Ремнант сегодня: Цвет вишни

      — Кирш… — какой-то далёкий голос.       — Кирш! — кто-то зовёт меня…       — Кирш, ты здоров?       Касание мягких губ к моему лбу вернуло меня в реальность.       Мама…       А? Что?       Я огляделся. Сгорбившись, сижу на табурете подле пустой кушетки, мышцы рук и спины гудят. В ногах поселились иголочки. Ладони горячие, на них ещё остались ощущения прикосновений. Перегородки между кушетками сложены. Передо мной в рабочем халате стоит мама и взволнованным взглядом вглядывается в меня. В кабинете больше никого нет.       А что здесь мама делает?       Я повернулся к часам на стене. Пять часов вечера — время закрытия. Куда ушёл весь день?       — Ты снова позволил себе это, — тихо прошептала мама, нежно проводя ладонью по моему лицу. — Я же говорила тебе, что ты не должен отбрасывать чувства. Это не приведёт ни к чему хорошему.       Я опять отключился от реальности и работал без участия сознания. Давно я не превращался в робота, действующего по привычке. Это умение у меня появилось, когда я заканчивал Сигнал. В то время я уже довёл себя до крайнего истощения и, чтобы не спятить от постоянной боли в теле, приучился отключать своё сознание во время тренировок, без которых я бы остался тощим слабаком. Когда мама впервые узнала об этой способности, то сильно разозлилась.       — Идём в додзё, — она сжала мою ладонь.       Взгляд её говорил, что отказа она не примет.       Оставив в железных шкафчиках подсобки халаты и закрыв массажный кабинет, мы отправились в ближайшее додзё Вейла. Им был один из храмов боевых искусств «Алый лотос», расположившийся на окраине спального района. Это был огромный трёхэтажный комплекс, построенный в мистралийском стиле. Храмы строились при детских домах, принадлежавших семье Рен. Всеми детскими домами на Ремнанте заведовал один из героев войны — Нора Валькери, при финансовой поддержке старых охотниц, прекративших выходить в поле. Детдомовцы по желанию ходили на тренировки, чтобы подготовить себя к поступлению в боевую школу.       Кроме поддержки детских домов, Храмы использовались и в других направлениях. В комплексе позволяли тренироваться и простым людям без открытой ауры, посещавшим тренажёрные залы на цокольном этаже или курсы аэробики. Ученики младших боевых школ посещали открытые занятия, которые в обязательном порядке проводили молодые выпускники академий охотников. Взрослые охотники и их личные ученики тоже были частыми гостями боевых храмов «Алого лотоса». Внутренние додзё позволяли не проводить тренировок на улицах, чтобы не травмировать случайных прохожих или не выходить за стены городов, где в тренировку обязательно влезут существа гримм. При храмах постоянно дежурят квалифицированные врачи — на тренировках охотников не всегда удаётся избежать травм, особенно у учеников, которые только учатся контролировать ауру.       Я сам, как и сестра, частый гость додзё с самого открытия наших аур.       Поднявшись на третий этаж, мы заняли свободный зал, сняли обувь и куртки и вышли в центр зала. Я в футболке и джинсах, мама в стильных кремовых брюках с подворотом и воздушной белой блузе. Она грустно смотрела на меня снизу вверх — всё-таки я гигант по сравнению с ней. Сделав глубокий вздох, я развернул ауру, встряхнул руками и принял боевую стойку. На лице мамы появилась опасная улыбка, и в следующее мгновение я пропустил удар в живот. Мой пресс скрутило, весь воздух вылетел из лёгких, а я впечатался в энергетический барьер зала и сполз на пол. Если бы не барьер, я бы собой пробил стену.       Тяжело дыша и пытаясь быстро исцелить живот, я взглянул на маму. Её взгляд выражал бешенство. Мой поступок в массажном кабинете не на шутку разозлил её. Ещё бы знать почему? Мама предупреждала, что если я не брошу отключаться от мира, она меня изобьёт, но я тогда не воспринял её угрозу всерьёз.       — Вставай! — выкрикнула она.       Цвет её глаз ежесекундно непроизвольно менялся. Она в ярости…       — Враг не ждёт, — прошипела она, появляясь сбоку от меня.       Я, чувствуя опасность всей своей сущностью, попытался откатиться, но был подброшен пинком в воздух.       — Никогда! — она настигла меня в полёте.       Словно железная балка врезалась в моё плечо, и я влепился лицом в пол…

***

      — Сколько? — хрипло выговорил я, когда пришёл в сознание.       Аура латала тело, но боль всё ещё скручивала меня.       — Полторы минуты без сознания, — мама в позе лотоса сидела рядом.       — Могла бы и полегче…       — До тебя без боли не дойдёт, — проворчала она. — Я говорила тебе перестать отключать сознание?       — Да…       — Но, ты не послушал меня.       — Да что такого-то?! — попытка возмутиться отдалась болью. — Я не допускаю ошибок в этом состоянии.       Она мне, похоже, пару рёбер сломала.       — Да, твоё подсознание работает правильно, но ты забываешь обо всех, кроме себя. Некоторые из твоих клиентов обратили моё внимание, что ты какой-то рассеянный и простили тебе доставленные им неудобства. Ты не контролировал уровень нажима, как делаешь при сознательной работе. В результате ты недожал паре пациентов, а третьему не помог расслабить мышцы. Герде пришлось доделывать за тебя.       Мне стало стыдно. Обычно я горжусь своими навыками массажа, а тут из-за своих переживаний, я смог обслужить как надо только кошку.       — Кирш, если ты не избавишься от привычки сбегать от боли и проблем в себя, то тебе не стоит думать о карьере охотника. В бою ты просто забудешь о тех, кому нужна защита или помощь. Итог: погибнут гражданские или кто-нибудь из твоей команды. Умрут те, кем ты можешь дорожить.       — Прости. Я понял.       Мама улыбнулась и погладила мои волосы.       — Что тебя выбило из колеи, Кирш?       — Позавчера Креста получила допуск на предварительное испытание в Бикон. Я же до сих пор не получил ни отказа, ни приглашения.       — Это не повод сходить с ума.       — Но я хочу в Бикон!       Как они не понимают?!       — Я так старался! Столько сил потратил! Меня девушка кинула из-за этого!       — И хорошо, — усмехнулась мама. — Такие эгоистки тебе не нужны. Если твоя половинка не признаёт твоих желаний, тебе с ней не по пути. Я уверена, что она не пыталась связаться с тобой после разрыва.       Я призадумался.       — Да. Она не ответила ни на одну мою просьбу передумать.       — Значит, она тебя и не любила. Твоя бывшая партнёрша по танцам?       — Да.       — С ней давно всё было понятно. Уже наверняка нашла себе другого партнёра, которым может свободно манипулировать. Ей не нужен парень с собственными желаниями.       На душе стало гадко. И я посвятил этой девушке больше года…       — Чувствуешь, да? И это правильно. Тебе не стоит становиться бесчувственным. Потому забудь про эту способность. Она навредит не тебе, а окружающим.       — Хорошо.       Я наконец-то смог распрямиться на полу. Боли практически не осталось, но аура ударными темпами сращивала рёбра и внутри всё неприятно зудело. Внутри себя не почешешь.       — Мам, — пробормотал я, боясь взглянуть ей в глаза. — Я хотел спросить…       Стоит ли спрашивать? Может это её расстроит? Всё же жизнь во времена её молодости была в разы хуже, чем сейчас.       Она почесала ногтями кожу моей головы и одобрительно улыбнулась, когда я взглянул на неё.       — Я, — облизал пересохшие губы, — узнал, что ты и миссис Роуз были врагами… поэтому я боюсь, что меня не возьмут в Бикон. Всё же, я слабее Вайн… Я… Прости… не стоило…       — Ничего, Кирш, ничего, — грустно улыбнулась она. — Я сама не очень горжусь своей молодостью, но, пожалуй, вам стоит её знать. Чтобы не повторять моих ошибок.       — Нам?       — Да. Тебе и… — она резко повысила голос, — твоей хитрой сестрице, что пытается подслушивать от двери!       — Спалилась, — смущённо почёсывая в затылке и посмеиваясь, перед нами появилась Вайн.       Она была одета в джинсовый комбинезон и белую футболку. Волосы цвета красного вина были взяты в три длинных хвоста. Значит, она уже была дома и переоделась из своей охотничьей формы.       — Задание? — спросила мама.       — Всё ништяк, мам! — она показала большой палец. — Все живы и здоровы. Была пара переломов и ранений, но ничего страшного. Даже караван, что мы охраняли, остался в целости, и никто не пострадал.       Вайн присела рядом с мамой, получила подзатыльник за подслушивание и оказалась в её объятьях. Я тоже сел, ощутив, что аура закончила восстановление повреждений.       — Братан!       Вайн выпрыгнула из маминых рук на меня и повалила обратно. Обслюнявив мои щёки поцелуями и злорадно похихикав, она взъерошила мои патлы и, обхватив шею, устроилась между моих ног, когда я сел обратно. Она повозилась, устраиваясь поудобнее и с довольным мурлыканьем обнюхивая мою шею. Этот её дурной фетиш на запахи.       — Ки, косичку заплети! — по-детски поболтав ногами, попросила она.       — Ладно, ладно, — вздохнул я.       Она просто обожает, когда я её балую. И использовать меня в качестве кресла. И бить мне морду на тренировках. И когда я делаю ей массаж. Список того, как докопаться до брата, у неё большой. Это она так выражает свою сестринскую любовь.       Однажды её одноклассницы по Сигналу зло пошутили, что она извращенка и любительница инцеста, чем конкретно взбесили сестру. Хорошо, что у них была аура, а не то Вайн успела бы их убить, пока всполошившиеся учителя не оттащили её. Я вообще побоялся приближаться к разъярённой сестре, кроме того до сих пор считаю, что эти дуры получили по заслугам.       Маму тогда вызвали к директору на ковёр. Она спокойно и вежливо разобралась с родителями потерпевших девочек, словами заставив взрослых женщин устыдиться, а потом забрала Вайн из школы на выходные и вытерла ей все полы в додзё, переломав сестре половину костей. Когда дело доходит до воспитания, мама превращается в фурию.       Да мы любим тесно общаться, семья у нас такая любвеобильная. Нам нравится телесный контакт друг с другом. Я люблю Вайн как сестру, а она меня как брата, и мы оба очень привязаны к родителям. И всякие мерзкие намёки нас раздражают. Да, Вайн красавица, но я никогда не видел в ней объект сексуального интереса. Даже после того, как случайно увидел её голой в душе.       — Ну давай, мам, рассказывай! — беспардонно бодро напомнила Вайн. — Обожаю охотничьи секретики.       — Я бы не назвала эту историю охотничьей, — покачала головой мама. — Я, на сам-то деле, никогда и не думала быть охотницей. Так сложилась жизнь… Росла я в приюте, родителей не знала. Может быть, их убили гримм или разбойники… В те времена качество приютов для детей было отвратительно. Тем более в небольших поселениях. Не то, что нынешние детские дома, где тебе и новую семью найдут, и в школу определят, и уроки дадут, как защитить себя. Тогда такого не было. Хочешь жить — крутись как хочешь. Но всё было не так уж и плохо. Дети, с которыми я росла, были добрыми душами. Мы помогали жить друг другу как могли.       Мама провела пальцем по потёртости в татами, и цвет её глаз сменился на тёмно-кровавый.       — А потом в наше село пришли бандиты. И разграбили всё, что смогли. Защитники были убиты, женщины изнасилованы, а детей увели на продажу. Чтобы с нами было проще, главарь шайки отнял у всех детей голос. Мы больше не могли говорить. Да даже мычать или стонать, чтобы хоть как-то обозначить свои желания… И нас продавали. Всякой швали... А потом случилось нападение гримм. И я бежала… Бросив своих друзей… Бежала, мечтая, чтобы меня не могли увидеть, чтобы меня никто никогда не узнал. Чтобы меня не поймали ни гримм, ни ублюдок Даркуотер. Так звали главаря банды. И я раскрыла ауру и проявление. Спонтанно…       Сестра притянула замолчавшую маму к нам поближе. И обняла её. Мы оба понимали, что открыть ауру самому можно только в смертельной опасности под гигантским давлением стресса.       — С тех пор… я седа, — мы оба вздрогнули. Мама почувствовала это и взяла нас за руки. — И вот, маленькая седая девочка благодаря своим способностям убежала.       Я переглянулся с сестрой. В её глазах я увидел отражение своей же печали.       — Кое-как, практически на одной воде, доведя себя до полного умопомрачения, я добралась до небольшого города. И там мне улыбнулась удача. Меня, у которой не осталось сил ни на что в этой жизни, подобрал подросток-беспризорник, — мама грустно улыбнулась. — Рыжее солнце моего детства и юности. Звали его Роман. Добрый дурачок, считавший себя ловким воришкой. Своё первое имя я уже не помню, но он мне дал имя, которым я долго дорожила. Ниополитан, — тихо и нежно прошептала мама. — Он назвал меня в честь трёхцветного мороженого, которое ел, когда нашёл меня, — её волосы перекрасились в два оттенка — розовый и шоколадный. — Вот с такими волосами я ходила большую часть своей жизни. Всё в моей одежде и стиле подчинялось трём цветам сладкого лакомства.       Она рассмеялась, покачав головой.       — Ну и, как вы оба наверно догадались, мы были не добрыми мальчиком и девочкой. Мы были преступниками. Воровали и грабили. Чтобы выжить. Скопив деньги, чтобы купить фальшивые документы, мы смогли попасть в обычную школу, а потом и в подготовительную школу для охотников. Мы должны были выживать — а для этого мы обязаны были уметь драться, чтобы постоять за себя. Мне было не просто учиться, ведь я была нема. Из-за этого некоторые дети думали, что могут безнаказанно издеваться надо мной. О чём нередко жалели. Тогда во мне стала проявляться жестокость, граничащая с безумием. Я упивалась болью и насилием, которое могла причинить другим. Почему-то эта часть характера передалась вам, поэтому вас приходится воспитывать жестко, чтобы не пошли по моим стопам.       Мы с Вайн переглянулись, молча соглашаясь, что можно было бы и не так жестко.       — В общем, мы окончили школу и не придумали ничего лучше, чем снова начать воровать и грабить. Ему казалось это крутым и романтичным, а я ему потакала. Он старался обходиться без убийств, а я… — она горько вздохнула. — Я впервые забрала жизнь. Не гримм, человека. И… мне понравилось. Убийства доставляли мне удовольствие, потому что я представляла, как однажды убью Даркуотера и верну свой голос назад. Кстати, Кирш, я из-за своих воспоминаний проверяла твоего школьного друга. Не волнуйся, он просто однофамилец, никак не связанный с той тварью в шкуре человека.       Сперва я напрягся, но с облегчением выдохнул. Меня ещё и Вайн в утешение поцеловала.       — И вот, ваша мама стала маньячкой, что любит сражаться и жестоко убивать. Правда весело?       Мы сжали её руки, показывая поддержку. Она снова вздохнула.       — Роман зарекомендовал себя как хороший вор и попал в прицел шишек преступного мира. Его начали нанимать как специалиста определённого профиля, а я, пожирая килограммы мороженного, таскалась за ним. Зарекомендовала себя как бешеная сучка, что спит с вором. Хотя на самом деле мы просто были близкими друзьями. Мы возвышались. Наши дела катились в гору. Всё было так здорово, что я даже забыла о своём желании отомстить Даркуотеру. И вот, когда мы были все из себя гордые собой, на нас вышла одна женщина… нет, назову всё своими словами… на нас вышла ёбнутая блядина, жадная до власти и силы. Синдер Фолл.       Мы круглыми глазами посмотрели на маму. Она никогда при нас не материлась.       — Она крепко прижала Романа, и он не мог никуда дёрнуться из её сетей. Мы оба понимали, что от неё не сбежать, что она сильнее. И я, следуя указам Романа, совершила такое, за что никогда себя не прощу, и буду расплачиваться всю свою жизнь, помогая другим. Я… — она осеклась. — Я пос… — её уши и лицо пылали от стыда. — Я поспособствовала падению Бикона! Я была на стороне тех, кто стоял за той безумно жестокой атакой! Ваша сумасшедшая мамаша своей же рукой загубила сотни, если не тысячи жизней, и погрузила мир в хаос… — её голос сорвался.       Ниополитан дрожала. Её просто колотило со страшной силой и она рыдала. Мои руки похолодели. Вайн тоже напряжённо переваривала откровение нашей мамы. Я не знаю, чего она от нас ожидает после раскрытия такой ужасающей правды. Наверное того, что мы отвернёмся от неё, зная по урокам истории, какой ужас принесло падение Бикона. Сколько жертв было во время него и сколько умерло после от последствий. Сколько погибло, пытаясь вернуть контроль над Биконом.       Может быть я бездушный, но мне было плевать, какие ужасы совершила мама. Я знаю, что она любит меня, любит Вайн и папу. Знаю, что она довольно жестока в бою, но она никогда не применяла насилие без причины и меры. Всегда знала, когда остановиться. Она всегда поддерживала меня и сестру во всём, помогала нам развиваться, не отвернулась от меня, когда поняла, что я неуклюж и имею проблемы с координацией. Она постоянно пропадает на опасных миссиях, спасая людей и уничтожая гримм. Она держит массажный салон, принимая людей бесплатно. Она берёт деньги только когда ей впихнут силой. Может быть, количество спасённых ей и не сравнится с количеством убитых, но она старается искупить свою вину. Старается быть хорошим человеком и воспитать достойных детей. За поступки и выбор которых ей не будет так стыдно, как за своё прошлое.       Мы с Вайн одновременно притянули маму и стали гладить её волосы цвета мороженого, шепча, что всё хорошо. Что мы её любим. Ведь для нас двоих она — любимая мама. Всё остальное не имеет значения. И пусть другие люди твердят, что она чудовище, мы пропустим это мимо ушей. Ну, может быть сперва дадим в морду, а потом пропустим…       Четверть часа мы успокаивали маму. За это время её волосы потускнели и вновь стали седыми. Затем она долго-долго нас обнимала, тискала и целовала. И бесконечно благодарила. Она призналась, что боялась, узнай её прошлое и натуру, часть которой перешла к нам, мы испытаем отвращение, отвернёмся от неё и бросим. Потом она снова плакала, но уже от счастья.       Обессилев, она лежала на наших руках, всхлипывала и икала. Вайн вытирала мамино лицо платком, и у неё у самой глаза были на мокром месте. Я закончил плести косу Вайн и всеми силами пытался поддержать их. Обнимая, целуя и шепча всякие банальные фразы. Папу бы сюда, он бы знал, что сказать.       — Ладно, — чуть хриплым голосом проговорила мама. — Рассказ ещё не окончен. Теперь я смогу продолжить. Во время подготовки атаки на Бикон я познакомилась с Руби Роуз и её командой. Тогда они были только первокурсницами, но совали свой любопытный нос во все щели и пытались помешать нашим планам изо всех сил. Первая моя битва была против Янг Шао Лонг.       — Глава департамента контроля гримм?! — воскликнула Вайн. — Круто!       — Тогда она была бестолковым берсерком, прущим напролом. Она даже вспотеть меня не заставила. Я её чуть не убила, — Вайн охнула. Янг была одним из её кумиров. — Спасла её мать. Рейвен Бранвен. Вот уж от кого несло за километр силой. Мне пришлось сбежать. Потом, в день падения Бикона, я и Роман дрались с Руби на крыше атлезианского боевого крейсера.       — Вау! — прокомментировал я.       — Могли бы и её убить, если бы не глупая любовь Романа к пафосным речам, которые и меня отвлекали. Меня глупейшим образом выкинули с поля боя, а Романа сожрал гримм. Правда, об этом я узнала гораздо позже. Тогда я думала, что дорогого мне человека, давшего мне имя и смысл жизни, убила чёртова малявка, младше меня на пять лет. Но больше всех я винила Синдер. Она была той, кто не оставил выбора Роману. Она была той, кто загнал его под дуло винтовки. Ваша мама вновь превратилась в одержимую местью идиотку. Я поднимала все связи Романа и падала на хвост своей цели. Воруя, прячась в иллюзиях, сжигая все мосты один за другим. Мне было плевать, что станет со мной. Я хотела убить Синдер…       Мама встала, подошла к сумочке и вытащила оттуда бутыль с водой. Похлопав ладонью рядом с собой, она пригласила нас на скамью. Вайн сжала мою руку и перенесла меня и себя к маме. Это её проявление. Она одним движением за мгновение преодолевает небольшое расстояние в пространстве. Только это не телепортация. Как выяснили эксперименты, она движется вперёд по прямой и врезается в преграду, если она на пути. Чаще всего проламывает собой, теряя всю защитную ауру. В направлении людей и гримм она её не использует. Ускорение Вайн такое, что убьёт цель мгновенно, но и её покалечит. Моментальный выход из боя без ауры, что в схватке — гарантированная смерть. У меня всегда внутренности сжимаются, когда она меня так переносит. Она нас в детстве, когда тренировала проявление, едва не убила. Отделались переломами, лёгким испугом и неделей в больнице.       Вновь устроив семейные обнимашки, Вайн поторопила маму:       — Дальше! Дальше!       Мама шутливо щёлкнула пальцем ей по лбу.       — В битве с Синдер я поняла, что мне одной не победить. Не в прямом столкновении. С ней что-то случилось в день падения и она потеряла правый глаз и руку, став одержимой местью Руби. При этом она смогла вместо руки приживить плоть гримм. Меня тогда это сильно удивило и покоробило. Даже мозги прочистились. И я изменила планы. В результате две взрослые одуревшие бабы-мстительницы объединились, чтобы убить маленькую миленькую девочку, не закончившую академию охотников. Смехотворно. У Руби было множество соратников, что могли её защитить, но всё равно, оглядываясь назад, я понимаю, насколько по-идиотски это выглядело. У Синдер тогда крыша явно протекала. Это было мне на руку.       Мама сделала ещё глоток из бутылки и отдала её Вайн. Она глотнула и предложила мне. Я отказался.       — Мы мотались по всему миру, преследуя Руби и её команду. В Атласе у меня была схватка с Вайсс Шни и Блейк Белладонной. Да, ваша мама дралась с нынешними правительницами, есть чем похвастать! Они заманили меня в ловушку и сбежали. Я попалась, сделав вид, что выбыла из игры. Синдер же устроила в городе маленький геноцид, преследуя Руби, у этой твари была поистине ужасающая мощь. Понимая, что нельзя оставлять эту сумасшедшую в живых, я тихонько договорилась с Руби. Мы устроили западню на Синдер. Хитрую и опасную. Бой был жестоким. Руби обожгло правую часть лица, и выжгло глаз, который она сейчас прячет за волосами.       — Эм, — вклинился я. — Но на собеседовании я видел, что глаз на месте. Правда, он цвета жуткого.       — Имплант, — отмахнулась мама. — Их сейчас от настоящих глаз не отличить… Погибли несколько специалистов Атласа, едва не отдала концы Винтер Шни, нынче её знают, как Бранвен. Ну, её Кроу и спас, недаром она за него вышла. Вайс Шни потом долго ходила с коротким ёжиком волос, остальные сгорели. Блейк Белладонна лишилась своего кошачьего уха. А я, ценой левой ноги, добила Синдер.       Да, у мамы механический протез, я узнал об этом в спаррингах с ней. Удар чувствуется немного иначе, хотя по виду от реальной ноги не отличить.       — Тогда, полумёртвая, я ощутила сладкий вкус мести. И решила, что Роман будет отмщён до конца. Руби и её соратники не знали, что я выжила. Им было не до меня. Своих ран хватало. Меня спасли атлезианские медики, наводившие порядок на поле боя и не знавшие, кто я такая на самом деле. Для них я была смелой девочкой, убившей опасную психопатку-пироманьячку. Спасибо моему росту и миловидности, — мама рассмеялась. — Меня выходили, дали новую ногу и… я сбежала. В то же время началась Великая Война. Это был истинный хаос. То, что было при падении Бикона, померкло перед теми ужасами, что творились тогда. Два года я выживала и убивала. Причём теперь в основном я убивала именно гримм. Людей я трогать не хотела — понимала, что чем больше живых людей, тем лучше для мира. Собирая крупицы информации, я выслеживала Руби, и когда началась очередная громкая заварушка под её предводительством, настал мой час.       Она вздохнула и покачала головой.       — Ваша мама была дурой. Обыкновенной идиоткой. Одержимая местью, я едва не убила человека, который закончил войну. Как же я сейчас рада, что Руби смогла переубедить меня. Она смогла объяснить мне, что Романа она не убивала. Что виноват во всём его длиннющий язык и голодный гримм. Глупо, но так типично для Романа.       Мама покачала головой, вздохнула и продолжила:       — Руби рассказала мне про причину войны. Разжевала, почему я не могу убить её сейчас. Смогла достучаться до моего пустого мозга. Эта святая девушка попросила у своей несостоявшейся убийцы помощи. Она даже заявила, что после войны, если я захочу, то могу убить её. Она поймёт. Представляете?! — она рассмеялась. — Я была в шоке. И я пошла за ней. Стала её ближайшим помощником и спарринг партнёром. А потом, спустя ещё год Руби на моих глазах убила Даркуотера, который почти победил меня. Она вернула мне голос и помогла свершить самую заветную мечту — отомстить за друзей из приюта. В тот момент я её простила.       Мама сделала глоток воды.       — Потом были ещё три года войны, и мы смогли добиться победы. Уставшие, изорванные в клочья, побывавшие на грани смерти гриммову тьму раз, мы поставили точку. Уничтожили вражеского командира. Того, кто стоял за нашими противниками. Нашим врагом были не гримм — другой человек, стремившийся к власти. Банально, но естественно...       Потом два года я помогала восстанавливать королевство. Помогала Руби отбивать Бикон, восстанавливать межконтинентальную связь. А потом ушла на покой. Я была так опустошена, что больше не могла даже смотреть на свой боевой зонт, получивший за это время множество улучшений, и сломавшийся не один раз. Я отбросила своё старое имя, и взяла простое имя Нелли Блад. Руби Роуз опять подёргала для меня за ниточки — мне сделали гражданство и удостоверение личности. Впервые в своей жизни я держала в руках настоящие документы.       И я стала простым жителем Вейла. Пытаясь абстрагироваться от жизни охотников, вышла за вашего отца — простого работягу. Стала Нелли Пэйл. Вышла, чтобы быть как все обычные люди. И неожиданно для себя открыла любовь. Когда Стилл позвонил со стройки и безжизненным голосом попрощался со мной, я чуть сама не умерла. Я не хотела его терять! Этого простого, невзрачного, но такого дорогого человека. И я вновь взялась за оружие, бросилась за помощью к Руби, потому что сама ни за что бы не успела!       И вот, ваша немного безумная мама теперь стала профессиональной охотницей. Потому что я хочу защищать такие же простые семьи, как наша, чтобы люди не были одиноки.       Можно ещё много мелочей рассказать. Например, врачебную лицензию я получала, когда носила в животике Вайн. Массажу я научилась, потому что у Руби были проблемы со спиной, — она облегчённо выдохнула. — Никогда столько не говорила в своей жизни! — мама беззаботно рассмеялась. — Надеюсь, вы сможете меня принять такую, какая я есть. Со своими грехами и ошибками. И простить…       — Ты самая крутая мама в мире! — Вайн обняла её и расцеловала.       — Мы всегда будем тебя любить, — улыбнулся я, ловя одобрительный взгляд сестры.       — Спасибо вам, Вайн, Кирш, я бесконечно рада, что вы у меня есть, — она крепко прижала нас к себе. — Спасибо.       Я почувствовал, что мама снова плачет, при этом тихонько смеясь.       Посидев ещё немного, мы стали собираться домой.       — А, кстати, Ки, — Вайн неожиданно подпрыгнула на месте. — У меня сюрприз!       Она полезла в широкий карман комбинезона на животе и вытащила оттуда конверт с печатью Вейла.       — Пляши! Специальная бумажная доставка от Руби Роуз! Наша директор та ещё шутница.       Она протянула мне конверт. Я дрожащей рукой принял треугольник из плотной шершавой белой бумаги и прочёл на нём:       Мистеру К. Пейлу. От директора высшей академии охотников Бикон, Р. Роуз.       Заледеневшими пальцами я кое-как вскрыл сургучную печать и вытащил чистый белоснежный листок с единственным предложением красными чернилами:       Допущен до вступительного испытания!       Я с победным рёвом, раскинув руки в стороны, подпрыгнул практически до потолка.