Но тяжело во мрак
Я играл здесь. На этих самых качелях, в этой самой песочнице… На этой забытой всеми площадке, в этом самом дворике…Смотрит Земля слепая
Рядом с домом…Свет иссяк!
Рядом с домом, где все началось.Камень и прах!
И где всё закончилось.В горе склонилась глава седая.
Сжав переносицу от боли и воспоминаний, я склонил голову. В горе. И в ненависти. Я пошатнулся, но всё же не упал. Сползший капюшон растрепал волосы, и пряди снова упали на глаза. Я зачесал их назад привычным движением. И продолжил идти. Туда, к дому. К месту, где всё началось. И где должно всё закончиться. Да, всё началось здесь. В этом доме. Небольшом, двухэтажном, покрытом позеленевшей от времени черепицей… раньше она была красной… кажется…Море меня сдавило.
Или же красным был огонь?Зависть звезд извела,
Демоны, что были сильнее меня…Как могила,
Прямо на моих глазах… мою маму…Мне тело изрыла
По приказу проклятого…Ярость Отца Мирового Зла.
А я… Я ничего не смог сделать. Я был слишком далеко, слишком шокирован, слишком медлителен… Слишком… слаб… Несмотря на то что отец…Низкий себялюбец Творец!
… учил меня сражаться с демонами…Злобный завистник Страх!
Я был слишком испуган.Утру обещанная,
И слишком слаб.Обесчещена,
Я не смог…Стонет на дыбе Невинность в цепях!
Не смог никого спасти. Только Данте выжил. Но не потому что я защитил его, нет. Он просто сбежал. И отбросил всё своё наследие, став простым наёмником.Вешнему ветру нельзя не веять,
Как же так сложилось, что струсивший тогда Данте стал настолько сильным? Как получилось, что он смог убить меня…Почкам — не набухать.
Как он смог вырасти таким сильным?Может ли сеятель
Как он смог стать тем…Ночью сеять,
Кто убил Мундуса?Пахарь — во тьме пахать?
— Данте? — выдохнул я в пустоту обветшалого особняка. Данте… может, ты и стал сильнее меня, но ты не должен… Я старший брат. Я старший сын Отца, унаследовавший силу нашего Отца… Я должен был защитить тебя… маму… Она стояла прямо здесь. Где стою я. А смотрела… нет, не в сторону камина. Развернуться. Да, она смотрела на вход. На меня… говорила мне… бежать… Я стремился к силе, сравнимой с силой Отца, но не достиг её. Я стремился в бой с извечным врагом Отца, но не справился с ним. Он поработил меня. Неудачника. Эти воспоминания – лишние. Эти страдания – лишние. Мои ночные кошмары – лишние. Даже моя человечность – лишняя. Я отсеку их. С помощью Ямато. Ножны – лишние – катятся по полу. Упираю остриё лезвия себе в грудь. — Холод звёздных оков ледяной, — шепчут мои потрескавшиеся губы. С хрустом Ямато входит в мою грудь. В душу. В самую мою суть. — Кости мои пронзил! И, вгоняя лезвие по самую рукоять, я отсекаю от себя всё, что не нужно мне как демону. Немощное человеческое тело. И человеческое сердце, из-за которого я слаб. Я не нуждаюсь в этом! Я избавляюсь от этого!Страшный! злой!
Становлюсь совершенным!Любуясь собой,
Завершённым!Радость и рабство ты слил
Но почему я всё ещё… помню? С судорожным вздохом открыв глаза, я подскакиваю… с кровати? Действительно, кровать. Закрытая балдахином. Мягкая, гораздо мягче, чем я привык. Голова лежит на большой подушке, наполненной чем-то желеобразным. Настолько мягкой, что моя голова буквально тонет. Укрыт я относительно тонким одеялом в тёмно-синих цветах с геометрическим фрактальным орнаментом. В ухо ввинчивается писк. Как я здесь оказался? Это явно не мой дом и не дом моей семьи, где я был только что. Где я отделил от себя всё лишнее. Где я? С трудом выбираюсь из слишком мягкой кровати, отдёргиваю в сторону балдахин, встаю… Падаю. Зеркальный пол… очень хорошо отполированный мрамор. На полу тёмно-синий ковёр с высоким, мягким ворсом и бело-золотой отделкой. На него я и упал, и теперь снизу оглядываю помещение. Большое окно во всю стену, сейчас задёрнутое тёмно-синими шторами. Заполненные книгами шкафы. Письменный стол. Ноги практически не держат. Слабость во всём теле. Голод. Писк над головой. Прерывистый, раздражающий. Переворачиваюсь на спину, чтобы рассмотреть источник звука. Какое-то устройство. В воздухе висят графики, цифры. Зрение, к счастью, не подводит, и фокусируется легко и привычно. Самая большая цифра – 212. Рядом надпись «пульс». Самый крупный график… прислушиваюсь к ритму собственного сердцебиения и убеждаюсь – самый крупный график показывает мой пульс. Несколько графиков и цифровых полей поменьше. Все с подписями. Язык незнакомый, но спасибо моему демоническому восприятию – я этот язык понимаю. Устройство регистрирует моё состояние? Сигнализирует, что я пришёл в себя? Используя подставку устройства как дополнительную опору, поднимаюсь на нетвёрдые ноги. Меня пошатывает. Кружится голова. Подташнивает, несмотря на сосущее чувство голода. Почему мне так плохо? Хуже, чем было до того, как я отсёк от себя… Верно… Я отсёк от себя всё лишнее. Ненужные воспоминания. Страхи. Человечность. Мусор, от которого легко избавиться, чтобы стать настоящим, полноценным дьяволом. Вот только я не подумал, что именно случится со всем этим. Может ли то, что я вырезал из себя с помощью Ямато, существовать отдельно, без тела? Похоже, может. И вот я здесь. Существую. Отбросы. Мусор. То, что я выкинул за ненадобностью. То, что делало меня слабым. Всё это –… всё это – я. Немощное тело опять валится на пол. На ковёр. Смягчает падение. Такое слабое тело… Демоническая сила… Я должен усилить себя с помощью неё! Тогда я смогу… Я… Я не чувствую её. У меня нет ни капли демонической силы? Что-то едва заметное, едва осязаемое, что-то крошечное бьётся и толкается в моей груди, рядом с сердцем. Но оно слишком крошечное. Оно слишком слабое. И я это… я не могу дотянуться до этого. Какой я… Беспомощный! Неужели «Я», тот другой я, который был прежде, неужели «Я» забыл, каково это? Забыл, насколько ужасающе – быть беспомощным? Всё, что было лишним – было выброшено. Оно было создано, чтобы тут же умереть. Но, похоже… Похоже эти отбросы… я… нынешний я настолько не хочу умирать, что вновь стал… человеком? Я… не хочу умирать? Я цепляюсь. Цепляюсь за свою ничтожную жизнь. Цепляюсь за подставку устройства, чтобы подняться на эти слабые ноги. Утвердиться на двух ногах. Стоять. Не падать! Насколько же я слаб? — Проклятье! Надоедливо пищащее устройство разлетается осколками. Надо же, оказывается, я всё ещё не настолько слаб… Я всё ещё… Что это… за чувство? Простреливает от сжатого кулака до самого плеча, заставляет трястись… Я смотрю на свою руку и вижу… кровь. Рассаженную, разодранную кожу. Осколки пластика, застрявшие в этих порезах. Это чувство… боль? Скрючиваюсь, опять падаю на пол, закусив губу, чтобы не завыть, баюкаю руку, зажав между коленей… Когда вообще последний раз я испытывал боль? Ах да, верно. До того, как стал Нело Анджело. До того, как распечатал Теннен-ни-Гру. До того, как вообще стал стремиться к силе. В тот день, когда демоны убили маму на моих глазах. В тот день я испытал боль в последний раз. И почему опять?.. Хотя да, верно. Потому что боль для «Меня» тоже была лишней, и отсёк и её – с помощью Ямато. И теперь моё слабое, ничтожное… моё собранное из сплошных недостатков тело испытывает ещё и боль. Так, словно я всего лишь ребёнок. Может быть… Может ли быть… Может мне стоит просто… Умереть? Лечь здесь – и умереть. Потому что такое слабое, немощное, беспомощное существо, каким я стал… не должно существовать. Я не должен… существовать? — Нет! — хрипло шепчут мои губы, когда я цепляюсь за кровать, чтобы подняться на ноги. Как глупо, как наивно! Я всё равно исчезну. — Нет! Я был создан, чтобы «Я» стал сильнее, и более ни для чего. — Нет! Я мусор, который выбросили… — Нет! — балдахин кровати рвётся, но я уже стою на ногах. — Нет! Я не хочу умирать! Нетвёрдые ноги всё же держат моё тело в вертикальном положении. Проклятье, даже таким слабым, таким ничтожным – я не хочу умирать! Ухватившись за столбик кровати, я делаю шаг вперёд. Затем второй. Тело слушается, но слушается с трудом. Такими темпами я действительно не протяну долго. Нужно что-то делать. Как-то справиться со «Мной» – либо уничтожить его и забрать его силу, либо вновь стать единым целым. Но лучше уничтожить. Я должен его уничтожить! Но я сам… я слишком слаб. Хрупок. Даже беспомощен. Мне нужна сила! Однако я не успею её получить. Уже сейчас, используя Ямато, «Я» могу не просто открыть врата в Ад, «Я» могу даже… «Я» наберёт ещё больше силы, пока я здесь… банально учусь ходить. Мне нужно больше силы! Больше, чем у «Меня»! Или… нет? Аркхам. Будучи всего лишь человеком, он смог достичь меча Спарды хитростью, стравив между собой нас с братом. Трусливо. Позорно. Но мне нужна вся сила, которую я могу получить. Любая сила, которую я могу использовать. Стравить демона с демоном? Почему нет? — Данте? Имя брата вылетает непроизвольно, и я тут же понимаю – вот оно. Правильное решение. Чувствую, как губы растягиваются в улыбке. Немного скособоченной, вызывающей боль в растрескавшихся губах, но улыбке. Или ухмылке. Или даже усмешке. Ведь сила может быть не только моя. Я могу направить чужую силу и тем самым сделать её своей силой. Эти мысли словно воодушевляют меня, и я уже гораздо увереннее стою на ногах. Даже гораздо увереннее иду вперёд. Иду, хоть и прихрамывая, но иду. Данте… Данте может не справиться со «Мной» сам. С тем, кем «Я» стал, отбросив всё лишнее. Возможно, «Я» буду слишком силён. Нужно будет дать ему мотивацию. Объяснить, что за демон перед ним. Ведь тот «Я» вполне может стать главным резоном для сражения. Кроме того, у Данте есть те две девчонки. Демоница и потомок жрицы. Мэри и Триш. Они тоже станут силой Данте. Но даже этого может быть недостаточно… Неро? «Я» отнял у него руку. «Я» забрал его главное оружие, самую могущественную часть его силы. Но тем не менее этот мальчишка всё ещё достаточно силён. И у него есть достаточная мотивация. Объединившись с Триш, Мэри и Неро, Данте сможет… сразиться со «Мной». Не обязательно победить. Аркхам показал мне, что иногда достаточно ослабить долгим сражением. А потом – добить. Да. Звучит как план. Дохромав до окна, я раздёрнул тяжёлые шторы и выглянул наружу. Мой план просто… На улице была ночь, и в небе висела луна… Мой план… Скорее уже ближе к утру, ведь луна клонилась к горизонту. Просто… Луна, кусок которой был отколот и разбит на множество мелких осколков, летящих в пустоте лунной орбиты рядом со спутником планеты… Мой план просто бесполезен. Ведь это не мой мир. — Ха-ха! Ямато с лёгкостью способен разрезать даже границы между мирами. — Ха-ха-ха! «Я» очень сильно хотел избавиться от всего лишнего. — Ха-ха-ха!.. А-хахаха-ха-ха~! Настолько сильно, что «Я» просто вышвырнул меня в другой мир! И что это за смех? Ах да. Мой смех. Мне смешно от тех грандиозных планов, что я построил. Планов, что оказались абсолютно бесполезными. Глупость, Вергилий. Глупость. Хотя какой я теперь Вергилий? Лишь тень себя прежнего. Частичка. Слабая, эмоциональная, человеческая частичка Вергилия. Грохот раскрывающейся двери выдернул меня обратно в реальность. Я обернулся на звук… медленно, словно утопленный с головой в тягучий кисель, а не стоящий в огромной комнате, повернулся. Даже мои глаза двигались непозволительно медленно. Тёмно-синяя туфелька в каблучке пересекала порог комнаты. Обутая в туфельку ножка была одета в белоснежный чулок. Выше колена был подол тёмно-синего платья. Закрытого, с рукавами. Поверх платья – белоснежный передничек. На руках – белоснежные перчатки. Высокая, аккуратная грудь размера этак третьего. Обеспокоенное вытянутое лицо с острым подбородком. Строгие прямоугольные очки в роговой оправе. Белоснежный чепчик, стягивавший фиолетовые волосы. Схематичное изображение белоснежной снежинки на платье, напротив сердца. Служанка? Пока я разглядывал её, женщина успела сделать шаг в комнату. Я так медленно реагирую… Женщина… хотя нет, она довольно молода. Правильнее называть её девушкой. Девушка сделала второй шаг, заходя внутрь комнаты, обшаривая помещение взглядом, и наконец увидела меня. Не то чтобы это было сложно, лунный свет меня прекрасно освещал, а сам я был непозволительно медлителен и не смог бы сдвинуться при всём желании. Изумрудного цвета глаза расширились в удивлении, увидев меня. — Господин? — полувопросительно прошептала она. Что же, я прекрасно понимаю её слова. Демоническое восприятие. Я могу говорить, читать и писать на любом языке. Я просто сразу их понимаю. Вплоть до нюансов смыслов. Господин, хах? В значении «владетель», «наниматель», совмещённое с обращением к привилегированному сословию. Хотя… Какая мне-то разница? — Разве вам можно вставать, господин? Не слушая служанку, я огляделся ещё раз: белоснежные стены, ковры, книжные шкафы, рабочий стол, две двери в стене слева, одна дверь в стене напротив, ниже уровня пола и того места, где стою я, кровати. Три ступеньки ведут вниз. Там же камин и два кресла возле камина. Ковёр намного больше, но с тем же узором. Возле кровати небольшая тумбочка со стоящим на ней зеркалом. — Господин!? Всё ещё игнорируя служанку, я пересекаю комнату и встаю напротив зеркала. Взволнованная служанка отражается за моей спиной. И я сам тоже отражаюсь в зеркале. Вот только… Это не моё лицо. Даже близко не моё. Это какой-то мальчишка, лишь очень отдалённо похожий на меня. Да, у него белые волосы, но пронзительно-голубые, а не белые глаза. А главное – форма черепа. Абсолютно другая, ничего общего с моей. Узкие плечи, худощавое тело. Нелепая голубая пижама из штанов и пижамной рубашки… всё с оборочками. И изображение белоснежной снежинки напротив груди. Такое же, как у служанки. Герб? Из коридора раздаётся цокот каблучков, и в распахнутую дверь влетает вторая девушка. Оборачиваюсь и смотрю на неё. Худощавая, но с огромной грудью голубоглазая пшеничная блондинка. Одета в длинную белую рубашку в синюю полоску, поверх накинут белоснежный лабораторный халат. Знакомый уже герб-снежинка на кармане напротив груди. Это вообще какой размер груди? Пятый? Шестой? При том, что женщина на голову ниже служанки, такая грудь смотрится… диковинно. Судя по растрёпанным волосам и одной лишь длинной рубашке – недавно соскочила с постели? — Господин! — с ужасом выдыхает блондинка, оглядев меня с ног до головы. — У вас кровь! Кровь? Откуда? Проследив за взглядом блондинки, с удивлением смотрю на собственную окровавленную кисть. Ах да! То устройство! Порезы заживают, но не особо-то и торопятся. Да и осколки пластика и стекла не торопятся их покинуть. Оглядываю комнату: край кровати и ковёр заляпаны кровью, но цепочки крови на полу не видно. Лишь возле окна, где я стоял достаточно долго, видно несколько подсыхающих капель. Заживает. Но очень медленно. Раздражённо дёрнув щекой, поднимаю руку и спокойно выдёргиваю самый большой кусок пластика. Больно. Но терпеть можно. Лишь немного морщусь. Блондинка охает где-то на фоне. Напрягается служанка. А я спокойно извлекаю один за другим осколки устройства из руки. Затем отрываю рукав пижамы, раздираю пополам и начинаю бинтовать руку, зубами удерживая край превращённого в тряпку рукава, чтобы было как можно туже. — Так же нельзя, господин! — срывается с места блондинка. — Нужно обработать! Позвольте мне! — Назад! — рявкаю на неё. Девушка испуганно икает и отшатывается, едва не споткнувшись. Она босиком. Не важно. Вновь ухватив зубами край тряпки, спокойно продолжаю заматывать руку. Так действительно быстрее заживёт. Обрабатывать? Глупости! — Господин, — напряжённым голосом произносит служанка. — Может всё же доверите раны профессионалу? — Профессионалу? — переспрашиваю. — У… — запинается блондинка, но, вдохнув воздуха побольше, продолжает. — У меня исцеляющее Проявление, господин… — Проявление? — приподнимаю удивлённо бровь. Девушки переглядываются. — Раны? — снова задаю вопрос и иронично хмыкаю. — Там просто пара царапин. — Но вы же… осколки извлекали… и… Блондинка не договаривает и вся съёживается под моим пристальным взглядом. — Царапины! — повторяю. Девушка в халате с мольбой во взгляде смотрит на служанку, но та лишь хмурится и молчит. Блондинка начинает шарить взглядом по комнате и натыкается на разбитый прибор. — А… — осторожно начинает она. — А почему сломался монитор контроля биогемодинамики? Он же прочный… Раздражённо вздыхаю и снова смотрю на себя в зеркало. Надо привыкать. Теперь это – моё лицо. Моё тело. И моё… Моё тело? Тело… «Я» отсёк слабого человека, слабое человеческое тело и саму человечность. Но, похоже, что они оказались слишком слабы. Слишком беспомощны даже для самостоятельного существования. Я. Я оказался слишком беспомощным для самостоятельного существования. И теперь, похоже, занял чужое – такое же слабое – тело. Не просто так же они на два голоса называют меня господином, верно? Чтобы проверить это, делаю несколько шагов вперёд. Блондинка пятится, не зная, что делать в этой ситуации, но служанка стоит и уверенно смотрит на меня. Словно чего-то ждёт. Бросаю взгляд на блондинку – и она, встретившись со мной глазами, отводит взгляд. Смотрит сначала на перебинтованную руку, затем и вовсе в пол, на свои босые ноги. Немного удивлённо шевелит пальцами ног. Я не понял, она тут врач или что? Какая-то бесполезная. — Имя? — повернувшись обратно, спросил я у служанки. Та подавилась воздухом, проморгалась, а затем тоже потупила взгляд в пол. — Вайолет Велюр, господин, — тихо ответила она. Это было имя, но звучало оно, почему-то, как «фиолетовый бархат». Я непроизвольно тряхнул головой, разгоняя мысли. Должно быть, какой-то эффект демонического восприятия. Когда я перевёл взгляд на вторую женщину, та буквально подпрыгнула на месте, заставив заколыхаться объёмный бюст, и вытянулась в струнку: — Джаннет Роулинг, господин Шни! Господин Шни? Так, стоп. Они свои имена мне назвали? — Не то! — прошипел я злобно. — Назовите моё имя! Девушки переглянулись и изумлённо принялись рассматривать моё лицо. — Имя! — раздражённо повторяю. — Вас зовут Витли Шни, господин, — послушно отзывается служанка. Блондинка в халате подтверждающе закивала. Витли… Шни… Заснеженный луг? Куда важнее… Витли. Вергилий. Да, пусть это глупо, но совпадает первая буква. Одна лишь буква. Буква «Ви». Довольно иронично, но очень точно символизирует, как мало во мне осталось от Вергилия. Лишь Ви. Ви, доставшееся другому. Витли Шни. — Значит, это моё имя? Витли Шни. Ну, думаю, я могу привыкнуть к этому имени. Со временем. — Господин Шни… — осторожно позвала меня блондинка. — Скажите, господин Шни… а что последнее вы помните? Как пронзаю свою грудь Ямато, отрезая от «Меня» всё лишнее. — Ничего, — отвечают мои губы. — Всё, что было до того, как я проснулся в этой кровати, не существует для меня. Верно. Оно осталось в другом мире. Блондинка тихо пищит от ужаса и прикрывает рот обеими ладонями. Служанка переводит хмурый взгляд между мной и блондинкой. Я же просто разворачиваюсь и иду проверять остальные двери в комнате. За первой оказывается гардероб. Небольшое помещение, заставленное вешалками. По правой стене гардероба проходит металлическая труба, на которой висит множество костюмов, запакованных в полиэтиленовые пакеты. По всей левой стене – огромное зеркало. И вся одежда выполнена в одних и тех же цветах, различаясь лишь оттенками. — Тёмно-синий – мой любимый цвет? — спрашиваю у прошедшей за мной служанки. Сняв с вешалки-трубы один из костюмов, раздираю пакет. Тёмно-синие брюки, на тон темнее жилет. Пиджака или куртки нет. Ткань довольно дорогая, но очень лёгкая. Летняя? И цвет мне тоже не очень нравится. — Это даже одеждой назвать нельзя, — кривлюсь демонстративно. На мгновение служанка теряет лицо и изумлённо пялится на меня, но в следующую секунду берёт в себя в руки и возвращает на лицо нейтрально-заинтересованное выражение. И никак не комментирует. Ну, реакция была, даже немного забавная, но не то, чего я ожидал. Ну и ладно. Вешаю одежду обратно и выхожу из гардеробной. Соседняя комната – ванная. Средних размеров ванна, душевая кабинка, раковина перед зеркалом. Над раковиной зеркало, рядом шкафчик с зубными щётками, тюбиками, чем-то там ещё. В дальнем углу – унитаз. С пультом управления на правом подлокотнике. В зеркале отражается моё хмурящееся лицо. Волосы непослушными прядями падают на лоб. Поднимаю руку… перебинтованную… Поднимаю другую руку и зачёсываю волосы назад. Несколько секунд они держатся, но затем снова лезут на лоб. Недовольно цыкаю зубом и подхожу к раковине. Над раковиной кран, на кране – рычаг. Под краном – сенсор, реагирующий на наличие рук под краном и автоматически включающий и выключающий напор воды. Рычаг регулирует температуру воды, горячая влево, а если его опустить вниз – полностью перекроет поток. Поднять вверх – откроет струю на полную, игнорируя сенсор. Демоническое восприятие делает сантехнику простой и понятной, хотя такой кран я раньше не видел. Переключаю на холодную и смачиваю ладони. Тут же намокает тряпка, которой перевязал порезы. Недовольно сдираю с руки эту дрянь. И тут же обеими руками зачёсываю волосы назад, за несколько секунд возвращая голове такую привычную причёску. На этот раз – намоченные холодной водой – волосы держатся. Ловлю на себе удивлённый взгляд выглядывающей из-за косяка блондинки. — Что? — раздражённо спрашиваю у неё. — Ваши раны… затягиваются… сами?.. Перевожу взгляд на расцарапанную руку. Ну да, порезы стали меньше, царапины почти не видны. Прямо на глазах короста одного из порезов чуть вздулась. С силой провожу по коже, растираю руку и на пол сыпется пыль из кусочков коросты и омертвевшей кожи, обнажая заметные бледно-розовые свежие шрамы. — Не должны? — равнодушно уточняю. — У вас ведь… Блондинка стушевалась, но я взглядом приказал ей продолжать. — У вас ведь не открыта Аура, господин… Такие раны не должны… — Царапины! — раздражённо перебил я её. И, подвинув плечом служанку, вышел из комнаты. Итак, Аура? Первый раз слышу. Медленная регенерация тканей, свойственная человеку, похоже, ускоряется этой самой Аурой? Кроме того, перед этим блондинка говорила про что-то ещё. Проявление? Демоническое восприятие объясняет мне Ауру как защиту и оружие, а Проявление как Демоническую Силу, но как-то неуверенно, словно это просто ближайшие аналогии. Взгляд натыкается на книжные полки. Иду к ним, отмечая, что ещё немного увереннее держусь на ногах. Впрочем, меня всё ещё пошатывает, и я опираюсь рукой на спинку кресла, чтобы не упасть. Но не останавливаюсь. Подхожу к крайнему слева книжному шкафу. Беглый взгляд на полки вызывает вздох разочарования. «Смертоносный ниндзя», «Проклятый Охотник», «Бродяга из Вейла»… Беллетристика. В соседнем шкафу уже что-то более ценное. Книги по экономике, по этикету разных стран, монография какого-то советника, причём «Советника» с большой буквы. И толковый словарь, аж в четырнадцати томах. Занимает свою, отдельную полку. Радует, что не всё кругом беллетристика. Этого можно было ожидать от моей внешности, на самом деле. Открываю словарь, пролистываю… «Аура — это воплощение души живых существ, имеющее различные способы применения. Уровень и применимость Ауры у каждого индивида отличаются и зависят от множества факторов, таких как опыт, подготовка, состояние индивида, генетика…» Пробегаю взглядом дальше, и вот оно: «Те, кто имеет опыт в обращении с аурой, умеют создавать защитное поле, покрывающее тело, или усиливать свои способности в некоторых пределах. Помимо того, оружия и доспехи могут выступать в качестве проводников ауры, что открывает широкий спектр возможностей как в плане нападения, так и в плане защиты» Захлопываю энциклопедию и возвращаю её на полку. Оборачиваюсь на смотрящих на меня девушек. Блондинка чуть склонила голову набок и смотрит абсолютно непонимающим взглядом. Служанка – нейтрально-спокойным взглядом, выражая вежливый интерес. Хорошо выдрессирована. — Итак, — спрашиваю я у блондинки, — как мне открыть Ауру? Та удивлённо хлопает на меня глазами. Она вообще кто, врач? Или просто бесполезный персонаж для массовки? — Зачем вам открывать Ауру, господин Шни? — осторожно спрашивает тем временем служанка. Невольно кривлю губы. — Зачем мне открывать ауру? — переспрашиваю. Подняв руку, я сжал кулак, глядя как отслаивается с оставшихся порезов грубая короста, открывая под собой нежно-розовую молодую кожицу. — Аура даёт силу, — пояснил я служанке. — Мне нужно больше. Силы.