Монстр

      Первые два месяца Мидори была счастлива. Она наконец-то получила то, чего так сильно желала: семью и родной мир. Быть обычной школьницей после произошедшего было как-то странно, но при этом сама Васаби чувствовала себя так, словно у неё были внеплановые длинные летние каникулы, во время которых она не только морально вымоталась, но даже как-то отдохнула: всё же в убежище UA у неё практически не было забот, и девочка спала и общалась с друзьями целыми днями.       Однако если первые два месяца прошли хорошо, разбавляемые редкими приступами печали и сожаления, то затем стало как-то тоскливо. Её одноклассники оставались всё такими же глупыми и шумными, семья — любящей и понимающей, лучшая подруга — отстранённой, но дружелюбной. И вроде бы Васаби должна продолжать радоваться, как и в первые два месяца, однако тоска разъедала её изнутри.       Во-первых, не было никого, кому бы она могла рассказать о своих приключениях. Друзья и родные сочтут её сумасшедшей, а незнакомцы из интернета… Всё же эта история была слишком личной для Мидори, чтобы посвящать в неё левых людей из сети. Да и те решат, что она рехнулась.       Во-вторых, Васаби внезапно осознала, что её взгляды как-то поменялись. Она больше не могла терпеть тишину и ненавидела оставаться в одиночестве, хотя раньше просто обожала запираться в своей комнате, чтобы никто не трогал, лечь под одеяло и просто валяться, не слыша ничего. Теперь же от тишины у неё пробегали мурашки по коже и складывалось такое впечатление, что это затишье перед бурей, что дальше её ждёт что-то ужасное.       В-третьих, везде были напоминания о том другом мире. От этого нельзя было сбежать, потому как практически любая вещь вызывала в Мидори стойкие ассоциации. Телевизор — она по нему смотрела новости и узнала, как вызвать героев. Телефон — на нём была куча фотографий с её друзьями. Любая одежда — она вшивала раньше в неё печати. Листок бумаги — на похожих Кайоши-сан и рисовал эти самые печати. Аниме — так она попала как раз в постапокалиптический мир аниме. Школа — убежище UA когда-то было школой.       Эти мысли крепко засели у девушки в голове. Она не могла перестать думать об этом.       Васаби купила себе чёрную краску и теперь подкрашивала седину. Ей удавалось делать это незаметно в течении какого-то времени, но на третий раз мать поймала её, и Мидори пришлось врать.       — Я не знаю, почему, — честно ответила она. — Я слышала, что человек может начать седеть в восемнадцать, но никогда не думала, что это произойдёт со мной. Это то ли наследственное, то ли ещё что. Прости, что не сказала раньше. Я сначала испугалась, а потом было как-то стыдно.       — За что стыдиться-то? — покачала головой её мать, затягивая дочь в объятия. — Ничего страшного или постыдного в этом нет, но, если хочешь, я ни слова не скажу отцу или брату.       — Буду тебе благодарна, — улыбнулась девушка.       Обнимать маму было приятно. Хотару сама по себе была хорошей и понимающей женщиной. Она всегда была добра к Мидори и старалась помогать ей во всём. Васаби честно ценила это, и даже эти объятия ей были приятны, однако…       Мидори было стыдно не за то, что она поседела раньше времени, а за то, что врала родителям и порой позволяла себе думать о том, чтобы вернуться обратно в другой мир.       Променять тихую и спокойную жизнь на опасную и непредсказуемую звучало как бред сумасшедшего — девушка и сама понимала это. После всего того, что она пережила, было бы глупо покидать тихую и спокойную гавань, но что-то внутри тащило её обратно навстречу приключениям и опасности. Она отдохнула, набралась сил и теперь желала вновь почувствовать вскипающий в крови адреналин.       Сперва Васаби испугалась собственного желания. Она долго уговаривала себя, что это лишь бред, просто мимолётная хотелка, что всё это скоро пройдёт, но даже спустя месяц ничего не поменялось, Мидори продолжала желать ощутить вкус опасности.       Она уговорила брата пойти и прыгнуть с тарзанки. Тот сначала посмотрел на сестру как на сумасшедшую, а потом тяжело вздохнул.       — Что-то ты странная в последнее время. Влюбилась, что ли? — спросил он.       — Ещё чего, — фыркнула Мидори. — Я просто хочу чего-нибудь новенького. Моя жизнь такая скучная и однообразная, что проще утопиться.       — Так иди и утопись, чудовище, — фыркнул брат, и девушка отвесила ему подзатыльник.       — Только после тебя, монстр.       На том и порешили. Спустя два дня, когда наступила суббота, брат отвёл Мидори к тому месту, где находилась одна из самых высоких тарзанок.       — Не боишься? — усмехнулся он.       «Я практически побывала в пасти у Рокки. Я видела всё и даже больше», — подумала Мидори, но вслух сказала:       — Из нас двоих коленки трясутся только у тебя. Не забудь зайти в туалет перед прыжком, а то неловко выйдет.       Брат на это лишь закатил глаза.       В первый раз прыгать действительно было боязненно. Когда Мидори глянула вниз, ей показалось, что она точно расшибётся. Страх сковал её тело на долю секунды, а после по нему растеклось тепло: знакомый вкус адреналина растёкся во рту, и девушка смело сделала шаг в пустоту.       Пока она летела, её сердце билось где-то в горле, восторг смешивался с лёгким страхом в животе, порождая собой мурашки по всему телу. Земля всё приближалась, и на какой-то миг Мидори и вправду испугалась, что расшибётся в лепёшку, но потом канат дёрнулся назад, и она вновь подлетела в воздух.       Счастливый смех сорвался с её губ. В груди разлилось тепло. Банджи-джампинг подарил именно те ощущения, которых ей так не хватало.       Когда Мидори ощутила под ногами твёрдую землю, то с удивлением осознала, что у неё от восторга закружилась голова. Девушке пришлось какое-то время приходить в себя, чтобы потом вновь вскочить на ноги и потребовать ещё один прыжок.       В конечном итоге Васаби прыгнула раза четыре, её брат — два. Затем они отправились в центр города, перекусили в лапшичной и пошли домой.       После той субботы наступило воскресенье, а за ним — новая неделя. Чувства после тарзанки какое-то время ещё искрились внутри Мидори, а потом и те оказались погребены под рутиной.       Васаби сходила с ума от скуки, обыденности и даже какого-то одиночества. Да, её окружали друзья и родные, но, опять-таки, не было никого, кто мог бы понять её. Никто из них не встречался с монстром лицом к лицу, никто не преодолевал свой страх, никто не был на волосок от смерти, никто не путешествовал по храмам в поисках мистического артефакта.       Окружённая друзьями, Мидори была совсем одна.       На третий месяц одиночества и пятый пребывания в родном мире, Васаби всё же решилась выложить свою историю в интернет. Она нашла сайт, на котором юные авторы публиковали новеллы, и написала о своём приключении. Она изменила имена героев и название мест, поменяла всем внешность и способности, и описала произошедшее с ней.       Главной героиней была Хикару Томоко, которая по глупости тронула старинную вещичку, сломав её (в этой истории это была шкатулка), и с удивлением поняла, что попала в другой мир, где произошёл апокалипсис и часть людей превратилась в монстров.       Мидори описывала всё так, как помнила сама. Она не углублялась в чувства других персонажей, но старалась вспомнить все мельчайшие подробности их поведения в моменты разговора.       Читатели у истории нашлись сразу. Кто-то говорил, что работа хорошая, кто-то — что просто очередное средненькое чтиво. Поначалу Васаби было обидно слушать о том, что история слишком походит на многие сериалы про миры после апокалипсиса, а потом махнула на это рукой.       У девушки ушло чуть больше месяца, чтобы описать всё произошедшее с ней. После того, как последняя точка была поставлена, а глава загружена на сайт, Мидори принялась ждать отзывов. Последняя часть повествовала о том, как Кохэку (персонаж Цугивары) и Тетсуо (персонаж Тодороки) дрались перед храмом, а Томоко в это время пыталась найти последнюю часть артефакта. Её привлёк шум и поразили слова Кохэку о планах Тетсуо, и девушка, чувствуя подступающий к горлу страх, собрала артефакт и отправилась в свой мир. Работа закончилась на том, как дома её встретила любящая семья.       Комментарии полились через какое-то время, и Мидори принялась заинтересованно читать их.       «В смысле, конец? А что с Кохэку-куном и с Тетсуо-куном? Кто победил-то?»       «Мне кажется, автор просто ошиблась, нажав кнопку «завершено». Во всяком случае я болею за Кохэку-куна».       «Я сначала не поняла, почему Тетсуо такой криповый, а после этой части меня осенило, что он же яндерэ! Ради любимой готов на всё, в том числе и навсегда оборвать её связь с родным миром и приковать к себе. Ужасно, но… интригует».       От последнего комментария девушка вздрогнула, не веря своим глазам. Тетсуо-кун… Вернее, Тодороки-кун был яндерэ? Разве это не выдумки мангак и сценаристов аниме?       Гугл ответил, что нет. Синдром Адели был самым настоящим. Мидори принялась читать о нём как можно больше, закопавшись в статьях в интернете по самые уши, и когда она, наконец, смогла переварить всю полученную информацию, то почувствовала, как её тошнит.       Тодороки стал таким… из-за неё? Это она виновата, да? Он же был всё время эмоционально неустойчив, всегда чего-то лишён. Отец всегда был говнюком, из-за чего однажды что-то ужасное случилось с одним из старших братьев Шото, затем мать облила его кипятком, после они только-только наладили отношения, как та погибла ужасной смертью. И сестра, единственный человек, который всегда поддерживал Тодороки, стала отвратительным монстром.       Эти удары явно были слишком тяжёлыми для юноши, особенно последние два. Неудивительно, что он, находясь на грани, внезапно увидел новую надежду в лице Мидори. Девушка была добра к нему, старалась помочь и понять, хотя не могла. Она поддержала его и подставила плечо, а затем так легкомысленно упорхнула к Цугиваре.       Васаби закрыла лицо руками. Она была отвратительна. Дала надежду и сама её растоптала. Никогда не воспринимала чувства Тодороки всерьёз и даже не думала отвечать на них взаимностью.       Мидори посмотрела на экран компьютера, и её взгляд зацепился за последний оставленный отзыв:       «Я думаю, что после всего произошедшего Томоко-чан должна себя чувствовать крайне неловко в родном мире: сложно остаться прежней после того, как переживёшь все эти ужасы. Она теперь другая, но вот все остальные остались прежними. Думаю, она через какое-то время поймёт, что ей невыносима рутина и решит вернуться обратно. Это будет логичным концом. Эгоистичным, но правильным, что ли?»       Девушка поджала губы, понимая, что это именно то желание, которое преследовало её очень долгое время. Она бы… хотела вернуться обратно в тот мир. Он почему-то стал ей роднее, чем этот. Возможно потому, что не покидающее разум чувство опасности сблизило её с остальными ребятами намного больше, чем несколько лет учёбы со своими одноклассниками.       Мидори глубоко вздохнула и развернулась к шкафу. Затем, подойдя к нему, отворила дверцу и принялась рыться в вещах. Шар, лежавший на какой-то кофте и скрытый от посторонних глаз ветровкой, приковывал взгляд. Камешек-кнопка практически стал красным, что означало, что ещё пара дней — и он перенесётся обратно. Васаби осторожно погладила круглый бок, а после, отдёрнув руку, решительно направилась к компьютеру.       Ей хватило двух часов, чтобы дописать финальную часть, где Томоко возвращается в чужой мир, и часа на то, чтобы написать всем родным и друзьям прощальные письма.       Спустя два дня Мидори крепко обняла мать, похлопала отца по плечу, сказала брату, что он порой бывает хорошим, кинула смс с благодарностью Микото и нажала на красную кнопку на шаре.