ровные брови, в золотых глазах плещется боль и почти детская обида. Не его. Без малейшей возможности. — А ведь знаете… Мужчина поднимается со своего места и решительным шагом идет к выходу. Он не хочет этого слышать, а видеть мечтательный вид Вэй У Сяня сейчас еще болезненнее. Парень быстро подбирается, когда тот проходит мимо него и вскакивает следом, но перед самым его носом дверь захлопывается. Он с секунду тупо смотрит на нее, а затем сконфуженно чешет затылок. Видимо, ляпнул лишнего. Лань Чжань с силой бьет по ограде ногой, выпуская свое раздражение и шипя сквозь плотно сжатые зубы. Он чувствует свое учащенное сердцебиение, но в очередной раз бьет по металической балке — та с грохотом отпадает и катится по крыше. Мужчина глубоко вдыхает через нос и разворачивается к выходу, расфокусированым взглядом смотрит на дверь. Он помнит, что точно должен был ее закрыть, но сейчас она слегка приоткрыта, словно мгновение назад за ней кто-то стоял и наблюдал. Он смотрит на нее достаточно долго, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем вздыхает, пытаясь успокоиться, и садится на ближайшую скамейку. Он трет руками лицо, стыдясь пылающей кожи, зарывается пальцами в волосы, крепко сжимает длинные пряди. Он чувствует себя опозоренным и пустым, совершенно не хочет возвращаться в ИХ кабинет. По крайней мере, не сейчас, когда парень сидит там, ничего не понимая. А сам Лань Ван Цзи и не догадывается, что Вэй Ин стоит за той самой дверью, потупив глаза в пол и закусывая нижнюю губу. Лань Ван Цзи слабо улыбается в бокал и допивает остатки коньяка. Перед глазами мигают непонятные пятна, издалека он слышит голос своей помощницы и Вэнь Нина. Бармен тяжело вздыхает и пытается забрать бокал, но мужчина тянет на себя и пьяным движением пальца показывает куда-то в него. Его речь тягучая, он не знает, сколько времени прошло, пока он выговорил: «Налей ещё!», но ему отвечают резким отказом. Он разочарованно хмурится и тянется за бумажником, но его хватают за руку, а затем горячие ладони ложатся на его пылающие щеки, а перед глазами лицо… — Вэй Ин… Вэй… — он шепчет надрывисто, губы кривятся в слабую улыбку. Среди размытого фона его лицо он видит четче, чем следует, и это заставляет его усомниться. Он моргает несколько раз, после чего желает выколоть себе глаза – перед ним всего лишь помощница, а в груди рана растет с неумолимой скоростью. Он не умеет пить и не любит этого делать, потому что даже глупец знает, что именно в такие моменты ты можешь поверить в то, чего нет. Лань Ван Цзи еще раз поверил в то, что было.