Монстр

      Тодороки зашёл в половине двенадцатого. Мидори в это время, изредка позёвывая, сидела за ноутбуком и смотрела документальный фильм о Всемогущем, который ей посоветовал Мидория. Здесь рассказывалось о его юности, взрослении, обучении в UA и в Америке, о его пути героя, первой миссии и трагичной судьбе. Фильм действительно был интересным, раскрывались подробности о семье и друзьях, которые не затрагивались в аниме и манге, вставлялись комментарии от других про-героев и просто фанатов.       Пока Васаби смотрела фильм, она действительно прониклась уважением к Всемогущему. До этого он был просто мужчиной с экрана: сильным, накачанным, весящим более двух сотен килограмм, спасающий вымышленных людей. Теперь же он был самой настоящей легендой.       Когда в дверь постучались, Мидори поспешила выключить ноутбук, взяла кофту потеплее и вышла из комнаты, приветствуя Шото. Тот, как и всегда, был одет в свою повседневную одежду, разве что сверху накинул куртку. Ночь обещала быть прохладной.       — Пойдём, — только и произнёс Тодороки и зашагал вперёд. Мидори, удивлённо моргнув, поспешила за ним.       Шото был немногословен, его мотивы — непонятны и туманны. Мидори, пожалуй, отчасти доверяла ему. Отчасти — потому что с одной стороны она верила Мидории, а тот, в свою очередь, верил Тодороки как самому себе. С другой же стороны было в юноше что-то пугающее, но девушка никак не могла понять, что именно.       Они вышли к лестницам и начали спускаться. Мидори жила на четвёртом этаже, тем временем как здание общежития было пятиэтажным. Сначала девушка решила, что они идут к кому-то в гости, однако, когда они оказались на третьем этаже и пошли не в сторону жилых комнат, а в сторону небольшой двери, ведущей к переходу между двумя половинами, Васаби совсем растерялась: она не знала никого из живущих в другой части здания.       На полпути Шото свернул к другой двери, ведущей на крышу, и тогда Мидори всё осознала.       Здание общежития можно было бы визуально разделить на три части. Две крайних были совершенно идентичны друг другу, состояли из пяти этажей и заканчивались мансардными крышами. Ранее это были две половины, на одной из которых проживали парни, а на другой — девушки.       Третья же часть общежития находилась прямо между этими двумя. Она была трёхэтажной, с ровной крышей и большой надписью «1-А ALLIANCE» над самым входом.       Неизвестно, откуда Тодороки достал ключ от замка, однако он в считанные секунды отпер дверь и сказал Васаби следовать за ним. Девушка, не сомневаясь, отправилась следом.       Лестница заканчивалась люком, который Шото так же отпер двумя поворотами ключа, а после откинул вверх, поднимаясь и подавая руку Мидори.       Перед девушкой предстал прекрасный вид вечернего убежища: фонари зажглись на улице, в соседнем общежитии местами горел свет в окнах, по улице изредка кто-то пробегал, а небо было усеяно миллиардами звёзд, которые совершенно не скрывали облака.       — Вау… — произнесла Васаби. — Очень классно.       — Я знал, что тебе понравится, хотя немного сомневался, — с улыбкой в голосе произнёс Тодороки. — Идём сюда.       Он махнул в сторону пледа, на котором стояла корзинка. Васаби медленным шагом прошла к нему, в голове прокручивая мысль о том, что это было похоже на свидание. Не то, чтобы она в прошлом ходила на свидания, но у неё имелся обширный опыт общения с подкованной этим Микото и огромное количество просмотренных сериалов за спиной.       — Садись, — сказал Тодороки и первый уселся по-турецки. Мидори последовала его примеру, подобрав под себя ноги. — Это немного неловко, но Мидория-кун сказал, что всё должно быть именно так.       — Мидория-кун? Он тебе помогал? — Васаби подняла брови в удивлении.       — Да. Я никогда не ходил на свидания, вот он и просветил меня. Ты же не против?       Васаби на секунду задумалась. Свидание? Довольно неожиданно, особенно со стороны Шото. Ей всегда казалось, что такие парни, как Тодороки, обычно на свидания водят красивых и обаятельных девушек, а не таких, как она. И не то, чтобы Мидори считала себя уродиной, она просто знала, что не была красоткой во всех смыслах этого слова, хотя у неё было, чем гордиться.       — Это шутка? — уточнила она.       — Нет, — было ей ответом.       Девушка глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Тодороки был странным. Он следил за ней, вёл себя подозрительно, иногда резко, его мотивы были неясны, однако… Однако он позвал её на свидание в довольно романтичной обстановке. Более того, он перед этим консультировался с Изуку, что несколько смущало Мидори.       Получается, что она нравилась Шото. И эта мысль буквально ставила всё на свои места: и почему Тодороки так странно себя вёл, и почему злился, и почему избегал её, и почему уводил взгляд в сторону каждый раз, как она на него смотрела. Ей также резко вспомнились чашки с чаем, что он всегда давал ей, запасные носовые платки, пледы, что он притаскивал, его обещания помочь в разговоре с директором, когда она только-только узнала о Шаре Срединного пути. Всё это навалилось, как снежный ком, и Васаби растерялась.       С другой же стороны, она до сих пор не могла поверить, что действительно могла понравиться Шото. За что? За какие такие заслуги?       Мидори незаметно ущипнула себя за руку, но видение не развеялось. Это была реальность.       Теперь же вставал вопрос о том, что же делать. Если она нравилась Тодороки, то по итогу сегодняшнего вечера Васаби надо будет ему что-то ответить: да или нет. Сама девушка склонялась ко второму и всерьёз подумывала о том, чтобы прямо сейчас отказать в самой затее свидания, однако… Однако это был её первый раз, она никогда ранее не испытывала подобного, и любопытство просто перевешивало.       — Я… Я не против, но только если... это... по-дружески, — ответила девушка и тут же захотела ударить себя по лицу. Что за бред она только что сказала?       — Да, именно так, — кивнул Шото, но при этом его брови чуть нахмурились, а губы превратились в тонкую полоску.       Однако юноша поспешил скинуть с себя это ощущение, глубоко вздыхая и протягивая руки к корзинке. Он собирался устроить романтическое свидание с возлюбленной, и его планы вне зависимости от её желания никак не поменяются.       Шото достал онигири и суши, которые он утащил из столовой вместе с Мидорией (нет, ему не было за это стыдно), а также два термоса. Красный предназначался Мидори, белый — ему.       Девушка поблагодарила его и отхлебнула чаю. Он не был горячим, скорее тёплым, сладким и чёрным. Васаби искренне ценила то, как Тодороки бережно отнёсся к её пристрастиям и угостил её именно тем, что она любит больше всего.       В животе заурчало, и Мидори взяла онигири, откусывая его и чувствуя на языке, как рассыпается клейкий рис, как грибы шиитаки разламываются на её зубах. Было безумно вкусно.       Тодороки начал разговор с извинений за своё недавнее поведение, чем искренне удивил девушку. Он рассказал, что долгое время подозревал её, не доверял ей, что теперь он понимает, что она на самом деле друг и совершенно не желает им ничего плохого. Он говорил про то, что Мидория пытался вправить ему мозги, как он злился, но в итоге всё понял, принял свою неправоту и глубоко раскаивался.       Васаби кивала, с улыбкой на лице слушая эту ложь и воспринимая её, как истину. В её голове уже отложилась мысль о том, что злился Тодороки, скорее всего, из-за того, что не понимал своих чувств, что списывал влюблённость на недоверие.       Чем больше Шото говорил, тем большей симпатией к нему проникалась Мидори. Ей становилось стыдно за свои подозрения и страх, которые она испытывала, ибо теперь искренне считала, что Тодороки, впервые влюбившись в кого-то (Мидория уже рассказывал ей о том, что у Шото никогда не было девушки, хотя он был довольно популярен не только среди своих сверстниц, но и среди девушек постарше и помладше), просто не знал, как выразить свои чувства, а она начала сторониться его.       Девушка смотрела на звёзды, подставляла лицо лёгким прохладным порывам ветра, отпивала чай, слушала монолог Тодороки, изредка поддакивая, и чувствовала, как засыпает. Сперва из головы вылетели все, абсолютно все мысли, затем тело будто налилось свинцом, мышцы отказывались двигаться, а в теле поселилась такая лень, что даже дёрнуть пальцем казалось непосильной задачей. А затем Мидори просто прикрыла глаза и уснула.       Тодороки чётко уловил тот момент, когда голова девушки безжизненно упала на грудь, а сама она тихо засопела. Юноша встал, отряхнул колени и довольно усмехнулся. Снотворное, подмешанное в чай, подействовало даже быстрее, чем он думал.       Он сложил еду и напитки обратно в корзинку, накрыв их сложенным пледом, повесил её на руку и поднял Мидори. Та никак не реагировала на внешние воздействия, продолжая мирно спать, и Шото отправился прочь с крыши.       Он не запирал за собой дверь, так как это было неудобно со спящей девушкой на руках, лишь прикрыл её, надеясь, что в ближайшие пару часов никто не заметит.       Юноша понёс Васаби в её комнату, где, уложив девушку на кровать, запер входную дверь и вернулся к ней.       Мидори спала безмятежным сном. Её розовые губы, чуть подкрашенные блеском, были слегка приоткрыты, и Тодороки не удержался от того, чтобы провести по ним указательным пальцем. Было мягко.       Сама девушка казалась ему сейчас такой мягкой и податливой, что лишь остатки разума не позволяли ему сделать с ней что-то непоправимое: Шото хотел, чтобы она была в сознании в свой первый раз с ним.       Мидори спала крепко, не воспринимая происходящее в этом мире, что позволило Тодороки беззастенчиво, но с явным благоговением в глазах касаться её везде, где ему бы захотелось. Он мягко водил ладонями по её щекам, спускался ниже, к ключицам. Ему пришлось снять с неё тёплую кофту с майкой, оставляя девушку в одном лифчике, чтобы не мешались.       У Шото перехватило дыхание. Он кончиками пальцев ощущал, как выступают ключицы, утопал в мягких ощущениях от соприкосновения с её телом, проводил ногтями по животу, широкими ладонями по рукам, сжимая её плечи и чувствуя эйфорию от того, как идеально они помещались в его руках.       Тодороки стащил с Мидори джинсы, чуть повоевав с застёжкой, и снял с неё носки.       Молочные бёдра не были болезненно худыми, как у большинства японок. Скорее, они были чуть полноватыми, и это было замечательно: пальцы впивались в кожу, но не оставляли отметин, утопая в мягкости. Васаби была прекрасна.       Шото не удержался и поцеловал выступающую косточку голени, а затем принялся подниматься поцелуями вверх, по икре к колену, а оттуда по бёдрам вплоть до кромки трусиков с изображением кошачьих мордочек. Кожа девушки была чуть солоноватой на вкус, когда Шото широким мазком языка прошёлся по ней, и это было замечательно.       Он поднялся руками от бёдер выше, к талии, мягко провёл по ней руками вверх, сжал в ладонях упругую грудь и с восторгом отметил прошедшиеся по телу Мидори мурашки. Шото выдохнул разгорячённый собственной причудой воздух, чувствуя, как здравый смысл оставляет его.       Он осторожно приподнял тело Мидори и расстегнул на её спине лифчик, что далось с некоторым трудом, уложил девушку обратно и откинул в сторону ненужную деталь нижнего белья. Перед ним предстала молочного цвета девичья грудь с ещё не возбуждёнными сосками.       Шото, сглотнув, на пробу сжал левую грудь в руке, чуть разжал и сжал вновь, затем игриво провёл по соску, наблюдая за тем, как тот приобретает форму, становясь упругой горошинкой, которой хотелось коснуться губами. Что Тодороки, собственно, и сделал.       В его паху болезненно заныло, и он опустил вторую руку себе на пах, крепко зажмуриваясь от удовольствия и проводя языком по розовому соску девушки.       Тодороки медленно, но верно утопал не только в греховности происходящего, но и в своей собственной.