***
Вернувшись домой, я, как всегда, заглянула в почтовый ящик. Это была своеобразная привычка. И, как оказалась, не зря. Там был свёрнутый листок, который был подписан двумя буквами — Э и Л. Дрожащими пальцами я принялась его разворачивать. — Солнце зашло на кладбище, — прочитала я, — Тут нарисована стена ещё. Скорее всего, это намёк, чтобы я вернулась в первую заброшку, в ту самую комнату, где я видела эту надпись. Тут ещё его подпись. Значит, это точно Тим. Что же, придётся ехать обратно, я не должна терять время.***
Доехала я быстро — правильно, я гнала машину на большой скорости, а всё потому, что я чувствовала, что мне надо там быть, как можно скорее. В груди поселилось неясное чувство тревоги, но я практически не обращала на это внимание. — Чёрт, а я уже успела забыть, что тут очень много жгучей крапивы, — болезненно прошипела я и двинулась дальше. Я поставила камеру на бывшее окно и взобралась на него. — Так, вот эта надпись. Она всё ещё здесь, — сказала я, — Видимо, это только мешки исчезают, а надписи нет. Я тщательно обследовала всю комнату, но ничего нового не появилось. — Зачем он позвал меня сюда, если тут ничего нет, — задумчиво спросила я, — Я опять в тупике и ничего не понимаю. Словно, это какая-то насмешка. В который раз я услышала шорох гравия — это означало только одно — рядом проезжает машина. Шорох стих, а значит машина остановилась. Моё сердце забилось сильнее. Почему-то мне было очень страшно, даже сильнее, чем в прошлые разы. — Фары светят прямо в оконные проёмы, — с ужасом прошептала я, — Господи, надеюсь меня не видно. Моё сердце, казалось, билось прямо в горле. Прошло уже около пяти минут, а этот незнакомец не стремился уезжать, а продолжал светить фарами прямо в комнату, где находилась я. Он не выходил из машины, не старался подбросить очередной чёрный мешок, по крайней мере, я не услышала посторонних звуков. Я не понимала, чего он добивался, и это меня пугало и очень сильно.