Госпожа Министр

*** Ночью госпожа Министр почти не спала. Конечно, разница во времени с Лондоном давала о себе знать, но основная причина крылась не в этом. Ей снова снилась Беллатриса. Лестрейндж откусывала куски от ребенка, вырезанного из живота Гермионы, и тут же выплёвывала, потешаясь, какая мерзкая кровь у магловского отродья. Сумасшедший смех ещё долго звучал в голове после того, как Гермиона вскочила в холодном поту среди ночи. Шрам горел, как будто его только что вырезали на руке. Пара часов бесплодных попыток уснуть, взгляд на часы, и понимание того, что пробовать уже нет смысла. Всё равно мысли заняты предстоящими событиями. Сегодня должно произойти нападение на Конгресс, а Гарри до сих пор не знает детали. Конечно, ему не привыкать, но в этот раз он – исполнитель чужих приказов, а это не нравится ни ему, ни ей. Но Малфой прав: отказать Куахогу она не может. Правда, её помощник думал совсем о другом, когда говорил это. Что ж, слизеринцы судят по себе: в их кругах прыгать в постель к влиятельным этого мира, очевидно, считается нормальным. Собственно, каких ещё мнений ожидать от таких, как Малфой? Половина политиков, присутствующих на обеде (если не больше), думает точно так же, хотя видели каждый её шаг на протяжении более, чем двадцати лет, и знают, что она умна и уже зарекомендовала себя как не самый худший из министров. Но отношение к женщине в политике всё ещё оставляло желать лучшего. Какому мужчине понравится, что никому неизвестная маглорождённая волшебница забралась так высоко, обойдя потомков аристократических семей, где власть, должность и положение в обществе передаются от отца к сыну в течение многих поколений. Иногда ей казалось, что даже Перси, который знал её много лет, уважал её таланты и заслуги, и тот считал её нынешнюю должность Министра Магии незаслуженной. Потому что, будучи честолюбивым, сам бы хотел возглавить Министерство. Госпожа Министр налила чай, отмахиваясь от таких мелочей. Сегодня их всех ожидают гораздо более серьёзные вещи. Первым делом ей нужно встретиться с Гарри и обсудить предстоящее. Правда, вначале придётся вытерпеть визит испанского Министра и его извинения. Это чистая формальность, потому что, будем глядеть правде в глаза, искренности в его словах будет не больше, чем здравого ума у её заместителя. Точно, ей же нужно разобраться с заместителем. Гермиона отставила чашку в сторону и принялась писать приказ о назначении, раздумывая, куда бы подальше отправить недалёкого, но жутко ответственного чиновника. Когда Драко утром постучал в двери номера госпожи Министр и вошёл, то застал своё начальство полностью одетой и просматривающей газеты. Угольно-черный костюм почти мужского кроя, украшенный вышивкой стальной нитью, напоминающую когти и шипы, застёгнутая на все пуговицы рубашка, запонки в виде когтей на манжетах, строгая причёска, перстень с печатью Министра Магии. Сегодняшний облик Гермионы не имел ничего общего с её вчерашним. Даже её ноги вместо туфелек были обуты в ботинки из драконьей кожи. Что ж, Драко, прими поздравления. Ты хотел, чтобы Министр Магии выглядела как Министр Магии. Вот Грейнджер сегодня и выглядит как настоящий Министр Магии. Ей только галстука не хватает. Он скользнул взглядом по столу и увидел стопку конвертов. Аврор, ответственный за проверку министерской корреспонденции, менее четверти часа назад сообщил ему, что госпожа Министр забрала почту самостоятельно. В начале шестого утра. Кажется, кому-то не спалось. И кто-то явно не в духе. Гермиона даже не подняла взгляд от газеты, когда он вошёл, бросив в ответ на его приветствие не особо приветливое «И Вам». Она впервые обратилась к нему на «вы» наедине. Плохой знак. Ему хотелось бы прояснить вчерашний неоконченный разговор, но он не успел, потому что почти сразу за ним в номер вошёл Поттер и мальчишки. И тоже были удостоены не большего ответного приветствия, чем он. Что ж, по крайней мере все они в одинаковой немилости. Альбус и Скорпиус, галдевшие при входе, совсем притихли и старались лишний раз не смотреть на волшебницу. Даже они поняли, что лучше не трогать госпожу Министр. Да что там! Сам Гарри Поттер бросает тревожные взгляды на Гермиону. Испанская же делегация, войдя в номер ровно в девять, выглядит совершенно потерянной. Старший сын Министра тушуется, едва завидев госпожу Министр, с обеих сторон от которой стоят самый известный волшебник столетия и бывший Пожиратель смерти. А сама госпожа Министр вообще не имеет ничего общего с милой особой из вчерашнего вечера. Его младший брат вообще боится поднять глаза, предпочитая в ожидании изучать узор ковра. Когда в комнате, наконец, появляется сам Министр, то вся его решительность исчезает. Возможно, он собирался замять неприятный инцидент и не унижаться, но он не учёл расстановку фигур на доске. Потому что Грейнджер определённо знала его лучше, чем он её. И, всё же, госпожа Министр поднялась из-за рабочего стола, чтобы поприветствовать коллегу. И испанец нервно сглотнул, разглядев в стальной вышивке лилии, пронзённые когтями грифона. Драко еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Грейнджер ещё ничего не сказала, а министр Испании уже растерян. Лилия – не только один из символов Министерства Магии Испании, но и часть личного герба главы правительства. А когти грифона – явный намёк на факультет, который закончила Грейнджер. Да, у неё нет собственного герба, как у аристократа, и она использует символ Гриффиндора. Стоит ли вспоминать, что на её личной печати красуется грифон? Испанцу дали понять прямо с порога: их дипломатические отношения ухудшились. Драко восхищён. Поттер не может понять, почему так неловко чувствуют себя испанцы, знаменитые своей выпирающей гордостью. И уж тем более Скорпиус и Альбус не в курсе, почему такой дерзкий Хосе, смеющий распускать язык вчера и направлять палочку на Министра Магии Великобритании, мямлит извинения, стоя перед «доброй тётей Гермионой», а та принимает их с каменным лицом, бросив короткое «Извинения приняты». Но оба в восторге. Драко видит это по сияющим взглядам обоих слизеринцев, как будто те только что выиграли кубок по квиддичу. Особенно доволен Скорпиус, когда Пабло, поджав губы, выдавливает из себя извинительные слова насчёт оскорбления в адрес Альбуса. Малфой-младший даже делает одолжение, произнеся «Прошу и меня извинить, это было крайне неблагоразумно с моей стороны». Но Драко знает, что его «крайне неблагоразумно с моей стороны» это не извинение, а, скорее, сожаление, что младший сын испанского Министра слишком легко отделался. Но все четверо участников неприятного инцидента жмут руки, стискивая зубы, а глава Министерства Магии Испании старается изо всех сил сгладить конфликт с участием своего отпрыска. Потому что только своевременное вмешательство его помощника спасло его от политического скандала. А, раз госпожа Министр Магии Великобритании сегодня выглядит так воинственно, то произошедшее вчера её задело больше, чем он предполагал. Малфой прав, он совсем не идиот, чтобы ссориться с главой одного из ведущих магических сообществ. Но испанец не может понять, имели ли его извинения успех, поскольку выражение лица Гермионы непроницаемо. Она сухо благодарит за визит, давая понять, что встреча подошла в концу. Драко старается не выдать своё восхищение, но чувствует, что это ему удаётся из ряда вон плохо. Он ещё не разу не был свидетелем того, чтобы Грейнджер использовала власть, которую давала ей должность Министра Магии. Она держалась почти высокомерно, хотя говорила крайне мало. Даже Поттер удивлён, провожая взглядом делегацию. – Мистер Малфой, мистер Поттер, – Гермиона обратилась к Скорпиусу и Альбусу, а те от неожиданности такого официального тона даже немного растерялись, – я выражаю надежду, что вы оба будете вести себя благоразумно во время сегодняшнего приёма и не станете покидать свои номера. Во избежание неприятных ситуаций. – Так точно, мэм, – первым опомнился Скорпиус. Хотя он не ожидал, что мисс Грейнджер, с которой они вечером распрощались как давние друзья, будет утром вести себя настолько официально. – Я рада, что мы достигли понимания в этом вопросе. Можете быть свободны. Оба слизеринца почти что со вздохом облегчения буквально выскочили за двери. – Давно ты не использовала своё звание, – произнёс Гарри, когда за мальчишками закрылась дверь. – Да, – ответила волшебница, усаживаясь обратно за письменный стол. – Понравилось? – Ещё как. Но сказано это было скорее с сарказмом, чем искренне. Бахвальство и позёрство не было в природе Грейнджер. И даже Драко знал это. Да, она держалась независимо и гордо, но вовсе не высокий пост был тому причиной. Она всегда была такой. Но никогда прежде он не видел, чтобы волшебница использовала свой статус: ни в Хогвартсе, будучи старостой, ни сейчас, будучи Министром Магии. Любая из его знакомых, кроме, пожалуй, Дафны, кичилась бы на её месте каждую секунду, тыкала бы в лицо наградами и кольцом с министерской печатью, вспоминала обиды, которые получала на протяжении всей жизни и устраивала бы разборки с виновными или неугодными, едва почувствовав опасность быть смещённой с должности. А Грейнджер? Визенгамот изводил её несколько месяцев унизительными допросами, которые формально были названы «дачей показаний», и вот-вот готов был запустить процесс смещения её с должности. На её место, если верить слухам, заглядывался Перси Уизли. А ведь она почти стала женой его брата. Могла бы сейчас быть ему фактически сестрой. На месте Гермионы любая слизеринка уже бы понизила его или отправила подальше, назначив дипломатом куда-нибудь в другую часть света. И это Драко ещё не знает всего. А Грейнджер будто бы всё равно потеряет она должность или нет. Люциус Малфой на протяжении первого года её пребывания на посту Министра Магии радовался каждому нелицеприятному заголовку, каждой гнусной статье и вторил, что очень скоро её сместят. А ещё лучше – убьют. Потому что только это сможет компенсировать тот позор для Министерства, которым обернулось назначение грязнокровки на самую высокую должность в магическом мире. Он называл Кингсли старым дураком, который напоследок совсем выжил из ума. Но Драко уже после первого месяца работы с Грейнджер понял, почему из всех кандидатов Кингсли выбрал именно её. Бывший министр определённо не выжил из ума. Как раз наоборот: это было одно из лучших решений за всю его карьеру. Вряд ли честолюбивый Перси или кто-то другой может просчитывать политические ходы настолько далеко. Грейнджер позволила себе испортить отношения с испанцами, компенсировав это поддержкой корейской стороны. Французы в восторге от неё, бразильцы и канадцы, насколько он смог понять, заинтересованы в сотрудничестве. Если МАКУСА будет благоволить ей, что вполне возможно, так как Куахогом движет явно не рассудок, а либидо, то испанцы через год-другой сами приползут с заверениями самых дружеских намерений. Заручись Гермиона выгодным партнерством в лице японцев, ей испанцы и даже немцы не будут нужны совсем. Но теперь ей придется искать замену из-за несговорчивости японского Министра Магии. Госпожа Министр, закончившая обмениваться ничего не значащими фразами с Поттером, посмотрела на своего помощника: – Мистер Малфой, нам с мистером Поттером нужно кое-что обсудить. Наедине. Драко коротко кивнул и покинул номер, хотя ему тоже нужно было кое-что обсудить с ней, потому что она вчера захлопнула дверь, не дав возможности объясниться. И обсудить это тоже нужно наедине. Она сердится. Больше, чем когда-либо прежде, считая, что её гордость задета самым унизительным из мнений. Поэтому нужно прояснить ситуацию как можно скорее. Драко не имеет ни малейшего желания становиться в один ряд с Министром Испании. Но поговорить с глазу на глаз не выпадает возможности, потому что Поттер торчит у неё почти два часа, затем к ней приходят подписывать договоры бразильский, канадский и корейский Министры. А затем ей пора готовиться к приёму. Когда госпожа Министр показывается на верхней ступеньке лестницы, ведущей в холл, все взгляды прикованы к ней. И взгляд Драко в том числе. Он был поглощён разговором с помощником корейского Министра, когда все колдографы без перерыва защёлкали своими камерами. Выглядела Гермиона потрясающе: алое шёлковое платье со сложной вышивкой, сидящее по фигуре, с такой же алой шелковой накидкой, показывающей высокий статус, и горящие рубины в серьгах. Всё это – иллюзия, призванная отвлечь внимание от того, что Грейнджер, прежде всего – расчётливый политик. Судя по перешептываниям, все были в восторге. Но Драко не нравилось. Слишком глубокое декольте. Слишком обнажённые плечи и спина. И никакого намёка на рукава. И, как следствие, – слишком много мужчин, уже воображающих в своей голове различные непристойности. Так громко, что Драко даже напрягаться не нужно было, чтобы услышать это. Он вежливо извинился перед коллегой и направился к своему начальству. Если бы Драко узнал раньше в каком виде она собирается появиться, он бы не позволил ей. Даже если бы пришлось запереть её в номере. Нет, её наряд не был вульгарным, да и многие другие присутствующие дамы имели декольте гораздо глубже, а вырез на спинах – гораздо ниже талии. Платье жены капитана американской сборной по квиддичу и вовсе держалось только на честном слове. А наряд какой-то местной знаменитой певицы имел такие разрезы, что, когда она двигалась, места для воображения не оставалось вовсе. Американское общество не настолько консервативно в вопросе выбора вечерних нарядов. Только представители давних политических кланов, большинство из которых имело британские или ирландские корни, были одеты в соответствии с аристократическим этикетом. Остальные, в особенности, знаменитости, могли позволить себе наряд любой степени эпатажности. Но все эти дамы не были его начальством. И хоть на их фоне Грейнджер выглядела как монашка, было бы лучше, если бы она явилась в платье, застегнутом наглухо так, чтобы были видны только кисти рук и лицо. Потому что все мужчины, мимо которых она проходит, даже не пытаются скрыть, что пялятся на её прелести. Приблизившись, он тихо прошипел вместо приветствия: – Набрось накидку на плечи. Немедленно. К счастью, она, то ли от неожиданности, то ли от смущения перед окружающими, поспешила выполнить его просьбу, что немного уменьшило его тревоги. По крайней мере, на её плечи и спину уже не станут пялиться так откровенно. Уж не в его присутствии точно. Драко предложил ей локоть, и они направились к банкетной зале. – Грейнджер, насчёт вчерашнего, – Малфой говорил очень тихо, и с виду могло показаться, что он просто рассказывает ей о министерских делах или о присутствующих. Так делали все его коллеги, поэтому ничего удивительного в таких перешептываниях не было. – Мне всё равно, – безразлично произнесла Гермиона. – Знаю, не лучшее место, но ты вчера захлопнула дверь и не дала мне ответить. И утром тоже не было подходящего момента объясниться. И вряд ли на приёме или после него у меня будет возможность. То, что ты сказала. В общем, ты не… – он запнулся, не зная, какое слово выбрать, – никто не считает тебя… неприличной леди. Я даже не собирался так думать о тебе. Просто, чтобы ты знала. – Спасибо. Оба некоторое время сохраняли полное молчание, потому что репортеры местных журналов попросили её о фото. И только когда они отошли, Гермиона произнесла: – У него роман с какой-то здешней певицей. – Если честно, мне плевать, с кем он там спит. Главное, что ты к этому не имеешь отношения. – Конечно не имею! – даже слишком горячо произнесла госпожа Министр, и тут же осеклась, – Мы в жизни виделись два раза, и то я сильно сомневаюсь, что он меня помнит. С чего ты вообще взял, что у меня может быть что-то с ним? – Услышал от аврор около его двери, что у него встреча с известной дамой. – И ты подумал, что это я? – В последний раз, когда я заходил к тебе, ты сказала, что собираешься на ужин. – И я имела в виду ужин с мальчиками. – Но я этого не знал. Тебе пришло приглашение, и я внёс его в расписание. – Вчера утром, когда мы случайно встретились у Министра Франции, я ответила отказом. – Ты должна была поставить меня в известность. – Я же уже говорила: я думала, что ты в курсе. – С чего мне быть в курсе, если я всё время занят бумажной работой? – Почему ты вообще внёс этот чёртов ужин в моё расписание? Я не поручала тебе. – Внёс, потому что таким людям не отказывают во встречах. – Малфой, я могу отказать кому угодно. Запомни это. – Уже запомнил. Они остановились у дверей, и церемонимейстер представил их, перед тем, как они вошли в залу: – Госпожа Министр Магии Великобритании Гермиона Джин Грейнджер, и Помощник Министра Магии Великобритании лорд Драко Люциус Малфой. На мгновение шум притих, и Гермиона отчетливо услышала шепотки, пробежавшие по зале. Ах да, здесь же уже собралась вереница местных девиц на выданье. Её догадка была верна. Почти сразу к ним стали подходить совершенно неизвестные ей джентльмены, официально – засвидетельствовать своё почтение «очаровательнейшей госпоже Министр», неофициально – представить перед взглядом Малфоя своих дочерей, внучек, племянниц, сестёр и кузин в надежде, что какая-нибудь ему приглянется. Как будто существовала особа, способная сразить его наповал. Госпожа Министр прекрасно помнила, что даже самым очаровательным из вейл этого не удавалось. А уж взбалмошным девицам, местным копиям Лаванды Браун, это и вовсе не по силам. Но они старались, и, прежде, чем подойти, щипали себя за щеки для появления натурального румянца, неистово хлопали ресницами и улыбались отрепетированными заранее улыбками. Они кокетничали, несмотря на то, что она стояла рядом, практически напрашивались на приглашение потанцевать, а некоторые мамаши и вовсе нахваливали красоту своих дочурок, подчёркивая, что остальные присутствующие дамы выглядят полнейшими дурнушками. Прямо в присутствии Гермионы, локоть которой Малфой не отпускал. Это было даже более унизительным, чем, если бы они назвали её грязнокровкой. А когда Драко всякий раз прямо в глаза тактично говорил им, что имеет честь сегодня сопровождать самую прекрасную из дам, и взглядом указывал на неё, заботливые мамаши, спохватившись, лепетали что-то вроде «конечно-конечно, бесспорно». И поспешно добавляли: «и моя Мэри/Джейн/Глэдис/Айрис первая красотка в штате». Но никто, каким бы сильным не был конфуз, не оставлял попыток. А Гермиона была им как бельмо на глазу. Самые находчивые спустя четверть часа стали представлять и своих холостых знакомых, смекнув, что пока она находится возле Малфоя, шансы их невелики. И тут даже самые именитые свахи стали терпеть провал за провалом, пытаясь подсунуть одиноких джентльменов, которые были младше Гермионы лет на десять-пятнадцать. Никто из матрон понятия не имел сколько ей лет. Они знали всё о Малфое, но не потрудились узнать ничего о ней. Это стало понятно, когда волшебница краем глаза заметила их перешептывания и недоуменные пожатия плечами. Тем не менее, попытки увести её подальше продолжались. Никогда в жизни ей не было настолько неловко от «внимания». Драко так же не ожидал такой бестактности и, не вытерпев, когда очередная миссис представила госпоже Министр своего невесть откуда взявшегося племянника, «самого перспективного работника в Конгрессе», поверг в ужас всю компанию заявлением, что «дама обещала все танцы мне». И, глядя в глаза «самому перспективному работнику», поднёс руку Гермионы к своим губам и поцеловал. Это был настолько толстый намёк, что понял бы даже её недалёкий заместитель. И это остановило бы любую. Любую британку. Но, как оказалось, никого из американок. Потому что шанс заполучить в мужья лорда и стать следующей графиней Малфой, владелицей одного из лучших поместий во всём королевстве – слишком большой куш, чтобы обращать внимание на намёки. – Госпожа Министр, Вы не против засвидетельствовать своё уважение госпоже Мин? Драко кивнул на вошедшую в залу госпожу Министра Кореи. – Благодарю, что напомнили, мистер Малфой, – улыбнулась Гермиона, и они оба тут же направились к её коллеге, оставляя очередную юную даму, которую им хотел представить не кто-нибудь, а американский казначей. Драко только теперь позволил себе покинуть Гермиону, передав её в общество корейской волшебницы, и направился к какому-то знакомому из французского Министерства. – Ваш помощник сегодня пользуется вниманием. У него много знакомых среди американцев? – поинтересовалась её корейская коллега. – Ни одного. Но девушки, желающие выйти замуж есть в каждом магическом сообществе. – И Вы не опасаетесь? – Нет. – О, видно, Вы очень доверяете ему. А я не такая доверчивая, как Вы, Гермиона, – она тут же нашла взглядом своего помощника, который шёл за бокалом шампанского, но его задержал какой-то волшебник, – Коджон очень красив и моложе меня. Иногда я даже не понимаю, что он во мне нашёл. Гермиона в ответ стала горячо заверять, что госпожа Мин слишком скромна, и что любой будет счастлив, будучи обласкан её вниманием. – Благодарю Вас, – кореянка засмущалась, но было видно, что ей приятны слова британки, – Вы очень добры. Корейский помощник, наконец, вернулся с бокалом шампанского, и, извинившись, передал, что министр Португалии очень искал встречи с госпожой. Они откланялись, несколько раз прося прощение у Гермионы, и она осталась одна. Глядя на удаляющуюся парочку, до неё только сейчас дошло, что у них роман. И что госпожа Мин считает, что, раз у неё роман со своим помощником, то и у Гермионы с Малфоем тоже. От такого открытия волшебница едва не выронила свой бокал. Как же легко представители восточных магических сообществ принимают проявление хороших манер за романтическую привязанность. Её взгляд мимо воли нашёл Малфоя, что-то обсуждающего с помощником Министра Магии Франции. Мимо них прошла госпожа Мин, и он, увидев её, тут же посмотрел в сторону Гермионы. Мгновение, и Драко, извинившись, закончил разговор и направился к ней, совершенно игнорируя юную даму, упустившую свой носовой платок около него. Классический приём для завязывания знакомства. Даже Гермиона, которой в искусстве флирта можно было ставить уверенного «тролля», знала о нём. Очень нетактичный способ, по её мнению. Но все эти дамы наряжались и доставали фамильные украшения не для того, чтобы отойти в сторонку даже если бы им в лицо указали на их нетактичность. Миллионы и титул для многих из них стоят любых унижений, перенесённых сегодня вечером. И всё из-за Малфоя. Вернее, из-за его титула и состояния. Но, больше, конечно, из-за титула. Потому что вряд ли девице с бриллиантовым колье на шее, такой же тиарой на голове и являющейся «единственной дочерью и наследницей всего состояния» нужны дополнительные галлеоны. Американское высшее общество богато, но не титуловано. Здесь по пальцам можно пересчитать потомков лордов. А сегодня – такой случай. К тому же Драко – это не девяностолетний старик со вставной челюстью. И тут, глядя, как он на мгновение остановился, чтобы взять с левитирующего подноса бокал, Гермиона, хоть и с неохотой, но всё же признала, что он – один из самых красивых мужчин в магическом мире. Годы наделили черты его лица аристократическим благородством. Он не обладал брюшком как Рон или лысеющей макушкой как старый мистер Уизли. Драко в обществе демонстрировал галантные манеры, которых не было заметно во время учёбы. Причем галантность проявлялась по отношению ко всем, даже по отношению к молоденьким стажисткам. Он всегда был безукоризненно одет, а сегодня, в честь приёма надел перстень с фамильной печатью, и молодые леди с благоговейным восторгом поглядывали на выгравированную змею и на бриллиантовую булавку гоблинской работы в его галстуке, так же принимая её за многовековую драгоценность. И это, несомненно, распаляло воображение наивных и амбициозных юных леди, каждая из которых полагала, что именно ей одной хватит способности очаровать этот кусок льда. И что именно в неё Малфой влюбится с первого взгляда. Причём, обязательно без памяти. И сразу же побежит делать предложение. Ну, в крайнем случае, в перерыве между танцами. Ведь у британцев именно так и принято. Гермионе даже не было их жаль. Как бы не изменился характер Драко за эти годы, его невозможно было представить в роли умирающего от любви. Или хотя бы просто влюблённого. – Что-то случилось? – поинтересовался Драко, подойдя к ней. – Нет. Госпоже Мин нужно переброситься парой слов с португальцем. – Набрось накидку, – почти учтиво напомнил ей Малфой, безразлично разглядывая прибывающих гостей. Гермиона поджала губы, но сделала как он просил. – Ты поладила с кореянкой? – Да. Даже больше, чем ожидалось. – Тогда никогда не оставайся наедине с её помощником. А лучше вообще в его сторону не смотри. – С чего это? – Она ревнива. Хотя, должен признаться, судя по всему, это её единственный недостаток. – С чего ей ревновать? Я же даже не знакома с ним. – Такие дамы, как госпожа Мин, ревнуют к любой красивой женщине. Особенно когда любовник младше на добрый десяток лет. – Почему ты думаешь, что я могу понравится её… – она запнулась, не зная, будет ли деликатным употребить слово «любовник». К счастью, Малфой был догадлив. – А что, в этой зале есть мужчина, которому ты можешь не понравиться? Гермиона хотела тут же возразить, что есть, и что даже вейла не способна очаровать его, и что этот мужчина стоит прямо около неё, но благоразумно промолчала. Ей было интересно, как вообще должна выглядеть та, что способна хотя бы понравится Малфою и существует ли такая особа вообще. Конечно, если бы не разговоры в Министерстве, она бы была уверена: он любил свою покойную жену и чувство сильно до сих пор. Но даже самый наивный был в курсе, что это был брак по расчёту: Гринграсс получили финансовую выгоду, оплатив все долги и вернув заложенный несколько раз особняк, а Люциус с Нарциссой получили чистокровную невестку с хорошей репутацией, что было важно после падения режима Тёмного лорда. То, что Гринграсс держались в сторонке во время войны, в итоге, сыграло им на руку. Малфои в который раз заплатили золотом за частично отбеленную репутацию, а теперь, после смерти Астории они спят и видят в роли новоиспечённой невестки кого-нибудь вроде Пэнси Паркинсон. – Пэнси замужем. – Что? – переспросила Гермиона. – Пэнси замужем и живёт во Франции. – Ааа… ясно. Гермиона мысленно выругала себя. Она так увлеклась своими размышлениями, что начала спрашивать о каких-то совершенно не интересующих её прежде вещах вроде личной жизни Паркинсон или как там её нынешняя фамилия. – Я могу поинтересоваться, почему ты так вырядилась? – Решила поддержать репутацию непотребной женщины. – У тебя настолько безупречная репутация, Грейнджер, что я даже не представляю, что тебе нужно надеть, чтобы все стали шептаться о подобном. Гермиона недоверчиво посмотрела на своего помощника, ожидая какой-нибудь колкости, но Малфой и не думал шутить. – Я выгляжу вульгарно? – Нет. Но лично я бы не позволил тебе появляться в подобном виде. – Почему? Их разговор прервал Куахог, объявивший о начале празднования и разразившийся речью в честь столь значимого события. Ослеплённый вспышками колдографов, он был воодушевлён, как никогда, и так походил на Златопуста Локонса, что становилось не по себе. Приём был куда скромнее вчерашнего обеда – никаких длинных столов и многочасовой трапезы. Только разговоры, танцы, шампанское и изысканные закуски. Вечер обещал быть более веселым, нежели вчерашний. Причём, во всех смыслах. Гостей было под тысячу, если брать во внимание репортёров со всего мира, знаменитостей, министров, послов, дипломатов и прочих почётных гостей, обвешанных драгоценностями, некоторым из которых просто нет цены. И всё это охраняет дюжина мракоборцев. Британских мракоборцев. Конечно, каждая делегация прибыла в сопровождении охраны, но Куахог просто идиот. Когда пришёл его запрос, то Гермиона, естественно, подумала, что люди Гарри – одни из немногих, кто будет охранять приём. И, очевидно, празднование будет куда скромнее, раз над Конгрессом нависла такая опасность. Но нет. Скромность и здравый смысл – явно не те качества, которыми можно охарактеризовать Президента МАКУСА. Желания в будущем иметь дела с таким безответственным волшебником у неё не было. Хорошо, хоть его главный мракоборец имеет репутацию умного и сведущего политика. Бал, по традиции, открыл Куахог в паре с женой. После нескольких па все остальные так же присоединились, и огромную залу наполнили пары. Малфой добросовестно танцевал исключительно с ней, и Гермиона чувствовала, как сильно её ненавидят все незамужние дамы в возрасте от семнадцати лет. Но ей не было до них никакого дела. Все её мысли были с Гарри. Она не должна быть здесь. Она должна быть там. Госпожа Министр в который раз пожалела, что не стала просить помощи Флёр. Оборотное зелье решило бы проблему, и о подмене никто бы не догадался. Кроме Малфоя. И для него пришлось бы сочинять какую-нибудь достоверную историю, потому что он умён. Даже слишком умён. Вечер чередовался танцами и поднятием бокалов за процветание Конгресса. Время от времени дипломаты и послы подходили, чтобы засвидетельствовать своё почтение и прочее. Гермиона со сдержанной улыбкой выслушивала комплименты, а Малфой вежливо, но с полным хладнокровием выдерживал кокетливые взгляды и щебетания посольских дочерей. И не на секунду не выпускал её локоть. По зале стали разносить бокалы с эльфийским вином для главного тоста Куахога и все мысленно готовились к длинной речи. Гермиона тоже была вынуждена взять бокал, хотя ей эльфийское вино было не по нраву. – Могу заменить на шампанское, – предложил Драко, и она согласилась. Прошла примерно минута с его ухода и Куахог начал свою речь. Госпоже Министр было неловко, ведь она осталась без бокала, но, к счастью, никто не обращал на неё внимание. Господин Президент, на удивление, говорил коротко и по делу. Скорее всего из-за того, что тост был посвящён не ему, а Конгрессу. И, очевидно, текст ему кто-то писал, потому что стиль изложения мыслей в корне отличался от его предыдущих словоизлияний. Но затем произошло событие, которое потрясло всех присутствующих. И в первую очередь лично её. – Благодарю, – кланялся Куахог, и все подумали, что его речь окончена, – Я необычайно счастлив. Это большая честь праздновать юбилей со дня основания Конгресса в таком блистательном окружении. И мне бы хотелось сейчас поднять бокал за самую невероятную женщину, присутствующую здесь. Его жена, стоявшая внизу трибуны, стала смущенно улыбаться, невероятно польщённая. Наконец-то годы её терпения и поддержки окупились. Гости, видя проявление такой нежности, так же заулыбались. Куахог, преисполненный восторга, поднимая бокал, окончил речь: – За Гермиону. В этот момент все улыбки погасли. В зале повисла тишина. Госпожа Министр чувствовала, что на неё направлены сотни взглядов. Жена Президента со всхлипом выбежала вон. Несчастная женщина. Терпеть измены мужа – это одно, но такое публичное унижение она не была в состоянии перенести. Гермионе даже страшно было представить, что о ней завтра будет думать всё мировое магическое сообщество. Куахог ей отомстил. За то, что она отказала ему. И теперь улыбался, глядя прямо на неё. Его слова не были проявлением глупости или случайной нетактичности. Он произнёс это нарочно, зная о последствиях. Гермиона не хотела, чтобы о ней думали, как о его любовнице. Теперь все будут думать именно так. Она не хотела, чтобы все считали её шлюхой. Теперь все будут так считать. В любой стране. И от такого позора ей не отмыться. Будь здесь Гарри, он бы не посмел. Куахог – трус и полное ничтожество, привыкшее, что ему никто не отказывает. Она смотрела, как он выпивает вино, и все гости были вынуждены поступить так же. Затем он медленно спустился и направился к ней, жестом подавая знак оркестру. Зазвучала музыка и он с самодовольной улыбкой протянул ей руку. И получил звонкую пощёчину. Музыка смолкла, а писаки навострили уши. – Ваш поступок не имеет названия, – ледяным голосом произнесла волшебница, – Вы ничтожны. Вы оскорбили меня, как только могли. Мне больше нечего Вам сказать. Гермиона была настолько потрясена, что ей было плевать даже на полный разрыв дипломатических отношений или собственную отставку. Она могла бы проглотить такое ради сохранения отношений между странами, будь это произнесено не публично. Отшутиться или что-то в этом роде, если бы у неё было право ответить. И если бы при этом не присутствовала тысяча человек. Но при таких обстоятельствах её гордость не могла вытерпеть подобного оскорбления. Впервые основное негласное правило, что она – Министр Магии и должна в первую очередь соблюдать интересы Министерства, было нарушено ею. Госпожа Министр развернулась и направилась к выходу. Растерянные музыканты заиграли вальс, и гости, поставив бокалы, постепенно начали танцевать. Гермиона была зла. Как и Драко, который, отыскав, наконец, шампанское, которое, очевидно, было убрано по какой-то причине, увидел такую картину, после которой разборки с Куахогом было не избежать. Но, в отличие от сына испанского Министра, в Президента полетело бы вовсе не заклинание, заставляющее его выплёвывать слизней. Однако, здравый смысл взял верх. У него есть сын, и он не собирается ставить под угрозу свою свободу ради минутного проявления отваги. Он же не пустоголовый гриффиндорец, в конце концов. Кто такая ему Грейнджер, чтобы он рисковал ради неё самым дорогим, что имеет? Это Поттер должен сейчас вытряхивать душу из этого ублюдка. Кстати, где он? Малфой не видел главного мракоборца с самого утра. Он ведь должен охранять приём, не так ли? Но его и близко нет на горизонте. Драко видел, как в ярости Грейнджер награждает обмудка пощёчиной. Не очень умный ход с точки зрения политики. Но поступить иначе, промолчать, спустить с рук произошедшее, – означает принять позорное клеймо президентской подстилки. Небольшой выбор. Как между Сциллой и Харибдой. Но она хотя бы сохранит своё достоинство леди. Грейнджер шагает прочь в явном намерении покинуть залу прямо сейчас, но выросшая на её пути фигура Министра Магии Франции останавливает её. Драко бесконечно благодарен ему, потому что тот почтительно склоняется и приглашает её на танец. Его жена в это время что-то яростно доказывает женам итальянского и испанского Министров, а сам Малфой смотрит на Куахога. Он разберётся с ним. Так, как разбираются слизеринцы. Обдумано и хладнокровно. Месть будет такой же масштабной, как и оскорбление. Куахог лишится своей должности. Он не успевает успокоить себя этой мыслью, как отчетливо и громко слышит рядом с собой «убить эту шлюху». Драко уверен, что ему не послышалось. Он пытается определить в танцующей толпе кому принадлежит этот голос, но тщетно. Тогда он просто идёт по направлению к Гермионе, потому что долго думать не нужно, кого здесь хотели бы убить. Грейнджер беспечно танцует с французом, и танец оканчивается. Она собирается сделать реверанс, и Драко отчетливо слышит, какое заклятие сейчас полетит в неё. Его невербальное «Пиертотум Локомотор» опережает визгливый крик: – Авада Кедавра! Жена Президента ошарашено смотрит на, как она считает, соперницу и осколки статуи, от которой срикошетил в камин зеленый луч. Гермиона в совершенной растерянности глядит на отчаявшуюся женщину, руки которой уже надежно связаны, а палочка выбита. Французский Министр нервно сглатывает, его жена спешит к нему, чтобы убедиться, что всё в порядке. Гости непонимающе перешептываются, не понимая вначале, что произошло. И только Малфой выглядит спокойным, хотя внутри его просто трясёт. Доля секунды – и он бы не успел. Дьявол бы побрал этих истеричных президентских жён. Миссис Куахог судорожно бьётся, уже находясь в руках мракоборцев, которые пытаются оттащить её. Она шипит и кричит, называя Гермиону подстилкой и последней шлюхой. И Малфой видит только один выход из всего этого. Он подходит к Гермионе, сбрасывая смокинг, набрасывает его ей на плечи и прижимает к себе. Президентская жена тут же умолкает, непонимающе глядя на эту картину. Но, конечно, Драко делает так, чтобы даже до самого тупого из присутствующих дошло: он целует Грейнджер в макушку. По зале проносится шепоток, перерастающий в гул. Неудачливая убийца осознаёт, какое преступление едва не совершила, и разражается рыданиями, давая мракоборцам, наконец, увести себя. Единственные, кто в восторге от происходящего – это репортёры. Скучный приём обернулся просто золотой жилой. Не один, а уже целых два скандала за пять минут! И столько сенсаций. Особо прыткие уже строчат статейки про любовные многоугольники, сдабривая рассказ подробностями. Пока их перья внезапно самым непонятным способом не ломаются, а камеры не вспыхивают, уничтожая плёнки. Драко не представляет, чья это работа, но, кто бы это ни был, он ему неимоверно благодарен. Музыка возобновляется и гости мало-по-малу, продолжают танцевать. Гермиону начинает трясти – запоздалая реакция понимания всего произошедшего и не произошедшего. Чересчур много событий для одного вечера. Но она, как и все остальные, даже не представляет, что это ещё далеко не всё. Когда рядом без чувств падает жена французского Министра, это ещё выглядит как нервный припадок из-за переживаний, но затем рядом с ней падает сам Министр. И один за другим – все остальные гости. Кто-то судорожно цепляется за колонну, пытаясь удержаться на ногах, кто-то из последних сил шипит «яд». Остальные в панике пытаются выбежать из залы. Но тщетно. Все они падают, так и не добежав до дверей. За считанные мгновения все гости бездвижно лежат на мраморном полу. – Вино было отравлено… Гермиону больше не трясёт. До неё доходит самое ужасное открытие этого вечера: нападение произойдёт здесь. До Драко вся серьёзность открывается несколько позднее, когда прямо на него летит «Остолбеней». Но, поскольку, хвала Мерлину, палочка всё ещё находилась в его руке, чего противник явно не учёл, заклинание он успевает отбить. Тренировки с аврорами не прошли даром. Он видит краем глаза как у дверей появляется дюжины полторы неизвестных, начинающих срывать драгоценности с беспомощных именитых гостей, и замечает помощника Министра Магии Японии, которого раньше не видел в толпе гостей. Тот, похоже, тоже не пил эльфийское вино, поэтому в строю. На него так же пытаются напасть, но он даже без палочки в прямом смысле слова размазывает по стенке незадачливого грабителя, который даже не представляет с кем связался на свою беду. Это даёт Драко шанс схватить Гермиону и потащить её прочь. Он пытается сообразить, что делать, потому что с подобным сталкиваться ему не приходилось. Отсюда трансгрессировать нельзя, так что необходимо добраться до границы, позволяющей это сделать. «Ты там хотел поработать с Поттером, Драко? – саркастически спрашивае внутренний голос, – Попасть в настоящую переделку? Получи. Поттера здесь нет. Так что защищать Грейнджер – твоя обязанность. В другой части здания – твой сын. Самое дорогое, что у тебя есть». Очень удачно, что Скорпиус и Альбус в качестве наказания находятся в номере, но всё равно повод для беспокойства есть. Кто знает, не захотят ли грабители обчистить и номера? Их нужно предупредить, и срочно. Его идеальный план разбивается, потому что Гермиона отошла от потрясения и почти рычит на него, твёрдо намереваясь дать отпор банде, численность которой неизвестна. Потому что гриффиндорская отвага даёт о себе знать. От неожиданности он почти выпускает её из рук, но всё же Драко сильнее её и выпутаться окончательно у неё не получается. И очень кстати, что какой-то аврор приходит им на помощь, обеспечивая прикрытие, потому что тащить Грейнджер и отбивать заклятия у него бы не вышло. – Я проверю коридор, – бросает он второму мракоборцу, толкая госпожу Министр к тому в руки, – присмотри за ней. Это отчасти правда, но главной причиной является то, что нужно срочно предупредить Скорпиуса. Драко, проверив, что коридор, соединяющий залу с главным холлом гостиницы, чист, заходит за угол, концентрируясь на самом счастливом воспоминании в своей жизни. – Экспекто Патронум! Из палочки выскользнула серебристая змея. – Скорпиус, заприте дверь. В верхнем ящике лежит порт-ключ. Немедленно воспользуйтесь им и ждите дома. Змея, взвившись в воздух, с сумасшедшей скоростью помчалась к адресату. Оставалось решить последнюю проблему. Проблему в красном платье, полностью проигнорировавшую его просьбу. И определённо, Драко слишком хорошего мнения об аврорах, потому что отказать Министру Магии они не могут. Ему нужно решить проблему с Грейнджер прямо сейчас, а затем отправится к сыну. А то, что происходит здесь – не его забота. Он не собирается геройствовать. Мгновение – и он схватил Гермиону, потащил по коридору, и, достигнув границы, позволяющей трансгрессировать, сделал это. И тут же понял свою ошибку, потому что в главный холл, где они очутились, через двери ломились нападающие. Ещё раз трансгрессировать не получилось, потому что концентрироваться с вырывающейся волшебницей было невозможно. Он сделал пару шагов в направлении лифтов, и руку свело адской болью. Клятва. Стальная нить резко впилась его кожу с такой силой, что от неожиданности он выпустил волшебницу из рук. Драко только раз испытывал подобную боль. От заклинания Поттера в Хогвартсе много лет назад. Ему понадобилось пару мгновений, чтобы отойти от шока, но этого вполне было достаточно, чтобы Гермиона успела отбежать, чтобы оглушить первого, кто прорвался через двери. Ему было не угнаться за ней. – Грейнджер, я сказал уйди! – Я могу постоять за себя, Малфой. «Не сомневаюсь. Ты же мисс я-всё-могу-сама-отвалите-все». – Не заставляй меня, Грейнджер… Нужно было что-то делать. Срочно. Но он не умел так. Ему нужно было всё спланировать, подготовиться, продумать все варианты развития событий. А времени на это не было. Грейнджер лезла на рожон, вообще не замечая количество нацеленных на неё палочек. Драко призвал упавший с плечей Гермионы смокинг, взмахнул палочкой и прошептал несколько слов. Зачарованные туфельки развернули свою хозяйку и спустя мгновение она снова была в объятиях Драко. Но в этот раз он был готов, к тому, как поведёт себя Клятва. Правда, дело осложнялось ещё тем, что его, наконец, заметили, и несколько палочек было нацелено на них. Он поднял палочку вверх: – Фенестра! Гигантский стеклянный потолок разбился на мириады осколков и рухнул вниз. Драко воспользовался замешательством нападавших, снова потащил Гермиону прочь, не смотря на её попытки вырваться. Стальная нить под кожей врезалась в руку и причиняла ему сильнейшую боль. Очевидно, Клятва на крови трактовала его действия как причинение вреда Гермионе. Но он продолжал тащить её по направлению к лифту. – Алохомора, – палочка едва не выпала из его рук, настолько сильно действовали чары. – Пусти! – Ты долбаный Министр Магии, Грейнджер. Поэтому ты – приоритетная мишень. – Я могу сражаться! – Можешь, – Драко толкнул её в лифт, связал руки и наложил на двери запирающее заклинание, отправляя лифт вниз, – Но читать мысли – нет. Он повернулся и едва не столкнулся с летевшим в него заклятием. Оно отскочило в последний момент, остановленное рукой в черном кимоно. – Тоже не любишь, когда начальство мешает развлекаться? Правая рука Министра Магии Японии собственной персоной. – Что-то вроде того, – фыркнул Драко. Оба волшебника, переглянулись, кивнули друг другу. Драко выставил щит, а японец атаковал сразу пятерых в буквальном смысле размазав их по стене. Он определённо использовал тёмную магию и абсолютно этого не стеснялся. – Остолбеней Триа! – Ты серьёзно? – скептически нахмурил брови японец. Драко пожал плечами. – Вы англичане слишком гуманны к врагам. – Мамочка заругает, – проворчал Малфой, – А у меня в этом месяце лимит исчерпан. – Для того, чтобы одолеть противника, нужно не только обороняться, но и атаковать. – Думал, в Махутокоро не приветствуются занятия тёмной магией. – Тогда очень кстати то, что я там не учился, – японец быстрым движением начертил в воздухе руну, отражая атаку и те двое, пытавшиеся напасть на него, отлетели в одну из колонн вестибюля с такой силой, что, очевидно, переломали себе все кости. Третьему, который только выскочил из-за колонны, выкрутило руку, переломав все пальцы вместе с палочкой. Помощник японского Министра Магии с абсолютным холоднокровием применял Круциатус на глазах появившегося десятка мракоборцев разных магических сообществ и ему было плевать. В Великобритании требовалось специальное разрешение, чтобы авроры получили право применять непростительные заклятия. Японцы же, очевидно, были не столь щепетильны. Хотя, возможно, что щепетильным не был только этот конкретный японец. Их делегация единственная из всех, кто не взял с собой охраны. Но видит Мерлин, этот японец в боевой магии был эффективнее половины аврор из штаба Поттера. Если не всех. От него невредимым не ушёл ни один его противник. Самому везучему отрезало руку каким-то японским аналогом Сектумсемпры. Драко было сложно понять каким именно, потому что заклинания тот произносил в основном невербально. Но всё равно их сила была огромна, хотя такого он раньше не встречал. Очевидно, слухи о нём правдивы на все сто процентов. Японец смотрел на учиненное им кровавое побоище с таким же холоднокровным выражением лица, как и на десерт со вчерашнего банкета. И, очевидно, преступники поняли, что с ним стоит покончить, потому что авроры, падающие один за одним от «Остолбеней», угрозой не были. Банда была сплочённой, потому что могла общаться друг с другом только им понятными знаками и оттого довольно быстро реагировала на изменения, происходившие в битве. Но Драко, способность которого из-за состояния аффекта сегодня обострилась, слышал о том, что они замышляют. – Эванеско, – он направил палочку вверх и кованная люстра, летевшая прямо на японского волшебника, исчезла. – Изящно, – мрачно произнёс тот вместо благодарности. Драко хмыкнул. Конечно, это изящно: использовать в бою заклинание по Трансфигурации. – Десцендо! – подкравшийся сбоку попытался обрушить статую, украшающую портик, но та движением пальцев помощника японского Министра была отправлена прямиком в нападавшего спереди. Драко обездвижил незадачливого противника и сломал его палочку. И тут в его спину полетело «Остобленей». Но, к большому удивлению противника, на Драко заклинание не подействовало. – Остолбеней Триа! Акцио! Противник упал, а его палочка оказалась в руке Драко. Он тут же сломал её. Японец невербально замуровал нападавшего в стену. Он был тоже удивлён: – На тебя не действует «Остолбеней»? – Заказал смокинг с щитовыми чарами, – объяснил Малфой, – От непростительных не поможет, но от такого – вполне. Японец довольно хмыкнул: – Хочу такой. – Не думаю, что у них есть кимоно. – Круцио! – заклинание, вырвавшееся из палочки японца, молниеносно переломало кости волшебнику, пытавшемуся напасть на Драко сзади. По крайней мере Малфой услышал характерный хруст и звук шмякнувшегося о мраморный пол бессознательного тела. – А ты узнай, – он абсолютно безэмоционально продолжил разговор, будто наличие такого товара в лавке Уизли было гораздо важнее происходящего вокруг. – Остолбеней Триа, – Драко отбросил нападавшего, появившегося за спиной брюнета, и обезоружил его, так же сломав палочку. – Брахиам Эмендо, – произнес японец, направив палочку на руки волшебника, которого обездвижил Драко, – Остолбеней можно снять, палочку заменить, но вот кости отрастить так просто не выйдет. Думай наперёд, Драко Малфой, это полезно. Он хотел что-то возразить в ответ на это, но тут его лицо исказило ужасом: под потолок, вырвавшись из чьей-то палочки, взвилось Адское пламя. *** – Чёртов Малфой, – ругалась Гермиона, высвобождая руки от верёвки. Её помощник, которого она непременно убьёт, как только выберется отсюда, самым бесцеремонный образом запер её в лифте, связал руки сзади, чтобы она не сумела воспользоваться палочкой, которую он заботливо сунул в одну из кос её прически, прекрасно рассчитав, что пока запястья обвиты веревкой, ей не добраться до неё. В довершении он отправил лифт на самый нижний уровень и повредил кнопки, чтобы она не смогла вернуться обратно наверх. Забота поразительного уровня. Наконец, её руки были свободны, и она заклинанием выбила решетчатые двери, выбираясь наружу. Нижний уровень представлял собой что-то сродни стоянки карет и прочего транспорта. Гермиона вспомнила, что говорил им с Гарри Глава Департамента защиты магического правопорядка: это самое защищённое место, потому что трансгрессировать здесь нельзя, и попасть на другие этажи можно только на лифте или по лестнице черного хода с другой стороны. Через ту самую дверь, которая распахнулась только что. Она слышала, как несколько человек, запыхавшись, бежало сюда, и, о ужас, среди них точно был сын Малфоя, потому что явно он произнёс запечатывающее дверь заклинание, вынесенное бомбардой буквально тут же. – В разные стороны, живо! Ужас Гермионы возрос, потому что это выкрикнул Альбус, а после пространство озарилось вспышками от невербальных заклятий. Но она определенно не успеет добежать до них. Скорпиус с Альбусом тоже считали, что это конец: их палочки были выбиты, а сами они, споткнувшись, пытались подняться, когда взрыв, сопровождаемый синим светом, пронёсся над ними и впечатал в стену преследовавшего их грабителя. Оба, не сговариваясь, обернулись и увидели на середине длинного туннеля, который являл собой нижний уровень, госпожу Министр, сжимающую свою палочку. Далее невербальным заклинанием палочка преступника была призвана сквозь всё пространство, и, оказавшись в её руке, тут же сломана. Следующим заклинанием она крепко связала преступника, находившегося без сознания. Сказать, что слизеринцы впечатлены – ничего не сказать. Конечно, Альбус слышал о подвигах тёти Гермионы, но одно дело слышать от родителей, и совсем другое – видеть собственными глазами. Пабло и Хосе, которых отшвырнуло в другую сторону, впечатлены ничуть не меньше. – Вы в порядке? – Тётя Гермиона, – Альбус бросился к ней и обнял. – Всё хорошо, – волшебница погладила его по волосам, пытаясь успокоить, – Скорпиус, как ты? – Я в порядке, – Малфой-младший рукавом вытер кровь на разбитой губе и поднял свою палочку. – Это было просто невероятно! Гермиона только теперь заметила сыновей испанского Министра, глаза которых блестели от восхищения. – Я даже спрашивать не хочу, как вы все здесь оказались, – недовольно ворчит госпожа Министр. – Да, – Скорпиус растерянно почесывает затылок, – лучше бы моему отцу этого не знать. – Вот уж нет, – категорически заявляет Гермиона, – Скорпиус Гиперион Малфой, твой отец узнает об этом! И твой тоже, Альбус Северус! Глаза Поттера-младшего наполняются ужасом. Тётя Гермиона никогда не называла его полным именем. Это очень, очень плохо. Госпожа Министр собиралась отчитать их обоих, втолковать основательно насколько рискованную авантюру они затеяли, решив поиграть в героев, но в дверях показалось ещё трое злоумышленников. Невербальным заклинанием волшебница загородила проход ближайшей каретой и все они успели спрятаться за каменными колоннами с обоих сторон, прежде, чем преграду снесло взрывной волной. Все затаили дыхание, боясь пошевелиться. Гермиона вслушивалась в тихое эхо шагов и думая, как лучше поступить. Вряд ли можно рассчитывать на помощь, а втягивать детей она не собиралась. Но случай распорядился совершенно иначе. У младшего сына испанского Министра сдали нервы. Пабло вырвался из рук брата и стремглав помчался прочь. Хосе, бросившийся следом, тут же упал на каменный пол от заклятия. – Не высовывайтесь, – шикнула она слизеринцам, бросившись в обход ряда карет, чтобы зайти с тыла нападающих. – Пабло полный придурок, – закатил глаза Скорпиус, – мисс Грейнджер может пострадать из-за его тупости. – Ты знаешь какое-нибудь подходящее заклинание? – Знаю. Отец научил, – шепотом признался Скорпиус. Они действительно основательно отработали прошлым летом парочку боевых заклинаний: Скорпиус выклянчил в подарок за хорошие оценки и выигранный финальный матч с Рейвенкло. Драко очень удивился, когда сын обратился к нему с такой просьбой, но слизеринец сказал, что старшие студенты Гриффиндора задирают его и грозятся встретить по дороге в Хогсмид. Конечно, отца, услышавшего «Гриффиндор» уже не нужно было долго уговаривать. Упоминание этого факультета всегда действовало безотказно и Скорпиус пользовался этим без зазрения совести. – Тогда я отвлеку его, а ты не оплошай, – прошептал Альбус. – Ты в своём уме? – шипел Малфой-младший, – Пабло оскорбил тебя! А ты предлагаешь его защищать? – Пожалуйста… Альбус смотрел на него такими глазами, что отказать другу Скорпиус не посмел. Поттер-младший, очевидно, отлично это знал. Для себя юный Малфой придумал оправдание, что этим они помогут мисс Грейнджер. Юноши осторожно стали пробираться, чтобы как следует разглядеть обстановку и наблюдали за вспышками нападавших, двое из которых вступили в дуэль с Гермионой, а третий пытался поймать истерящего Пабло, которому каким-то чудом удавалось не попадать под заклятия взрослого волшебника. Улучив момент, Альбус выскочил почти перед преступником, отвлекая его внимание на себя. – Эверте Статум! Петрификус Тоталус! Заклинания, вовремя произнесенные Скорпиусом мимо пробегающего преследователя и, как водится у настоящих слизеринцев, брошенные в спину, сработали на «отлично». Они вдвоём (потому что от Пабло не было никакого толка) оттащили парализованного волшебника в сторону. Испанец хныкал, до смерти напуганный. – Да заткнись уже, – шипел Скорпиус, волоча тяжёлую ношу, – иначе я и тебя оглушу. Угроза подействовала и Пабло глотал слёзы уже молча. – Сиди и следи за ним, понял? – Малфой-младший давал указания испанцу, будто подобные приключения были обычным делом. Мальчик кивнул. Скорпиус, только что хладнокровно обездвиживший взрослого волшебника, вселял в него почти благоговейный трепет. – Слушай, может нам стать мракоборцами? – предложил Альбус, ободрённый тем, что они отлично справились и теперь, как настоящие авроры выслеживают следующего злоумышленника, – У нас так здорово получается! И тут же словил взгляд друга: – Я делаю это только ради тебя. На остальных мне плевать. – А как же тётя Гермиона? – Ладно, ради неё тоже. Они смолкли, подойдя достаточно близко к месту, где продолжалась дуэль между госпожой Министр и двумя неизвестными. И это было потрясающее зрелище. Да, они тайком пробирались посмотреть на занятия старших курсов, где иногда проводились поединки для улучшения навыков, видели показательные выступления самого Гарри Поттера, который наведывался раз в год и это считалось большим событием, но никогда не становились свидетелями настоящей дуэли, да ещё чтобы такой смелый отпор давала девчонка. Ладно, не девчонка, а министр Магии. Но тем не менее. Она уже разделалась с одним из преступников, вырубив его, отбив его же заклинание. Вне всяких сомнений, мисс Грейнджер была очень отважной. Самой отважной из всех дам, которых им доводилось видеть. Да, мама Альбуса, его тётушка Флёр и бабушка Молли тоже, судя по рассказам, в молодости были довольно искусными в боевой магии, но они же не видели своими глазами этого. Мама Скорпиуса вообще никогда не участвовала в сражениях, как и почти все слизеринки. У них на факультете не было принято такое. Макгонагалл была слишком стара для демонстрации подобных вещей. Поэтому не удивительно, что оба во все глаза пялились на происходящее с почти открытым ртом, совершенно забыв зачем пробирались сюда. Опомнились мальчишки только, когда мисс Грейнджер, оступившись, на долю секунды потеряла равновесие, и это позволило одному из нападавших воспользоваться моментом и выбить палочку из её руки. – Акцио! – Скорпиус среагировал быстрее, чем противник, и палочка оказалась в руках у него, – Мисс Гермиона! – он швырнул палочку волшебнице, пока Альбус бросал «Остолбеней» в изворачивающегося волшебника, и она ловко её подхватила. Практически одновременно прозвучало тройное «Петрификус Тоталус», но какое именно из заклинаний обездвижило последнего нападающего, было сложно сказать. Мальчишки сияли, почти визжа от восторга, пока Гермиона крепко связывала парализованного злоумышленника. Она заперла чёртову дверь, чтобы через неё никто не смог войти, сняла заклятие с Хосе, связала третьего преступника, которого со всей ответственностью сторожил Пабло и левитировала всех четверых пойманных в лифт, решив, что благоразумнее будет поднять его при помощи чар наверх. *** Адское пламя в виде скелета птицы взвилось кверху и первым же сожгло своего создателя. Разрастаясь с каждой минутой, паря между стропил, отгоняемое только редкими попытками мракоборцев, оно грозило всё превратить в пекло. Драко предпочитал не думать о том, что будет, если это разрастется до таких размеров, что Фините окажется бессильным, и пламя вырвется наружу. Раздался голос появившегося американского мракоборца, усиленный Сонорусом: – В круг! Палочки вниз! Авроры стали занимать позиции для ликвидации пламени. Как только они были готовы, со всех сторон послышалось: – Фините! – Фините! – Фините! Птица-гром очутилась в огненном кольце, которое не давало ей прорваться дальше, но это было лишь половиной дела. Даже в таком положении ликвидировать пламя было проблематично. Все усилия мракоборцев уходили на то, чтобы сдерживать его. А потом Драко увидел то, что больше всего боялся увидеть. Грейнджер. Она завела левую руку за спину в предупреждающем жесте, словно за ней находился кто-то ещё, а правой отбивалась от языков Адского пламени, пробивающихся через границы блокирующего заклинания. В какое-то мгновение огненная птица метнулась в её сторону, и сердце Драко пропустило удар. Но «Фините» Грейнджер, которое отрезало хороший кусок огненного крыла, заставило пламя передумать прорывать оборону в этом месте. Потому что Министр Магии не была заурядной волшебницей, как многие его чистокровные знакомые. Она уверенно могла держать границу, чтобы набирающая силу огненная стихия не смогла приблизится к ней. Уж кто-кто, а госпожа Министр действительно не нуждалась в помощи, когда дело касалось боевой магии. Конечно, в одиночку с Адским пламенем ей не совладать, но тут вообще найдётся тот, кто справится? И тут, словно в ответ на его мысли, чьё-то заклинание буквально пронзило пламенную птицу, заставляя скручиваться её в конвульсиях. Помощник японского Министра, шепча какое-то заклинание переподчинения, сохраняя хладнокровное выражение лица, полностью оправдывал слухи о себе. Пламя сопротивлялось, но покорялось силе волшебника, который уверенно направлял его из-под купола крыши вниз, где находился фонтан и, огненные языки, достигнув его, полностью испарило воду, став меньше. «Внизу есть стена с водой» – отчётливо услышал Драко, и со всех ног бросился вниз по уцелевшей лестнице. Достигнув пролета, с которого можно было уверенно прицелится, он снес заклинанием огромный аквариум. Вал воды хлынул, а затем, поднятый в виде клетки, окружил огненную птицу, постепенно сужаясь, и ослабил огонь настолько, что японец смог развеять остатки контрзаклинанием. Мракоборцы, которым уже не нужно было направлять силы на поддерживание портала, бросились арестовывать уцелевших злоумышленников. Драко встретился взглядом с японцем, чей голос он слышал в своей голове. И этот голос зазвучал снова. «Не думал, что ты окажешься таким интересным, Помощник Министра Драко Малфой». «Взаимно». – Малфой! По разрушенному вестибюлю бежала Министр Магии. – Что тебе, Грейнджер? – сердито спросил он. Он был зол, просто адски зол на неё. Какого дьявола эта женщина постоянно лезет туда, где опасно? Меньше всего сейчас он хотел выслушивать претензии. – Что здесь произошло? Главный холл самой большой фешенебельной магической гостиницы Америки выглядело будто после Апокалипсиса: не осталось ни одного уцелевшего стекла, груды закопченных кирпичей и разбитых статуй загромождали вестибюль, из стен торчали покорёженные балки несущих конструкций. – Скажем так, вечеринка удалась. – Я же говорила, что могу сражаться. – Это была чисто мужская вечеринка, Грейнджер, – Драко смотрел на своё начальство, одетое в шелковое вечернее платье, сильно сомневаясь, что сражаться в таком вообще возможно. Особенно против Адского пламени. Ну, он бы точно не смог, – Вечеринка, на которую ты опоздала. Но я бы предпочёл, чтобы ты совсем на неё не являлась. – Мерлин всемогущий! – в холле появились французский Министр с женой, – Что здесь произошло? – Господин Министр! – воскликнула Гермиона, поражённая до глубины души, – с Вами всё в порядке? – О, мадемуазель Гермиона, я совершенно не помню, что происходило после того, как начался приём. Мы с супругой в полнейшем недоумении. Пять минут назад просыпаемся на полу среди прочих гостей. Уму непостижимо! Никто не может нам ничего объяснить! Их догнал помощник, который так же не помнил ровным счётом ничего с момента первой речи Куахога, и Гермиона поняла в чём дело: в эльфийское вино было подмешано снотворное, стирающее память. Весьма продумано, чтобы не оставлять следов после самого крупного и дерзкого ограбления столетия. Если бы у грабителей всё получилось, сумма украденных драгоценностей не уместилась бы даже, если бы заняла всю газетную полосу. Неужели это то, ради чего всё и затевалось? Тогда почему американцы были свято уверены, что нападение планируется на Конгресс? Французы строили самые невероятные предположения о том, что произошло, жена Министра охала и ахала, глядя на растрёпанный вид Гермионы, хотя сама выглядела тоже не самым лучшим образом. Взгляд Драко привлекло движение за спиной Грейнджер: в холле, вернее, том, что осталось от него, появился Куахог, недоуменно оглядываясь по сторонам, останавливая свой взгляд на них. Очевидно, он так же ничего не помнил. Но Драко помнил всё. Он, очень выразительно глядя на Президента, снял смокинг и накинул его на Гермиону. «Да, ублюдок, ты видел то, что видел». Куахог стушевался. Он прекрасно понял значение взгляда помощника Министра Магии Великобритании. К счастью, к нему подскочил его Главный мракоборец и отвел в сторонку, докладывая о произошедшем. – Что с твоей рукой? – Что? Драко вопросительно смотрел на Гермиону, чьё лицо выражало не просто крайнее беспокойство, а что-то, похожее на панику. Французы уже покинули их, пока он разглядывал Президента, и они остались одни. – Тебя ранили? – Нет. Это было правдой. Не считая царапин от осыпавшегося стекла, щитовые чары Уизли отлично справились. – У тебя рука вся в крови. – Ерунда. Но отмахнуться не получилось. – Покажи немедленно. Снова этот командный тон. Драко недовольно поморщился: если она сейчас начнёт вытирать сопли, как Поттеру, его гордость этого не вынесет. Но Гермиона уже взяла его руку, абсолютно наплевав на попытку проигнорировать её слова. – Это из-за Клятвы? – Да, – крайне неохотно признал Драко. У него не было выбора, потому что только идиот не догадается, что такие порезы вызвала магическая нить, обвивающая руку под кожей от запястья до локтя. – Ты вырывалась, и, очевидно, Клятва восприняла это как причинение вреда тебе. – Прости, я не знала. Она направила палочку на рану, невербально произнесла несколько заживляющих заклинаний и обработала раны настойкой бадьяна, извлеченной из крохотной бисерной сумочки. Порезы стали затягиваться, и боль отступила. Среди груд разбитых колонн показались Скорпиус и Альбус. – Скорпиус, что вы здесь делаете? – Мы… – замялся Малфой-младший. – Вы должны быть дома. Я же ясно дал понять. – Мы были не в номере, когда получили твоё сообщение. Гермиона по очереди глядела то на отца, то на сына, не понимая, каким образом Малфой успел передать им сообщение. – Мы нарушили запрет, – вздохнул Скорпиус, понимая, что им всё равно влетит, – думали, пока все на приёме, то вполне можем пойти в кондитерскую и никто не узнает. Всё было отлично, мы накупили кучу сладостей, и уже возвращались назад, когда поднялась паника, появились незнакомые люди и начали оглушать всех вокруг. Мы бросились к ближайшей лестнице и попали на нижний уровень. – Вы в порядке? – Драко глянул на сына, бегло изучая его внешний вид. – Я оглушил одного преступника, – глаза Скорпиуса засияли, словно ему подарили дракона. – Что ты сделал? – Драко показалось, что он ослышался. – Я оглушил преступника… ну, одного из… – уже менее радостно ответил юный волшебник. – Мы были втроём, – стал выгораживать друга Альбус. – Втроём? Вы были с ней? Вот кого она останавливала жестом, когда появилась здесь. Драко побледнел. Будь Грейнджер посредственной волшебницей, они втроём сгорели бы заживо. Похоже, только что у него появился фаворит среди ночных кошмаров. Тем временем Скорпиус рассказывал об их приключениях: – Мы сначала столкнулись с испанцами, они сказали, что нижний уровень самый безопасный, ну мы и повелись на это. Но нас всё равно догнали и обезоружили… – … но тут появилась тётя Гермиона и так здорово приложила преступника об стену! – Альбус подхватил рассказ, – А потом появились ещё трое, они обездвижили Хосе и гонялись за Пабло, так что мы остались втроём и отбивались. Гермиона смотрела на Драко: она никогда не видела его таким бледным. А между тем, мальчишки, перебивая друг друга, в подробностях рассказывали о своих приключениях, явно довольные. Ещё бы, в Хогвартсе они произведут настоящий фурор. Вряд ли ещё кто-то проводит каникулы подобным образом. – Мы всё сделали, как ты меня учил. Видел бы ты глаза Пабло! А потом мы оказались здесь, – на одном дыхании выпалил Скорпиус. Драко смотрел на всех троих. Он больше всего хотел уберечь их от опасности, а в итоге случилось вот это. – Па… – тихо позвал его Скорпиус, – мы же в порядке. Потому что ты научил меня. И я – лучший по Заклинаниям. – Это моя вина, Малфой, – Гермиона виновато опустила глаза, – Я должна была им запретить. Драко вздохнул: – Попробовала бы ты запретить что-нибудь ему, – он кивнул на сына, – я бы выписал тебе чек на миллион галлеонов, если бы тебе это удалось. Он подозвал Скорпиуса, потрепал по волосам и прижал к себе: – Скорпиус Гиперион Малфой, пока ты не научишься как следует выставлять щитовые чары, даже не думай соваться в переделки. – Когда ты меня научишь? – оживлённо поднял голову юноша. – На следующих каникулах, очевидно. – А Альбуса научишь? – Если можно, сэр, – тихо произнёс Поттер-младший. – Хорошо, – кивнул Драко. – Па, я тебя обожаю! – Скорпиус с силой обнял отца. – Спасибо, мистер Малфой, – Альбус с благодарностью смотрел на отца своего лучшего друга. – А теперь живо в номер вместе с мисс Грейнджер, и ни ногой оттуда пока мракоборцы не зачистят весь периметр. И держать палочки наготове. – Есть сэр! – озорно кивнул Скорпиус. – Па! – Альбус увидел, как в холле показался Поттер-старший, и помчался к нему вместе со Скорпиусом. Очевидно, чтобы рассказать тому об их подвигах. – Тебе что-то непонятно, Грейнджер? Гермиона, которая осталась на месте, хмыкнула, что означало: плевать я хотела на твои приказы. – Я – грёбаный Министр Магии, Малфой! А не твой секретарь. У него просто не было сил пытаться что-то ей доказать. Он устало потер переносицу: – Они были с тобой? Ну… когда… – он кивнул на последствия бушевавшего Адского пламени. Она опустила взгляд: – Да. Прости. Я не знала, что здесь происходит такое. – Спасибо, что защитила их. – Твой сын тоже защитил меня. Когда меня обезоружили. – Только не говори, что тебя тоже нужно учить пользоваться щитовыми чарами, – закатил глаза Драко. – Обойдусь самоучителем, – с легким вызовом парировала она. Он тяжело вздохнул: – Давай договоримся, Грейнджер. Если происходит что-то подобное, то ты не вмешиваешься, а… – Я могу за себя постоять, если до тебя до сих пор не дошло. – Я не договорил, – произнёс Драко таким тоном, что Гермиона не осмелилась возразить, – Ты не вмешиваешься в общие разборки, а защищаешь детей. И, пока есть вероятность опасной ситуации, находишься с ними. Договорились? Госпожа Министр коротко кивнула. Он догадывался, что с большей долей вероятности, она согласится с его доводами. Потому что для женщины естественно становиться на защиту детей. Даже если она – Министр Магии. Для Грейнджер дети – слабое место. Он понял это и теперь намерен использовать этот козырь. – И, раз мы договорились, то, пожалуйста, проследи за этими двумя, – закончил он. Она поджала губы, но повернулась и пошла в сторону мальчишек, которые рассказывали Поттеру о том, что произошло. – Я готов выписать чек на миллион тому, кто сумеет запретить этой «я-всё-могу-сама» хоть что-нибудь, не прибегая к уловкам и манипуляциям, – проворчал Драко, провожая взглядом госпожу Министр. – Возможно, чек никогда не дождётся своего счастливого обладателя, – помощник японского Министра подошёл к нему. – Сам знаю. Иногда мне кажется, что ей управлять можно не больше, чем Адским пламенем. – Хочешь, научу? Драко непонимающе посмотрел на волшебника. – Управлять Адским пламенем, – пояснил тот. Увидев выражение лица Драко, волшебник вздохнул: – Чему вас только учат в этом вашем Хогвартсе? – Ну, у нас есть святой Поттер. Считается, что этого достаточно. Оба обменялись многозначительными взглядами. – Ты тоже связан Клятвой? – поинтересовался волшебник, увидев волшебную нить под кожей руки Драко. – Ерунда. От неё я могу избавиться парой слов. – О, – только и смог сказать брюнет, – Впервые слышу такое о Клятве-на-крови. – В каждом магическом контракте есть лазейка. Невозможно предусмотреть всё. Тот, кто заставил меня её дать, не продумал детали. Поэтому она действует только пока я – Помощник Министра Магии. Японец оживился: – Вот как? Значит, твоя клятва добровольна? – Можно сказать, что да. – Какая невероятная глупость. – Эта глупость открыла некоторые возможности для меня. – Понимаю, – кивнул Министр, – мне тоже одна моя глупость открыла широкие перспективы. О которых я порой сожалею. Она не знает, что ты – легилимент? – Нет. И я не слишком хорош в этом, по правде говоря. – Тебе стоит улучшить свои навыки, – произнёс японец, – раз уж ты ими владеешь. Это побочный эффект от чересчур усердных занятий окклюменцией, полагаю? – Да. – Ну, в этом ты хорош. Мне пришлось дважды пытаться проникнуть в твою голову. – Я не люблю, когда в мою голову пытаются залезть. – Не знал, что в вашем Министерстве много легилиментов. – Ни одного. – Меня поражает, как вы вообще смогли одолеть двух сильных волшебников за сто лет с таким подходом. – Отвага и слабоумие. Японец фыркнул. – Можно взглянуть на твою палочку? – внезапно поинтересовался он. Драко нехотя вытащил её и протянул волшебнику. Тот тщательно обнюхал её: – Боярышник… и волос единорога, – он вернул палочку хозяину, – так значит, ты действительно интереснее, чем кажешься. – Глубокое заключение за две секунды, – с сарказмом заметил Драко. – Палочка может рассказать о волшебнике больше, чем можно представить. Она никогда не ошибается. – И что же моя палочка успела тебе рассказать? Японец перевёл взгляд: – Немного. Твоя палочка слушается тебя беспрекословно, а с боярышником так бывает только если хозяин весьма сложная и конфликтна натура. И имеет несомненный талант. Иначе некоторые из твоих заклинаний вернулись бы обратно. Но все они достигали цели, – японец вытащил из внутреннего кармана кимоно длинную тонкую трубку и закурил, – Если надумаешь подать в отставку, наше Министерство всегда тебе радо. – Я бывший Пожиратель. – Я знаю, – совершенно спокойно произнёс волшебник, как будто это абсолютно не являлось препятствием, – Не только ты имеешь привычку выяснять всё о собеседнике ещё до встречи с ним. – А как же твой помощник? – Драко кивнул в сторону появившегося в холле японского Министра, – Тебе придётся его уволить? – Как ты догадался, что Министр на самом деле я? – Корона Министра. Ему она явно мала, а на твою голову совершенно точно подойдёт. И, к тому же, каким бы влиянием и полномочиями не обладал Помощник Министра Магии, подписывать договоры от имени Министерства может только сам Министр. А у тебя очень примечательная каллиграфическая подпись и личная печать. Ты сам позавчера дал мне свою визитную карточку, на которой указано твоё имя. Как и на документах о трехстороннем сотрудничестве между вашим Министерством, МАКУСА и нами, который был подписан в прошлом году. Японец прищурил взгляд: – Ты ещё не работал в Министерстве в прошлом году. – Я недавно разбирал документы в архиве. А я внимателен, когда дело касается документов. Волшебник покосился на него: – Ну, теперь я просто обязан предложить тебе работу. – Слышал, в вашем Министерстве работёнка просто адская. – Скажем так: там всегда жарковато. – Ненавижу жару. – Я не всякому предлагаю работать в своём Министерстве, Драко Малфой. – А я не всякому отказываю. Они какое-то время молча испытывающе смотрели друг на друг, пока японец не нарушил молчание: – Что ж, учитывая обстоятельства, возможно, предложение поспешно. Но оно остаётся в силе. В моём Министерстве перспективы гораздо шире. – Намекаешь, что на меня не будут смотреть как на бывшего Пожирателя? Японский волшебник молча курил, глядя как мракоборцы уводят отловленных преступников и восстанавливают разрушенный холл. – Да. И не только в Японии. Никто в мире не посмеет сказать ни одного дурного слова о моих сотрудниках. Малфой знал, что это не шутки и не бравада. Ходило много слухов, но все они оказались правдивы: волшебника, который стоял перед ним, и боялись, и уважали за его несомненный талант. Когда на приёме Драко вскользь расспросил у корейского коллеги про японца, тот, в отличие от Блейза, отозвался невероятно похвально. Тогда у него сложилось впечатление, что представители западных и восточных магических сообществ имеют совершенно разное мнение насчёт его персоны. – Я думал, – произнёс Драко, – для тебя важно прошлое твоих сотрудников. – Для меня не существует ни прошлого, ни будущего, – услышал он в ответ, – Сейчас тебе не понятен смысл моих слов, но однажды станет. И помни: когда она разобьёт тебе сердце, двери нашего Министерства открыты. – Если, – уголки губ Драко саркастически дернулись. И он тут же получил уверенный ответ: – Когда. Некоторое время японец молча курил трубку и время от времени поглядывал на Драко. – Думаю, – наконец произнёс он, – нашим Министерствам было бы полезно знать о некоторых предметах, которые могут нести потенциальную опасность. Драко пристально смотрел на волшебника. – Ты интересуешься различными артефактами на досуге. Я тоже. И я, в отличие от других, не щепетилен в вопросах источника информации, – поднял бровь японец. И Малфой прекрасно его понял. – Могут возникнуть проблемы при обмене информацией. Ты отказался от сотрудничества с нами в сфере транспорта и почты. – А если я соглашусь? Драко на мгновение показалось, что японец заинтересован в сотрудничестве. По какой-то причине. – С чего внезапно такая щедрость? – Скажем, я очень впечатлён своей новой любимой чашкой. Да и твоя госпожа Министр, хоть и не так сообразительна, как ты, но её отвага заслуживает уважения. – А у нас её называют самой умной ведьмой нашего времени. – У вас – возможно. Но она – заложник своей должности и не свободна в методах. В отличие от тебя. Он был прав. Грейнджер, возможно, в прошлом и нарушала правила и творила такое, за что полагается срок в Азкабане, но, заступив на должность, делает всё по букве закона. Драко видел, как её трясло от негодования, когда они воспользовались нелегальным порталом на Рождество. А уж о подкупе чиновника или тем, чтобы воспользоваться связями, вообще лучше не заикаться. – Полагаю, раз ты недавно разбирал бумаги в архиве, – после паузы продолжил брюнет, – то в курсе всех договоров в Министерстве. – Можно сказать, что кое-что мне известно, – уклончиво ответил Драко. – Пришли мне список предложений для сотрудничества по магическому транспорту и почте, какие считаешь действительно уместными. И я подумаю. – Почему ты просишь меня, а не Грейнджер? – Для всех я – простой Помощник Министра Магии. И мне хотелось бы для всех остаться им. К тому же, судя по тому, что я видел, ты умеешь отстаивать её интересы. Я даже был уверен, что твой Патронус – мангуст. Драко понял: японец стал свидетелем одного из его самых больших секретов. До сегодняшнего дня об этом знал только Блейз, Тео и Скорпиус. Возможно, именно это та самая причина, по которой его прошлое не важно, ведь никто из Пожирателей не может владеть заклинанием Патронуса. – Лично я бы не отказался иметь дома мангуста, если в мой дом заберется змея, – добавил японец и развернулся, чтобы уйти. Драко задал последний вопрос: – Не боишься, что твоя репутация рухнет, когда все увидят нашу милую беседу? Брюнет, обернувшись, хмыкнул: – Поверь, они сейчас думают, что мы ругаемся как заклятые враги. *** Когда Драко вернулся в номер, двое слизеринцев всё ещё обсуждали произошедшее, даже не потрудившись переодеться. Они даже не сразу заметили, когда он вошёл, полностью увлечённые разговором. – Па, мистер Поттер будет работать всю ночь. Можно Альбус останется ночевать у нас? – Можно, – согласно кивнул Драко, удаляясь в свою комнату, чтобы сменить рубашку. А затем ему нужно найти Поттера, чтобы получить хоть какие-то инструкции, потому что в таких переделках он никогда не бывал, а у этой компании, похоже, это в порядке вещей. А ещё стоит наложить на номер приличное защитное заклинание, если они остаются ночевать. После всего произошедшего у него нет доверия к местным аврорам. Через приоткрытую дверь слышались бодрые голоса мальчишек: – Кто же мог подумать, что на приёме, где будет столько гостей, произойдёт такое! – Да, а мисс Гермиона предупреждала, чтобы мы не покидали гостиницу. Драко почувствовал, что внутри него что-то треснуло. Грейнджер знала. Он, на ходу застёгивая пуговицы, вылетел из номера и направился к апартаментам госпожи Министр, не потрудившись даже постучать. – Грейнджер. У меня к тебе один-единственный вопрос. И в твоих интересах ответить на него правду. Гермиона, только что вышедшая из ванной комнаты, была удивлена тем, что Малфой впервые нарушал свято чтимые им правила приличия. Помнится, в прошлый раз, когда он застал её в халате, то вёл себя совершенно иначе. Хотя, Драко был в таком состоянии, что вообще вряд ли заметил, что она в халате. – Ты знала о нападении? Госпожа Министр смотрела на него перепуганными глазами, и надежда на то, что его догадка неверна, рассыпалась в прах. Она знала. Ему стоило догадаться, почему Грейнджер так настойчиво запрещала брать Скорпиуса и Альбуса. И почему запрещала им выходить из гостиницы. Он идиот. Беспросветный тупоголовый кретин. И, если до этого оставалась ничтожная доля вероятности, что это просто нелепое совпадение, то своим молчанием она уничтожила её. – Ты понимаешь, что ты вообще творишь… – шипел он, – Мой сын был здесь! И сын Поттера. Но она уже ощетинилась, готовясь защищаться: – Неужели ты правда думаешь, что я буду подвергать опасности жизни детей? Я настолько бессердечна, по-твоему? – Грейнджер, я уже не знаю, что думать. За сегодняшний день я испытал по отношению к тебе, кажется, все эмоции от восхищения до желания как следует выпороть. – И ты бы сделал это, если бы тебе не мешала Клятва? – О, ты правда думаешь, что это препятствие для меня? Я могу обойти действие Клятвы двумя словами, Грейнджер. Два слова – и даже святой Поттер меня не остановит, – Драко был зол, очень зол. Он мог простить ей что-угодно, но только не это, – Ты знала, что единственное, что имеет значение для меня – это мой сын. Ты знала, и не сказала ничего. Он смотрел на неё, и ей казалось, что все взгляды, которыми награждали её все собравшиеся на приёме после речи Куахога, были ничем по сравнению с этим. Тысяча мнений, что она любовница Президента МАКУСА уже не казались чем-то оскорбительным теперь. Она не обязана была оправдываться перед ним, потому что она, прежде всего, – Министр Магии. Она не была обязана, но она произнесла: – Нападение планировалось на Конгресс пока здесь должен был проходить приём. Клянусь тебе, я не знала, что здесь произойдёт такое! Я запретила им выходить из гостиницы потому что неизвестно что могло произойти на улице! Пыл Драко немного поутих. У Грейнджер не было причин придумывать такую изворотливую ложь. Да и отсутствие Поттера теперь было понятно – он, очевидно, был в Конгрессе всё это время. Вряд ли бы тот оставил свою драгоценную подругу один на один с бандой грабителей. – Это государственная тайна, – на всякий случай поспешила добавить Гермиона, – Я не имею права говорить это и сейчас. Куахог на Новый год прислал письмо вместе с послом. Что ж, теперь ему понятно внезапное увеличение количества писем с орлиной печатью в рождественские праздники. В то время, когда шлют только поздравительные открытки. – Его содержание не подлежит разглашению, полагаю? – Да. Американской стороне из секретных источников стало известно, что должно произойти спланированное проникновение. И они запросили дополнительную помощь. Никто из наших аврор не был в курсе до сегодняшнего утра, что именно было целью их пребывания здесь. Куахог боялся утечки информации. Он ни слова не сказал, что нападение произойдёт здесь тоже. Я могу поклясться в этом чем угодно. – Не стоит, – уже почти спокойно произнёс Драко, – Охотно верю, что Куахог – трус и кретин. – Не могу не согласиться, – вздохнула Гермиона, – Послушай… я – Министр Магии, и мне часто приходиться поступать так, как мне не хочется. Но я бы никогда не сделала ничего, что могло бы подвергнуть твоего сына опасности. Драко видел, как выжидающе она смотрит на него, готовая к любому ответу. Госпожа Министр имела полное право не говорить то, что он только что услышал. Но она сказала. Сложно представить, каких усилий ей это стоило. И, конечно, всё, что произошло – не её вина. Это вина американского самодовольного обмудка. Он запросил помощь, и заставил действовать вслепую, подведя под угрозу абсолютно всех. – Я тебе верю, – произнёс Драко, и Гермиона почувствовала невероятное облегчение, – А теперь, будь добра, оденься, и собери свои вещи. – Зачем? И тут же госпоже Министр был адресован такой взгляд, будто вопроса глупее не существует. – Грейнджер, ты не можешь остаться ночевать здесь без охраны, – произнёс Драко безапелляционно, и, прежде, чем закрыть дверь, добавил, – У тебя четверть часа. И это не обсуждается. *** – Вы! Вы знали, что нападение произойдёт здесь тоже! Президент МАКУСА, негодуя, влетел в номер, который занимал помощник Министра Магии Японии. Тот бросил короткий безразличный взгляд и продолжил складывать свои письменные принадлежности в деревянную коробку: – У меня были некоторые подозрения, но раз мои люди не уведомили об этом, значит, ничего важного здесь не произошло бы. Куахог был возмущен такой дерзостью: – Моих гостей пытались ограбить. – Похищение побрякушек – ничто, по сравнению с тем, что могли украсть сегодня из Вашего Отдела тайн. Вы получили наше предупреждение только из-за этого. Прочее – не важно. – Здесь были сотни гостей! – Сотни гостей с личной охраной и палочками, – уточнил японский волшебник, – С каких пор только госпожа Министр Магии Великобритании не разучилась применять боевые заклинания? Но это не было аргументом для господина Президента: – Мои гости были здесь не для того, чтобы участвовать в сражении. – Да, – не стал спорить брюнет, – ваши гости были здесь, чтобы пить вино и хвалить Вас за сомнительные достижения. – Вы чересчур самоуверенны, раз смеете говорить мне такие вещи в лицо. – Вы тоже. – Я? – лицо американского волшебника побагровело от гнева. – Могли отменить празднование, я ведь предоставил Вам информацию заранее. Но Вы не сделали этого. – Это бы могло породить слухи, что мы слабы. А это нам не нужно. Японец пожал плечами, закрывая деревянный ящичек: – Вот видите: Вы преследовали свои цели, а я – свои. – Не могу понять, что Вам с этого? Вам не понравился номер? Или швейцар не так посмотрел на Вас? – Знаете, господин Президент, как лучше всего узнать, что из себя представляет человек? Куахог недоумённо смотрел на помощника Министра, совершенно не понимая, к чему он это говорит. Тот, заметив тупой взгляд, объяснил: – Лучше всего узнать человека можно в критической ситуации. В сражении, например. Сразу видно у кого какие приоритеты. – Так Вы допустили всё это, чтобы просто проверить кого-то? – Конечно, я это не планировал, но не скажу, что я не рад, что получилось так удачно. Я ведь сработаюсь далеко не с каждым. А тут такая возможность. Грех было упускать. – Здесь бушевало Адское пламя! – почти завопил американец. – Да, весьма кстати, что это было именно Адское пламя, – японец закончил складывать свой дорожный сундук и захлопнул крышку. – Вы просто безумец. – Я не допускаю ничего, с чем бы я не мог справиться, господин Президент. Вам ли не знать. – Вы переходите все границы дозволенного. – И передаю Вам критически важную для Вас информацию. – Но не всю. – Ровно столько, сколько Вам стоит знать, чтобы спокойно спать по ночам. Всё равно это больше, чем сообщает Ваш шпион в нашем Министерстве. – Что… Правая рука японского Министра накинул на плечи свою накидку: – Думали, я не в курсе? Кто же из нас двоих более самоуверен? – Не думайте, что всё это останется без последствий для Вас. – Уверен, что останется. Вы – осторожный политик, и понимаете, что Вам выгоднее сотрудничать со мной. – Я могу надавить на Вашего Министра, и он уволит Вас. Японский волшебник удостоил Куахога уничижительным взглядом: – Желаю удачи. – Вы забываетесь! Вы всего лишь Помощник. – И тот, кто знает, что Вы с позором лишитесь своей должности в ближайшем будущем, – и, видя, как бледнеет Куахог, добавил, – Да, я самоуверен до мозга костей, господин-пока-ещё-Президент. Но у моей самоуверенности, в отличие от Вашей, есть крепкий фундамент. – Кто планирует заговор против меня? Мой заместитель? Мой казначей? Кто? Но его расспросы остались без ответа. – Прошу извинить меня, господин Президент, что отнял много Вашего драгоценного времени. Японец вежливо поклонился и, коснувшись своего сундука, исчез. *** – Почему мои вещи перенесли сюда? – Гермиона была недовольна, что её помощник почему-то возомнил, что может распоряжаться подобным. – Потому что ты остаёшься ночевать здесь, – абсолютно ровным голосом объяснил Малфой. – Почему в твоём номере? – Во-первых, не в моём, а в нашем со Скорпиусом. Во-вторых, Альбус тоже ночует у нас, потому что Поттер будет занят всю ночь. В-третьих, все авроры заняты, а на твоём номере красуется табличка «Министр Магии Великобритании» и это всё равно, что нарисовать мишень у тебя на лбу. – А наш номер скрыт дезиллюминационными чарами, – вставил реплику Скорпиус. – А, да, – вспомнил Драко, – Присмотришь за ними заодно, – он кивнул на мальчишек, которые сидели на диване, жевали тянучие конфеты и глазели на их пререкания, – чтобы они не отправились на поиски приключений. Драко повернул голову к детям: – А вы присмотрите за ней. Чтобы она не отправилась на поиски приключений. – Идёт, – важно закивали оба юных волшебника. Напоследок Малфой потрепал по голове Живоглота: – А ты присмотришь за всеми ими. Польщенная животина моргнула умными глазами в ответ. – Тогда хорошего вечера, – кивнул всем Драко и вышел из номера. – Мы не договорили, Малфой, – послышалось за его спиной, когда он уже был в коридоре. Ну кто бы сомневался. Он повернулся к своему начальству, около которого тут же оказался кот, переживающе стучавший хвостом о ковёр. – Что ещё? – То есть я должна сидеть с детьми пока ты будешь развлекаться с какой-нибудь… – она запнулась. Было бы крайне некорректно так беспардонно влезать в его личную жизнь. И вообще, когда он успел обзавестись какой-то дамой? Он же нос воротил от всех красоток. Неужели кто-нибудь знакомый успел свести его с кем-то? И тут до неё дошла страшная правда: у него уже кто-то есть. Вот почему Малфой не обращает внимания на тот парад невест, который ему устраивали здесь. Её мысли скакали, пытаясь найти разгадку, и, конечно же, нашли: это одна из тех мадемуазелей, которые постоянно присылают ему письма. Очевидно, она тоже прибыла в Нью-Йорк в составе французской делегации, и они сговорились о встрече заранее. Драко непонимающе смотрел на неё. Либо его навыки легилименции улучшились после сегодняшнего полученного стресса, либо Грейнджер думает слишком громко. Она что, действительно считает, что он оставит Скорпиуса и свои обязанности ради интрижки на пару часов? – Не неси чушь, – наконец, отвечает Драко, – у меня никого нет. – Тогда я могу узнать, кто этот твой знакомый, которому совершенно случайно ты назначил встречу в такой поздний час? Гермиона сложила руки на груди и наградила его испепеляющим взглядом, который так и говорил, что она думает о нём. Драко вздохнул. Если он не успокоит её, то жди беды. – Никто ничего не назначал. Мне нужно найти Поттера. И получить инструкции у него насчёт дальнейших действий. Гермиона молчала. До неё дошло как это выглядит со стороны. Хорошо, что никого нет поблизости. Иначе пошли бы слухи, что Министр Магии устраивает сцены ревности своему помощнику прямо в коридоре. По какой-то причине. По какой-то отсутствующей причине. – Мне нужно обсудить несколько важных вопросов с ним, – Драко старался, чтобы его голос звучал как можно мягче, – Я не знаю, где он, и сколько времени мне придётся искать его, поэтому присмотри за детьми. Мерлин, всё равно, не смотря на мягкий тон, это звучало так, будто он велел присмотреть за их общими детьми. Но это подействовало. Руки разжались и опустились вниз, взгляд стал мягче, а губы перестали сжиматься в тонкую полоску. – Я… я не знаю, что с ними делать. – Можешь ничего не делать. Просто убедись, что они не захотят поиграть в мракоборцев. Снова. – Хорошо, – вздохнув, кивнула Министр Магии и, развернувшись, отправилась обратно в номер. Кот побежал следом. Драко подождал, пока дверь за ней плотно закроется, наложил палочкой дополнительное заклинание на замок, чтобы в случае, если кто-то войдет или выйдет, он сразу же узнал об этом, и отправился на поиски Поттера. *** Гермиона сидела на диване в гостиной номера и пыталась сосредоточится на чтении. Выходило скверно, потому что мысли занимало совершенно другое. Ей было велено остаться с детьми. Ей. Было. Велено. Долбаному Министру Магии. Это совсем никуда не годится. Не то, чтобы она категорические отказалась присмотреть за мальчиками, которые расположились тут же, в гостиной, прямо на полу, и, вместе с Живоглотом, распределяли сувениры для родных и друзей. Они не отправились в комнату, занимаемую Скорпиусом, потому что там уже не осталось места, чтобы разложить их приобретения: помимо вещей Драко, который уступил свою спальню ей, там так же находились вещи Альбуса. По сути, Малфой прав: этих двух без присмотра оставлять нельзя. И ей это тоже прекрасно известно. Когда это слизеринцы выполняют чьи-то распоряжения? Альбус и Скорпиус проигнорировали все запреты и влезли в переделку. Конечно, Драко прав, не оставляя их одних. Да, именно поэтому она согласилась. А вовсе не потому, что он ей велел. «А теперь давай-ка вспомним, что ещё он тебе велел», – услужливо напомнил внутренний голос. Велел надеть выбранное им платье на приём в Париже. Платье, которое она считала вопиюще неприличным. И которое теперь стало её любимым. Велел не флиртовать в его присутствии с другими мужчинами и не оказывать им знаки внимания. Логично и оправдано: деловые встречи – это деловые встречи. Что он там сказал ей? «Если ты пришла со мной, то и уйдешь со мной». Велел высыпаться, а не выискивать ошибки в отчётах по ночам. На Рождество велел даже не пытаться вытащить кошелёк в его присутствии. Сегодня во время нападения велел не соваться. А полчаса назад – оставаться здесь и присмотреть за детьми, чтобы никто из них, и она в том числе, не попали в ещё одно приключение. Больше похоже на странную форму заботы. Она была поражена таким открытием. Хотя это вообще не должно было им быть: Малфой, как её Помощник, обязан её защищать. Судя по всему, он очень буквально понимает значение этого пункта в контракте. Правда, запреты всегда оглашались тоном, не требующим возражений. Поэтому она принимала это за попытки указывать ей. Возможно, отчасти так и было, ведь Малфой такой позёр, который не изменится никогда. Но все его «приказы» никогда не были направлены ей во вред. Скорее, даже наоборот. Уму не постижимо. О ней проявлял заботу тот, кто в Хогвартсе наносил ей самые обидные оскорбления. А теперь этот человек защищает её. Правда, прошло больше двадцати лет, и она не общалась с ним всё это время. Конечно, в её памяти он остался, мягко говоря, мерзавцем. Мерзавцем, которого обожает сын Гарри. Похоже, ей стоит воспользоваться возможностью и побольше разузнать о Малфое. –…подарю Джеймсу, – Альбус взял в руки какой-то сувенир, купленный на игре, и отложил в сторону. Мальчишки всё ещё не распределили накупленные безделушки. У них то и дело возникали трудности. – Так… что бы подарить нашему старосте? – Скорпиус разложил несколько вещей, – Как считаешь? Обращался он к Живоглоту. – Он наглый, самоуверенный, любит всем тыкать в их ошибки. Даже профессору Лонгботтому однажды высказал претензию, мол, в теплицах сквозняк. Кот внимательно выслушал краткую характеристику, и ткнул лапой во что-то блестящее, за что получил одобрительное поглаживание по спине и что-то вкусное. Гермиона принялась наблюдать за ними, делая вид, будто продолжает читать книгу. Эти трое отлично поладили. Допустим, с Альбусом Живоглот знаком с его рождения, а вот Скорпиуса он видит второй раз, но со стороны они выглядят давними знакомыми. Похоже, Малфои умеют подкупать не только деньгами. Потому что вряд ли Живоглоту нужны их галлеоны. – Ну, тут всё просто. Это достанется бабушке. Ей понравится. Гермиона напрягла слух. Скорпиус говорил о Нарциссе. – Моей бабушке я тоже подарю перчатки. Что ж, главное, что Молли и Нарцисса никогда не встретятся. И не узнают, что одна из них носит точно такие же, как и другая. Хотя, интересно было бы посмотреть, как отреагирует леди Малфой, увидев на руках миссис Уизли такую роскошь. – Я подарю деду новый рюкзак, – Альбус отложил в сторонку выбранный подарок, – А ты своему? – Если честно, не хочу ему ничего дарить. Гермиона вся обратилась вслух, потому что Скорпиус говорил почти шепотом. – Ты до сих пор злишься на него? – Он прислал на Новый год отцу не очень приятное письмо. Отец не знает, что я читал. – Он… Гермиона не расслышала, потому что Альбус придвинулся к другу и говорил ему уже на ухо. Похоже, у Драко серьёзная ссора с отцом. Это действительно уму не постижимо. Значит, он не просто так не желает оставлять сына с родителями. И его переезд из мэнора тоже следствие конфликта. Тогда он вскользь произнёс, что между ними семейная размолвка. И Флёр, заменяя её на министерском приёме, упоминала про Люциуса и Нарциссу. Они говорили с ней, принимая за Министра Магии, но даже не поздоровались с Драко. по крайней мере, Флёр не заметила, чтобы они общались. А её родителям на вопрос не оторвали ли его в Сочельник из семейного круга, он ответил, что ничего важного. В таком случае ситуация может обстоять куда серьёзнее, чем Гермиона себе представляет. Мерлин всемогущий! Её интересует жизнь Драко Малфоя! Настолько, что она подслушивает разговоры его сына. Потому что из самого Драко не вытащишь и слова. Кстати, а что она вообще знает о его теперешней жизни? Он всё-таки её помощник. Вначале она надеялась, что это всё нелепость, спустя месяц его аристократическая натура не выдержит, и уволится. Но он не уволился, и, казалось, вообще не замечал тяжести обязанностей. Гермионе было трудно признаться самой себе, что с момента, когда Драко стал её личным помощником, всё будто встало на свои места. Документы были в порядке, корреспонденция всегда сортирована, расписание и график дел составлены корректно, о мелочах вроде отправки подарков, открыток, поздравительных писем, ей даже вспоминать не приходилось. А ещё она никогда не попадала в неловкие ситуации на приёмах и встречах. Естественно, имелись в виду, обращения к собеседникам по титулам и правилам этикета, принятым в узких кругах, где ей не приходилось бывать. Рядом с Малфоем можно было забыть о переживании насчёт такого. – Ладно, пошлю ему пресс-папье, – голос Скорпиуса отвлёк её от мысленных дифирамбов. Она снова обратилась вслух, по кратким ремаркам пытаясь воссоздать, что представляет собой жизнь Драко вне работы. Так, она узнала, то «тётя Дафна», которую обожает Скорпиус, путешествует, но ей отправится один из лучших подарков. Из чего Гермиона сделала вывод, что с сестрой покойной жены отношения у обоих теплые. Крёстного Блейза (очевидно, того самого Блейза Забини), который является лучшим другом Драко, так же, как и странного «дядю Тео» (видимо, Теодор Нотт, которым так интересуется сестра Флёр), Скорпиус обожает. Потому что хочет обязательно познакомить Альбуса с ними. Вот, собственно, и всё. Это весь круг общения Драко Малфоя. Она ожидала услышать имя Пэнси и прочих из слизеринского окружения. Но нет. Ни одного женского имени (Дафна – не в счёт). Похоже, его слова о том, что он не волочится за каждой юбкой, правда. Хотя француженки продолжали присылать ему открытки, которые Гермиона заботливо сжигала в своём кабинете, думая, что Малфоя проклинают через них, вынуждая болтать по-французски. Теперь, конечно, ей смешно вспоминать. А вот ещё недавно было совсем не до шуток. Тем временем, распределение подарков было окончено, настал черёд журналов по американскому квиддичу, и мальчишки принялись бурно обсуждать команды и их положение в турнирной таблице. Ничего полезного Гермиона больше не услышала. Но она имела неосторожность поднять голову, оторвавшись от книги, и это стало роковой ошибкой: Альбус и Скорпиус, сочтя это за интерес, перебрались к ней на диван и стали рассказывать про то, чем команды, названия которых Гермиона даже не пыталась запомнить, отличились в текущем сезоне, сколько длились матчи, кто и благодаря чему выиграл и всё прочее, что мозг волшебницы напрочь отказывался воспринимать. *** Драко вернулся в номер примерно в половине пятого утра. Как и предполагалось, найти Поттера оказалось той ещё задачей. Когда же ему это удалось, мракоборец ответил «Подожди, я закончу здесь». Драко ждал. Не меньше часа, пока святой Поттер вместе с американскими коллегами переводил уцелевших преступников в тюремные камеры. А потом он выдал ему аврорскую мантию и сказал: «Мы зашиваемся, давай помоги нам, тут ничего сложного». И Драко пришлось документировать улики, описывать использованные заклинания, нанесенный ущерб и травмы, составлять описание внешности и особые приметы каждого грабителя, а также брать показания свидетелей и разыскивать предполагаемых владельцев драгоценностей, которые успели снять с гостей. А потом они выпили виски на два пальца, и Поттер, наконец, выдал ему инструкции. Вернувшись, Драко первым делом проверил дверной замок, убедившись, что никто не входил и не выходил из номера. Затем он заглянул в комнату Скорпиуса и обнаружил там обоих мальчишек, переодетых в пижамы, но заснувших среди оберток от сладостей и журналов по квиддичу. Оба были заботливо укрыты одеялами, и ему не нужно было долго гадать кто это сделал. Осторожно выйдя, чтобы не разбудить их, он направился к своей комнате, которую сегодня занимала Гермиона. Дверь была приоткрыта, очевидно, чтобы кот мог беспрепятственно передвигаться по всему номеру. Госпожа Министр сладко спала в его постели, обнимая подушку. Её ночная рубашка сползла с плеча, пряди волосы выбились из косы, которую она заплела на ночь, а одна ступня вылезла из-под одеяла. На её руке темнело что-то, чего Драко не видел прежде из-за того, что она всегда носила одежду с длинным рукавом или длинные перчатки. Правда, в Париже, на ужине, и у Поттеров она снимала их, но он сидел как раз с той стороны, с которой не мог видеть. Хотя, вполне возможно, что она скрывала это при помощи дезиллюминационных чар. Скорее всего так и было, потому что сегодня он тоже не видел на её руке ничего, а перчаток она не надевала. Ему было любопытно, что это могло быть, но он не решился войти. Было бы совсем неприличным вторгаться в спальню к спящей даме. Он и так позволил себе слишком много, заглядывая сюда. Но единственной причиной этому было то, что ему нужно было убедиться, всё ли в порядке. Грейнджер спала в той же самой постели, что и он вчера. Драко знал наверняка, потому что обслуживающему персоналу временно ограничили доступ сюда. Каким-то образом из всех подушек Гермиона обнимала именно ту, на которой спал он. И теперь утыкалась в неё носом. Её дыхание ровное, а вид излучает безмятежность. Значит, в его постели она чувствует себя в безопасности. В ногах спал, свернувшись клубком, её верный охранник, который, едва Драко заглянул, быстро дернул ухом и открыл один глаз. Убедившись, что это не посторонний, он медленно закрыл глаз, потянулся и спрыгнул со своего места, направившись прямиком к Малфою. Уголки губ волшебника дернулись в легкой улыбке. – Всё спокойно? – поинтересовался шепотом Драко, когда они оба вышли в гостиную. Животина, глядя прямо на него, утвердительно моргнула глазами. – Можешь выбрать себе на завтрак всё, что захочешь. Кот сверкнул глазами и с благодарностью потёрся о ногу Драко. Волшебник положил перед ним меню, а сам лёг на диван, чтобы вздремнуть хотя бы пару часиков. Его разбудили лапы, топтавшиеся по животу. Малфой взглянул на часы: семь утра. Животина запрыгнула на него и уставилась огромными глазищами. Его морда сияла. Судя по всему, от вопиющей наглости, потому что, стоило Драко закрыть глаза, министерский кот, выждав минуту, ударил его лапой по лицу. – Встаю, встаю, – фыркнул волшебник. Кот, манерно развернувшись, спрыгнул на пол и так же манерно проследовал к книжке меню. – А, ты выбрал уже, – догадался Малфой. Кот кивнул головой. – Показывай. Животина стала тыкать лапой в картинки, а Драко надиктовывал перьевой ручке заказ. – Ты точно съешь всё это сам? – скептично поинтересовался волшебник после пятой позиции. На что животина указала хвостом в сторону спальни. – А, это для неё тоже. Надо же, она так любит лимонные пирожные? Кот утвердительно моргнул и затем ткнул лапой на изображение блинчиков, и указал хвостом на спальню мальчиков. – Понял, – улыбнулся Драко. Закончив со списком, волшебник отправил его при помощи ящика, имеющегося в каждом номере и через несколько минут всё указанное появилось на столе в гостиной. Кот облизнулся, его глаза заискрились при виде еды, но он терпеливо подождал, пока Драко, воспользовавшись ванной в спальне мальчишек, приведёт себя в порядок и усядется за стол. И только после этого кот прыгнул на место, указанное волшебником – справа от него. Место для почётных гостей. Потому что в их со Скорпиусом номере Живоглот – гость. Малфой развернул газету, которая появилась вместе с завтраком, и решил пробежаться по свежим новостям. Как и предполагалось, никто ничего не помнил о произошедшем. Естественно, версий было много, но самое главное: никто ни словом не упомянул о выходке Куахога по отношению к Грейнджер. Экспертиза показала (и он знает это наверняка, потому что был одним из тех, кто проводил её), что у добавленного в эльфийское вино зелья был эффект полного вытирания памяти в диапазоне нескольких часов. Не удивительно, что большинство свидетелей вторят, будто ничего не помнят после начала празднования. Остальное было не его заботой. Живоглот так же захотел приобщиться и забрался к волшебнику на колени, чтобы лучше разглядеть колдографии. Дверь из спальни открылась и в гостиной появилась Гермиона. – Доброе утро, – произнесла госпожа Министр немного сконфуженно, – Как твоя рука? – Доброе утро, – Малфой на пару мгновений отстранился от газеты и продолжил чтение, – Все прекрасно, спасибо, что интересуешься. – Извини, что мне приходится стеснять вас. – Ерунда, – коротко ответил Драко и тут же перевёл тему, – Не знал, что коты интересуются новостями. – Он очень умный, – улыбнулась Гермиона. Драко взмахнул палочкой и столовые приборы, предназначенные для Гермионы, заняли своё место на другом конце стола, как раз напротив него. Малфой поднялся, чтобы отодвинуть стул для неё. «Манеры для него всегда на первом месте», – подумала Гермиона, благодаря за знак внимания. – Я вообще начинаю подозревать, что твой кот – самый умный во всём этом здании, – произнёс Драко, возвращаясь к столу. – Ты так рано заказал завтрак? Малфой указал на Живоглота: – Он заказал. – А мальчишки? – Ещё спят. Гермиона села за стол и начала завтрак со стакана сока. – Bon appétit. – Прости, – немного сконфуженно произнесла Гермиона, – Я не привыкла, что завтракаю не одна. Bon appétit. – Твоё французское произношение причиняет мне почти физическую боль, – фыркнул Малфой. – Значит, мне стоит больше практиковаться, – хитро улыбнулась волшебница. Драко отложил газету в сторону, и так же принялся за завтрак. Живоглот на своём месте гипнотизировал взглядом парящую посудину с едой, безошибочно найдя свой заказ среди прочих. Малфой палочкой наполнил тарелку и кот так же принялся за еду. – Ты нашёл Гарри? – поинтересовалась Гермиона, намазывая тост джемом. – Да. И твой главный мракоборец тут же заставил меня вести протоколы допросов. – Вот как…. Ну, ты сам хотел поработать с ним. – Не вижу, чем его бумажная работа отличается от моей. – Ну, у Гарри ты – что-то вроде стажёра. – Работа моей мечты, – саркастически фыркнул Драко. – Ты не выглядишь недовольным. – У адски устал, Грейнджер. На проявление недовольства у меня просто нет сил. Как прошёл вечер? – Мальчики решали кому какой сувенир будут дарить, а потом им на глаза попались спортивные журналы. И они стали объяснять мне что-то про американские команды по квиддичу. – Они уже затащили тебя в фан-клуб команды Слизерина? – Пока нет. – На будущее: если получишь шарф болельщика, считай, ты для них свой человек. Они беседовали так обыденно, как будто это было в порядке вещей встречаться утром за завтраком и обмениваться фразами, не имеющими отношения к работе. – Вы начали без нас? – из дверей показались сонные, но полностью одетые Скорпиус и Альбус. Если бы не присутствие Гермионы, они бы завтракали в пижамах. Но при даме такой вид считался абсолютно недопустимым. Они левитировали для себя столовые приборы на места слева от Драко, а Скорпиус бросил на Гермиону удивлённый взгляд, значение которого она не поняла. Затем он вопросительно посмотрел на отца, но тот проигнорировал его. Гермиона могла лишь догадаться, что это как-то касается её персоны, но что именно она уже успела сделать не так, не понимала. – Во сколько вы легли спать, молодые люди? – строго поинтересовался Драко. – Около полуночи. Малфой пристально посмотрел на сына. – Около двух. Но мы же на каникулах, па, – пожал плечами Скорпиус. Мальчишки сели за стол и так же принялись за завтрак, отдавая предпочтение хрустящим тостам и горячим блинчикам под кленовым сиропом. – Думал, вы от усталости будете с ног валиться. – На матче по квиддичу мы устаём гораздо больше. Правда, Альбус? – Ага, – подтвердил Поттер-младший. – Как твоё дело? – Вполне удачно. – Нашёл такого же любителя старья? – Можно сказать и так, – уклончиво ответил Драко, не намереваясь рассказывать, что всю ночь помогал Поттеру. Иначе эти двое станут напрашиваться взять их с собой. – Любителя чего? – не поняла Гермиона. – Отец занимается исследованиями старых артефактов уже много лет, – объяснил Скорпиус, – проверяет настоящие они или нет. – О. Не знала, что ты занимаешься таким. – Это скорее увлечение, – Драко не хотелось поднимать эту тему. – Почти все европейские антиквары с ним сотрудничают, – не без гордости доложил ей Скорпиус. – Я всерьёз подумываю обменять тебя на кота Грейнджер, – обратился к сыну Драко, – Он тоже умный, но не такой болтливый. – Я вообще-то стараюсь выставить тебя в лучшем свете перед мисс Грейнджер. – В этом нет необходимости. – Да ну? Судя по тому, где мисс… – Скорпиус Гиперион Малфой, – предупредительно произнёс Драко и Скорпиус замолчал, – мы поговорим об этом позже. – Что-то не так? – Гермиона уже была уверена, что дело в ней. – Боюсь, если я отвечу, то отец всерьёз станет изучать вариант обмена моей персоны на Вашего кота, мисс, – попытался отшутиться Малфой-младший. – По крайней мере, он точно не завалит зелья, – Альбус, шутя, толкнул друга, за что удостоился недовольного взгляда. – Ты не говорил, что завалил зелья в прошлом году, – Драко строго посмотрел на сына. – Попробовал бы ты их не завалить, если на занятии тебе просто дают учебник и указывают страницу с заданием, – фыркнул Скорпиус, – Я исправил оценку, если что. Альбус подтвердит. – Да, сэр, – подтвердил его друг, – Он исправил её с третьего раза. – Это ему было не обязательно знать, Альбус, – недовольно проворчал Малфой-младший. – Вот как… – прищурил взгляд Драко. – Не нужно так смотреть на меня. Я же исправил. Какая разница с какого раза. – Очевидно, я много не знаю о твоих школьных подвигах. – Надеюсь, о некоторых ты никогда не узнаешь. Гермиона смотрела на всех их: они общаются, шутят. Ни дать, ни взять семейный завтрак. – Мы вычитали в журнале, что тут рядом, в местной лавке с товарами по квиддичу... – издалека начал Скорпиус, но был тут же перебит. – Вы никуда не пойдёте. – Нам хотя бы одним глазком посмотреть. – Исключено. – Ну папочка! «Папочка хочет мамочку» – мозг Гермионы выбросил из её памяти фразу, которую она слышала во сне, и волшебница почувствовала, как заливается краской. Ей снилось, что Малфой отправился по делам, мальчики уже спали, а она решила его подождать в постели. В той самой, в которой сегодня спала. Только, судя по всему, во сне это была их общая постель. Вернувшись, он тихо зашёл в спальню, думая, что она спит, но был приятно удивлён. По крайней мере, во сне Гермиона именно так трактовала выражение его лица. Он развязал галстук со словами «Папочка вернулся» и направился прямо к ней в постель. Гермиона готова была провалиться со стыда. Потому что дальше во сне она, закусив губу, скинула плечико своей ночной рубашки, и, как ей сейчас казалось, совершенно вульгарно произнесла что-то вроде «мамочка скучала». А Малфой, забравшись под одеяло, целовал её колено, живот, грудь, его рука скользила по её ноге, говорил что-то вроде какая нежная у неё кожа. А потом, глядя просто в глаза произнёс: «Папочка хочет мамочку». – Грейнджер, с тобой всё в порядке? Гермиона вернулась в реальность. Три пары глаз обеспокоенно смотрели на неё. – Тётя Гермиона, у тебя всё лицо красное. – А? Да, – машинально закивала она, – Просто тост оказался слишком горячим, – она поспешно взяла стакан воды и сделала несколько глотков. Хорошо, что это просто сон. Потому что в реальности она точно не позволит себе такое неприличное поведение. И уж тем более с Малфоем. Тем временем прерванный разговор продолжился: – А что, я знаю его всего пару дней, но могу с уверенностью сказать, что, если бы его назначили главой какого-нибудь отдела, к концу полугодия отдел бы процветал. Они обсуждали её кота. Хвала Мерлину, на неё больше не обращали внимания до конца завтрака. *** До их отлёта оставалось несколько минут, госпожа Министр о чём-то коротко разговаривала с Гарри в сторонке, Драко убеждался, что ничего не забыто, авроры накладывали дезиллюминационные чары на карету, поскольку полёт задержался из-за произошедших событий, и они вынуждены были отправиться днём, а двое слизеринцев с вершины небоскрёба бросали прощальный взгляд на Нью-Йорк. Когда они уже собирались садиться в карету, на взлётную площадку, запыхавшись, вбежали сыновья испанского Министра Магии. – Постой, – крикнул Хосе Скорпиусу, понимая, что рискует не добежать, – Ты… вы… вы оба. Альбус и Скорпиус от неожиданности остановились. Хосе и Пабло, тяжело дыша, остановились около них: – Я хочу поблагодарить вас обоих за то, что спасли моего брата. – Спасибо, – добавил Пабло, – то, что вы… – он замялся. Альбус переглянулся с другом: он явно не ждал от надменных испанцев чего-то подобного. – Твоё парализующее заклятие было невероятным, – обратился Пабло к Малфою-младшему. – Я лучший по Заклинаниям на курсе, – с долей превосходства произнёс Скорпиус. – А ты очень храбрый, – младший сын Министра посмотрел на Поттера-младшего. – Да, есть немного, – сконфуженно ответил тот. Пабло протянул руку Альбусу для рукопожатия. – Мне жаль насчёт того, что я тебе сказал. – Забыли, – кивнул Поттер-младший и пожал руку Пабло. – Мне тоже жаль, – присоединился к брату Хосе, – и насчёт того, что вы прячетесь за мамочкину юбку. Я не знал, что она – не Ваша мать, – затем он посмотрел на Малфоя-младшего, – И я не знал, что твоя мама умерла. Горечь стала комком в горле Скорпиуса, но ему хватило сил сдержать свои чувства. Он ведь Малфой. К сожалению. – Я уверен, она была замечательной, – добавил старший сын испанского Министра. – Спасибо. – Надеюсь, наша следующая встреча пройдёт лучше. – Надейся, – поджал губы Скорпиус, за что получил тычок в бок от друга. – Эй, он же извинился. – Оскорбишь Альбуса ещё раз, – предупреждающе произнес Малфой-младший, обращаясь к Пабло, – и я наваляю тебе. И тебе тоже, – добавил он, глядя на Хосе. – Договорились! – улыбнулся Пабло и протянул руку, – Я учусь в Шармбатоне. Можно написать тебе в Хогвартс? Скорпиус, подозрительно смотрел на протянутую ему руку, но всё же пожал её в ответ и проворчал: – Можешь писать сколько угодно, я не собираюсь отвечать на всякие глупости. – А я отвечу, – улыбнулся Альбус. – Мы отправляемся! – послышался голос Гарри, и мальчишки побежали к карете, махая на прощание своим новым знакомым. *** Они все уже находились в карете, уносимой фестралами, и пересекали Атлантику. Раз уж их отъезд немного перенёсся из-за произошедшего, мальчишки тайком всё-таки попали в лавку с мётлами. Госпожа Министр, согласившись на уговоры, пошла вместе с ними, пока Драко был отвлечён своими обязанностями, а Гарри с аврорами отсыпался после трудной ночи. Гермиона отправилась с ними и даже оплатила те… те сложновыговариваемые штуки, на которые у них не хватило денег. Кажется, они для защиты предплечий или что-то вроде того. Да, получилось, что она в каком-то смысле спонсировала слизеринскую команду по квиддичу. И получила приглашение на игру в феврале. Отлично. Макгонагалл будет в шоке, увидев её на трибуне со змеиным шарфом на шее. Потому что Альбус, не утерпев, шепнул ей, что они со Скорпиусом подарят ей шарф. А ещё ей на днях предстоит выслушать возмущения Малфоя, когда он увидит среди вещей сына новый спортивный инвентарь. Хотя, Скорпиус пообещал, что он так спрячет их, что отец даже не увидит. По крайней мере до игры точно. Но она в это слабо верила. Малфой способен проникнуть куда угодно. Вот сегодня, например, он проник в её сон. Это не давало ей покоя. Нужно было найти объяснение этому. Если бы ей приснился Массимо, с которым она рассталась незадолго до Рождества, она бы могла понять логику своего подсознания. Даже, если бы во сне на месте Малфоя был Рон, который уже много лет счастливо женат на Падме, она могла бы как-то увязать сновидения с упущенными возможностями. Ну или если бы Малфой хоть раз позволил себе какой-нибудь неприличный намёк в её адрес. Или хотя бы взгляд. Но за всё время работы в Министерстве, он никогда не позволял себе ничего подобного. Да, её помощник мог с сарказмом высказать своё мнение, мог приструнить её, но и на людях, и наедине его поведение в том самом смысле было безупречным: никакого флирта, никаких пошлых намёков или чего-то, что она могла бы трактовать как домогательство. Манеры – это для него святое. Да он даже не прикасался к ней за исключением тех случаев, когда помогал снять пальто или приглашал на танец на каком-нибудь приёме. «А то, как он обнимал тебя в Малфой-мэноре, ты забыла?» – услужливо подсказала память. Не то, чтобы она брала это в расчёт. Это была мера предосторожности. Не лапал же он её, в конце концов. Для него это было бы просто пошло. А уж вспоминать про то, что это шло бы вразрез с его безупречным аристократическим воспитанием, было бы излишним. «Это ничего не значит», – Гермиона пыталась утешить себя и найти разумное объяснение произошедшему. Она просто расстроена, а Малфой – единственный, кто постоянно, в виду рабочих обязанностей, находится рядом. Даже сейчас он сидит напротив неё и разговаривает с мальчишками о квиддиче. Они начитались спортивных журналов и с видом знатоков рассказывают о положении дел в американской турнирной таблице. Все трое так поглощены темой разговора, что вообще даже не смотрят в её сторону. Иначе они бы заметили, что она не читает газеты, а наблюдает за ними и задаётся вопросом: когда все они успели так сблизиться, что ей показалось, будто их общение похоже на милый семейный досуг? Понятно, что Скорпиус и Альбус дружат с первого года обучения в Хогвартсе. Об этой дружбе она от кого только не слышала: и от Джинни, и от Гарри, а больше всего от самого Альбуса. По его словам они не разлей вода. Даже со старшим братом, по её наблюдениям, у Альбуса не такие близкие взаимоотношения. То, что у Малфоя были настолько теплые и доверительные отношения с сыном было приятным удивлением, но также вопросов не вызывало. Скорпиус – его единственный и горячо любимый ребёнок. Младший сын Гарри был восхищен «мистером Малфоем» и на этих рождественских каникулах ей стало ясно почему. Будучи очень занятым, Драко выкраивал время даже на то, чтобы натаскивать обоих мальчишек по зельям. И уже обещал обучить их щитовым чарам. Вот она как попала в эту дружную компанию? По чистой случайности. Ну, и, нарушив закон о нелегальном пересечении границы. Обычное условие для вступления в слизеринское братство. Звучит смешно: Министр Магии пересекла границу нелегально. Чтобы поесть лимонных пирожных в Париже. Визенгамот обхохотался бы в полном составе. Гермиона задумалась: а ведь практически все каникулы они провели вместе вчетвером. Рождество в Париже, Новый год у Гарри и Джинни, и вот теперь несколько дней в Нью-Йорке. А ещё Малфой теперь знаком с её родителями. И успел за её спиной обменяться с ними новогодними подарками. Она узнала об этом, когда на второй день нового года навестила их. Отец расхваливал пару новых кресел, настолько удобных, что из них вставать не охота, а мама поинтересовалась «Понравился ли Драко мой ореховый пирог?». Даже не «мистер Малфой», а «Драко». Из всех своих ухажеров она только Рона познакомила с ними, да и то он был у них в гостях только раз. И никаких пирогов от них он не получал. А Малфой просто её помощник. Даже не друг, не то, что бы что-то большее. Но апофеозом её отвисшей челюсти стала фраза отца, который совершенно серьёзно предложил пригласить Драко и Скорпиуса на будущих пасхальных каникулах. Если те, конечно, не против. Веским аргументом стала запечённая баранья нога, лучшая в округе, а, может быть, и во всём графстве. Ей придётся нелегко врать им о том, что Малфои не примут их приглашение. Потому что она его не передаст, конечно. Её родители такие наивные люди. Они просто не знают, какой ужасный человек Малфой. «Да, настолько ужасный, – ехидничал внутренний голос, – что ты среди ночи заявилась к нему вручать подарок на Рождество, дождавшись, пока часы пробьют полночь». И вела себя просто жутко, высказывая претензии, будто он был обязан ей. Она даже не помнит всего, что успела натворить. Малфой, конечно, даже взглядом не показал, что она нарушила все правила приличия. Но Гермиона, хоть и обрывками, но помнит, что её поведение было вообще не близко с нормами приличия. Определённо, отбирать уже врученный подарок – это за гранью хороших манер. «Лезешь обниматься, Грейнджер?» – это она запомнила навсегда. Мерлин, как же ей стыдно. Она, конечно, извинилась, но не забудет никогда. «А мамочка хочет папочку?» Ещё одно воспоминание из сегодняшнего сна. Гермиона с новой силой вспыхнула румянцем. Потому что она помнила свой ответ. «Да». – Да? Гермиона захлопала ресницами, глядя на Драко, который смотрел на неё со странным выражением лица. Мерлин, она что, вслух это произнесла? – Что? – как можно непринуждённее спросила она. – Ты сказала «да»? – её помощник очень пристально следил за её лицом. – О, видишь, она тоже считает, что они – заслуженные лидеры таблицы. Трое против одного. Сдавайся, па, – воскликнул Скорпиус, и она выдохнула. Они всё ещё обсуждают квиддич. – Когда это ты стала интересоваться таким, Грейнджер? – Ну, мы со Скорпиусом весь вечер рассказывали тёте Гермионе про американскую лигу, – ответил вместо неё Альбус. – Да, да, – поспешила подтвердить госпожа Министр, мысленно ругая себя. О чём она только думает. – Вот как, – прищурил глаза Драко, – я подозревал, что в тихом омуте черти водятся, но всё же я удивлён. Приятно удивлён. Конечно же, он о квиддиче. Хотя это было произнесено вполне двусмысленно. Хотя, конечно же, ей кажется. Она не произнесла ничего лишнего. Иначе Скорпиус и Альбус уже были шокированы. Госпожа Министр что-то сбивчиво промямлила в ответ, спрятавшись за газетой, считая оставшееся время до прибытия.