Госпожа Министр

– Рассказывай давай! Гермиона едва открыла глаза и была ещё в пижаме, когда из камина появилась Джинни с пирогом в руках. Миссис Поттер так съедало любопытство, что она еле дождалась пока испечется гостинец для подруги и тут же отправилась её навестить, даже не удосужившись предупредить. Кроме того, она уже послала сову Луне, и та так же должна была прибыть с минуты на минуту. Гермиона, зевая, стала одеваться, пока Джинни взмахами палочки сервировала стол для чаепития. Она прекрасно знала где и что находится в жилье подруги, никогда не скромничала и распоряжалась здесь всем, как у себя дома. Когда всё было приготовлено, появилась Луна с блокнотом, чтобы затем написать статью для «Придиры». С тех пор, как Гермиона стала Министром, Луна получила эксклюзивную возможность брать интервью у Гермионы в любое время суток, поскольку одна из немногих знала её адрес. Возможно именно поэтому часть репортеров невзлюбило Грейнджер, которая почти всегда отказывалась давать интервью из-за своей занятости даже «Пророку», но никогда не отказывала в них «Придире», и посему издательства начали клепать провокационные и вредящие имиджу Грейнджер статьи. Попивая ароматный чай, подруги с большим любопытством слушали рассказ Гермионы о вчерашнем приёме, постоянно перебивая и вынуждая описывать всякую мелочь: и парижскую публику, и наряды дам, и их причёски, и украшения, и развлечения (тут она не без гордости показала на стоявший на камине приз за все разгаданные загадки Сфинкса), и фейерверки в самом конце, и как её принимало французское общество. Большая часть расспросов Джинни были, конечно, о поведении Малфоя. Ведь если он хотя бы взглядом обидит Гермиону, она отправится в Малфой Мэнор и устроит ему такую взбучку, что он будет умолять о поцелуе дементора. Правда, по словам Грейнджер, Малфой вел себя как настоящий джентльмен и наоборот выручал её даже там, где вовсе не обязан был. – Конечно обязан, – вклинилась Луна, – согласно этикету, если он сопровождает тебя на приём, то ты считаешься его дамой. Так что нет ничего удивительного, что он танцевал с тобой весь вечер, знакомил со знакомыми и подавал тебе шампанское. – Я не смотрела на это с такой стороны, – задумчиво произнесла Гермиона, – ведь раньше меня сопровождали только вы или Флёр. Но у вас всегда была своя пара. А я ещё удивлялась, почему он не оставлял меня в одиночестве, хотя все незамужние волшебницы с него глаз не спускали. – Если бы он оставил тебя и пошел развлекаться с другими дамами, это было бы неприлично. А такие как Малфой строго следуют этикету. Для них этикет – это святое. – А с него и вправду все девушки глаз не спускали? – перебила Луну Джинни. Они всегда ненавидели Малфоя, и никогда не брали его в расчёт (да, на Слизерине он был популярен, но это же Слизерин!), а тут, оказывается, он, несмотря на своё прошлое – популярная личность. – Ага. Он же лорд и богач. Они просто не знают какой он на самом деле эгоист. Луна, только не включай это в статью. – Как скажешь, – волшебница зачеркнула абзац. Подруги продолжали засыпать Гермиону вопросами, а она прилежно отвечала. Джинни заставила её надеть вчерашний наряд и, увидев, какая в нем Грейнджер очаровательная, сказала, чтобы она обязательно надела его к ним в гости на Новый год. Гермионе пришлось согласиться. «Мерлиновы кальсоны! Я так устала вчера… Когда уже закончится этот дружеский допрос» *** «Когда уже закончатся эти допросы…» Драко, который по приглашению матери, давно не видевшей своего любимого сына, в воскресенье пожаловал в Малфой-мэнор, вновь очутился за обеденным столом и был вынужден в подробностях рассказывать о приёме, который он посетил впервые за много лет. Нет, он, к своему удивлению, не жалел, что согласился сопровождать Грейнджер. В конце концов, это – его работа, а сама Грейнджер – не самая противная ведьма на свете. Да, занудная, да, чересчур правильная, но всё это терпимо. Он жалел о последствиях вчерашнего вечера: Забини утром, прочитавший в газетах о приёме, прислал кричалку в «Дырявый котёл», которую, казалось, услышал даже глухой. «Первый официальный выход сладкой парочки! Поздравляю! Я заключил пари с Тео, что вы поцелуетесь ещё до Рождества. Поставил тысячу галлеонов. Не подведи меня, дружище!» Обалдеть как остроумно. Пара статей из иностранных изданий по поводу вчерашнего так же изрядно подпортила настроение. Да, Скиттер не напишет ничего провокационного. Тем более, что он для надежности, после её нелегального пребывания в Министерстве, нанёс визит главному издателю и был очень убедителен. Издатель – прагматичный волшебник, и сообразил, что Драко предлагает им дружбу с Министерством во избежание неприятных инцидентов. Но вот все издательства волшебного мира не заткнёшь. Конечно, текст официальный и в плохом свете Грейнджер никто не пытался выставить. Просто там упоминалось имя Астории и комментарий о том, что «впервые с её смерти мистера Малфоя заметили на подобном мероприятии». Это было в рамках приличий, но все же немного неприятно. Поразительно. Он считал, что сильнее возненавидеть репортёров он уже не в состоянии. Оказалось, очень даже может. А вот теперь мать осторожно расспрашивает его о щекотливой теме. Как будто не ясно что она имеет в виду. – Не думала, что мадемуазель Николь уже такая взрослая. Драко ничего не ответил. Лучше просто промолчать. – Люциус, ты ведь помнишь де Атталь? – Конечно. Нужно будет послать им открытку на Рождество. – Хорошая мысль. – А как графиня Анастази? Она, кажется, ещё не стара. «Началось», – подумал Драко, когда оба родителя начали всё активнее обсуждать дам французского общества. Мысленно он ругал Поттер, которой обещал присматривать за Грейнджер, саму Грейнджер (сейчас он бы не отказался, чтобы она всё-таки вышла замуж за этого неотесанного чурбана Уизли, и это он бы сопровождал её на все эти мероприятия), несостоявшегося «мистера Грейнджер», который был мямлей и не смог женить на себе Гермиону, всё Министерство Магии, в котором нет ни одного сотрудника, сносно владеющего французским, Флёр Уизли, которая отправилась с мужем в отпуск, самого себя, что согласился на приглашение матери именно сегодня, своего отца, который сидел во главе стола и кривился каждый раз, когда слышал имя грязнокровки. – Возможно, стоит пригласить её на чай? – Нарцисса с Люциусом уже осуждали грядущие планы. – Нет. Люциус и Нарцисса повернулись к Драко. – Если вы хотите возобновить светскую жизнь – то только без меня. – Но, Драко, – вкрадчиво начала Нарцисса, – Ты ещё достаточно молод. Тебе не обязательно всю оставшуюся жизнь проводить в одиночестве. – Мои друзья неплохо с этим справляются. – Но, милый… Мы с отцом подумали, что, раз ты посетил вчерашний приём, то это добрый знак. – Я был на приёме исключительно по работе. – На побегушках у … – Люциус запнулся, увидев взгляд Драко. Сын с некоторых пор ни разу не смолчал в ответ, когда он называл Грейнджер грязнокровкой, – … Министра Магии. – Называй как хочешь. Нарцисса, опасаясь, что дело вновь обернётся ссорой, поспешила сгладить разговор: – Драко, отец имеет в виду, что твоя работа не соответствует твоему статусу. Драко посмотрел на отца: – Да. Помощник самого Министра Магии – это действительно не соответствует статусу бывшего пожирателя. Люциус стал закипать: – Велика честь – чтобы тобой командовала… – Будь осторожен, когда подбираешь слова, – предупредил отца Драко. – Я не узнаю тебя, Драко Люциус Малфой. Ты, чистокровный волшебник из уважаемой аристократической семьи, превращаешься в… – … в кого? – Драко поднялся со своего места, – Ну же, скажи это. – Драко, – Нарцисса тяжело вздохнула и так же поднялась со своего места, – давай прогуляемся в саду и поговорим, какой подарок лучше сделать для Скорпиуса на Рождество. *** Утро понедельника встретило Драко письмами и открытками, наваленными на столе в приёмной. Безусловно, совы и мелкие клерки из отдела мракоборцев, отвечающие за почту, аккуратно складывали их в стопки. Пока эти стопки не нарушили допустимую высоту и не рухнули в беспорядке. Волшебник с некоторым недовольством смотрел на эти завалы, понимая, что отвечать на всё это придётся ему. А, значит, в ближайшие часы придется отложить все дела в сторону и отвечать на все эти письма. Но, с другой стороны, он был приятно удивлён такому количеству корреспонденции – он издалека разглядел штемпели и печати, которыми пользуются только французы. Так что Грейнджер произвела хорошее впечатление на парижское общество и его труды не были напрасны. Каково же было его удивление, что какая-то часть из всего этого было адресовано лично ему. Просмотрев из любопытства имена некоторых адресантов, он раздраженно отбросил их в сторону. Не хватало ему ещё тратить время на откровенно любовные записки. Он черкнул пару строк, делая срочный заказ на сотню открыток и конвертов в типографии и тут же отправил филина. Затем он отыскал свежие газеты и с довольным видом пробежался по заголовкам статей и колдографиям. После он, вместе с чашкой чая левитировал всё это в кабинет Министра. – Доброе утро, сэр Мерлин. – О, мистер Малфой, – потянулся волшебник на портрете, – говорят, приём прошёл на высшем уровне? – Да, – подтвердил Драко, – госпожа Министр всех очаровала. – Приятно слышать. – Да. Полагаю, теперь у неё отбоя не будет от приглашений. – Вы проделали большую работу. Надеюсь, госпожа Министр оценит это по достоинству. – Если она приведёт в порядок тот ужас, который она называет причёской, мне будет достаточно этого. – Боюсь, что Вы требуете невозможного, – покачал головой Мерлин и оба волшебника улыбнулись друг другу. Тем временем в приёмной появилась Гермиона. Она так же удивилась такому количеству корреспонденции. – Не беспокойся, Грейнджер, там не всё адресовано тебе, – заверил её Драко, когда она вошла в кабинет. – У мистера Малфоя появились воздыхательницы? – Поинтересовался портрет. – Похоже на то, сэр. – Надеюсь услышать в скором времени хорошие подробности. – А я – нет, – Малфой вежливо улыбнулся и отправился заниматься своими обязанностями. Гермиона расположилась в кресле и принялась просматривать свежие выпуски газет. Мерлин достал подзорную трубу и так же принялся разглядывать статьи. Всё же он был любопытен и живо интересовался современной жизнью и её новостями. – Интересно, откуда у «Пророка» и остальных такие качественные снимки? – Я слышал от портрета сэра Корнелиуса в холле, что мистер Малфой заранее договаривался насчёт снимков для наших издательств с французской стороной. – Кто бы сомневался, – фыркнула Гермиона. – Вижу, Вы воспринимаете в штыки любые действия мистера Малфоя, – осторожно заметил портрет. Госпожа Министр пренебрежительно фыркнула: – Мистер Малфой никогда ничего не делает без собственной выгоды. – Возможно. Но разве Вы не остаётесь в выигрыше? – Осмелев, портрет продолжил, – О Вас больше не пишут оскорбительные анонимные статьи в газетах, Вы получаете положительные отзывы во французском обществе. Да, я уже просмотрел эту страницу, благодарю, можете переворачивать. Гермиона перевернула страницу, а портрет, рассматривая полосу, продолжал: – Кроме того, разве эти снимки плохи? Не знай я Вас, подумал бы, глядя на них, что Вы выросли среди всего этого. Вы в кои-то веки выглядите соответствующе Вашему статусу Министра. – Нужно полагать, что это – заслуга мистера Малфоя? – едко спросила Гермиона. Мерлин деликатно ответил: – Мистер Малфой лишь позволяет другим увидеть Вас такой, какой Вы являетесь по своей природе, но упорно стараетесь это скрывать. – А, по-моему, мистер Малфой просто не хочет быть опозоренным, если я буду одета не по статусу. – А, по-моему, Вы глубоко внутри считаете, что как Министр Магии, не можете носить красивые платья. Стук в дверь не дал Гермионе ответить на едкие замечание. В кабинет вошел Драко, неся несколько писем. – Вот на эти нужно ответить тебе, Грейнджер. Маркиз Кама был любезен и написал на английском, так что переводить не нужно. Вот это, от министра, я перевел, – волшебник положил на стол пергамент, – ответ я тоже перевёл, там несколько благодарственных строк. Просто перепиши собственной рукой. Он оценит твои старания. А вот на письмо главы отдела их отдела магического сотрудничества, сама составь ответ, а я переведу. Гермиона внимательно следила за очередностью пергаментов, раскладываемых перед ней. И неожиданно задала вопрос: – Скажи, Малфой, я действительно одеваюсь не по статусу? Волшебник поднял бровь: с каких пор её интересует его мнение в этом вопросе? – Боюсь, это я осмелился поднять эту тему, – кашлянул Мерлин, – Очевидно, мои слова были неприятны мисс Грейнджер. О чём я искренне сожалею. – Да, ты одеваешься не по статусу, Грейнджер, – подтвердил Малфой. И, в отличие от портрета, он искренне не сожалел. – Слишком дёшево? – Гермиона прищурила глаза. – Слишком скучно, – Драко продолжал раскладывать письма, на которые требовался её личный ответ в порядке срочности. – Скучно? – переспросила волшебница. – Ты одеваешься так, будто стараешься всем своим видом доказать окружающим, что ты серьёзный человек и тебя совсем не волнует, во что ты одета. – По-твоему, мне стоит одеваться как те леди из высшего света? – Раз уж ты спросила, Грейнджер… – Малфой сделал паузу, думая, стоит ли ему продолжать, ведь его толкают на опасную стезю, – По-моему, тебе стоит одеваться как Министр Магии, а не как клерк из дешевой конторы. – То есть ты считаешь, что я одеваюсь как клерк? – Ты мне льстишь, Грейнджер. Так считают все. – Да неужели? – Только боятся сказать тебе это в лицо. – Даже Джинни и Флёр? – Да. Гермиона изменилась в лице. Драко понял, что сейчас начнется буря, ведь он посмел сказать такую крамольную вещь. Но он действительно считал, что её подруги то ли из деликатности, то ли из боязни расстроить её, хвалят её гардероб. С Поттер всё понятно. Стоит лишь вспомнить, что она росла вместе со старшими братьями, а её мать не славилась отменным вкусом. Луну в расчет он не брал – вот тут как раз стоило поблагодарить, что она не вмешивалась. Но вот Флёр, учившаяся в Шармбатоне, всегда одевающаяся скромно, но со вкусом. Какого соплохвоста она не может затащить Грейнджер в магазин и насильно, если потребуется, одеть поприличней. Но его это мало волновало. У него есть дела и поважнее. – Если у тебя всё, Грейнджер, то я пойду. Мне ещё отвечать на всю ту гору писем. – Пришлите мне счёт, мистер Малфой. Конечно, Драко правильно понял, ЧТО именно имеет в виду Грейнджер. Но решил дать ей шанс: – Какой ещё счёт? – За платье. Не хочу быть Вам должна. Вот это был подлый удар. Она сознательно это сказала. Если предыдущие колкости он ещё мог списать на то, что это способ защититься от их с сэром Мерлином неприятного для неё мнения, о котором она, кстати, сама спросила, то эта фраза не была случайной. Он ведь говорил, что не собирается устраивать с ней баталий. И насчёт того, что платье – подарок, тоже говорил. И она его приняла. А теперь он слышит вот это. Да, он позволяет себе сарказм в её отношении. В принципе, так же, как и ко всем остальным (даже Забини и Нотт - его единственные друзья - отгребают по полной). Но в их с Грейнджер словесных перепалках нет свидетелей. И он никогда не перегибает палку. Бывает, он близок к этому, потому что этот высокомерный тон его время от времени подбешивает. Но ведь Джиневра Поттер предупреждала его. Ах, если бы Джиневра и своей подруге разъяснила какие вещи говорить мужчинам нельзя. Потому что сказанное только что – открытое оскорбление. – Вы мне ничего не должны, – сквозь зубы процедил волшебник, вышел из кабинета и плотно закрыл дверь.