Помни меня

Обратно Геральт ехал в компании. В черноватой, по-своему очень галантной, но крайне неожиданной и неприятной компании — четверо нифльгаардцев, невесть откуда взявшихся ровно после поворота с основной дороги, тактично ехали за сотню шагов, изображая, что они тут почти случайно. Геральт же так же молча делал вид, что он эту четверку не видит, и вообще это часть пейзажа. Попутно ведьмак думал о том, что еще недавно вся заваруха с переодеваниями от Цири казалась ему ребяческим карнавалом и частью ее болезни — однако, игра оказалась слишком кусачей и, пожалуй, какой-то слишком недетской. Выходит, Эмгыр знает — и знал — где и что с Цири. Но... Это было очень странно для Геральта — пытаться хотя бы примерно понять, что может чувствовать этот черный отец к своей безумной, но единственной дочери. Император был противоречив в своих действиях, в то время как для Геральта все было весьма просто — если любишь, то не отпускаешь, а если отпускаешь — то не любишь. Эмгыр же делал нечто непостижимое — держал свое сокровище на невообразимо длинном поводке, одновременно любя, стыдясь, боясь и не отпуская. Эмгыр так любил свою жену — и пошел войной на Цинтру, оставив после себя только выжженую землю. Почти всесильный — Эмгыр в этом вопросе не пользовался своей властью. Ему ничего не стоило найти себе лучших врачей и чародеев — а уж если он нашел и они оказались бессильны — то найти достойного приемного сына и сделать так, чтобы эту игру приняли за истину. Вместо этого он гонял своих людей по пятам ведьмака. В этом было какое-то иррациональное безумие — впрочем, в этом-то ничего странного. Яблоко от яблоньки недалеко падает. Быть может, права была Калантэ — и нужно было ведьмаку все же убить тогда проклятого рыцаря? А он, ослепленный своими принципами, решил не слушать — хотя мать явно лучше знала свою дочь и определенные... нюансы. И теперь он здесь. По крайней мере, определенные связи стали чуть-чуть более понятными. И, если он прав — то Йеннифер не будет в Новиграде. А он-то думал, что Йен не может простить или боится душевной боли... Все проще — он снова вляпался. За ним следят уйма глаз, ушей и носов — и в любой момент эти незримые наблюдатели могут как направить, так и кинуть под ноги камень. Хотя нет, камень тут полетит сразу в голову под улюлюканье разъяренной толпы. Сомнительное удовольствие, надо сказать. В этом балагане у него главная роль козла отпущения. Не в первый раз, что самое неприятное. Да что там говорить, эта роль давненько у него коронная — даже роль справедливого спасителя у него хуже получается. Геральт зло усмехнулся, помянув в мыслях Ольгерда — не то, чтобы ведьмак завидовал бравому атаману-чернокнижнику... Но чувство определенного раздражения на непостижимое умение фон Эверека выкручиваться из самых невозможных и своими же руками созданных ситуаций почти целым и даже без особых потерь присутствовало. Где-то внутри Геральта что-то было глубоко не согласно с тем, что Ольгерд этого достоин. Хотя умом Геральт понимал, что Ольгерд все делал своими руками — и залезал по самые уши в болото, и откапывался он тоже сугубо самостоятельно. Да и упрекнуть его в нарушении правил игры было сложно — другое дело, что в игры он играл дурацкие, но тут уж на вкус и цвет. Какая же долгая дорога! Особенно в такой тоскливой компании! Четверка сопровождающих действовала на нервы ведьмака все сильнее. Пути оставалось на целый день. Плотва неспешно перебирала копытами, изредка фыркая и всхрапывая. Геральт пытался дремать. Никто их, конечно, не потревожил. К концу пути ведьмак был почти готов начать беседу со своими провожатыми. Но хорошая погода и возможность наблюдать как приближаются крыши Новиграда удержали ведьмака от этого акта малодушия. А чуть-чуть не доезжая до основного новиградского тракта мрачный эскорт куда-то испарился. -Холера, - процедил сквозь зубы Геральт, минуя городские ворота. Наверное, ему пора начать думать о себе. И о том, что все в его жизни с какого-то момента пошло совсем не тем путем. Почему он не может примириться со своей судьбой? Вроде, все получилось не так плохо же - у него есть почти честное имя, богатая биография, самые влиятельные знакомые, отличные друзья. И какая-то непередаваемая тоска от того, что все должно быть иначе. Большой дом. Большая семья. Большая земля. Большой лес. Свой клан — и свой герб. Волк должен жить в стае. Не бывает волков-одиночек, это все сказки для горожан. Геральт опустил голову. Он все пытался это забыть — и, в отличие от Цири, у него это никак не выходило. Впрочем, он уже почти не помнил, кем он должен был быть — вернее, кем он должен был стать до того, как что-то пошло не так. Но сны и мысли постоянно возвращались в ту потерянную в небытии страну, что так и не стала его. Вместо этого он стал ведьмаком. Вернее, его сделали им — не особо интересуясь. Тогда это, наверное, был единственный путь не погибнуть. Теперь же это тюрьма, накрепко стянувшая его душу тоской и какой-то едва узнаваемой несправедливостью. От этих мыслей мир словно бы растерял все свои краски — все стало серым, несмотря на солнечный день. Заныло сердце и старые раны, и Геральт почувствовал как в одно мгновение он стал одиноким неприкаянным стариком. Тогда, тогда — он должен был убить зачарованного рыцаря, эту словно бы свою темную сторону. Это он должен был взять в жены Паветту... Да только даже если бы он и убил Ежа — Паветта его не любила. Вот и сказке конец. И Цири — эта девочка не зеркало Паветты, не ее повторение. Но почему в его снах у всех его детей — такие светлые волосы? Геральт неожиданно расхохотался. Как все оказалось просто! Ай да Ольгерд... Что было — то прошло. А что не случилось — то не случилось. Не стала Паветта женой ведьмака. Выбрала черного проклятого рыцаря. Или не просто? Геральт потер лицо, даже не сняв перчатку. Не сходится. Он что-то забыл. Он кого-то забыл. Когда-то давно он только учился врать, и от стыда у него дергалась скула, а он напрягал ее, так, чтобы самому не замечать этого. И вот теперь он снова заметил это нудное ритмичное дерганье. -Вам записка, господин! - вдруг подбежал какой-то голоногий мальчишка. -Мне? - несколько удивился Геральт, но записку взял. Записка оказалась странной. Она была написана безликим почерком, как-то сухо, отстранено и … чуждо. Она гласила: «Уважаемый Геральт из Ривии! Простите за несдержанность во время нашего прошлого разговора, понимаете ли, был очень непростой момент. Конец света требует большего напряжения сил, чем просто бытие, к тому же, никогда не известно, куда ее занесет в следующий раз. Сейчас ситуация стабильна, и я хотел бы пригласить вас на разговор, раз уж вы нашли способ обойти ограничения. Очень надеюсь на понимание и доверие, хотя осознаю, что это непросто. Используйте это письмо как пропуск, когда будете на месте. Искренне ваш, капитан галактической станции Свартахейм Рад Конон» Геральт повертел бумажку в руках. Прочитал еще раз. Вначале он подумал, что это чья-то глупая шутка (хотя кто захочет шутить с ним так), но потом понял, кто прислал это письмо. Ведьмак обернулся, желая спросить у принесшего мальчишки, откуда взялась записка, но мальчишки, конечно, и след простыл. Подстегнув Плотву, Геральт поспешил к Регису. Регис позвал Карин, и они на пару внимательно изучили содержание. -Удивительно, друг мой, - Регис внимательно, почти с религиозным благоговением, рассматривал записку. - Это непостижимо. -Что здесь такого? - уточнил Золтан, который уже был в курсе неожиданного эскорта Геральта. - Ну, небольшая конспирация. Я б на месте этого таинственного друга тоже нечто подобное написал. Вот только Свартахейм... Как будто что-то со Скеллиге. -Его нет, ну поймите же! - Геральт отказывался принимать все происходящее как реальность. - Это только ее воображение. Она его выдумала. Нет никакого Свартахейма, нет никакого Рада Конона. Есть только Цири. Повисла тишина. -Эй, даже если она его выдумала. Сейчас и для нее — он существует, - Золтан первый прервал молчание. - Хочешь ты этого или нет. Даже если это игра — это игра больного разума, который не видит границы между сном и реальностью. -Я не должен принимать эту игру! - Геральт вздохнул, ожидая, что услышит о Праве неожиданности и обещанности, но вздрогнул, услышав простой и почему-то такой страшный ответ. -Ну так уйди. Регис готов повозиться, - спокойно и даже тепло отозвался Золтан. - Карин тоже поможет. Мы все понимаем, что это... нелегко. Ну... Поэтому подумай. И если ты действительно больше не можешь — мы что-нибудь сообразим. Геральт молча и тяжело сел. -Спасибо, - только и смог он сказать. Потом посмотрел на записку. -«Очень надеюсь на понимание и доверие, хотя осознаю, что это непросто», - повторил Геральт слова. - Ладно. Я все же приду. Это странно все, но, наверное, я должен закончить. Иначе оно не даст мне покоя. Было слышно, как Лютик перевел дух. Регис и Карин тоже тут же стали выглядеть куда веселее и удалились готовиться. Геральт, Золтан и Лютик остались сидеть за столом. -Вот закончится — будет столько пива, сколько только влезет, - выдал Золтан. - И это, расскажи потом поподробнее, как там все прошло. Уж больно интересно, кто это такой и как выглядит этот Черный утес. -Что? - не понял Геральт. -Сватахейм переводится как Черный утес с одного забытого языка. Ну или Нижний мир, - Золтан потер переносицу. - Ходят среди краснолюдов байки о нем, говорят, до Сопряжения сфер вроде как это было местом, где жили предки краснолюдов, я вот только двоих знаю — Синдри и Брока. -Это не игра, - Геральта вдруг пронзило понимание. - Это головоломка. Лабиринт. Белый хлад — Черный утес. Эта история про цветы и китов. Оно все имеет корни здесь, в реальности, но искажается там. -Где — там? - не понял Лютик. -Там, куда я пойду. Это не сон, это не явь, это что-то странное, - отозвался Геральт. - Когда я... Когда мы будем там — записывайте все. Быть может, Цири или я будем что-то бормотать — записывайте все. Золтан и Лютик переглянулись и кивнули. Вечером, перед тем, как провалиться в едкую от запаха сжигаемых трав мглу, Геральт подумал, что ему впервые страшно. Страшно, как в детстве. А потом был снова холод, темнота и тяжелый удар об совершенно ровный — и железный пол. Геральт встал и закашлялся. Он оказался в каком-то огромном железном ящике. Вокруг были серые отполированные почти до зеркального блеска стены, в них были вделаны не то кристаллы, не то подобия магических огней, которые светили ровным холодным светом. Света хватало для того, чтобы неярко осветить весь объем исполинского пространства. Вдруг что-то загудело, как рой пчел, и где-то наверху показался черный квадратик. Потом он стал приближаться и менять форму — и перед ведьмаком возникло жуткое механическое чудовище на четырех пятисуставных ногах, с двумя ярко подсвеченными ветряными мельницами, которые невообразимо быстро крутили лопастями и сами производили ветер. -Нарушитель! - чудовище открыло свой железный панцирь и ощетинилось металлическими трубками. - Приступить к нейтрализации. -У меня пропуск! - догадался Геральт и сунул руку в карман — там действительно лежал крохотный кусок...чего-то. Это что-то он и показал. -Сканирование пропуска... Идентификация проведена. Добро пожаловать на борт, мистер Джеральд Вульф, - чудовище сложилось, тонко загудело и воспарило куда-то вверх. Геральт остался в смешанных чувствах. С одной стороны — знакомое коверканье его имени. С другой — куда ему идти? И кто он тут? Как искать этого Рада? В конце концов ведьмак решил просто пойти вперед, на другой край... пещеры? Зала? Что это вообще такое? Или это и есть эта, как ее — галактическая станция? Идти пришлось долго. Воздух был холодным, сухим и лишенным каких-либо примесей, запахов и движений. Пару раз Геральт останавливался с непривычки, но потом дышать стало чуть легче. Дойдя до противоположной стены, Геральт обнаружил там контур прохода — и какой-то новый светящийся кристалл — теперь зеленоватый. Вздохнув, Геральт стал пытаться что-то с этим сделать. На магию препятствие не реагировало. Тогда ведьмак решил попробовать пропуск. Спустя еще пару десятков попыток кристалл мигнул красным и открыл дверь. Что нужно все же было сделать, Геральт так и не понял, и искренне надеялся, что больше подобных дверей на его пусти не будет. Он был не прав. Войдя в новое большое пустое железное пространство, Геральт увидел на том конце знакомый зеленый свет. Ругнувшись сквозь зубы, ведьмак отправился к нему, но был на середине пути перехвачен столбом ослепительного света — и оказался в очередном огромной помещении, но теперь уже полном неких существ, некоторые из которых были похожи на людей. -Добро пожаловать на борт, мистер Вульф, - поздоровалось с ним нечто огромное, красное, многоглазое и склизкое. - Рады видеть на борту Свартахейма. -Здравствуйте, - как можно более учтиво отозвался Геральт, удерживая страстное желание долбануть по жуткой роже стеной огня. -Я рад, что вы пришли, - раздался откуда-то сбоку невыразительный голос. -Рад Конон? - Геральт постарался тщательнее рассмотреть своего собеседника. Тот выглядел ровно как в прошлый раз — невыразительная внешность, безучастный взгляд, непонятный возраст и даже, пожалуй, пол. -Можно скзаать и так, - Рад указал рукой куда-то в стену. - Пойдемьте в мой кабинет, там куда удобнее разговаривать. Геральт кивнул, бросил на всякий случай осторожный взгляд на встретившее его существо — и замер в ошеломлении. В зале было огромное окно. А за окном — в черном, полном звезд ничто изгибалась линия огромной сферы, на которой были видны очертания земли. Вон острова Скеллиге, вон Туссент... -Да, потрясающий вид, отличная защита от солнечной радиации, - улыбнулся Рад. - Приятно, что космические технологии становятся не только эффективнее, но и комфортнее.