Reincarnation

Девушки надели обувь, пара Салмы куда больше была похожа на то, что носил Джирайя, только не такие высокие. Простые сандалии, какие бывают у обычных жителей. Жар Страны Огня, такой знакомый, делал Сакуру одновременно счастливой и в то же время утомлял. Надолго ее не хватит. Нужно будет вернуться и отдохнуть, а потом постараться возвратить себе былую силу. Сейчас все ее нужды были, по большей части, удовлетворены, но она все еще чувствовала себя уставшей, да и свой сон за последние несколько дней Сакура не назвала бы «отдыхом». Они шли сквозь малую версию Листа, которая представляла собой собрание домов и несколько тележек торговцев, разбросанных между деревьями. Под управлением Третьего деревня разрослась и стала более промышленно развитой, но сейчас из-за деревьев едва ли можно было увидеть все селение целиком. «Интересно, - думала Сакура, - Первый был бы счастлив или расстроен, если бы узнал, что стало с его поселением годы спустя». Оно было большим и процветающим, однако утратило большую часть своего духа и традиций. Пока Салма вела Сакуру к большому одноэтажному дому для собраний с изображением клановых знаков Учиха и Сенджу, Сакура чувствовала, что чем ближе они подходили, тем больше ею овладевало беспокойство. Она не знала, что сказать Первому Хокаге. Сакура не была уверена, как это все работает. Конечно, ее пребывание здесь было следствием какого-то Пространственно-Временного ниндзюцу, но даже ради спасения собственной жизни она бы не вспомнила, как его использовали и было ли такое вообще. Так что Сакура разрывалась. С одной стороны, ей ничего не хотелось так сильно, как просто сбежать из этой странной реальности и эпохи. Это время всегда очаровывало ее, но она никогда не хотела быть его частью. Она не хотела менять собственную реальность, с которой, если подумать, тоже было не все нормально, поскольку она находилась здесь, но думать об этом ей не хотелось. И она предпочитала пока что оставаться в неведении. Сакура не хотела думать о том, что будет, если в итоге она не сможет вернуться домой. - Хаширама-сама, - позвала Салма, вежливо постучав, прежде чем приоткрыть двери и убедиться, что ее слышно. Голоса внутри стихли. - Ваш гость проснулся и сейчас находится здесь, чтобы увидеться с вами. Сакура бросила взгляд через плечо на проходящих по улице Сенджу и Учиха, которые перестали смотреть на нее с подозрением, как на чужака в своем новом доме. - А-а-а, - протянул Хаширама, - впусти его, Салма. Салма взглянула на Сакуру, побледневшую при этим словах, и ее губы изогнулись в легкой улыбке. - Да, мой господин. Она отступила от двери и вежливо склонила голову в сторону Сакуры. - Удачи, эм... - они переглянулись, понимая, что Сакура еще не назвала Салме свое имя. - Сакура, - представилась розоволосая девушка с улыбкой. - Увидимся. Я надеюсь. Нагнувшись, Сакура сняла обувь и поставила ее рядом с тремя другими парами, заметив, насколько ее ботинки меньше по сравнению с мужской обувью. Снова раздражаясь, она закатила глаза. Открыв дверь, Сакура шагнула внутрь и отвернулась, чтобы закрыть ее за собой. Позади себя она ощущала чакру, принадлежащую трем разным людям. Она узнала ее, и волнение усилилось. Медленно повернувшись, Сакура увидела большую комнату, в центре которой стоял стол, достаточно большой, чтобы вместить восемь человек, с напольными подушками однотонных цветов: красными, синими, зелеными, белыми и оранжевыми. Несколько окон наполняли помещение светом, здесь так же были две книжные полки с томами и свитками, и несколько свечей по всей комнате, для освещения в темное время. Как Сакура и предполагала, Хаширама сидел во главе стола, справа от него был Тобирама, слева расположился Мадара. Все трое смотрели на нее странно. На лице Хаширамы было написано сильное изумление, Тобирама глядел прищурившись и приподняв бровь, а Мадара пристально разглядывал ее, видимый глаз был чуть прикрыт, голова слегка склонена к плечу. - Прошу прощения, - Хаширама заговорил первым после долгой паузы, во время которой Сакура неловко топталась у двери, разглядывая их так же, как и они ее. - Простите мою грубость, я думал, что вы... - он медленно склонил голову на бок, все больше и больше выдавая свое смущение, - кто-то другой... Удивительно, но Сакуре понадобилась вся ее сила воли, чтобы не рассмеяться при виде их недоумения. Да, сначала ее немного раздражало, что ее приняли за мальчика, поскольку это было ударом по ней как по женщине, но, стоя перед ними снова, спустя несколько дней, вымывшись и надев другую одежду, получить совершенно от богоподобных шиноби иную реакцию было несколько забавно. Благодаря этому ее волнение немного ослабло. - За кого-то другого? - медленно переспросила Сакура, изогнув бровь. - Вы имеете ввиду кого-то с патологической склонностью лгать, с безумным стремлением к победе над несколькими более сильными противниками? Все трое в полной тишине на несколько секунд уставились на нее, прежде чем обменяться взглядами. - Женщина, - решили они, так, словно внезапно все для них обрело некий смысл. Если до этого они сидели совершенно неподвижно, разглядывая ее и пытаясь понять что же не так, теперь напряжение явно спало и они начали шевелиться. Сакура снова побледнела, раздраженно вздохнув себе под нос. - Точно, - пробормотала она, прежде чем выпрямиться и взглянуть в глаза Хашираме. - Для начала, я хотела бы принести официальные извинения, Хаширама-сама, - Сакура сделала шаг вперед, чтобы ее лучше было видно, и склонилась в поясном поклоне. - Я извиняюсь перед всеми вами и вашими кланами за отсутствие уважения с моей стороны при нашей первой встрече. Сакура слышала свой собственный деловой голос, тот самый, которому она научилась у Тсунаде, ясный и четкий. Но это было не то, чего она хотела, не то, что ей было нужно. Все еще в поклоне, надеясь про себя, что она не упадет внезапно, она повторила: - Мне очень жаль. Я знаю, что вам не показалось так сперва, но мне действительно жаль. Думаю, я все еще не в себе. - Ну, будет! - сказал Хаширама. Бросив из-под опущенных ресниц взгляд на Первого Хокаге, она увидела, как он живо замахал руками. - Пожалуйста, выпрямись. Тебе не нужно извиняться. Это была просто ошибка, и никто не пострадал. - Он опустил руки на колени, выдержал паузу и Сакура услышала смешок, - ну, кроме, разве что, гордости. Сакура послушно выпрямилась, чувствуя, как отливает кровь от головы. Она сморгнула, подождала, пока черные точки не исчезли, и взглянула на сидящих за столом мужчин. Хаширама жестом предложил ей сесть. - Вероятно, следует представиться. Сакура хотела сказать, что это совсем необязательно. Она уже знала их, а ее имя было не слишком важным, но когда она осталась неподвижно стоять, Хаширама повторил свой жест, совершенно не обеспокоенный ее колебаниями. - Спасибо, - мягко сказала Сакура, опускаясь на красную подушку у стола напротив Хаширамы. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на тяжелые взгляды Тобирамы и Мадары, и вместо этого сосредоточилась на дружелюбных и добродушных глазах Хаширамы. - Как я полагаю тебе уже известно, я - Хаширама Сенджу, - сказал Хаширама, указав на себя. - Его младший брат, Тобирама Сенджу, - сказал Второй, все еще буравя ее красными глазами. - Мадара Учиха, - представился последний, и от его низкого голоса Сакура вздрогнула, ей вспомнился первый раз, когда она увидела его. Запах крови, смерти и разложения. В воздухе было так много остаточной чакры от использования человевечких и демонических дзюцу, что Сакура практически могла попробовать ее на вкус. Вспоминая это, Сакура понимала, насколько это плохо. Чакра - в некотором роде яд, вот почему не все могут быть шиноби-медиками. Нужно обладать достаточным контролем над собственной чакрой, чтобы свести на нет ее вредное воздействие на чужое тело. Ее дрожь не осталась незамеченной. - Ты уже встречала Мадару? - поинтересовался Тобирама. Да. Весьма давно от текущего момента. - Нет, - ответила Сакура и, тут же засомневавшись, не смогут ли они определить, что это ложь, добавила, - ну, да, но это было не так близко. Я видела его на приличном расстоянии... - Это уже было не совсем ложью. Впервые она увидела его издалека и кинулась вперед, чтобы напасть. Не давая им времени подумать над ее словами, Сакура продолжила: - Мое имя Сакура Харуно. - Как только слова сорвались с ее губ, Сакура задумалась, стоило ли это делать. Не изменит ли она будущее, если будет использовать свое настоящее имя? Она жалела, что так плохо разбиралась в Пространственно-Временном ниндзюцу. - Сакура! - внезапно воскликнул Хаширама, заставив девушку подскочить, а Тобирама и Мадара взглянули на него с укором. - Что? - спросила Сакура, ее глаза были широко раскрыты от удивления. - Ничего, извини. Этим утром я спорил с Тобирамой насчет дерева, которое я собирался посадить во дворе лагеря Сенджу, но к своей досаде никак не мог вспомнить его название. Это было оно, брат. Вишневое дерево. Тобирама закатил глаза. - Отлично, брат. Теперь ты можешь прекратить доставать людей, в каждом разговоре пытаясь выяснить, что это за дерево. - Никто не знал, о чем я говорю! - пожаловался Хаширама. - Это потому, что единственное, что ты мог сказать, что оно цветет летом, красивое и меньше в сравнении с другими деревьями в этой местности, - сказал Мадара, глядя на друга. - Другими словами, ничего существенного. - В любом случае, - Хаширама повернулся к Сакуре, - ты видела свою тезку, Сакура? Сакура кивнула. - Они росли там, где я выросла. Я родилась в сезон их цветения, и моей маме понравилось это имя, - растерянно закончила Сакура. Хаширама внезапно пришел в восторг: - Правда? Как думаешь, они приживутся здесь? Я увидел сакуру впервые около четырех лет назад. Знаешь, она была действительно красивая... Прежде чем ее сожгли. С тех пор я не мог не думать о ней. - Замечательно, - заметил Тобирама, бросив пристальный взгляд в сторону Мадары. - И каково это, знать, что во время сражения с тобой все, о чем он мог думать, было красивое дерево, которое ты сжег только потому, что он отказывался сосредоточиться на тебе? Мадара раздраженно прищурился, рука Сакуры дрогнула в попытке прикрыть лицо, но вместо этого она удержала ее на коленях, плотно сжав губы и пытаясь заставить улыбку исчезнуть. Хашираму это тоже развеселило. - Ну-ну, Тобирама, я был сосредоточен на сражении, иначе бы я погиб, - сказал он просто и, казалось, это вызвало у его темноволосого друга еще больше раздражения. Но вместо того, чтобы ответить на провокацию Тобирамы, он обратил свой взгляд на Сакуру, глядя на нее чернильно-черными, словно бездонными, глазами. Сакура не решалась посмотреть в них, но все же решила, что пока они остаются черными, все будет в порядке. - Откуда ты пришла? И почему была одета как мужчина? - спросил Мадара, очевидно находя больше интереса в ее истории, нежели в разборках с Тобирамой и Хаширамой. Сакура знала, что они будут расспрашивать ее. Конечно будут! Ведь она - появившаяся из ниоткуда чужачка, устроившая сцену и затем упавшая в обморок прежде, чем объяснила хоть что-то - словно в дурном клише. Естественно, они захотят получить ответы, но, по какой-то причине, как только он задал свой вопрос, изнутри ее заполнили боль и грусть. Во время войны внутри нее постоянно присутствовала ужасная, скручивающая боль. Она пыталась справиться с видом умирающих повсюду людей, остро чувствуя собственную бесполезность, потому что она не могла сделать того, что было выше ее сил. И все это была вина Мадары. Сакура опустила голову, уставившись на свои колени, и увидела в своих руках расческу Ино, она крепко сжимала ее, но все же недостаточно, чтобы сломать. - Его больше нет. Моего селения больше нет. - Каждое слово проворачивалось ножом в груди Сакуры, ее неровный голос прозвучал мягко. Девушке понадобилось мгновенье, чтобы успокоиться, избегая встречаться взглядом с теми, кто находился в комнате. Но она заметила, как тихо стало после ее слов. - Что касается того, почему я была так одета - это обычная форма шиноби в моем селении. - Твоего селения больше нет? - мягко переспросил Хаширама, его брови были сведены в тревоге. - Что с ним произошло? Сакура не знала, что на это ответить. Технически, она понятия не имела, что в конечном итоге произошло с Конохой. И не было никакой возможности выяснить это, пока она не вернется в свое время. Но что-то ей подсказывало, что этот ответ им придется не по вкусу, или что они его не поймут. Возможно, Тобирама мог бы, поскольку он занимался Пространственно-Временным ниндзюцу для изобретения своей техники Летающего Бога Грома. Она воскресила в памяти Пэйна, парящего над селением, с широко раскинутыми в стороны руками. Его глаза с Риннеганом глядели на деревню в холодной решимости, пока он призывал древнюю силу, чтобы разрушить ее дом и убить стольких. Ослепляющая сила и отрицание происходящего. Так просто. Так просто один человек может уничтожить восемьдесят лет тяжкого труда, приверженности и любви. Так быстро, за несколько секунд, все это исчезло. - Сакура? - мягко позвал ее Хаширама, вырывая из воспоминаний. Сакура дрожала, крепко прижимая расческу Ино к груди, подбородок трясся от усилия сдержать слезы. Это было так ярко. Так, словно она снова была там. И видела, как уничтожили все, что она когда-либо любила. Сакура сделала медленный рваный вдох, потянувшись, грубо стерла несколько слез, успевших сбежать из глаз. - Извините, - сказала она в конце концов, заставляя себя улыбнуться и сильнее сжимая расческу в руках. В последнюю секунду она уронила гребень на колени, и вместо него ухватилась за край стола. Она больше не была уверена, что может сдержаться и не сломать его. - Эм, оно было уничтожено во имя мира человеком, считавшего себя богом. Мы не хотели дать ему то, чего он желал, и он... - Сакура тряхнула головой, опуская ее ниже, не в состоянии удерживать дольше фальшивую улыбку. - Он уничтожил его. Убил всех, кого мог. О, Ками, - Сакура вновь тряхнула головой, сжимаясь еще сильнее. Она слышала хруст дерева, сжатого ее пальцами, и как оно сдалось под напором ее силы. - Он убил женщин и детей, простых жителей, молодых и старых! Это не имело значения! Ему было все равно! Всех... всех, кого я любила! - Рявкнула Сакура, громче, чем она хотела, теряя здравомыслие. Она просто хотела выпустить хотя бы немного гнева и боли, крутившихся внутри нее в таком большом количестве, что Сакуре казалось, будто она может взорваться в любой момент. Но теперь она уже не видела Пэйна, теперь перед ее глазами стоял Мадара. - Будь он проклят! Будь проклят он, и его фальшивый мир! - Кто? - низким голосом серьезно спросил Тобирама. - Где он сейчас? - Мертв, - резко ответила Сакура, чувствуя, как поддается дерево и ошметками оседает в ее ладонях, крошась в опилки. - Он не понимал, что мир не может быть вечным, и что люди сами должны приложить усилия, чтобы он длился как можно дольше. Смерть - не решение, - сказала Сакура, медленно поднимаясь, все ее тело дрожало от гнева и боли, - это просто путь для трусов. Отрицать все плохое - то же самое, что отрицать и все хорошее. Отобрать выбор войны есть то же самое, что отобрать желание мира. Человеческая жажда мира может уничтожить гораздо больше, чем любая война, - закончила Сакура мягко, вдруг почувствовав себя слабой и уставшей. Она медленно разжала руки. Вместо обломков дерева в ее ладонях была только пыль. Сила, с которой она сжимала кулаки, была невероятной. - Извините, - прошептала Сакура, опускаясь на смятую подушку и глядя на свои руки. Она заметила на них занозы. - Извините, боль все еще... остра. Она шмыгнула носом, успокаиваясь и заставляя слезы отступить. Ей нужно куда-нибудь пойти, чтобы прокричать и выплеснуть всю эту боль прежде, чем она выставит себя еще большей идиоткой перед основателями Конохи. Сакура поморщилась, чувствуя, как ее чакра выталкивает занозы из-под кожи, особенно из-за одной большой. Она слышала как кто-то встал, но не подняла глаз. Вероятно, они решили выйти, чтобы или дать ей время взять себя в руки, или позвать других и просто выкинуть ее из селения. - Бедная девочка, - сказал Хаширама, опускаясь на колени рядом с Сакурой, шокируя розоволосую девушку своим внезапным приближением. - Так вот почему ты повела себя так при виде нас? Теперь я понимаю. Больше не нужно волноваться, ты в безопасности. Взяв ее за плечи, он прижал ее к своей груди, лицо Хаширамы было серьезным. - Такое нельзя простить, - мягко сказал он. Сначала Сакура напряглась, сомневаясь, не двинулась ли она умом, но Хаширама не отстранился сразу же и не рассмеялся, или не попросил ее выметаться из их селения. Вместо этого прижал к себе и погладил высохшие волосы, шепча, что ему так жаль. Сакура прошептала, что ей тоже жаль и закрыла глаза, не в силах больше смотреть на удивленные лица Тобирамы и Мадары. Жаль, что все дорогие ей люди были без нее, что она была здесь, вместо того, чтобы быть вместе с ними, пытаясь спасти мир. И что Хаширама сожалел о том, что совершил его лучший друг, пусть и не знал об этом.