Госпожа Министр

*** Драко стоял перед гобеленом семейства Блэков и смотрел на свой собственный портрет. Он был здесь единственный раз очень много лет назад. Тогда на гобелене красовалось изображение маленького мальчика, а теперь портрет приобрел черты взрослого мужчины. Чары, которыми было пропитано всё семейное древо, работали исправно. Он с горькой улыбкой подумал, что, если бы кто-нибудь из родственников по матери был бы жив, его изображение выжгли бы, а имя не вспоминали. Хорошо, что все они исчезли. Кучка свихнувшихся психов, толкающих своих собственных детей в лапы чудовища, и отказывающихся от тех, кто шел против их воли. Его отец тоже бы отказался от него. Мать – нет. Она слишком его любит. Но что значит её слово в сравнении со словом отца? Тем более, когда речь идёт о его положении и амбициях. Если бы Драко обладал хотя бы частью отваги Сириуса Блэка, на месте портрета которого зияла почётная дыра, то ему удалось бы избежать стольких лет, потраченных на… – Что тебе, Грейнджер? – Ты всё-таки пришёл. – Если честно, не особо хотелось. Но Скорпиус очень постарался меня переубедить. Боюсь, в Хогвартсе стали преподавать азы шантажа. Ты как-нибудь нагрянь к ним с проверкой. Гермиона улыбнулась. Она смотрела на его затылок и ждала, когда Драко повернётся к ней. Сегодня он был в галстуке, потому что Джинни указала в приглашениях строгий дресс-код. Даже близнецы нацепили галстуки-бабочки. Ей не терпелось проверить, выполнил он или нет своё обещание. – Уверен, что Скорпиус не научился этому где-нибудь в другом месте? Драко повернулся к волшебнице, и она увидела, как на черном шёлке галстука сверкает её подарок. Малфой выполнил обещание, а она получила доказательство того, что ему действительно понравилось. – Уверен. Ей стало немного неловко. Не только от своей неудачной шутки, но и от его взгляда, скользившего по ней. Она сегодня надела платье, в котором была на приёме в Париже. Джинни настояла, потому что ей понравились колдографии. Но Гермиона подозревала, что Джинни пригласила на танцы, которые планировались после ужина, какого-то одинокого знакомого. В её ушах поблёскивали золотым сиянием изящные серьги золотые рыбки. Малфой слегка улыбнулся, оценивая, как они выглядели на Гермионе. Его подарок. – Я хотела поблагодарить тебя за подарок. Официально. Они очень красивые. – Joyeuse Nouvelle Année! – произнес Малфой по-французски. Вдруг, Гермиона почувствовала, что одна из рыбок поднялась прямо к её уху, и она отчётливо услышала «Счастливого Нового года». – Это зачарованные рыбки-переводчицы, Грейнджер. Гермиона была приятно удивлена. – Где ты их достал? Я давно не слышала ничего о вещах-переводчиках. – Они в единственном экземпляре. Я девятнадцать дней обучал их французскому, а сэр Мерлин по ночам читал им. Так что, пожалуйста, не теряй. Второй раз я такой подвиг повторять явно не собираюсь. Теперь всё прояснилось. Всё стало на свои места. Вот почему он три недели говорил исключительно по-французски. Когда-то давно она слышала о специальных чарах, способных создавать предметы-переводчики. Это были очень специфические и не особо удобные чары. Во-первых, нужно было досконально знать язык, с которого в дальнейшем предмет будет переводить услышанное для своего владельца, во-вторых, предмет мог переводить только устный, а не письменный текст, в-третьих, определенное количество дней нужно было общаться исключительно на этом языке. И даже читать книги. Чем больше литературы будет прочтено, тем качественнее и лучше будет зачарованный предмет. Именно поэтому эти чары не получили широкое распространение. Какой в них смысл, если ты всё равно должен досконально изучить иностранный язык. В производство запускать такие вещи было не рентабельно – ведь почти месяц, а то и больше, уходил только на один предмет. Потому что больше одного предмета за раз заколдовывать не получалось. Выходит, Малфой заморочился не на шутку и столько времени обучал рыбок всем тонкостям французского языка. Вот почему ни Билл, ни Гарри, ни весь Аврорат не обнаружили никаких следов проклятия или тёмной магии. А они-то ломали голову над разгадкой. Гермиона расхохоталась. Драко непонимающе смотрел на неё, искренне недоумевая, что такого смешного он только что сказал. – Ничего, это… извини... это по другой причине, – попыталась оправдаться госпожа Министр. – Будем считать, благодарность засчитана, – сухо ответил Драко. В комнату влетел Панжу – сын Рона и Падмы: – Мисс Гермиона, там Вас! – Кто? – Гермиона действительно была удивлена. – Кто-то из Аврората, – быстро бросил мальчишка, прежде, чем убежать обратно. Гермиона поспешила к входной двери, подбирая подол длинного платья. – Бедняжка, – вздохнула Молли, несшая в столовую поднос с закусками, – вытаскивают даже из-за новогоднего стола. На пороге действительно стоял мракоборец, а около него – американский посол, державший в руках конверт с орлиной печатью. – Госпожа Министр, – вытянулся по струнке аврор, – господин посол настаивал, что это должно быть передано именно им и никем другим. Гермиона с послом обменялись рукопожатиями, и американец произнёс: – Господин Президент просил передать это Вам лично, и особенно подчёркивал, что это абсолютно конфиденциальная информация. Конверт самоуничтожится ровно через пять минут, как только попадёт в Ваши руки. – Господину Президенту нужен мой ответ? – Нет, госпожа Министр, – посол вежливо кивнул, протягивая конверт, – Счастливого Нового года. После этого он и аврор трансгрессировали, а Гермиона поспешила в кабинет Гарри. У неё оставалось четыре с половиной минуты, чтобы прочесть содержание. *** В столовой собирались все приглашённые гости. Каждый, согласно уговору, принёс один подарок стоимостью не более десяти галеонов и клал его в огромный мешок, чтобы потом каждый, запустив руку, наугад, мог вытащить что-нибудь для себя. Свой собственный вытащить было невозможно, как и наложить чары для того, чтобы кто-то вытащил конкретный подарок – мешок был заколдован от таких ситуаций. Для детей предназначался другой мешок. Во избежание ситуации, возникшей пару лет назад, когда отменный бурбон, принесенный Артуром Уизли достался малышке Люси, младшей дочери Перси. Джинни, как хозяйка, рассаживала всех за новогодний стол. Она вычитала в какой-то книжке по этикету правила званых ужинов и теперь пыталась применить на практике полученные знания. Поэтому она вынудила всех нарядиться сегодня, вызвав неудовольствие у всех своих братьев и даже Гарри. И всё из-за галстуков. Но расстраивать миссис Поттер не горел желанием никто. Потому что спаси отважный Ланселот тех, кто осмелится выступить против капризов беременной женщины. Особенно, если это Джиневра. Из всех гостей только Малфой и Невилл не выглядели удручёнными этой обязанностью. Дамы же были в восторге от возможности покрасоваться в элегантных нарядах. Флёр облачилась в небесно-голубое шёлковое платье и, по словам Билла, полдня посвятила выбору причёски, которая бы её устроила. Мари-Виктуар, в отличие от матери, выбрала смелый розовый. Она и Тед объявили о помолвке на Рождество, поэтому юная волшебница просто так и сияла от счастья. Габриэль Делакур так же присутствовала. На ней так же был наряд небесно-голубого оттенка, как и у сестры, но более откровенный. Драко было любопытно, как прошло её свидание с Тео, потому что из того он смог вытянуть только «Это было ужасно!». Одри Уизли, супруга Перси, блистала в смелом лиловом платье. Анджелина, с которой пришли близнецы, предпочла бордовый наряд. Падма, по скромному мнению Драко, выглядела лучше всех (за исключением Гермионы, конечно, потому что лучше платья, выбранного лично им, попросту не существует). Жене Рона удивительно шёл цвет индиго, а смелый покрой наряда, отдалённо напоминающий индийскую одежду, был невероятен. Но самой невероятной, конечно, была Полумна. Её серебряное парчовое убранство мгновенно выделяло свою обладательницу из толпы гостей. Особенно на фоне скромных платьев Молли и Андромеды. Да, родная тётушка Драко тоже присутствовала сегодня в доме на площади Гриммо. И он пока понятия не имел, что ему делать с этим. Конечно, он поздоровался, представил ей Скорпиуса и пожелал счастливого Нового года, как того требуют приличия. Но заводить разговор не решился. Краем глаза он видел, как к Гарри, который уже собирался сесть за сесть за стол, подошла Гермиона. – Счастливого Нового года! – улыбнулся главный мракоборец, – Вижу, дела тебя не отпускают даже сегодня. Вид госпожи Министр был серьёзен: – Гарри, есть разговор. – Если по работе, то давай не сегодня. – По работе. И сегодня, Гарри. Улыбка Поттера погасла, и он сухо кивнул в сторону кабинета. *** – Ну, что случилось? – вздохнул Поттер, когда дверь кабинета плотно закрылась, – Это как-то связано с появлением американского посла у дверей моего дома? – Да, – Гермиона проигнорировала предложенное ей кресло у камина, выбрав кресло за письменным столом, –Президента МАКУСА уведомили о том, что на их Министерство готовится нападение во время празднования. – Новости одна лучше другой. Преступники – англичане? – Это неизвестно. – Что тогда им нужно от нас? – Американцы планируют допустить нападение, чтобы не выдавать свои источники. И, поскольку, большинство их мракоборцев будет охранять Министерство, то они просят помощи нашей стороны для охраны самого приёма. Выбери наиболее расторопных и преданных людей, кто умеет держать язык за зубами. Из числа сотрудников Аврората, Гарри. – Лучше бы накрыли шайку до нападения, – проворчал тот. – Если бы они знали наверняка кто и в каком количестве, то они наверняка бы так и сделали. – Их источник не сообщил им? – Нет. – Тогда я бы не стал доверять такому. Слишком ненадёжно. Они уверены, что это достоверная информация? – Президент заверил, что источник более чем заслуживает доверия. Лично я подозреваю, что это кто-то из иностранных дипломатов. И у кого с американцами очень тесное сотрудничество. Естественно, это всё это государственная тайна. – Я же не идиот, Гермиона. Могла бы и не говорить. – Конечно нет. Но как Министр я обязана напоминать. – Ты могла сказать об этом раньше? Я беру Альбуса с собой. –Что? Как это? Почему? – Потому что я уже пообещал ему. Я и так мало времени провожу с ним. Как я буду выглядеть в его глазах, если заберу своё слово обратно? Гермиона строго посмотрела на него: – Гарри. – И он не единственный ребёнок, который едет с нами, – оправдательно начал Гарри, – Малфой берёт Скорпиуса. – Он ничего мне не говорил. – Значит, готовься, что тебя поставят перед фактом. – Только этого ещё не хватало. Я категорически против. – Ты можешь быть против сколько угодно. Если ты хочешь, чтобы было по-твоему, тебе придётся сказать Малфою. – Абсолютно точно нет. Я и тебе не должна была говорить об этом. Брови Гарри поднялись от удивления: – Что? – Вы должны были узнать об операции на месте, – объяснила госпожа Министр, – Это были условия американцев. Чтобы избежать утечки информации. – Они рехнулись? – Знаешь, учитывая, что недавно на их мракоборцев было совершено нападение англичанами, которые находились под Империусом, это мера весьма разумна. – Да, пожалуй, – согласно кивнул волшебник, – Но ты же сказала мне. – Потому что ты мой друг, Гарри, – Гермиона поднялась с кресла, – Я доверяю тебе во всём. И всегда. Я не могу не поставить тебя в известность. Поэтому найди, как убедить Альбуса остаться дома. – А Скорпиус? – Думаю, не будет беды, если Альбус пригласит его к вам на пару дней. Конечно, целью атаки будет Министерство, а приём будет проводиться в другом месте, но я совершенно точно не разрешу детям даже издалека наблюдать за таким. – Ничего не могу обещать, – пробубнил Гарри, открывая дверь. – Я и не прошу об обещании, Гарри. Это приказ. Дети, носившиеся по дому, сзывали всех к столу, и они оба проследовали в столовую, где ожидали только их. Гермионе досталось место по левую руку от Джинни. Напротив госпожи Министр хозяйка посадила Невилла и Полумну, а Малфой соседствовал с ними. Около него расположились Скорпиус и Альбус. Живоглот, которому в этот раз не хватило места, обиженно сидел на коленях Поттера-младшего, принимая угощение и недовольно косясь на хозяина и хозяйку дома. Гарри произнёс первый тост и ужин начался. «Как же Джинни права…» – думала Гермиона, когда на протяжении праздничного ужина, она натыкалась взглядом на Малфоя. Драко действительно выглядел так, будто это они все у него в гостях, а он благосклонно принимает их на званом ужине. Он идеально вписывался в этот странный дом. А его манеры заставили всех присутствующих вспомнить об осанке и о том, как правильно пользоваться столовыми приборами. Даже Джинни, которая тараторила полчаса назад, что ей плевать на то, если Малфой будет выделываться своими «аристократическими штучками». Она в этом участвовать не обирается. Эта самая Джинни ни разу не перепутала вилки и ножи. Её спина первой выпрямилась, едва все сели за стол. А Рон не отпустил ни одной едкой шуточки. Очевидно, он собирался, но стоило ему встретиться взглядом с Драко, как он явно передумывал. Да и Джинни настойчиво и строго предупреждала его насчёт недопустимого поведения. Гермиона старалась не смотреть в сторону Рона, который с довольным видом уплетал жареную курицу за обе щёки, вовсе не беспокоясь о такой мелочи, как манеры. Падма после безуспешных попыток образумить мужа хотя бы сегодня не позорить её, махнула рукой. Как-то Джинни проболталась, что Падма попыталась применить всю остроту своего ума и кормить Рона до отвалу перед выходом. Но она не учла возможностей желудка самого младшего из сыновей Артура и Молли, который мог вместить при необходимости не то что курицу, а целого фаршированного поросёнка. Гермиона никогда не могла смотреть на жующего Рона с умилением, свойственным Лаванде Браун. Потому что манера запихивать в рот как можно больше раздражала. Вот и сегодня без этого не обошлось. Как и не обошлось без жирного пятна на рубашке. Госпожа Министр, поджав губы, уставилась в свою тарелку. Она вообще старалась не смотреть ни на кого. Ещё ей не хватало многозначительных взглядов. Она единственная, за исключением Малфоя, пришла без пары. Да, была ещё Габриэль, но у неё, формально, был кавалер, который, по словам Флёр, отправился по делам, из-за чего пара поругалась, поэтому мадемуазель Делакур гостила у них. И даже стреляла глазами в некоторых сотрудников Министерства на рождественском приёме. Поэтому Габриэль не испытывала неловкости одиночества, охотно общалась с присутствующими, смеялась и веселилась. Драко тоже смотрел на кого ему заблагорассудится и непринужденно поддерживал разговор, когда это было уместно. Хотя он не был в восторге от пребывания здесь, неловкости он не чувствовал. Кикимер сиял. Он был в восторге, когда узнал, что Драко разыскал и выкупил некоторые вещи его прежних хозяев, похищенных из особняка. И при любой возможности старался выспросить подробности. Гермиона украдкой поглядела на Скорпиуса: тот чувствовал себя совершенно в своей тарелке рядом с Альбусом. Вот этим двоим совершенно точно было плевать на всех присутствующих. Им было достаточно общества друг друга. Ну и Живоглота, который сегодня предпочёл их компанию. Возможно, в его памяти были живы воспоминания о превосходном ужине, на котором его угостили, как высокого гостя. Госпожа Министр заметила, что младшая дочь Флёр время от времени старается привлечь внимание Малфоя-младшего, но безуспешно. Ни сладкий голос, ни милая улыбка не находили отклика в выражении его лица. Он безразлично, хотя и вежливо отвечал, но поддержать разговор даже не пытался. А ведь в жилах Доминик так же течёт кровь вейлы. Девочка непонимающе смотрит на Скорпиуса, переключается на Теда, который старше её, и тот просто расцветает в улыбке, чем вызывает недовольство старшей сестры. Доминик проверяет силу своего очарования, убеждается, что с ней всё в порядке, тут же, воспрянув духом, делает ещё одну попытку разговорить Скорпиуса… и терпит неудачу. Потому что обсуждение квиддича с Альбусом его интересует больше, чем девчачьи разговоры. Гермионе вспомнился приём в Париже, где вейлы так же безуспешно пытались очаровать Драко, и она задалась действительно интересным вопросом: почему на обоих Малфоев не действует магия очарования вейлы? Волшебница знала, что такое возможно, но встречается очень нечасто. Что ж, похоже, вот этот редкий случай. В двух экземплярах сразу. И, похоже, это заметила не только она. Флёр, обратив внимание на действия младшей дочери, бросила удивлённый взгляд на Скорпиуса. Она с милой улыбкой и сладким голосом обратилась к юному волшебнику, тот вежливо ответил на вопрос об успехах в школе и тут же вернулся к обсуждению достоинств тормозов новой модели метлы, ещё не поступившей в продажу. Флёр была изумлена. Она перевела взгляд на Драко и с такой же милой улыбкой поинтересовалась как ему работается помощником Министра Магии. Гермиона сглотнула: Флёр, потерпев неудачу с сыном, применила очарование вейлы на его отце. – Благодарю за беспокойство, – отвечал он ровным голосом, – всё прекрасно. Флёр бросила на него странный взгляд и тут же поймала довольно строгий взгляд Билла. На этом её «исследования» окончились. Из прихожей послышалась отборная ругань. – Гарри, заткни её, – раздражённо шикнула Джинни. Портрет Вальбурги традиционно стал сыпать проклятиями. Гарри цыкнул на портрет, и он замолчал. Минуты на две. – Началось, – закатила глаза Флёр, – кто следующий? – Давайте в порядке очереди, – предложил Гарри. – Тогда я следующий, – подал голос Билл, сидевший рядом с ним, и, взяв салфетку со стола, послал Вальбурге кричалку. – О, – пояснила Джинни Драко, который явно не понимал, что происходит, – это одно из наших развлечений. «Как заткнуть Вальбургу». Победителю достаётся специальный приз. Затея Билла заставила портрет замолчать пока по тарелкам разложили основное блюдо. – Что ж, моя очередь, – улыбнулась Флёр и, усилив голос, произнесла по-французски, – Ta gueule! Vieille pute. Скорпиус едва не подавился, услыхав такое отборное ругательство за столом. Альбус толкнул его локтём и шепотом потребовал перевести. Когда друг это сделал, он покраснел до самых ушей. Габриэль же ничуть не удивилась выходке сестры. Одри только поджала губы. Драко и ухом не повёл. Золотая рыбка поднялась к уху Гермионы и перевела ругательство Флёр. Услышав «Заткнись, старая шлюха!», волшебница едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Это спасло сидящего напротив Невилла от дождя из пережёванного картофельного салата. На ухо Грейнджер уставились Флёр, Гарри, Невилл, Билл и Джинни. – Это зачарованные рыбки-переводчицы. Мистер Малфой несколько недель обучал их французскому в Министерстве, – пояснила Гермиона. Повисла пауза в несколько секунд и все пятеро просто взорвались от смеха. Совсем, как Грейнджер часом ранее. Тут Драко озадачился ещё больше. Поняв, что все нуждаются в объяснении ситуации, Флёр, позабыв про портрет, принялась рассказывать историю о «проклятии Малфоя» с самого начала. Начиная с того, что их вызвала Гермиона и рассказала, что Драко несколько дней подряд разговаривает исключительно по-французски. Её по очереди прерывали Билл, Гарри и Джинни, которая узнала всё (какой сюрприз!) от Поттера. Каждый описывал свой вклад и постепенно картина для Драко стала проясняться: и Поттер, машущий перед его лицом какой-то странной штукой, и Невилл, тискавший его запястье, и пропадающие письма от французских мадемуазель. Вся эта гриффиндорская рать, оказывается, самоотверженно кинулась его спасать. Очаровательные идиоты. Могли бы просто спросить. Но это же было бы слишком просто. Гермиона немного извиняющиеся посмотрела на Драко: – Прости за письма. – А я всё думал зачем ты это делала, Грейнджер. – Ты знал? – Конечно. Вся корреспонденция регистрируется, а я всегда сверяю количество входящих писем у себя и у почтового отдела. Из прихожей снова послышались вопли. На этот раз «честь» усмирять беспокойную картину выпала близнецам и Анжелине. Они устроили целое мини-шоу, использовав карманный арсенал своих вредилок, вызвав восторг у всех детей. Огненные змеи с шипением носились по столовой, а после летели к портрету, пугая Вальбургу внезапным рычанием, гудением и визжанием. Сверкающие птицы-павлины, распуская хвосты, издавали звуки истошного пения, которое заставило шторы на портрете закрыться. – Кажется, победитель определён, – гордо заявил Фред, когда они втроём уселись обратно за стол, – Что в этот раз будет призом? – Ещё не конец вечера, – многозначительно сказала Джинни, – посмотрим, вам ли достанется приз. Близнецы самодовольно хмыкнули. И действительно, портрет молчал довольно долго. Минут десять. Очевидно, потрясение действительно было значительным. Но когда настала очередь смены блюд, Вальбурга стала сыпать проклятиями с удвоенным рвением. – Говорил вам, – ворчал Джордж, – нужно было брать ещё. От плюющегося верблюда она бы точно не смогла оклематься. Очередь «заткнуть Вальбургу» выпала Одри и Перси. Они начали советоваться, какое бы заклинание использовать, и тут в столовую ворвался Патронус лис. «Мистер Малфой. Вы срочно нужны в Министерстве». Гермиона могла поклясться, что на лице Драко она увидела облегчение. Будто он ждал весь вечер, когда его вызовут на работу. Он тут же, извинившись, поднялся с места. – Я с тобой, – Гермиона тоже хотела подняться, но он остановил её. – Не стоит. Я сам. – Па, я проведу мистера Малфоя к камину в твой кабинет? – вызвался Альбус. – Да, конечно. Скорпиус дернул отца за рукав и тихо спросил: – Ты же вернёшься на этот раз, па? Драко явно не хотел возвращаться обратно. Он что-то шепнул в ответ, но Гермиона не услышала, что именно, затем он задвинул стул и, поцеловав руку Джинни, направился за Альбусом. – Извините, я на секунду, – Гермиона решительно выскользнула из-за стола, догоняя Малфоя. – Грейнджер, я же сказал, что сам, – он заметил её, когда уже собирался войти в кабинет Поттера. – Вдруг там что-то важное. – Тогда бы вызвали сразу тебя. Успокойся и возвращайся к столу. Его тон не требовал возражений и Гермионе пришлось согласиться. – Ты же вернёшься обратно? Малфой посмотрел на неё так, будто она призналась Визенгамоту в жестоком тройном убийстве. – Обещай, что вернёшься, – более решительно произнесла она. Молчание. Наконец, он кивнул: – Хорошо. Гермиона вернулась к столу, проводив взглядом Поттера-младшего, закрывающего за Драко двери кабинета. Через пару минут Альбус тоже вернулся за стол как раз к истории близнецов о самых чудных клиентах их магазина за год. Спустя некоторое время на стол был подан изумительный плумпудинг, который стоило поджечь для пущего эффекта. Но такой торжественный момент портил поток ругани. – Гермиона, твоя очередь, – кивнула Джинни, – тебе никогда ещё не приходилось участвовать. Госпожа Министр встала и направилась к портрету. Она искренне надеялась, что до неё очередь не дойдёт. Она никогда не умела ругаться. А миссис Блэк была просто профессионалом в области оскорблений. Особенно, когда дело касалось Гермионы – единственной маглорождённой из всех присутствующих, и самым любимым объектом издевательств картины. «Грязнокровка» – было самым безобидным из всего, что сыпалось из кривого рта старухи. – А вот и ты, мерзостная дрянь! – обрадовалась Вальбурга, завидев её. – Да уж, так меня ещё никогда не приветствовали, – раздалось за спиной Гермионы. Волшебница повернулась и увидела Драко, только что вернувшегося из Министерства. Очевидно, из того же камина, каким и отправлялся туда, потому что он взмахами палочки стирал следы копоти, глядя в зеркало, висевшее на стене. – Что в Министерстве? – быстро спросила она, не обращая внимания на вопли старухи, честившей её гнилью всего волшебного мира. – Ничего особенного, – хмыкнул Драко, – Тебе пара писем, потому что послы отбыли домой. Это не срочно, просто сегодня дежурит не очень расторопный сотрудник. Письма я отдам потом, когда вернемся домой. Не то ты сразу же побежишь работать и Джиневра запустит в меня десертом. Он закончил приводить себя в порядок и повернулся к ней. – Кстати, а почему ты не за столом? – Моя очередь, – она кивнула на портрет Вальбурги. – А, это. Иди, я разберусь. – Но…. – Иди уже. Гермиона вернулась за стол. Драко присоединился меньше, чем через минуту. Когда он придвинул свой стул, присаживаясь, крики утихли. Джинни погасила свет и десерт на каждой тарелочке вспыхнул голубым свечением. Когда язычки пламени погасли, все принялись за обе щеки уплетать пудинг. – Гермиона, что ты сделала с ней? – поинтересовался Билл, который, наверное, единственный, кто заметил, что портрет молчит уже больше четверти часа. – Если честно, то это мистер Малфой, – ответила госпожа Министр. – Как тебе удалось? – Билл повторил свой вопрос, обращаясь уже к Драко. – Пусть это останется между мной и мадам Вальбургой, – вежливо ответил тот. – Не стоит удивляться, Билл, – с неприкрытой издёвкой протянул Рон, который не стал молчать в этот раз, – пожиратели понимают друг друга с полуслова. Падма пихнула мужа в рёбра и прошипела: – Не при детях же! За столом повисла тишина и только Драко невозмутимо продолжал расправляться с пудингом. – Да, можно и так сказать, – ровно произнёс Малфой, – хотя, не исключено, что я просто знаю, как успокоить сердитых дам. – Ещё бы! С таким-то богатым опытом! – фыркнул Уизли. Гермиона с беспокойством смотрела на Скорпиуса, лицо которого имело очень нехорошее выражение. Альбус, вцепившись в его руку, пытался успокоить друга. Джинни строго смотрела на брата, но тот не замечал никого, кроме Малфоя. Но Драко не смутился: – Я не из тех, кто волочится за каждой юбкой, Рональд, – спокойно ответил он. Рон, проигнорировав ещё один толчок под ребра от жены, продолжал подначивать Малфоя: – Да? А я думал, в Хогвартсе у тебя отбоя не было от девчонок. Ты же был таким популярным в составе инспекционной дружины. Гермиона с беспокойством вглядывалась в мальчишек. Вцепившаяся мертвой хваткой рука Альбуса была единственной причиной, по которой Скорпиус ещё не набросился на Рона. И только предупреждающий взгляд отца, заметившего это, мгновенно остудил его порыв. Джинни испуганно смотрела то на брата, то на Малфоя. Меньше всего она хотела, чтобы разразился скандал. – Знаешь, Рональд, – Драко, в отличие от Уизли, отлично владел собой и его голос был спокойным и ровным, – когда тебе шестнадцать, в твоём доме обосновался сам-знаешь-кто, и дал тебе задание убить самого сильного волшебника в мире, а если ты этого не сделаешь, то тебя и твою семью убьют, тебе как-то не до девчонок. Он отправил кусочек пудинга в рот и посмотрел на Рона. Гермиона не знала этого взгляда Малфоя. Она никогда не видела такого. Но ничего хорошего он определённо не обещал. Она знала вспыльчивость Рона, который помнил все обиды, полученные от «мерзкого хорька». Он вполне мог совершить какую-нибудь глупость. За столом наступила тишина. А Рон, наконец, внял шипению Падмы, терпение которой иссякало. – Извини, Драко, – примирительно произнесла Джинни, – мой брат испытывает к тебе очень страстные чувства. – Мне искренне жаль, Рональд, что я не смогу ответить на них взаимностью, – ответил Драко, – У меня, знаешь ли, недавно появился кое-кто с более масштабными попытками оскорблений. Поэтому, извини, сердцу не прикажешь. Но я надеюсь на оскорбительную кричалку к Пасхе от тебя. Обстановка немного разрядилась. – Если у кого-нибудь ещё есть вопросы, он может их задать, – совершенно бесстрастно произнёс Драко. – У меня есть вопрос, – подала голос Полумна, – когда ты в последний раз проверял своих мозгошмыгов? – Кого? – не понял Малфой. – О, это ты зря спросил, – протянул Гарри. Следующие четверть часа были посвящены «увлекательнейшей» в жизни Драко лекции, которую он никогда не забудет. Потому что никогда в жизни ему не приходилось изо всех сил так стараться, чтобы сдержать смех. Зато остальные смеялись от души. Кроме Невилла, который пытался до конца исполнять роль верного последователя своей подруги. Но в конце концов сдался и он. Когда Флёр после кофе предложила немного потанцевать, взрослые переместились в гостиную. Перед танцами в гостиную был внесён мешок с подарками и каждый присутствующий стал запускать в него руку. – О, мне достался от Малфоя, – радостно сообщила Падма, чем явно огорчила Рона. Тот недовольно ворчал, но Падма посмотрела на него таким взглядом, что он тут же счёл за благо замолчать. Что-то острое кольнуло Гермиону изнутри. Мысль о том, что кому-то кроме неё достался подарок от её помощника, была не очень-то приятной. Пусть совершенно точно это не были золотые серьги-переводчицы, а нечто, по стоимости не больше десяти галлеонов, но…. Всегда есть «но». И сейчас это «но» заключалось в том, что она и представить не могла насколько неприятно будет ей это ощущение. Госпожа Министр надеялась, что жена Рона развернёт свёрток, но та нарочно не стала этого делать, заметив заинтересованные взгляды других. Всё же, Малфой был новичком в их компании. Сам Драко вытащил подарок от Рона Уизли, к большому неудовольствию последнего, но также не стал открывать. Но не потому, что всем было интересно, а потому что правила этикета запрещали это делать. Артуру достался заколдованная чашка от Анджелины, Гарри получил галстук от Одри, Полумна похвасталась оригинальной заварной ложечкой от Молли. Гермионе достался подарок от Габриэль. Она видела, как сестра Флёр вздохнула с облегчением, и госпожа Министр направилась к ней, чтобы узнать, всё ли в порядке. – О, всё замечательно! – заверила её француженка, – Я переживала, чтобы мой свёрток не вытащил кто-нибудь из мужчин. Дело в том, что я не знала всех правил игры, и положила кое-что… очень дамское. Но теперь я спокойна. – Чудесно. Просто я заметила Ваше смущение. – Можно на «ты». Мы ведь знакомы. – Хорошо. – У меня есть один вопрос. И очень кстати, что мы разговорились. Я могу задать вопрос касательно Вашего помощника? Гермиона машинально взяла бокал шампанского с подноса, левитировавшего по гостиной, и сделала несколько глотков. – Конечно. Она была готова, что сейчас Габриэль станет просить их познакомить и всё в таком духе, а выступать в роли сводни Гермиона никакого желания не испытывала. Это было унизительно. Француженка собралась с духом: – Он правда лучший друг Теодора Нотта? – О… – этот вопрос действительно был неожиданным для Гермионы, – ну… кажется, они дружат ещё с Хогвартса. – Тогда не могла бы ты помочь мне расспросить мистера Малфоя насчёт него? Я бы хотела кое-что узнать. – Думаю, можно что-нибудь придумать, – улыбнулась Гермиона, у которой прямо гора с плеч упала. Ей не придётся быть сводней. В гостиной тем временем все окончили доставать подарки и зазвучала музыка. Дети в эту ночь были предоставлены сами себе и могли выбрать занятие по душе. И, судя по тому, что никто из них в гостиную не пришёл, они уже заранее договорились, чем будут заняты. Кикимер был приставлен к ним во избежание баловства, чем был не особо доволен. Драко занял место возле камина, довольствуясь бокалом огневиски, наблюдением за присутствующими и партией в вист с Андромедой, подсевшей к нему. Он сочувствующе смотрел как Билл то и дело старается не наступать на ноги Флёр, Габриэль, а затем Гермионе, которую пригласил на следующий танец. «Похоже, вот кому следовало дарить зачарованные башмаки», – подумал про себя Драко. Близнецы танцевали более ритмичные танцы. Анджелина, которая пришла с ними, только глаза закатывала, когда кто-нибудь из них старался шокировать присутствующих каким-нибудь им же и придуманном движением. Драко, как ни пытался, не мог понять, кто из двоих с ней встречается. У него сложилось впечатление, что оба и никто одновременно. Потому что близнецам было настолько здорово вместе, что им вполне хватало друг друга. Рон мялся, сопротивляясь до последнего, когда супруга старалась затащить его хотя бы на один танец для приличия. Гарри с удовольствием танцевал и с очень беременной Джинни, и с Флёр, и с Анджелиной, и с Гермионой. Драко только сейчас понял, что она с ног до головы облачена в его подарки: зачарованные туфельки, которые он презентовал на её День рождения, платье, в котором она присутствовала на приёме в Париже, и серьги-рыбки. И это было… приятно. Внезапно прямо через камин явились неожиданные гости, привлекая всеобщее внимание. – Сестра! Лаванда! Как я рада видеть вас, – Падма первой подошла, чтобы расцеловать Парвати. – Мы были у Дина, но у них своя вечеринка, – хихикала Патил. – Так что решили заглянуть сюда. Джинни предложила им выпить, и обе волшебницы с восторгом приняли её приглашение, попутно здороваясь со всеми. Лаванда, не изменяющая кокетливым розовым вещам и кудрям даже после стольких лет, очень живо интересовалась последними новостями. Хотя, Гермиона не очень её жаловала из-за непроходящего легкомыслия, она приветливо улыбнулась и поинтересовалась её жизнью. И тут же пожалела, потому что на неё посыпался ворох ненужной информации. Госпожа Министр изредка кивала на сетования Браун, не особо вслушиваясь и уделяя внимание больше бокалу шампанского, уже третьего по счёту. Её мысли занимала предстоящая поездка и нехорошие предчувствия, связанные с ней. – Спасибо, Гермиона! Волшебница вернулась в реальность: пока она обдумывала письмо Президента МАКУСА, Лаванда о чём-то успела её попросить и получить согласие. – Рада помочь, чем могу, – осторожно ответила Гермиона. – Пожалуйста, узнай, свободен ли он. Ты знаешь, я не из робкого десятка, но это явно не этот случай. А тебе он не сможет отказать. Ты же его начальник, в конце концов. Отлично. Она успела согласиться на услуги сводни. Гермиона, ты просто гениальная тупица. Ты же знаешь, что нельзя вообще связываться с Лавандой. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Госпожа Министр вздохнула и перевела взгляд на Драко, беспечно играющего в карты с собственной тётей и не подозревающего, что он попал в поле зрения мисс Браун и обречён. – Знаешь, я бы ни за что не отважилась, ты же помнишь, каким он был в школе, – трещала Лаванда, – но в последнее время все только о нём и говорят. – Кто? – Да все. Куда ни приду: в магазин на распродажу, или на прошлой неделе мы посетили одно заведение, недавно открылось в Косом переулке. Не могу вспомнить, как называется. Там такая потрясающая кухня! Изумительно! Так вот, мои подруги все косточки ему перемыли! Всё думают, куда бы пойти, чтобы встретить его. Говорят, он не завсегдатай компаний. А вот он – прямо здесь. Такая удача! Миранда от зависти помрёт! – Хорошо, хорошо, – поспешно заверила её Гермиона, лишь бы волшебница замолчала, – я узнаю насчёт него. – И узнай заодно, кто ему нравится. Вдруг в его вкусе брюнетки. Я готова перекраситься, если что. – Не могу понять, почему все так им интересуются. – Кто все? – Ему постоянно в Министерство приходят письма от каких-то француженок. – Француженок? Если они такие, как Флёр или Габриэль, Мерлин, у меня не будет шансов. Конечно, я красивее многих из тех, кто находится здесь, но если за него взялись француженки, мои дела плохи. – Не думаю, что внешность настолько важна. – Конечно важна! – запротестовала Лаванда, – Хотя я красивее, чем ты, но, если сравнить меня и Флёр, то тут даже и говорить не о чем. – Действительно, не о чем, – слегка раздражённо поддакнула Гермиона, стараясь не показать, что её задели слова Браун. Конечно, никто не собирался переходить к оскорблениям, но кому бы было приятно слышать такое? Хорошо, что Лаванду пригласил на танец Перси. Иначе неизвестно, какую бы ещё правду узнала о себе Гермиона. *** – Как поживает Нарцисса? – поинтересовалась Андромеда после третьей партии. – Как обычно, – ответил Драко, раздавая карты на четвёртую партию. – Она прислала мне открытку на Рождество. Впервые. – Не знал. – Не подскажешь, почему она решила вспомнить о своей сестре? – Ну, может, у неё появилось много свободного времени, а мэнор стал слишком пуст, – предположил волшебник. – Я слышала, ты больше не живешь в поместье. – Да, давно нужно было съехать. – Сочувствую твоей утрате. – Спасибо. – Я знаю, что мы с тобой никогда не были особо близки… – она замялась. Андромеда впервые за сорок лет разговаривала с собственным племянником. – Знаешь, тётя, я в последнее время не уверен, что вообще был с кем-то особо близок, – Драко прекрасно понимал её смущение, – По крайней мере, не в такой мере, как все присутствующие здесь. – Люциус и Нарцисса не одобрили бы такого в своём доме. Волшебник хмыкнул: – Легче перечислить то, что они бы одобрили. Из камина почти вывалилась старушка Мюрриэль, чем вызвала полнейшее недоумение у гостей. Не смотря на свои солидные годы, она была явно навеселе и с удовольствием присоединилась к празднованию, отметив, что здесь намного веселее, чем у её подруги. Драко вспомнил её колдографию в купальнике, и поспешно вернул своё внимание к картам. – Я рада за тебя, Драко, – улыбнулась тётя, – и за Скорпиуса. – Спасибо. Я тоже рад видеть Вас в добром здравии. – Я больше сорока лет не разговаривала с Нарциссой. И впервые разговариваю с тобой. – Ну, учитывая обстоятельства, вряд ли это раньше представлялось возможным. – Ты прав. – Но я всегда буду рад узнать Вас поближе, тётя. Андромеда расцвела в улыбке. – Вы не танцуете, мистер Малфой? – обратилась к нему Флёр, подойдя к карточному столику и прерывая его беседу с тётушкой. – Можешь называть меня по имени. – Ты не танцуешь, Драко Малфой? – Не люблю танцы. – А вот Гермиона рассказывала, что ей не попадался танцор лучше тебя, – лукаво произнесла Флёр. – То, что я не люблю танцевать, не значит, что я не умею. Билл, подошедший следом за своей женой, пригласил Андромеду присоединиться к коктейлю в честь старушки Мюрриэль, и Флёр присела за карточный столик, знаком показав, что так же не против сыграть партию в вист. Драко внимательно смерил её взглядом. Стоит быть настороже. Слишком неизящно действовала эта волшебница. После их с Грейнджер аферы на приёме можно ожидать какого-угодно подвоха. – Мы с Биллом недавно были в путешествии, – издалека начала волшебница, разглядывая карты, которые раздавались, – и в одном из магазинов я увидела совершенно очаровательные туфельки… – Рад за тебя, – сухо произнёс Драко. Он уже понял, куда клонит вейла, но решил притвориться, будто понятия не имеет о чём она. – Это были необычные туфельки, – ещё более лукаво продолжила Флёр. – Ты хочешь пригласить меня на День рождения и намекаешь на то, что хотела бы в подарок? – Драко бросил взгляд на последнюю розданную карту. Козырем выпала червонная дама. – Очень остроумно, – съязвила волшебница, забирая свою стопку карт. Они играли вдвоём. Она специально договорилась с мужем, который, не понял для чего именно ей нужно переговорить с Малфоем с глазу на глаз. Поэтому то и дело бросал на них косые взгляды. Ещё бы! Его жена во время ужина пыталась применить очарование вейлы на Малфое. А теперь беспечно болтает с ним за партией в вист. – Это были зачарованные туфельки, – Флёр внимательно следила за выражением лица Драко, который бил её «взятку» в виде бубновой двойки одной из своих карт. Его лицо было непроницаемо и сосредоточено исключительно на игре. – Такие же, какие Гермиона получила на День рождения в подарок от тебя, – продолжала вейла. – Поздравляю с обновкой, – ровно произнёс Драко. – Я не купила их. Малфой молчал, выбирая карту, чтобы бить «взятку» Флёр. Конечно она бы их не купила. Разве что, воспользовавшись служебным положением, ограбила Гринготтс. – Но я теперь знаю их точную цену. – В приличном обществе не принято выяснять цену подарков. Тем более – чужих. – Я не выясняла специально! Ясно тебе? Он снова отдал ей «взятку» и ровно произнёс: – Тогда я совершенно не понимаю смысл этого разговора. – Я подозревала, что они стоят целое состояние, но что за них можно купить небольшой особняк… – Не скажу, что я рад тому, что ты решила выяснить размер моего состояния таким образом. Ты вполне можешь узнать его на работе, воспользовавшись процентными книгами. – Вот ещё, – фыркнула волшебница. – Это хорошо. Вряд ли ты в силах без запинки выговорить эту цифру. Флёр опешила. Конечно, на что она рассчитывала? Малфой – позёр до мозга костей и не стесняется это демонстрировать. А она только что дала ему такой повод. Драко воспользовался тем, что она в смятении положила меньшую карту, и забрал «взятку» себе. – Так ты решила похвастаться этим? Или рассказать Грейнджер? – Я не говорила Гермионе. – Умница. Ей и незачем знать. – Скажи мне, Драко Малфой, почему? – Что почему? – Почему ты подарил их ей? – У неё есть претензии? – Драко стал раздражать этот разговор, но он старался оставаться спокойным. Может, ему нравится смотреть на выражение их лиц, когда они видят, что она предпочитает ходить именно в этих туфлях, а не в каких-нибудь других. Ну или ему нравится смотреть на её ноги. Он пока не понял, что из этого нравится больше. Может, и то, и другое. И вообще это его личное дело. – Нет, она в восторге. – Тогда не понимаю к чему весь этот разговор? – Ты потратил… Флёр осеклась. Малфой посмотрел на неё таким предупреждающим взглядом, что у неё не хватило духу озвучить эту космическую цифру. – Я трачу сколько хочу и на что хочу, Уизли, – Драко дал понять вейле, что она ходит по тонкому льду, – Купил – потому что могу себе позволить. Подарил – потому что так захотел. Малфой забрал выигранную «взятку». – Или ты намекаешь, что я продешевил? Флёр опешила: скажи она «да» или «нет», любой ответ будет ошибкой. Драко взял последнюю «взятку». Партия окончена. Он выиграл. – Полагаю, Уизли, мы закрыли эту тему. Навсегда. Флёр утвердительно кивнула и встала из-за стола. «О нет, только не это», – мысленно умолял Драко, когда увидел, что к нему приближается её сестра Габриэль Делакур в сопровождении Грейнджер. Очевидно, для поддержки. Они все сговорились что ли? Драко чувствовал себя практически на рабочем месте, принимая посетителей. Стоило ли покидать Министерство вот для этого? Габриэль жестом дала понять, что не против сыграть в партию. Он роздал карты на троих. – Малфой, – начала совсем издалека Гермиона. Будто он идиот. Ясное дело, что у них есть вопросы. И вопросы явно насчёт Тео. Оставалось надеяться, что это вопросы не деликатного характера. – Грейнджер? Партия началась. – Габриэль хотела бы кое-что спросить у тебя. – Я весь во внимании, – произнёс Малфой, изучая свои карты, намереваясь побить «взятку» Габриэль. – Мистер Малфой, – вежливо начала француженка. – Мадмуазель Делакур? – Хотела кое о чём поинтересоваться у Вас. – Прошу, – Драко смотрел, как Грейнджер отбивает его карту и подыскивал подходящую для ответа. – Вы ведь друг Тео? Верно? – Смотря для каких целей Вы интересуетесь. – Я хотела бы расспросить кое-что о нём. – Вы вполне можете спросить его самого, мадемуазель. – Он не ответил. – Думаете, я отвечу? – Я надеюсь на это. – Напрасно. Я не вмешиваюсь в чужие дела, – тут он посмотрел на Гермиону, – Не то, что некоторые. Та сделала вид, что не поняла его намёк. – Мне нравится Тео, мистер Малфой, – Габриэль нисколько не смущало присутствие Гермионы, которая была явно не готова к такой откровенности, – Я просто хочу знать, есть ли у меня хоть какой-то шанс обратить его внимание. – Вы едва не испортили его самые точные в мире весы. Поверьте, Вы точно обратили его внимание. – Малфой, – с укором произнесла Гермиона. – Мы не на работе, Грейнджер. Не нужно на меня фыркать. – Ты можешь просто сказать, какие девушки ему нравятся? – с нажимом спросила госпожа Министр. – Девушки? – переспросил Драко, – Тео никогда ни с кем не встречался. Единственная его возлюбленная – это наука. Тут он многозначительно посмотрел на Габриэль: – Надеюсь, Вы понимаете, о чём я? Волшебница хитро прищурилась: – Кажется, я начинаю догадываться. – Отдельную любовь в нём вызывает астрономия. – Понимаю, – кивнула француженка. – Его интересуют умные люди. Остальных он игнорирует. Сумеете выиграть у него в шахматы, считайте, что он – ваш навеки. Это всё, что я могу Вам сообщить, мадемуазель. Девушка, ободренная полученными сведениями, встала из-за стола, даже не удосужившись закончить партию. Они остались вдвоём с Гермионой. – Так значит, это так легко? – волшебница отбила "взятку" червонной дамой. – Что легко? – Драко позволил ей забрать карты. – Понравится Нотту. Нужно просто выиграть у него партию в шахматы? – Просто? – Драко подавил вырвавшийся смешок, – Грейнджер, я никогда не выигрывал у Тео в шахматы. Ни разу за всю жизнь. Самое выдающееся моё достижение – поставить ему вечный шах. – Так, значит, ты плохой игрок? – Если ты всем мужчинам делаешь такие комплименты, Грейнджер, то у меня для тебя плохие новости, – протянул Малфой, бросая на стол трефовую десятку, – Рискуешь вечно ходить на такие мероприятия в одиночестве и одалживать кавалеров для танцев у своих подруг. – Спасибо за честность, Малфой, – почти выплюнула госпожа Министр. Ей сейчас ужасно захотелось свести его с Лавандой, громче всех кричать на их свадьбе, желая счастья и гомерически смеяться, видя ошарашенное лицо Драко, когда он будет приходить в Министерство с несчастным видом, – Мне всего лишь было любопытно узнать, есть ли у Габриэль шансы. – Не знаю. Сумела же она затащить его на свидание, – он побил короля, брошенного Гермионой, – Кто знает, на что он способен согласиться, если она будет угрожать сбить настройки его телескопа. Только не смей подавать ей такую идею. – А что насчёт тебя? – А ты что, собралась ворваться ко мне и шантажировать, угрожая разнести мою лабораторию? – Драко положил на стол бубновую двойку. – Я не об этом, – она ответила бубновой десяткой. Да, Гермиона совершенно не умела играть. Но она ведь не для этого здесь, – Какие девушки нравятся тебе? – Которые мне не возражают, Грейнджер, – он забрал "взятку", потеряв всякий интерес к игре, – не вламываются в мой дом с обысками, не путают десертную вилку с вилкой для салата и ещё очень много «не». – А если серьёзно? – Если серьёзно, то скажи своей знакомой, которая послала тебя выполнять роль сводни, и которая сейчас так откровенно пялится, что я люблю вытворять разные непотребные вещи с женщинами. «Да уж, Лаванда умеет не подавать виду, что интересуется Малфоем», – Гермиона посмотрела на Браун, кокетливо машущей пальчиками. – Хорошо, я ей передам. – Умница. – Но не могу ручаться, что её это отпугнёт, – вздохнула она. Драко сделал глоток виски: – Не думал, что вы, женщины, такие извращенки. – О, ещё какие… – саркастически заверила его госпожа Министр. – И ты тоже? – ему внезапно стала интересна совершенно другая игра. – Что, прости? – Гермиона подумала, что ей показалось. Драко, совершенно не смущаясь, уточнил: – Тебе тоже нравятся непотребные вещи? Гермиона густо покраснела и тихо произнесла: – Со мной никто никогда не делал непотребных вещей. – А я не спрашивал делал или нет. Я спросил: нравятся или нет. Гермиона покраснела ещё больше, будто её поймали на горячем: – Пожалуй, скажу, что твоё сердце принадлежит Забини. Драко улыбнулся, вполне довольный: – Туше. А Гермиона направилась к Лаванде, сгорающей от нетерпения. – Ну, что? Получилось узнать? Госпожа Министр замялась: – Знаешь, вообще-то он… вроде как… уже крутит роман с кем-то. – С кем? – не отставала Браун. – Не знаю мне неловко было спрашивать. – Да, конечно, – согласилась та, – но, если они расстанутся, то какие девушки ему нравятся? «Учись, Гермиона. Лаванда вообще не видит никаких препятствий. Что ж, Малфой, ты мой должник. Больше я не стану спасать твою шею» – Умные. – Умные? – переспросила Браун. – Да. Которые читают не меньше пятидесяти книг за год. Она почти слышала, как рушатся розовые замки в мечтах Лаванды. – Так и сказал? – Да. Слово в слово. И, пока Лаванда не пришла в себя от таких новостей, она поспешила отойти куда-то, не рискуя быть обнаруженной настойчивой волшебницей. *** – Мне жаль, – Джинни, опираясь за спинку, присела на диванчик около Гермионы, только что отыскавшей наиболее незаметное место в этой гостиной, – мы с тобой толком не успели поговорить. То ты занята, то у меня хлопоты. – О чём мы не успели поговорить? – госпожа Министр сделала глоток шампанского уже из четвертого по счёту бокала. А этот вечер ещё и близко не планировал заканчиваться. Миссис Поттер с легким сочувствием посмотрела на подругу, и у Гермионы пропали последние сомнения. Она закатила глаза: – Было бы о чём сожалеть. Обычная интрижка. Ничего серьёзного. – Но тебе всё равно неприятно проводить праздники в одиночестве. – Мне было некогда скучать, Джинни. Как ты правильно заметила, у меня нет времени даже на разговор. Не то, чтобы на что-то большее. Министерский приём, Сочельник у родителей, Новый год – у вас. А послезавтра мы летим в Нью-Йорк. Она благоразумно решила умолчать о том, что Рождество она фактически провела с обоими Малфоями и Альбусом. В Париже. Воспользовавшись нелегальным порталом. Но Джинни и Гарри лучше этого не знать. И она вообще не чувствовала себя одиноко в последнее время. Даже думать забыла о Массимо. И всерьёз жалела, что отправила рождественский подарок. – И вряд ли бы у нас что-то вышло, – уверила она подругу. – Не в обиду, Гермиона, но кто бы это ни был, при твоём нынешнем характере, он тебе не подходит. О да. Чудесно. Неужели она и вправду выглядит настолько жалкой со стороны? – Тебе нужен мужчина, который способен заставить унять твой командный тон при помощи одного взгляда, – Джинни ошибочно восприняла молчание подруги за согласие выслушать, – И с которым ты чувствовала себя как за каменной стеной. Кому ты могла бы довериться. – Я умею доверять. – Нет, – возразила миссис Поттер, – Я работала с тобой. Ты всегда проверяла за мной все бумаги и исправляла ошибки. Ты всё время перестраховываешься. – За Малфоем я не проверяю бумаги, но это не значит, что я доверяю ему. Она действительно никогда не перепроверяла его работу. Ни разу. Даже в голову не приходило. Как и то, что нужно держать в голове своё расписание, даты приёмов, имена гостей и прочее. Потому что он ничего не забывал. Никогда. – Я другое имею в виду. При чём здесь работа? У тебя всё постоянно сводится к ней, – Джинни была немного раздражена, – Любой разговор. О чём бы он ни был. Всё всегда связано с работой. – Потому что я – Министр Магии, Джинни. Для меня работа – прежде всего. – А что будет потом? Когда ты перестанешь быть Министром? Я не хочу, чтобы ты оказалась одна в пустом доме. – Джинни, – Гермиона начинала выходить из себя, – тебе не стоит этого бояться. У меня нет дома, где я могла бы оказаться в одиночестве. – Гермиона… – Понимаю твою искреннюю заботу обо мне, но, уверяю тебя, это излишнее. Я прекрасно справлялась до сих пор и уверена, что так будет и в дальнейшем. Я же не Лаванда, которая готова вешаться на кого угодно, лишь бы выйти замуж. Гермиона как раз краем глаза заметила Лаванду, которая, выпив для храбрости бокал коктейля залпом, направилась к Малфою и принялась кокетничать, не обращая внимания на его безразличный взгляд. Госпожа Министр прекрасно понимала, почему Браун решилась на подобное: через полчаса наступит Новый год, и ей нужно найти, с кем целоваться, пока часы не начнут бить полночь. – Гермиона, я понимаю, что ты даже после стольких лет не можешь забыть Рона, – мягко продолжала миссис Поттер, – и ни один из твоих романов не длился дольше… – С меня хватит Джинни, – резко прервала её волшебница, поднимаясь, – Извини. С неё действительно хватит всего этого. Нужно было отправиться в Министерство с Малфоем и не вернуться. Наврать про срочные дела или ещё что-нибудь. Лучше почитать книгу в одиночестве своей съемной квартиры, чем слушать нравоучения и слова сожаления. А ещё совсем скоро все разобьются на парочки, чтобы целоваться под омелой, развешенной здесь повсюду. Гермиона только сейчас поняла, как на самом деле устала от всего этого. Настолько, что ей захотелось уйти. Она решительно направилась в сторону воркующей с Малфоем Лаванды. – Письма. – Что? – не понимающе смотрел на неё Драко. – Письма из Министерства. Дай мне их. Мне нужно написать ответ. – Прямо сейчас? Да что же до него никак не дойдёт... Лаванда что, успела заразить его своей тупостью? – Да. Прямо сейчас. Просто отдай мне их. Я справлюсь сама. Драко внимательно посмотрел на неё и, очевидно, наконец, всё понял. – Я с тобой. Он извинился перед Лавандой и направился за ней. – О, Грейнджер, снова бросаешься спасать меня? Твои гриффиндорские порывы такие трогательные, – улыбнулся он, когда за ними закрылась дверь кабинета. – Имеешь что-то против? – Нет. – Тогда давай сюда письма. Не зря же мы сюда пришли. – Я же сказал, что отдам, когда вернемся домой. Она вытянула руку: – Я собираюсь вернуться домой, так что можешь отдавать. Драко непонимающе смотрел на её поджатые губы, на ладонь, требующую отдать письма, которые он пару часов назад забрал из Министерства. Он не понимал причину её странного поведения. Ещё четверть часа назад она обменивалась с ним колкостями, шутила, смеялась, наслаждалась компанией друзей. Что успело произойти за такой короткий промежуток времени, раз она нашла такую глупую причину уйти отсюда? Она ждала. Драко сделал шаг к ней, взял за руку и трансгрессировал. *** – Мы где? – Гермиона немного заволновалась, очутившись в полной темноте неизвестно где. – В кабинете, – спокойно ответил он, поджигая дрова в камине, – в моём. И правда, в бликах разгорающегося пламени она заметила, что находится в том самом кабинете, где вручала ему подарок на Рождество. – Почему? –Ты же хотела уйти оттуда, разве нет? Или я что-то неправильно понял? Он подошёл к письменному столу и, достав из внутреннего кармана пару конвертов, положил их на него. Госпожа Министр открыла конверты и извлекла оттуда открытки с пожеланиями счастливого Нового года. – Я же говорил: ничего важного. – Зачем тогда тебя вызывали в Министерство? – Это я тоже говорил: сегодня на дежурстве не очень расторопный сотрудник. Гермиона осмотрела штемпель на конверте: – Они же пришли несколько дней назад! И с недоумением смотрела на своего помощника. – Да, – кивнул тот, – Я лично расписался за каждый из них и отправил ответ на прошлой неделе. Гермиона поняла: он это подстроил. Договорился с сотрудником, чья смена выпадала на сегодня, чтобы тот вызвал его в Министерство. Он не планировал возвращаться обратно к Поттерам. Но она настояла. У Малфоя был продуманный «план побега». С самого начала. – О, ты догадалась, – Драко заметил изменение в озадаченном выражении её лица, – Умница. – Почему тогда ты вернулся? – Ты же настояла. Как я могу отказать своему начальству? Вижу, не только я один горел желанием побыстрее оттуда уйти. – Да, – вздохнула волшебница, – если бы я была в курсе твоего плана, то настояла, чтобы отправиться с тобой в Министерство. – Я изначально не хотел идти к Поттерам. Но ты-то любишь у них бывать на праздники. – Люблю. Пока ко мне не начнут лезть с разными вопросами. – Ясно. В конце концов, это не его дело. Очевидно, её достали такие, как Лаванда. – Мальчишки показывали тебе ель из сладостей, которые купили в Париже? – Драко счёл за благо сменить тему разговора. – Нет. Волшебник кивнул в сторону двери: – Идём, покажу. Он галантно открыл дверь перед ней, пропуская вперёд: – Только не пугайся. Гермиона шагнула в гостиную, где в темноте после взмаха палочки засияла самая вкусная ель, которую ей приходилось видеть. Видно, что оба слизеринца приложили всё воображение и знание предмета Заклинаний. Каждая ветка не была похожа на предыдущую. Сама основа полностью состояла из слепленных друг с другом шоколадных лягушек, которые постоянно шевелились, пытаясь удрать, поэтому вся конструкция могла бы действительно напугать непосвященного посетителя. Гирлянды состояли из перечных чёртиков, вместо шаров с веток свисали леденцы, переливающиеся в огнях разноцветным светом, на вершине торжественно водрузились шоколадные буквы имён Альбуса и Скорпиуса. Конечно, это были далеко не все украшения, но Гермиона даже не знала названий тех многочисленных видов конфет и тянучек, что служили игрушками на этой ели. – Пришлось наложить охлаждающие чары, чтобы гостиная не превратилась в огромное липкое место. – Но это остроумно, – заметила она. – О да… Особенно когда утром идешь пить кофе, и эти лягушки начинают шевелиться. Гермиона улыбнулась. Ей было бы интересно увидеть, как Малфой шарахается, проходя мимо. – Ты пригласишь меня на танец? – Твои логичные переходы в разговоре всегда восхитительны, Грейнджер. Я думал, ты натанцевалась сегодня. – Да. Я танцевала со всеми, кроме тебя. Он покачал головой: – Знаешь, звучит совсем не как комплимент. – Это и не комплимент, – улыбнулась госпожа Министр, удивляясь, что умеет кокетничать не хуже Браун, – Комплимент – это то, что никто из всех гостей не танцует лучше тебя. – Засчитано. Драко взмахнул палочкой, и откуда-то сбоку зазвучала тихая музыка. Он предложил ей руку, и она тут же приняла приглашение. Но потом зазвучали слова песни. Французской песни. И рыбки, поднявшись к её ушам, стали переводить текст. – Малфой, я в восторге от твоего подарка, но ты можешь сделать так, чтобы они заткнулись сейчас? Драко наклонился к её лицу и горячее дыхание коснулось её кожи. – Гермиона Джин Грейнджер. Рыбки опустились и замолчали. – Очень продумано. Это же может произнести кто-угодно. – Не кто угодно, – он не отрывал взгляд от её лица, – Они же зачарованы. Каждый зачарованный предмет может подчиняться только хозяину. Поэтому они замолчат только если ты сама произнесёшь своё имя. – Ты только что произнёс моё имя, и они послушались. – Конечно они послушались меня. Это же я их зачаровывал. – Похоже, ты действительно заморочился с этим подарком. – Ерунда, – отмахнулся Драко, но Гермиона поняла, что ему польстило. Ей не давал покоя вопрос, и она решилась задать его: – А что досталось Падме? – В смысле? – Какой подарок? Она вытащила твой. – Не знаю. Какая-то ерунда. Это у Скорпиуса нужно спросить. Он выбирал и упаковывал. – Правда? – в голосе госпожи Министр звучала нотка недоверчивости. – Правда, – заверил её Драко, – Я же не знаю правил вашего кружка по интересам. А Скорпиус бывает в гостях у Альбуса и больше знаком с тем, как там принято. Если так интересно, можешь задать этот вопрос ему. – Кстати, насчёт Скорпиуса. Не бери его в Нью-Йорк. – Откуда ты знаешь, что я его беру? Я же не говорил тебе. – Гарри сказал. – Ах, ну да. Я и забыл, что святой Поттер в курсе всех дел. – Конечно, – Гермиона пропустила сарказм мимо ушей, – Он же Глава мракоборцев. – Значит, Альбус его тайный агент? Потому что знал только он. – Альбус упросил Гарри, чтобы его взяли тоже, – объяснила она, и поспешно добавила, – И я сказала, что против. – Поттер может оставить своего сына дома, раз тебе так хочется, а со своим я как-нибудь сам разберусь. – Скорпиус может погостить эти три дня у Альбуса, – Гермиона была настойчива, – Все будут только рады ему. – Грейнджер, я беру сына с собой не потому, что не могу его оставить одного или с крёстным. Я и так редко вижу его. У меня были планы на рождественские каникулы, которые полетели к чертям из-за этой поездки. У меня только начались налаживаться отношения со Скорпиусом, и я не хочу, чтобы всё мои усилия обнулились из-за твоих капризов. – Это не каприз. – Тогда назови причину. Гермиона молчала. – Видишь, – произнёс он, не дождавшись ответа, – тебе нечего сказать. Так что это – просто каприз. А твои капризы дорого обходятся мне, Грейнджер. – Что ты имеешь в виду? – Рождественский приём, например, – видя непонимание в её глазах, он продолжил, – Когда в последний момент ты безо всякой весомой причины пригласила все аристократические фамилии. Нет, конечно, причина у тебя была, я не сомневаюсь. Но, поскольку ты не озвучила её мне, это считается капризом. Так вот, ты даже не представляешь, Грейнджер, какие неприятности это доставило мне. И сколько ещё будет доставлять. – Какие неприятности? Она и подумать не могла, что Малфою этот приём может доставить какие-то неприятности. – А вот это не твоё дело. Это только мои проблемы. – Но это же из-за меня. – Это не является уважительной причиной говорить о них. И я знаю твою жалостливую натурку. Ещё вздумаешь достать носовой платок, чтобы вытирать мне сопли. А от такого позора мне никогда не избавиться. – Я должна знать. – Не должна. – Я – Министр Магии. – А я – помощник Министра Магии, Грейнджер. И я Малфой. Я не нуждаюсь в спасении. Хотя, повторюсь: твои гриффиндорские порывы такие трогательные. Я вроде как должен быть впечатлён. – Твои порывы не менее трогательны. – Что? – Что ты сделал с портретом Вальбурги? – Сказал ей пару слов. – Каких? Он молчал, но она продолжала выжидающе сверлить взглядом. Драко сдался: – Если пообещаешь никому не рассказывать. – Обещаю. – Никому. Даже святому Поттеру. – Обещаю. – Я сказал ей, что собираюсь получить максимальное удовольствие от десерта, раз уж мне пришлось вернуться сюда. И если она в моём присутствии посмеет открыть свой рот, то я выжгу её портрет с гобелена Блэков. Как видишь, я умею пугать. – А ты так можешь? – Могу. Мой портрет есть на гобелене. – Поэтому можешь? – Да. Поэтому. Часы в гостиной начали бить полночь. – С Новым годом, Грейнджер, – Драко осторожно поцеловал её в нос. Она ответила поцелуем в щёку: – С Новым годом, Малфой. Они продолжали танцевать в приглушенном свете гостиной под старые французские песни. Гермионе вспомнился разговор с Джинни, и теперь он казался ей страшной сказкой, которой пугают маленьких детей. Потому что, если в последующие встречи Нового года она так же будет танцевать в пустой гостиной, под треск поленьев в камине и негромко играющую музыку, не слыша вопли и крики толпы гостей, то она не против. Госпожа Министр тихо произнесла: – В следующий раз, когда Поттеры или Уизли пригласят меня, подговори своего знакомого аврора прислать Патронус и для меня.