***
Уже неделю Чжинхван жил у Ханбина. Последний до сих пор не мог привыкнуть к нему, не мог привыкнуть к тому, что тот желает ему спокойной ночи и приветствует нежным «доброе утро», не мог привыкнуть к тому, что в его доме живет вообще кто-то, кроме него. Но вместе с этим котенком (котенком ли? Или уже взрослым котом?) в его жизнь пришел какой-то уют. Чжинхван как-то решился убраться в квартире мужчины, и тот даже вспылил слегка, думая, что ничего не сможет найти, но все было убрано так грамотно, что было одновременно спрятано и одновременно на виду. — Вкусная рыба. Почему ты вообще ее ешь? Я думал, только мы ее любим, — Чжинхван уплетает ее за обе щеки, и вскоре от почти целой пачки остается только половина. — Я люблю рыбу. Не думай, что вы такие особенные. — Ханбин, не говори так, будто ты обиженный ребенок! Да, мы не особенные, просто я никогда не встречал пса, который любит рыбу. — Многие любят. Я не один такой.***
Чжинхван успел освоиться за то время, что он жил здесь, в отличие от Ханбина, который все еще соблюдал какую-то дистанцию. Чжинхван в принципе понимал, почему, а поэтому уходил из дома на то время, пока Ханбин был на работе, чтобы не смущать и не напрягать его. Весь день он шлялся по улицам туда-сюда, проводил время в библиотеке за неимением денег, и к вечеру, когда Ханбин уже был дома, возвращался. Так произошло и сегодня. Осень в этом году выдалась дождливая. С неба лило как из ведра почти каждый день, и мало кто забывал свой зонт дома, зная, что и завтра, и послезавтра обязательно пойдет дождь. Чжинхван терпеливо ждет Ханбина у двери дома, кутаясь в теплую кофту, которую тот ему отдал в бессрочное пользование; на улице снова дождь, но козырек многоэтажки мешает коту промокнуть до нитки. Он находит это ожидание приятным — можно и чуть высушить зонтик, и понаблюдать за тяжелыми каплями, которые старались напитать влагой иссушенную за лето землю. Хоть и лето было почти два месяца назад… Чжинхван видит где-то вдали очень знакомый силуэт. Ханбин несется к дому так быстро, как только может; на шее болтается сумка с фотоаппаратом, а такая же теплая толстовка, как и у Чжинхвана, прикрывает голову и уши, которые так и жмутся к голове. Между ног пушистый черный хвост, дрожа, прижимается к телу, но лицо Ханбина не выражает никакого дискомфорта — он как был спокоен, так и есть, хотя Чжинхван и знает, что дома он снова включит режим неврастеника и обиженки. — Привет… ох, Ханбин, ты совсем промок, — парень беспокоится; он нежно ведет ладонью по чужим волосам, но фотограф — как только что успел узнать Чжинхван — резко уворачивается от чужого прикосновения, агрессивно шикая на собеседника. — Ну промок, и что? — он губы поджимает и открывает дверь, впуская в дом соседа. — Ничего, я просто волнуюсь, — Чжинхван пожимает плечами и кидает еще один взволнованный взгляд на мужчину. Эти слова, вроде бы совершенно обычные, даже привычные, как будто бы довели его до какой-то точки, расстроили, и все хорошее настроение у него пропало. Ханбину не нужна его забота, а больше ее отдавать Чжинхвану было и некому.***
Уже дома, ближе к вечеру, Чжинхван закрывается в комнате и пытается каким-то образом проанализировать свое отношение к Ханбину. Он на самом деле нравится ему. Он видел, как тот меняется в обществе друзей, когда случайно увидел его с его близкими. Чжинхван хотел бы быть из их числа. Но даже то, что он жил в этой квартире, то, что он мог пользоваться всем, что тут было, то, что он никогда не был голодным, не убеждало его в том, что он близок Ханбину. Последний всегда был резок и напряжен по отношению к нему, и это Чжинхвана ужасно расстраивало. Кажется, наступила пора уходить? И то, что Чжинхван всегда старался быть нежным, ухаживал и следил за тем, чтобы Ханбину было лучше, никак не убеждало последнего в том, что к нему у Чжинхвана самые серьезные чувства. И когда по лицу кота (который, кажется, в один момент стал маленьким котенком) уже потекли такие постыдные слезы, он услышал ханбинов кашель и тихий стук в дверь. Чжинхван тут же стирает слезы с лица, пытается по-быстрому привести себя в порядок и тихо произносит: «Входи». Дверь открывается, и лицо очевидно простудившегося Ханбина показывается в щели. — Послушай, я… кхм… мне нужно работать, а я совсем неважно себя чувствую… Мне нужна твоя помощь, Чжинхван, — парень смущается, говоря каждое слово, а тот ушам своим не верит. — Ты умеешь всякие чаи заваривать лечебные, ты и в таблетках разбираешься, вроде как. Ты же знаешь, я в этом полный ноль. — Да, конечно, я помогу, — говорит Чжинхван и тут же встает с постели, сразу же начиная командовать: — Иди в кухню, я там заварю тебе чай и измерю температуру. По пути Чжинхван заходит в ванную, где умывается ледяной водой, чтобы немного скрыть следы слез. Когда он смотрит в зеркало, ему кажется, что все происходит не с ним, ему это все приснилось, а Ханбин все такой же черствый мудак, который даже «доброе утро» иногда сказать не в состоянии. Ханбин сидит в кухне и щелкает каналы по телевизору, а когда Чжинхван приходит, он уменьшает звук практически до минимума и внимательно смотрит за тем, что тот делает. Парень ставит чайник, достает из шкафчика лекарственный сбор, который купил совсем недавно, когда сам боялся заболеть, и насыпает немного в кружку. Из аптечки он достает термометр, сбивает его и отдает Ханбину, чтобы тот поставил его так, как ему будет удобно. Немного помявшись, он губами прикасается к его лбу. — У тебя точно температура. Ты сегодня аж до трусов промок, ты переоделся во все сухое? А теплый душ принял, чтобы согреться? — спрашивает парень, приседая на корточки, и укладывает руки на чужие колени. Ну точно кот, но совсем не типичный; его хвост взволнованно дергается, уши у него на макушке, и Ханбин понимает, что Чжинхван действительно беспокоится, и все это время, весь этот месяц он действительно волновался за него. — Нет, я просто переоделся в домашнее, а в душ и подавно не ходил, — парень стыдливо прижимает уши к голове и смотрит куда-то в пол, лишь бы не в глаза Чжинхвану. Последний только хмурится, когда вдруг чайник закипает и приходит время заливать сбор. — Какая температура? — спрашивает кот, нервно дергая сережку в ухе и заливая сбор кипятком. Ханбин смотрит на градусник и обреченно шепчет: — Тридцать восемь и шесть. — Ханбин… — Чжинхван вздыхает, ставит перед парнем кружку с чаем и садится рядом с ним за стол, взволнованно болтая хвостом, а тому даже стыдно в глаза напротив посмотреть. Он, по сути, нашел себе какую-то домохозяйку, которая приготовит поесть и уберет в квартире взамен на угол, где она сможет спокойно спать. Но Чжинхван и так встает ни свет ни заря, готовит вкусно, убирается до такой степени, что порой Ханбин видит блеск на ковре и на полу, он ложится спать очень поздно, пока не заготовит все для завтрака или не доделает какие-то домашние дела. Жизнь с его приходом в самом деле стала легче. Этот вредный (как говорят по независимому собачьему телевидению) кот всегда спросит, как дела на работе, всегда спросит о самочувствии, а Ханбин никогда ему не доверяет, выгоняет из дома на целый день и всегда огрызается. Он просто не может поверить, что есть такие кошки, как Чжинхван. Не такие, о которых рассказывают в их кругах — высокомерные, ненавидящие псов, — а заботливые и ласковые. Чжинхван в самом деле нравится ему. И это, правда, пугает.***
Ханбин сидит на диване в комнате и пытается разобраться с работой. Разбирает сделанные за день фотографии, сортирует их по папкам, даже пытается взяться за ретушь, но проявившие себя надрывной кашель и насморк с температурой мешают ему даже вздохнуть спокойно. Чжинхван сидит в кухне и пытается разобраться со скудным содержимым аптечки Ханбина. От простуды у него только пастилки для горла и какой-то сироп. Кот тихо ступает по полу и оказывается в комнате, где в чужую далеко не первую чашку чая капает немного сиропа, и искоса смотрит на Ханбина. Он устал; снимает очки, пальцами трет глаза и переносицу и снова кашляет. Надо же ему было так попасть… — Выпей, — Чжинхван дует на чай в чашке, пытаясь чуть остудить его, и протягивает его Ханбину. Тот замечает этот заботливый жест и вспоминает своих родителей. Новый сосед действительно заменил ему мать в этом городе, где у него никого не было. — Прости меня за то отношение к тебе, — тихо мямлит пес себе под нос, поджимая уши к голове, и потихоньку пьет чай с сиропом от кашля. Чжинхван решает, что проглотить ту обиду гораздо легче, чем продолжать ранить себя, и просто машет рукой, натягивая на губы улыбку. Пока Ханбин пьет, кот сидит рядом на диване и, будучи не в состоянии перебороть свое любопытство, смотрит на экран ноутбука на коленях Ханбина. — Фотографии такие красивые... Ах, подожди! Я сейчас вернусь, — парень идет в свою комнату и возвращается уже с красиво оформленным подарком, как в фильмах. Яркая оберточная бумага и большой бант, который так не терпится развязать. Чжинхван отдает подарок Ханбину и садится так близко, что последний чувствует сладкий запах его духов. Ханбин развязывает ленточку на подарке, аккуратно разворачивает обертку и видит внутри книгу. На обложке ясно читается: «Квентин Ши». У Ханбина глаза на лоб лезут, а Чжинхван улыбается широко, ловя чужой взгляд, и говорит: — С Днем рождения, Ханбин. Он давно не слышал этих слов. Давно не получал подарков. И такой жест от того, кто даже не был с ним и года, а какой-то месяц, от того, кто все время слушал эти грубости в свой адрес и все равно был рядом… у Ханбина по щеке течет слеза, и он стыдливо смахивает ее ладонью, потирая глаз пальцами; Чжинхван только накрывает его руку своей, снова взволнованно поднимая хвост. Он не понимает, что происходит, и только в следующий момент, когда чужие губы накрывают его, мягко подается вперед, располагая ладонь за чужим ухом и довольно улыбаясь в поцелуе. Наконец-то Ханбин понял. Наконец-то этот дурак разобрался в чувствах Чжинхвана и в своих чувствах, наконец-то влюбился, наконец-то сделал первый шаг… Чжинхван, кажется, был без ума от счастья. Ночью Чжинхван уже спит на коленях Ханбина, во сне подергивая ушком, а последний находит в себе силы работать и дальше, изредка поглядывая на того, в кого так опрометчиво влюбился, и находя в нем с каждым разом все больше вдохновения. И хоть на улице все так же льет дождь и по независимому собачьему телевидению все так же вещают, какие кошки высокомерные, в небольшой квартире кот и пес нашли друг в друге целый мир. Мир, в котором пахнет чаем с травяным сбором, какао с корицей и гвоздикой и непрекращающимся осенним дождем.