Монстр

      Уже перед сном Мидори почувствовала довольно сильную нужду. Покоряясь зову организма, она поспешила выйти из комнаты и стала искать туалет. Ну, или того, кто подскажет ей, где он находится.       Собственно, именно та девушка, что часом ранее занесла в их комнату одежду, подсказала Васаби, куда надо идти. Поблагодарив её, Мидори направилась вдоль по коридору, отмечая, что планировка дома весьма удобная: заблудиться было сложно.       Когда девушка покончила со всеми делами и уже возвращалась обратно, её внимание привлекли приоткрытые сёдзи. Через тонкую бумагу дверей был виден тёмный силуэт. Прикусив губу, Васаби вздохнула: любопытство ни к чему хорошему её уже не привело, повторять свои ошибки глупо, по-хорошему надо бы проигнорировать и пойти в комнату, но…       Но, закатив глаза, Мидори всё равно чуть высунула голову в проём, понимая, что против природного любопытства не попрёшь.       За сёдзи оказалась небольшая терраса, огороженная частично поломанными поручнями: видимо, монстры добрались и до сюда. Трупы существ, гниющие на земле, были тому подтверждением. Васаби поморщилась, отводя взгляд от этих обезображенных, сожжённых тел.       Силуэт же принадлежал Тодороки Шото.       Мидори шагнула на террасу, и звук распахиваемых до конца сёдзи привлёк внимание Шото. Тот обернулся, и в лунном свете на его щеках блеснули дорожки слёз. Которые, впрочем, юноша поспешил стереть, делая вид, что ничего такого не было.       Девушка грустно вздохнула. Судя по поведению Нацуо и состоянию Шото, в семье Тодороки кто-то всё же умер. Васаби прикинула, что, судя по всему, это могла быть либо Фуюми, либо Рей, либо Тойя. Однако учитывая тот факт, что Тойю уже давно никто не видел, а в манге он так и не объявился (хотя Мидори всеми силами поддерживала хэдканон, в котором Даби — это Тойя), то оставались только Фуюми и Рей.       Мидори подошла к Шото и села рядом. Она совершенно не знала, что сказать, но сердце, переполненное добротой и сожалением, не позволяло просто уйти.       — Кто это был? — тихо спросила Васаби.       В глазах Тодороки проскользнуло еле заметное удивление, его губы изогнулись в букве «о», а потом лицо некрасиво скривилось, а в глазах застыла влага. Юноша прижал колени к груди и глубоко вздохнул, стараясь хоть немного успокоиться. Мидори же, понимая, что Шото надо собраться с мыслями, просто сидела рядом, молча смотря на звёздное небо.       — Как ты узнала? — вместо ответа спросил тот хриплым от комка в горле голосом.       — По тебе, твоему брату и Тодороки-сану всё становится ясно, — Мидори пожала плечами. — Ты можешь не говорить, если не хочешь. Но дам тебе совет: в это время тебе стоит побыть вместе с семьёй.       — У тебя уже кто-то умирал, да?       — Бабушка. Я не очень помню, как она выглядела, так как была тогда совсем маленькой, но помню, что очень сильно любила её. Я плакала два дня подряд, когда её не стало, а потом ещё два, во время похорон и поминок. Сейчас я холоднее отношусь к этой теме, потому что забыла бабушку, но тогда… Со мной постоянно была мама. Она говорила, что всё будет хорошо. И мне правда полегчало.       На пару секунд воцарилась тишина. Тодороки явно что-то обдумывал, а после, положив щёку на скрещенные руки и посмотрев куда-то в сторону, тихо, едва слышно ответил:       — Не стало моей матери. Монстр убил её: откусил сначала половину плеча, а потом голову.       — Это ужасно, — отозвалась Васаби.       — Да. Я видел её тело, Нацуо показал мне. Я… — Он глубоко вздохнул, явно подбирая слова. — Моя семья ведь только-только стала нормальной, отец начал меняться, мать извинилась передо мной, мы стали больше походить на нормальную семью, о которой я всегда мечтал. И тут этот апокалипсис. Я… Я устал кого-то постоянно терять.       История семьи Шото действительно была печальной: отец учил своих детей пользоваться причудами, как только они появлялись. Ему не было дела до того, что это были всего лишь дети, его ослепляла мысль стать лучше Всемогущего. Неудивительно, что из-за такой гнетущей атмосферы в доме Рей Тодороки, запутавшись в себе и сходя с ума от ненависти к мужу, выплеснула кипяток на лицо маленького сына, после чего оказалась в психиатрической лечебнице.       Семья Тодороки распалась, со старшим сыном произошло что-то ужасное, дети Старателя возненавидели отца, а младший сын замкнулся в себе. После событий спортивного фестиваля Шото вновь начал общение с матерью, Старатель начал меняться, и всё, казалось бы, стало хорошо, но тут произошёл апокалипсис, который отнял Рей у Шото во второй раз, но теперь уже навсегда.       Мидори неловко сжала низ своей пижамной кофты в руке. Она совершенно не знала, что ей говорить и как успокаивать Шото. У неё никогда не было опыта в подобном. Да и с другой стороны, что она могла сказать? Банальное «Мне жаль»? Оно бы не помогло. «Я тебя понимаю»? Но это ложь, Васаби не понимает Тодороки. «Всё наладится»? Звучит глупо, потому что это не так. Мёртвых не вернуть, а последствия апокалипсиса так просто не пережить. И что же тогда делать?       Девушка не знала. Вокруг неё, сплошь и рядом, полно людей, потерявших кого-то дорогого, но что сказать им она совершенно не знает. Потери будут продолжаться — это факт. В таком случае Мидори совсем не помощник.       Стоило этой мысли проскочить в голове, как нужные слова сами пришли:       — Ты не один. Тодороки-кун, ты не один и никогда не будешь один. Да, лично я тебя понять не могу, но ты можешь поговорить с отцом и братом. Ты можешь поговорить с Мидорией-куном, ведь он тоже потерял свою мать. Он тебя поймёт.       — Не хочу лезть к нему, — отмахнулся Шото.       Мидори поджала губы. Такой тип людей она уже встречала. Чего там говорить, Микото была такой же: она никогда не обращалась ни к кому, когда переживала по какому-то поводу, считая это бессмысленной тратой чужих нерв и времени. Однако факт был в том, что близкому человеку будет не в тягость выслушать того, кому это необходимо.       В прошлом Васаби так и не удалось уговорить подругу пообщаться с родителями на волнующую её тему, однако сейчас была совершенно другая ситуация. Девушка знала, что собирается лезть не в своё дело, но разве могла она иначе, когда сильный волей Тодороки Шото сидит в одиночку на террасе и роняет слёзы? Конечно же, нет.       Васаби встала, отряхнула одежду и сказала Тодороки ждать её возвращения. Как говорится, если гора не идёт к Магомету, то Магомет пойдёт к горе. В данном случае Магометом будет Мидория Изуку.       Оказавшись в коридоре, Мидори вдруг поняла, что совершенно не знает, куда идти. Идея решения этой проблемы, однако, довольно быстро пришла в голову девушки. Она просто прошлась вдоль по коридору, до первых комнат и, постучавшись и получив разрешение войти, распахнула сёдзи.       Там сидело где-то человек пять, все мужчины от восемнадцати до тридцати лет. У кого-то была перебинтована спина, а кто-то сидел, вытянув загипсованную ногу вперёд. Они играли в карты на печенье.       — З-здравствуйте, — неловко поклонилась девушка. — Простите, что прерываю, но вы не знаете, где находится комната, в которой проживают приехавшие из UA мальчики? Мне надо найти Мидорию Изуку.       Раздался гомон: все заговорили в один голос, из-за чего Васаби не смогла понять ни слова. Она уже хотела было просто выйти за дверь и поискать кого-нибудь другого, кто смог бы ей помочь, так как в компании неизвестных парней чувствовала себя неловко, как вдруг один из них, со светло-розовыми волосами, заплетёнными в хвостик, поднялся на ноги и громко захлопал, привлекая к себе внимание.       — Если ты подождёшь буквально минуту, я тебя отведу, — произнёс он.       Послышались улюлюканья. Юноша закатил глаза, сел на место и покрыл червовую даму королём. Мидори осталась стоять в сторонке, у приоткрытых сёдзи, наблюдая за игрой.       Как она поняла, это был подкидной дурак, а тот парень, что вызвался проводить её, явно выигрывал.       Судя по всему, это заметили его оппоненты, так как прекратили смеяться и тоже включились в игру, которая, однако, закончилась довольно быстро: побитая дама и король оказались в бите, а две оставшиеся карты были десятками, которые юноша тут же подложил противнику. Громко ознаменовав свою победу, парень вновь поднялся на ноги и выбрался из круга играющих.       Он подошёл к Мидори, кинул последний взгляд на ругающихся друзей и позвал девушку за собой. Уже в коридоре он потянулся всем телом и огляделся по сторонам.       — Меня зовут Цугивара Ясухиро, а тебя?       — Мидори Васаби. Приятно познакомиться. — Девушка чуть поклонилась.       Цугивара был довольно высоким. Мидори, с её ростом в сто пятьдесят три сантиметра, приходилось задирать голову, чтобы увидеть глаза собеседника, а не его подбородок. Ясухиро был длинным, но явно крепким. Он не столько был не просто внешне красив или притягателен (хотя, чего отрицать, лицо у него было как у актёра или модели), сколько харизматичен. То, как он стоял, говорил, тембр его голоса, мягкая улыбка на губах, уверенный взгляд — всё это выдавало в нём истинного лидера.       Мидори, пожалуй, была бы не против когда-нибудь в будущем пойти за ним.       По пути юноша расспросил немного про UA, а также поинтересовался, каково быть там: сам он в далёком детстве грезил о том, чтобы поступить туда, однако судьба распорядилась иначе, и он поступил в академию Кецубуцу, так как та была недалеко от его дома. Апокалипсис застал его, когда он был в Киото, в гостях у друга. С тех самых пор он живёт в поместье Тодороки.       Васаби несколько раз кивнула во время короткого рассказ Ясухиро. За прошедшее время девушка успела понять, что называть имя и рассказывать, где был во время апокалипсиса, стало чем-то вроде визитной карточки в этом мире.       Когда Цугивара закончил, они подошли к открытым сёдзи. Там, в комнате, сидели Мидория и Тринадцатый. Последний до сих пор был в супергеройском костюме.       — Мидория-кун, ты мне сейчас очень нужен, — произнесла девушка. — Это по поводу Тодороки-куна.       Услышав это, Изуку подскочил на месте, поправил рубашку и вышел из комнаты, говоря, что скоро вернётся. Он был собранным и непривычно серьёзным, из-за чего Васаби сразу же поняла, что юноша был не только в курсе произошедшего, но и хотел помочь своему другу.       Девушка, не медля ни секунды, проводила его к террасе, где всё ещё одиноко сидел Тодороки, дожидаясь возвращения Васаби. Мидори не стала выходить к юноше, лишь кивнула Изуку, на что в ответ получила улыбку.       Мидория вошёл внутрь, закрыл за собой сёдзи и присел рядом с Шото. Послышался его приглушённый голос, Тодороки что-то ответил, и девушка со спокойной душой отошла от бумажных дверей. Теперь, с поддержкой друга, юноше должно стать легче, что не могло не радовать.       — Ты очень добрая. Не ожидал, — раздался глубокий голос Ясухиро, и Мидори испуганно обернулась.       Цугивара стоял, оперевшись о стену и сложив руки на груди. Его тонкие губы были растянуты в мягкой улыбке. Мидори почувствовала, как от похвалы лёгкий румянец проступил на её щеках. Она кашлянула, стремясь прикрыть смущение: ей редко когда делали комплименты.       — Я полна неожиданностей, — посмеялась девушка. — Тодороки-куну сейчас нужна поддержка, которой я оказать не могу. Но если я знаю человека, способного это сделать, то почему бы и нет? Многие на моём месте поступили бы так же, я уверена.       Ясухиро неопределённо пожал плечами, как бы говоря, что может и да, а может и нет. Затем он оттолкнулся от стены и, зевнув, предложил Васаби проводить её до её комнаты. Девушка отказываться не стала, думая, что раз уж компания Ясухиро ей приятна, то почему бы и нет?       Уже при подходе к комнате девушки юноша знатно удивился, когда узнал, что у неё нет причуды. Мидори понимала, чем было вызвано его удивление, так как встретить беспричудного в этом мире — это всё равно, что выиграть миллиард в простом лото.       — Спасибо тебе, — остановившись перед сёдзи, произнесла Васаби. — Надеюсь, мы ещё встретимся завтра. Спокойной ночи.       — Да, спокойной ночи, — раздалось ей в спину.       В эту ночь Мидори спала как никогда крепко.