Госпожа Министр

*** «Напыщенный самодур» – Гермиона вышла из кабинета, идя на совещание с главами отделов. Проходя мимо стола Драко, она посмотрела на стопки корреспонденции – их стало в разы меньше. Часть конвертов была уже уложена в ящики и ждала архивариуса, чтобы тот забрал их и поместил в секцию министерской входящей корреспонденции. Джинни никогда не занималась «подобной ерундой», поэтому весь предыдущий год Гермиона сама отвечала на все письма, преимущественно по ночам, отрывая время от сна. А это занимало прорву времени. Как бы она не ворчала, за тот месяц, что Малфой работал здесь, ей не довелось разгребать ни одной кучи, и она даже начала ложиться в постель до наступления полуночи или выкраивала время на чтение. Ей не хотелось признавать, но, если не кривить душой, то это была заслуга её нового помощника. Малфоя не было на месте. Он несколько минут назад поставил её в известность, что идёт отправлять ответы на «ту кучу восторженных писем». Да, именно «поставил в известность», прислав говорящую записку-оригами вместо того, чтобы зайти. Что ж, это даже к лучшему. Не придется регистрировать личное письмо. Она достала из папки небольшой конвертик, запечатанный её собственной, а не министерской печатью, и, окликнула пролетающую мимо сову. Услышав имя адресата, сова взмахнула крыльями и исчезла. Гермиона скользнула взглядом по столу в приёмной, где присутствовала ещё одна солидная стопка нераспечатанных писем. Госпожа Министр из любопытства пробежалась глазами по конвертам. Получателем значился сам Малфой, что заставило её удивиться. «Не беспокойся, Грейнджер, там не всё адресовано тебе» – вспомнились его слова. Она думала, что он шутит. Похоже, она ошибалась. Но какие тут шутки, когда на штемпелях стояли фамилии французских мадемуазель: Бланшар, де ла Кроль… В голове тут же вспыхнули воспоминания, как парижские красотки смотрели на Малфоя. С одной он даже имел продолжительную беседу. Николь, кажется. Ах, ну да. Её письмо тут тоже есть. Глаза Гермионы вспыхнули недобрым огоньком. Она достала палочку и левитировала письмо мадемуазель Николь вместе с несколькими другими в камин. Затем она, удовлетворенная своей небольшой местью, направилась на заседание, жалея лишь о том, что не отправила в камин всю стопку. *** «Жаль, что она не отправила в камин всю стопку», – подумал Драко, когда, вернувшись, он обнаружил, что на столе кое-чего не хватает. Конечно, он прекрасно помнил, что и когда появлялось и исчезало со стола в приёмной. Поэтому исчезновение письма от мадемуазель Николь де Атталь и ещё три других он заметил сразу же. И, поскольку архивариус до сих пор не забрал коробку с письмами, а в камине виднелся уцелевший кончик конверта, вариант оставался один из возможных. Видать, он её очень разозлил. Да плевать. Сама спросила его мнение. Он – не её подруги, которые пускают пыль в глаза из лучших побуждений. Но, это не его забота. Его забота сейчас – составить расписание на следующую неделю так, чтобы удачно совместить её внутренние министерские встречи и переговоры с иностранными послами. И чтобы он сам мог выкроить время для более мелких, но не менее значимых дел. Например, подыскать себе жильё. Не собирается же он постоянно жить в «Дырявом котле». Да и Скорпиусу уж там точно не место, когда он приедет из Хогвартса на рождественские каникулы. Кстати, ещё же дела в попечительском совете школы. А ещё нужно собрать сейф по чертежам Нотта. А ещё… Как же ему не хватает той кучи свободного времени, которой он располагал ещё пару месяцев назад. Конечно, если бы он не разгребал те дела, на которые плевать хотела предыдущий помощник, времени у него было бы больше. Но если он заикнется, что Джиневра Поттер могла бы и получше исполнять свои обязанности, Грейнджер ещё, чего доброго, подпилит ножку его кресла. От неё всякого можно ожидать. Вот, например, сегодня он ожидал, что Грейнджер хотя бы формально, сквозь зубы, но поблагодарит его за то, что она в кои-то веки выглядела во всех смыслах прилично, представляя Министерство. Он столько энергии потратил на договоры с колдографами, чтобы снимки были высшего качества, с репортерами, чтобы они выбирали выражения, когда будут писать о ней статью. Чтобы она не перепутала имена никого из присутствующих, выучил два тома гостей (он ведь столько лет не бывал на светских раутах) и всех ей представлял, знакомил с интересными личностями, делал всё, чтобы она не стояла в углу весь вечер. А в итоге он получил едкое «пришлите счёт». Она же прекрасно знает, что он не обеднеет, даже если скупит содержимое всех магазинов в Косом переулке. Не удивительно, что её считают высокомерной. Это вполне заслуженно для того, кто даже «спасибо» выдавить из себя не может. Он-то, идиот, полагал, что в прошлом году она переступила через плохие воспоминания о Малфой-мэноре и пришла, чтобы поблагодарить его, потому что это была её инициатива – такой себе ответный благородный шаг навстречу. Теперь же он был уверен, что её появление – заслуга кого-то другого. Да той же Джинни. Интересно, какими пинками та гнала Грейнджер к воротам поместья. И это он только месяц работает с Грейнджер. Интересно, какие открытия ожидают его через два? Драко отправил в камин оставшиеся письма от французских барышень, даже не удосужившись их распечатать. Он и так прекрасно догадывался об их содержании. Надушенные конверты с идеальным каллиграфическим почерком. Уж явно не приглашение в шахматы играть. Если бы не этот удар под дых от своего начальства, который испортил настроение с самого утра, он бы ответил на все эти пустые послания плоскими ничего не значащими фразами. Просто потому что так положено по этикету. Но даже если бы он ответил оставшимся, то тем четверым, письма которых в огонь отправила Грейнджер, он ответить уже не может. Стоп, а почему это он не может? Посыльные в обязательном порядке регистрируют от кого и откуда приходит вся корреспонденция. Это внутренний протокол. Драко задумался. Даже, если он не знает точного содержания писем, всегда можно отправить открытку с нейтральным ответом. Так элементарная вежливость будет соблюдена, и он одновременно даст понять, что какими бы ни были предложения от прекрасных дам, они не составляют для него интереса. Запросив копию списка зарегистрированных входящих писем за вчерашний день, Драко надиктовал нейтрально-вежливый ответ на пергаменте и размножил его. Между тем, наконец, появился архивариус, забрал ящик с прочитанной корреспонденцией. Затем появлялись посыльные, которые оставляли письма и пакеты с документами. Клерк из Аврората принёс запрос на копии документов, которые затерялись у них. Затем сотрудник Визенгамота и отдела магического транспорта явились с теми же просьбами. В течении ещё двадцати минут к нему с такими же просьбами пришли сотрудники почти всех отделов. Очевидно, Грейнджер на совещании устроила разбор полётов. Драко сделал себе заметку, что нужно будет спуститься в архив и делать выписку с копиями для всех этих запросов. Поттер заходил в свой перерыв к Гермионе и даже в его голову пришла мысль поблагодарить Драко за то, что на приёме помогал ей. Малфой в ответ только фыркнул, мол, ничего такого. Какой-то мелкий клерк принес копию списка и перо принялось подписывать конверты. Драко окончил черновик расписания для Министра, отправил его ей на стол и отправился по делам. *** Несколько следующих дней Гермиона Малфоя не видела вообще. Нет, конечно, на работе он безусловно присутствовал: её почта и свежие выпуски газет неизменно лежали на столе, когда она заходила в кабинет; заколдованный чайник ровно в одиннадцать наливал в чашку чай; расписание встреч напоминала кричалка-оригами. Табличка на его столе в приёмной сообщала, в каком отделе Министерства находится сам Драко, когда в нём возникнет необходимость. Если она оставляла на его столе письма на отправку, всё было отправлено в срок. Целых несколько дней она наслаждалась тишиной. Сэр Мерлин также отсутствовал на своём месте, очевидно, решив навестить каждого из своих знакомых на портретах. В конце недели Гермиона видела спину Малфоя дважды: первый раз – когда встреча в Аврорате окончилась намного раньше запланированного – волшебник расставлял какие-то книги в своём кабинете, диктуя перу что-то по-итальянски; второй раз, когда он шёл по коридору передавать в архив какие-то документы. На выходных, когда Министерство пустовало, Малфой находился в Комитете по Экспериментальным Чарам – он сделал несколько заказов для создания зачарованных предметов для приёмной. Об этом Гермиона узнала в понедельник, когда обнаружила в своём кабинете часы, в указанное время предупреждающие её о встрече или собрании. Так же среди новинок на маленьком столике стояла печатная машинка, которая стенографировала о прибывших срочных сообщениях, а если Гермиона не слышала звон по окончанию печати, машинка не успокаивалась до тех пор, пока лист бумаги не был из неё выдернут. Таким образом Малфой окончательно пропал из её поля зрения. Все сообщения ему она так же могла диктовать печатной машинке, после чего класть их в небольшую шкатулку, которая так же появилась у неё на столе. Таким образом, распоряжения и корреспонденция для отправки попадала к Драко напрямую вне зависимости от того, где он находился. Газеты и письма Гермиона получала курьером Аврората. Конечно, Министр знала, что её помощник находится в Министерстве. Она слышала его шаги в приёмной. Один раз даже его голос, когда он отвечал на вопрос курьера куда ставить цветы, которые ей прислал какой-то чиновник из французского Министерства в качестве благодарности за присутствие на приёме. Да-да. Гермиона сама была удивлена, когда спустя почти десять дней после приёма ей до сих пор присылали цветы и мелкие презенты в качестве знака внимания. Она даже устала от того, что нужно было обязательно отправить вежливую благодарность. Теперь это приходилось делать ей, о чём её любезно уведомила очередная кричалка Малфоя. После того, как курьер уладил формальности, двери раскрылись, и охапка цветов левитировала в её кабинет без какого-либо сопровождающего комментария. После этого случая Гермиона стала подозревать, что что-то не так. Ещё месяц назад она была бы просто счастлива, что Малфой заменил себя кучей зачарованных предметов, а расписание передаёт совой, но к этому присоединялся тот факт, что сэр Мерлин постоянно отсутствовал на картине. А если и появлялся, то делал вид, что её не замечает. Таким образом, к середине второй недели факт игнорирования был налицо. В субботу, согласно расписанию, маячил визит к японскому Министру Магии. И вот здесь начались проблемы. Во-первых, Гермиона понятия не имела, как подобрать подарок согласно щепетильному японскому этикету (подарок французскому Министру выбирал Малфой). На это нужно было потратить как минимум день, а то и два, а она не могла себе позволить. Во-вторых, всю верхушку японского Министерства составляла аристократия. А об их этикете она была разве что слегка наслышана. В-третьих, она знала, что к женщинам-политикам, особенно иностранным, консервативное магическое восточное общество относится не так уж толерантно, как принято считать. Ещё были нюансы помельче вроде того, что принимающая сторона была известна своим отсутствием эмоциональности и в переговорах по их реакции невозможно было понять, благоприятно ли вообще проходит встреча. А ещё в помощниках японского Министра был настолько известный и сведущий волшебник, что все боялись даже его имя произносить. Также все были наслышаны (кроме Гермионы, естественно) о его влиянии и непростом нраве. Об этом последнем факте ей поведал Малфой, в тот единственный раз, когда удосужился самолично занести важный документ из Отдела магических происшествий. На что Гермиона ответила, что как-то сама со всем разберётся и на встречу с ней отправится Флёр и один из её заместителей. Малфой пожал плечами и не возражал. Когда Гермиона, Флёр и сотрудники были приняты в резиденции Министра Магии Японии, и она увидела вполне добродушного старика, она выдохнула с облегчением. Тот, вопреки слухам, оказался радушным и коммуникабельным толстяком. Но когда в зал вошёл его Правая рука, госпожа Министр поняла, что радовалась она напрасно. И слова Малфоя вовсе не были преувеличением. От одного вида этого статного высокого аристократа веяло пренебрежительностью. Хотя его лицо ничего не выражало, а манеры были безупречны. Уже после нескольких фраз Грейнджер стало ясно, КТО на самом деле управляет всеми делами в Министерстве Магии Японии. Если при указаниях, которые давал Министр, сотрудники могли мешкать, то все приказы его помощника выполнялись незамедлительно. А ещё Флёр очень удивил тот неприятный факт, что её магия вейлы могла действовать на Министра, но была абсолютно бессильна, когда дело коснулось его Правой руки. Он, без лишних предисловий, приступил к предмету обсуждения – сотрудничество по делам магического транспорта и почты. Выслушав предложения Гермионы, он задумался. Министр внимательно смотрел на него, хотя такой вопрос помощник не был уполномочен решать. Наконец, Правая рука Министра Магии Японии категорически отказался с условиями и предложениями английской стороны, поскольку счёл их недостаточно проработанными. И это больно ударило по самолюбию Гермионы. Затем он с таким же хладнокровным выражением лица извинился и уведомил, что у него есть важные дела, и он вынужден покинуть их. Отвесив максимально вежливый, согласно японскому этикету, поклон, он удалился. Министр тут же перевёл тему разговора и в политическом направлении Гермионе больше не удалось поднять ни одного вопроса. Вместо переговоров она вместе с японским коллегой осматривала сад, ей демонстрировали чудеса последних достижений, которые её мало интересовали. В общем, визит прошёл скомкано и непродуктивно. Флёр потом отметила, что, похоже, по уровню высокомерия, у Малфоя появился достойный соперник. Хотя даже Малфой на фоне этого хладнокровного мужчины выглядел как само дружелюбие. «Малфой будет счастлив узнать о моём провале» – думала Гермиона, шагая в понедельник по атриуму. Поднимаясь по лестнице, она видела, что Малфой выходит из приёмной с пачкой документов под рукой и идёт прямо навстречу ей. Она была готова, что он с порога начнёт сыпать колкостями, однако он прошёл мимо неё, произнеся только дежурное «Доброе утро» и, спустившись, скрылся из виду. Газеты с письма уже были на её столе. Пробежав передовицы, волшебница отложила свежий номер «Пророка». Она просмотрела своё расписание, затем принялась читать письма, не притронувшись к чаю. Сэр Мерлин в кои-то веки был на своем месте, но ни слова не проронил. – Говорите уже, сэр Мерлин, – не выдержала Гермиона. – Прошу покорнейше меня простить, госпожа Министр, но я не понимаю, что Вы имеете в виду. – Я же не глупа, сэр Мерлин. Вот уже две недели вы оба игнорируете меня. – При всём уважении, я всё так же не понимаю Вас. – Вы и мистер Малфой. – Очевидно, мистер Малфой очень занят. У него много работы. Всё свободное время он вынужден доделывать работу Вашего предыдущего помощника, которая год не удосуживалась сортировать Вашу входящую корреспонденцию и отправляла всё в архив общим скопом. – Зачем ему понадобилось ни с того, ни с сего заниматься просроченной сортировкой корреспонденции? – Возможно потому, что близится конец квартала и запросы на полученные Вами документы поступают ежедневно из разных отделов Министерства. Клерки имеют привычку терять некоторые бумаги или вовсе не делать копии. Например, в позапрошлый понедельник мистер Поттер запросил отчёт, который предоставил Вам в конце прошлого года. А прошлую среду уже Вы затребовали документы, присланный Визенгамотом в феврале. Мистер Малфой каждый раз тратит прорву времени, чтобы отыскать то, что Вы требуете. – А Вы откуда знаете такие подробности? – Время от времени я составляю ему компанию в архиве, пользуясь радушием портрета мистера Квонга По. – Раз уж Вы так дружны с мистером Малфоем, то, может, расскажете мне, почему он так рьяно отлынивает от своей основной работы. – При всём уважении, мисс Грейнджер. Мистер Малфой исправно выполняет все свои обязанности. И даже сверх того. Не его вина, что Вы пренебрегаете его советами и помощью в некоторых вопросах. – Очевидно, он в них разбирается лучше меня. – Очевидно. – Вижу, он весьма импонирует Вам, сэр. – Обычное проявление солидарности, – пожал плечами портрет, – меня бы тоже оскорбило то, что мистер Малфой услышал от Вас. – И что же так оскорбило мистера Малфоя? – Вы приняли подарок – Ваше вечернее платье для приёма в Париже, а затем потребовали прислать Вам чек. Это оскорбительно для любого уважающего себя мужчины. – Вот как? Она даже не думала о таком пустяке. – Вместо благодарности за все старания, которые были приложены для того, чтобы Вы на приёме чувствовали себя комфортно, Вы принялись сыпать упрёками, а под занавес выдали такое оскорбление. – Думаете? – Я уверен, – фыркнул портрет. Волшебница откинулась на спинку Кресла и погрузилась в размышления. Она прокрутила в голове события предыдущих недель. Мерлин всё это время сохранял полнейшее молчание. За то время, пока Гермиона занимала должность Министра, он понял, что она всё же, как и любая дама, ранимая особа (хотя и пытается скрыть этот факт), что она импульсивная и в моменты потери душевного равновесия, способна наговорить лишнего и не понять этого. А мистер Малфой определенно выводил её из состояния равновесия, хоть вёл себя безукоризненно. Да, конечно, Мерлин слышал иногда из его уст подтрунивание. Но за рамки приличия мистер Малфой никогда не выходил. И ещё никогда не позволял себе вольностей при посторонних. – Возможно, я действительно погорячилась, – Гермиона вернулась в реальность и обратилась к портрету. Тот посмотрел на неё удовлетворенным взглядом и улыбнулся в свою седую бороду. – Думаю, Вы определенно делаете успехи, мисс Грейнджер. Мудрый политик должен оценивать ситуацию, не переходя на личные претензии. – Полагаю, мистер Малфой сегодня так же разбирает корреспонденцию в архиве? – Полагаю, что да. *** – Я хотела бы извиниться. Гермиона, переступив через свою гордыню, и уговаривая себя, что делает это для блага Министерства, спустилась в архив, поинтересовалась у архивариуса где она может найти своего помощника, на что та вежливо сообщила, что мистера Малфоя можно найти в секции Входящей корреспонденции Министра Магии. Гермиона, которой на заре карьеры частенько нужно было бегать в архив, прекрасно ориентировалась среди лабиринтов бесконечных стеллажей, поэтому отыскать Драко ей не составило большого труда. Тот сидел за столом, уставленном ящиками и кропотливо вручную сортировал письма и документы, сверяя с датами на штемпелях. Архив был защищён от использования заклинаний поиска, поэтому привести в порядок все бумаги, скопившиеся за год, было весьма трудоёмкой задачей. – О, это тебя Поттер надоумила? – Не отрывая взгляд от бумаг поинтересовался Драко. – Вовсе нет. – Странно. Я думал, это она отвечает за подобные жесты с твоей стороны. – Сэр Мерлин рассказал, как ситуация выглядела со стороны. – А, – протянул Малфой, всё так же не отвлекаясь от своего «необычайно интересного» занятия, – вот оно кто. Повисла пауза. Гермиона с усилием выдавила из себя: – Прошу прощения, если я… Малфой, прости меня. Я была не права. Драко отвлекся от раскладывания документов по датам и повернулся к Гермионе. – Продолжай, Грейнджер. Волшебница поджала губы. Она считала вопрос закрытым. Но, очевидно, Малфой так не считал. Наверняка ждёт, когда она станет униженно вымаливать прощения. Возмущению Гермионы не было предела. – Мне не нужны твои унижения, Грейнджер, если ты ЭТОГО боишься. Гермиона изучающим взглядом смотрела на своего помощника. – Что же тебе нужно? – Твои искренние слова, не больше. – Моё извинение искренне. – Да неужели. А я вот уверен, что ты выдавливаешь из себя каждое слово. Они смотрели друг другу прямо в глаза и для Гермионы это было непривычным. Возможно, потому что за две недели это был первый разговор, состоящий более, чем из одной фразы. А, возможно, потому что она чувствовала себя мелкой служащей, вызванной начальником «на ковёр». И почему она никогда не ощущает себя Министром рядом с Малфоем? – Если это всё, Грейнджер… у меня много работы, – он повернулся обратно к стопкам бумаг и конвертов, – ты можешь идти. Кстати, Поттер просил, чтобы ты зашла, когда у тебя будет свободная минута. «Ты можешь идти» едва не приказным тоном. Вот оно. Вот почему. Малфой ведёт себя как самодовольный обмудок. – «Самодовольный обмудок»? – внезапно произнёс Малфой, – Это что-то новенькое. Гермиона мысленно выругала себя. Она что, произнесла это вслух? Мерлин всемогущий! Сейчас она снова облажается по полной. – Я позже посмотрю в словаре, что это обозначает это магловское выражение. – У тебя есть словарь? – Купил на второй день работы во «Флориш и Блоттс». Ты часто используешь магловские выражения, которых я не знаю. Это вводит в ступор. Да, Гермиона была удивлена. Оказывается, что у Малфоя есть магло-магический словарь. И его можно ввести в ступор. – Ты был прав насчёт помощника японского Министра. – Да, был. Ни капли скромности. – Откуда ты узнал о нём? – Забини рассказал. Итальянцы провалили переговоры с ними два года назад. Повисло молчание. Снова. – Мне стоило прислушаться к твоему мнению. – Да. Стоило, – согласился Драко. – И мне… стоило поблагодарить тебя за твою помощь. – Это было бы любезно с твоей стороны. – И мне… не стоило… упрекать тебя… и… я была не права, когда сказала тебе… ну… насчёт… «Мерлиновы кальсоны! – Ругала себя волшебница, – Гермиона, ты же так хорошо начала». Она собралась с духом и продолжила: – … когда я попросила прислать мне счёт за платье. Я была не права. И не должна была говорить такие вещи. Извини меня. Госпожа Министр выдохнула. Всё, подвиг совершён. Драко поднялся со стула и подошел к Гермионе почти вплотную, серьёзно глядя ей в глаза. – Никогда не говори мне такие вещи, Грейнджер. Может, Уизли или Поттер проглотят такое, но не я. Гермиона сглотнула. Её ресницы дрогнули. Взгляд Драко стал мягче: – Извинения приняты. Гермиона выдохнула. Она почувствовала, что напряжение между ними исчезло. – Поттер ждёт, Грейнджер. Волшебница сделала пару шагов назад, повернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Вдруг она остановилась и произнесла: – Будь, добр, Малфой, убери эту печатную машинку из моего кабинета. Это клацанье жутко раздражает. – Как скажешь, Грейнджер. На следующее утро, когда Гермиона вошла в свой кабинет, машинки уже там не было.