Монстр

      Сначала Мидори не поверила своим ушам. Кацуки Бакугоу? Тот самый Кацуки Бакугоу, который занял первое место на спортивном фетивале на первом году старшей школы, тот самый, который постоянно огрызался на всех, тот самый, который издевался над Мидорией, тот самый, который превратился в монстра и убил Оджиро?       Между тем Бакугоу, который был на экране её старенького ноутбука и тем, который пытался её сожрать буквально минуту назад, была огромная разница. Да, экранный Бакугоу внушал страх, однако этот Бакугоу был куда страшнее.       — У меня есть с собой баллончики со спреем-нейтрализатором запаха. Я попросила одного своего товарища улучшить состав, так что сейчас от нас вообще пахнуть никак не должно, — произнесла девушка.       — Такое возможно? — спросил Йоши, на что получил утвердительный кивок.       Несмотря на всё напускное спокойствие, Хатсуме боялась: это было заметно по тому, как дрожали её руки, как одеревенели её пальцы, не способные с первого раза нажать на распылитель, и как она постоянно закусывала свои губы.       Мидори буквально проблеяла благодарность и тут же, не скупясь, распшикала на всю себя чуть ли не весь баллончик. Было страшно.       С улицы раздался рёв, какой бывает у диких животных, когда их сильно ранят, и все в убежище синхронно вздрогнули. Земля затряслась.       Мэй села к Васаби и приобняла её одной рукой, прижимая поближе к себе и сбивчивым тоном шепча что-то про то, что всё будет хорошо. Мидори могла лишь кивать.       В приоритете у неё была своя собственная безопасность, за что девушке позже (если они выживут, конечно) будет жутко стыдно. Но вместе с тем она думала о том, каково же приходится Мидории. Нет, Васаби не боялась за то, что его могут ранить или убить — за время просмотра аниме девушка стала более цинично относиться к смертельным битвам главных героев, зная, что так или иначе они выйдут живыми из всей заварушки. Единственное исключение, пожалуй, составлял Джонатан Джостар, но, фактически, его тело продолжало жить с головой Дио, так что Мидори по этому поводу особо не парилась.       Больше Васаби беспокоил вопрос того, как он себя сейчас чувствует. Мидория дрался не абы с кем, а с самим Бакугоу Кацуки, его старым другом и по совместительству соперником. Они вместе пережили кучу всего, между ними были странные отношения ненависть/дружба, они не раз дрались друг с другом, но это никогда не приводило к летальному исходу одной из сторон.       Сейчас же умрёт либо Изуку, либо Бакугоу. Третьего не дано.       Захватить монстра S-класса в плен, как это когда-то делала Ханджи с двумя титанами, казалось слишком нереальной задачей. Этот монстр опасен, держать его на территории убежища — сущее самоубийство, перевозить его в другое место — невероятный труд с огромным риском для жизни.       — П-почему он глухой? — просипела Васаби, стирая мокрые дорожки слёз с лица.       — Сущий Мик оглушил его. Тогда у всего класса была тренировка на одном из полигонов. Они оттачивали навыки спасения, Сущий Мик следил за выполнением задания вместо Айзавы-сенсея. В момент, когда всё произошло, сенсей отчитывал Бакугоу-куна за его несдержанность и вспыльчивость. Они начали превращаться одновременно, причуда Сущего Мика вышла из-под контроля, его устройство, направляющее звук, забарахлило, и всех оглушило. На Бакугоу-куна пришёлся основной удар. Когда он стал монстром, он не мог ничего слышать, он даже на ногах стоять не мог. В первые же минуты после своего превращения он, я думаю, что случайно, когтём пронзил того монстра, в которого превратился Сущий Мик. А потом начал нападать на всех в округе. Те ребята, что выжили, попытались его выманить на улицу, крича и зовя его, но Бакугоу-кун совершенно не слышал их. Я не знаю в точности, что там происходило, потому что это был самый настоящий хаос, но, я думаю, ты можешь узнать всё у Мидории-куна или Киришимы-куна.       Хатсуме замолчала, поджав губы. Раздался странный треск на улице, но никто не рискнул выглядывать из убежища.       — Это ужасно, — наконец, сказала Мидори и положила голову на скрещенные на коленях руки. — И очень, очень страшно.       Они ещё какое-то время просидели молча: после рассказанной истории никому не хотелось говорить. Однако, несмотря на молчание в убежище, на улице шум не затихал ни на секунду. Что-то рушилось, что-то ломалось, монстр рычал, земля тряслась, Мидория что-то кричал Усагияме — и это было страшно.       «Хоть бы это поскорее закончилось, — подумала Мидори. — Хочу домой, в кроватку, тепло и безопасность».       Внезапно с улицы начали раздаваться новые голоса, такие знакомые сердцу, что Васаби воспряла духом: подмога наконец-то пришла. Среди них Мидори узнала голос Киришимы, Тодороки и Мины. А ещё среди них было ещё два мужских голоса, которые Васаби никак не могла идентифицировать.       Машина с героями остановилась совсем рядом с их убежищем, и вскоре послышался топот ног и крики. Воздух резко похолодел — это Тодороки использовал лёд. Потом вновь затряслась земля — это Мидория или Усагияма применили свои причуды, затем кто-то что-то крикнул, что-то вновь сломалось…       Мидори в этот момент поняла одно: такие битвы, самые настоящие битвы, а не какие-то уличные драки, на самом деле страшны. Кто-то в них может сильно пострадать или даже умереть. И даже просто слышать происходящее там, на поле боя, страшно. Здесь нет наложенной поверх крутой музыки, нет пафосных речей и долгих мыслей персонажей. Есть только враг и смертельная опасность.       Васаби почувствовала, что воздуха начинает не хватать: она настолько переволновалась, ей вновь стало настолько страшно, что дыхание перехватывает в прямом смысле.       Мэй взволнованно погладила её по плечу, попросила держаться, сказала, что всё хорошо, но её голос потонул в общем гуле битвы. Мидори ничего не могла поделать.       Казалось, что секунды тянутся, как минуты, а минуты подобны вечности. Наконец, раздался нечеловеческий стон умирающего животного, и земля сотряслась в последний раз. А потом всё так резко затихло, что тишина назойливой мухой жужжала в ушах.       Йоши выглянул из-за укрытия, настороженно озираясь. А после, повернувшись к Мэй, помог ей подхватить Мидори и вынести её на улицу, где поднявшаяся клубом пыль и каменная крошка только-только начали оседать.       Васаби открыла глаза, вдыхая грязный воздух полной грудью. Она увидела огромный труп монстра, Токоями, который всё то время, что она жила в UA, находился в Шикецу, заметила Эктоплазма, который перебинтовывал явно сломанную руку Мидории, встретилась взглядом с разноцветными глазами Тодороки, на устах которого сразу же появилась небольшая улыбка, а затем перевела взгляд на Ашидо и Киришиму, которые вдвоём клали бездыханное тело Усагиямы на асфальт.       Внутри Мидори всё похолодело.       У женщины не было правого бока, из неё непрерывным водопадом лилась горячая красная кровь. Женщина была мертва, её стеклянные, потускневшие и ставшие невыразительными глаза смотрели куда-то в небо, рот приоткрылся, а руки безвольно свисали к земле.       — У-у-у-у-у-ус-с-с-саги… У-у-ус… — Мидори поняла, что не может и слова сказать. Перед ней был труп человека, которого она стала считать чуть ли не старшей сестрой.       Только сейчас, потеряв Руми, девушка осознала, насколько сильно она, оказывается, любила эту женщину. Усагияма заменяла ей мать и наставника. И пусть они не часто пересекались, пусть героиня курила и порой ругала похлеще любого сапожника, она смогла стать для Мидори поистине близким человеком.       — Я… Мне жаль, — произнесла Мэй.       Васаби лишь покачала головой. Ноги отказали слушаться, подгибаясь. Девушка рухнула на землю, чувствуя, как слёзы вновь начинают течь по щекам, а истерика машет ручкой.       Она рыдала долго, не прекращая всхлипывать. Кто-то обнял её, прижал к своей тёплой груди, но Васаби было параллельно. Открывала глаза и видела перед собой труп Усагиямы. Закрывала глаза, стремясь сбежать от реальности, но чёрные точки под веками превращались в изображение бездыханного тела женщины.       — Плачь, тебе станет легче, — услышала она голос Шото над своим ухом, но сил хватило только на то, чтобы покачать головой, всё так же упираясь лбом в его порванную грязную одежду.       Легче не становилось, лишь хуже: Мидори опять тошнило, хотя желудок был уже полностью опустошён, от слёз и плача дико болела голова, слабость расползалась по телу, боль острой иглой пронзала мышцы то тут, то там. Адреналин больше не растекался по крови, не притуплял чувство боли, и теперь Васаби чувствовала, как огнём горит каждая, даже самая мелкая рана.       Но это было ничем по сравнению с мёртвой Усагиямой.       И как бы Мидори не мечтала бы сейчас забыться в темноте, уснуть, упасть в обморок и проснуться уже в тёплой кроватке, чтобы всё происходящее оказалось сном, она никак не могла этого сделать. Организм сопротивлялся потере сознания, разум цеплялся за реальность, в которой девушке в данный момент оставаться совершенно не хотелось.       — Пойдём, нам пора возвращаться. Могут прийти ещё монстры, надо отправиться в безопасное место, — тихим, спокойным голосом произнёс Тодороки.       — А… А как же У-у-с-с-сагияма? М-машина? — заикаясь, спросила Мидори.       Шото бережными движениями стёр с щёк девушки влагу, которой было очень много, помог ей встать на ноги и придержал за талию. Он смотрел на неё с заботой и переживанием, касался её так нежно и осторожно, как никто прежде. И его совершенно не волновала реакция остальных.       — Не бойся, мы обо всём позаботимся. Просто пойдём в машину, ладно?       Мидори заторможено кивнула и, спотыкаясь, отправилась ко внедорожнику, чей капот был покрыт грязью. Шото распахнул заднюю дверцу и пропустил девушку вперёд, помогая ей сесть. Затем он выпрямился, что-то крикнул остальным и опустился на кожаное сидение рядом.       Юноша порылся в кармане, что был пришит к спинке водительского сидения, и достал оттуда какие-то таблетки и воду, после чего протянул их Мидори.       — Это успокоительное. Прими, тебе станет легче. А ещё, если хочешь, есть снотворное, — произнёс он.       Васаби безмолвно закивала, готовая принять от Шото всё, что угодно, лишь бы это помогло ей забыться. Она дрожащими пальцами взяла две небольших таблетки и, чуть не выронив их, положила на язык, а после запила водой из бутылки, крышку которой Тодороки любезно отвинтил.       — Скоро тебе станет легче. Мы приедем в UA, и тебя положат в больничное крыло. Ты слишком много всего сегодня пережила.       Голос Тодороки разливался патокой в сознании Мидори. Девушка лишь и могла, что согласно мычать и не двигаться совершенно. Постепенно тело начало будто наливаться свинцом, но, стоило прикрыть глаза, как Васаби видела труп Руми.       — Ты… не пострадал? — слабым голосом спросила девушка, стараясь отвлечься от ужасающих картинок по ту сторону век. — Расскажи мне что-нибудь.       И Шото послушно заговорил. Он поведал ей какую-то старую народную японскую сказку про барсука и лиса, а затем про камень, про крестьянина и тэнгу. Его голос убаюкивал, дарил спокойствие, и Мидори сама не заметила, как заснула, наконец-то отрываясь от ужасающей реальности.       Стоило дыханию девушки окончательно выровняться, как Тодороки замолчал. Он вперился в её грязное безмятежное лицо взглядом, а после почувствовал укол жалости и сожаления: пока она переживала такой страх, впервые встретившись с монстром S-класса, его не было рядом, чтобы помочь. А затем он не смог защитить дорогого Васаби человека.       Шото ненавидел себя за это.