Госпожа Министр

*** Она, как обычно, сидела в своём кабинете за бумагами, сэр Мерлин почитывал, поглядывая с картины, если находил что-то интересным для себя. После привычного стука дверь открылась, и она, поднявшись с Кресла, пошла навстречу Драко. – Как вы поживаете сегодня? – С непривычно мягкой улыбкой спросил он. – Прекрасно, – так же улыбнувшись, ответила Гермиона, и почувствовала, как его рука стала поглаживать её уже заметно округлившийся живот. Волшебница распахнула глаза. Сновидение настолько поразило её, что пальцы машинально опустились на то место, где только что так реально чувствовалась чужая ладонь. «Какого чёрта мне снится такое?» – Мысленно недоумевала она. Немного успокоившись, Гермиона несколько минут взглядом изучала обстановку, не сразу поняв, где находится. Несмотря на то, что спала она, закутанная в пальто, на софе, наличие которой не помнила, волшебница не чувствовала себя разбитой. Наконец, она поднялась и тут же почувствовала головную боль. Осторожно нащупав туфли, волшебница сделала пару шагов. – Доброе утро, – послышалось где-то сбоку, и Гермиона повернулась на голос, выругавшись про себя. Малфой сидел за столом в кабинете, дверь которого была открыта настежь, и что-то писал. Он лишь на мгновение поднял голову, чтобы взглянуть на неё, и тут же вернулся к своим бумагам. Но даже этого короткого взгляда Гермионе хватило, чтобы чуть не провалиться со стыда. Она только догадываться могла, как выглядит сейчас. – Доброе, – неуверенно ответила госпожа Министр. Хотя она с большой уверенностью могла сказать, что утро было никаким не добрым. Лично для неё. Раскалывающаяся голова, пересохшее горло, тошнота и стыд выводили это утро в тройку худших за всю её жизнь. Она даже не знала, как ей теперь себя вести. Всё было бы проще, если бы Малфоя здесь не было. «А где же ему быть? – услужливо напомнил внутренний голос, – Это его дом. Это ты что здесь делаешь?» Действительно, хороший вопрос. Сама напросилась, вынудила Малфоя провести вечер с ней, что само по себе уже было сомнительным удовольствием. Наверняка у него были свои планы, ведь он сам говорил, что очень занят. И у него точно не было ни единой причиной быть её нянькой. – Выпей зелье, и всё пройдёт, – из кабинета снова послышался голос Драко. «Да уж, Гермиона, тебе стоит всерьёз задуматься над своими манерами», – продолжала ругать себя госпожа Министр, но к совету прислушалась, и выпила содержимое стакана, подлетевшего к ней, полностью. – Ванная на втором этаже справа через спальню, – буднично проинформировал её помощник, как будто абсолютно не считал текущую ситуацию неловкой. Гермиона поднялась на второй этаж, повернула направо, войдя в комнату, которую Драко назвал спальней. Правда, это можно было назвать какой угодно комнатой, по той простой причине, что она была совершенно без мебели. Но, как бы то ни было, волшебница дёрнула ручку, входя в ванную комнату, и сразу же увидела своё отражение в зеркале. Это было просто ужасно. Размазанный макияж, растрёпанные волосы, смятое платье. Да, давненько она не припоминала такого позора. Самым вопиющим в этой ситуации было то, что Малфой имел «счастье» лицезреть её в таком виде. Госпожа Министр вытащила из-за пояса свою палочку, чтобы наполнить ванную, но, к её удивлению, та уже была наполнена. Очевидно, её помощник взял на себя труд позаботиться даже о такой мелочи. У Гермионы возникло двойственное чувство: с одной стороны, ей было жутко неудобно перед Малфоем, а с другой, ей была приятна его забота. Но, как бы то ни было, волшебница приняла всё сделанное для неё с благодарностью. Ванна подействовала на неё просто чудодейственно. Как и вид на Атлантику, открывающийся и отсюда тоже. Всё постепенно становилось на свои места. Её сон уже не казался таким странным и непонятным. Малфою стал известен её секрет. Вот и всё объяснение причины. Её мозг просто таким причудливым способом переработал вчерашний разговор. Отмокая в горячей ванне, и глядя на океан, Гермиона гадала, где же может сейчас находиться. Северная Ирландия? Шотландия? Береговая линия была ей совершенно не знакома, хотя, путешествуя в министерской карете много лет, она достаточно неплохо ориентировалась в местности, и должна понять хотя бы приблизительное местонахождение. Когда госпожа Министр, приведя себя в приемлемый вид, спустилась обратно вниз, Малфой читал газету в гостиной, а на столе, наличие которого она не помнила, был накрыт завтрак. На две персоны. – Тебе уже лучше? – поинтересовался Драко, отгибая край газеты и изучающе глядя на свою гостью, остановившуюся у нижней ступеньки. – Да. Спасибо. – Присоединяйся, – он отложил газету и поднялся, чтобы отодвинуть для неё стул. – Извини за то, что… я не думала, что от меня может быть столько проблем, – невнятно мямлила волшебница. – Понятия не имею о чём ты, – Драко вернулся на своё место и принялся на завтрак, – Bon Appétit. – Bon Appétit, – ответила Гермиона, последовав его примеру. Она была чертовски голодна, и даже понятия не имела, как ей выразить свою благодарность Малфою за всё, что он делал для неё. Его деликатность просто поражала. В приятном смысле. Гермиона думала, что будет неловко чувствовать себя, когда спустится вниз. Но Драко прилагал все усилия, чтобы этого не случилось. Не было даже малейшего намёка с его стороны, что что-то не так. Он, как ни в чём ни бывало, рассказал о своём вчерашнем визите во французское Министерство, и о том, что Министр передавал ей свои наилучшие пожелания от своего имени и от имени своей жены, а Гермиона уточняла некоторые нюансы встречи. Работа всегда была той темой, где госпожа Министр чувствовала себя уверенно и безопасно. И, очевидно, её помощник уже знал об этом. Поэтому всё время, что длился завтрак, было посвящено исключительно рабочим разговорам. И это было настолько естественным и непринуждённым, как будто они каждое утро проводили подобным образом – завтракали в этом доме с видом на Атлантику и обсуждали темы, которые все остальные сочли бы неуместными или, как минимум, скучными. По крайней мере, Джинни точно бы сочла. – Джинни! Я же обещала заскочить к ней. Драко отреагировал на её слова без особого интереса. А ведь Гермиона думала, что после всего, особенно после того, что он сделал для её подруги, он как-то будет стараться сблизиться с Поттерами. Но пока что было похоже на обратное. Как будто Малфой хотел оставаться подальше от их всех. Волшебница не удержалась, и спросила прямо о своей догадке, чем заслужила не очень довольный взгляд. – Уизли и Поттеры стали слишком часто появляться в моей жизни. И пока что от них у меня одни хлопоты. – Я думала, ты не против завести новых друзей, – осторожно произнесла Гермиона. – У меня уже есть друзья. Мне вполне хватает их. – Можешь упустить возможность стать постоянным гостем в доме самого Гарри Поттера. Драко пристально посмотрел на неё, как будто она произнесла полнейшую чушь: – Не ты ли совсем недавно просила, чтобы я помог тебе сбежать от их общества? Кажется, это было меньше трёх недель назад. Гермионе не было что возразить. Потому что это было правдой. Иногда её саму начинали раздражать некоторые разговоры во время праздничных обедов. Но признаваться в таком Малфою было не лучшей идеей. – Ну, может, они и не такие высокоинтеллектуальные, как Забини и Нотт… – начала она и тут же осеклась. Похоже, это было не совсем удачным сравнением. Сейчас она, того и гляди, договорится до тех вещей, которые Малфой считает оскорбительными. – Иногда я задаюсь вопросом точно ли ты – Министр Магии. Гермиона напряглась: – Намекаешь, что мне не хватает такта? – Никаких намёков. Чувства такта у тебя никогда не было. Ты часто сначала говоришь, что думаешь, и ты… – Ну извини, что я не из аристократической семьи. – … не умеешь сдерживать себя, – Драко бросил на неё короткий взгляд, и добавил, – Хотя, в некоторых ситуациях это может быть даже очаровательным. – В каких, например? – Будем надеяться, что этого мы никогда не узнаем. Потому что ей совершенно не стоит знать, того, что её несдержанность в данной конкретной ситуации являясь недостатком, в спальне может превратиться в… Драко сглотнул. Пожалуй, лучше ему не размышлять о таком. Но это чертовски трудно, когда в твоём доме в воскресенье утром просыпается женщина. – Должно быть, тебе невыносимо меня терпеть, – как бы между прочим произнесла Гермиона. – Нет, – почти мгновенно ответил Драко, и прибавил чуть погодя, – Как ни странно. – Я же не сдержанна, – с недоверием фыркнула волшебница. – Это не самое страшное. – Не тактична. – Это можно пережить. – Беспардонна. – Это пережить сложнее. – Я обыскала твой дом, если помнишь. – А я заметал за тобой следы, если помнишь. – Да, взломщик из меня так себе. – Да, действительно, некоторые восторженные речи в твой адрес несколько преувеличены. В принципе, как и о вашей компании. – Будь добр, объясни, Малфой, – поджав губы, потребовала Гермиона. Одно дело, когда он отпускает колкости в её сторону, и совершенно другое, когда его остроты направлены в её друзей. – Мне кажется, ты всё и так правильно поняла, Грейнджер. – Боюсь, ты не понял. Когда я говорю «объясни», я даю возможность тебе исправить ситуацию. – Я не собираюсь читать дифирамбы твоему окружению только чтобы угодить лично тебе. – И чем же плохи мои друзья? – Я не говорил «плохи», я сказал их достоинства «несколько преувеличены». Не нужно так смотреть на меня. Это моё честное мнение. Я предпочитаю гриффиндодрскому лицемерию Перси старые добрые слизеринские издевательства Забини. Гермионе нечего было возразить. Малфой видел Перси насквозь. Тот до конца так и не избавился от привычки выслужиться перед начальством. – Как будто слизеринцам о лицемерии ничего не известно. – Нам о нём известно всё. Можно даже сказать, в нашем случае это стало уже целым искусством. И мы его используем по полной, когда для выживания необходимо подстроиться под обстоятельства. Но ни с Тео, ни с Блейзом мне не нужно опускаться до лицемерия, чтобы попросить их о большой услуге. Кроме того, с моими друзьями мне есть о чём поговорить. – Не знала, что Забини любитель обсуждать антиквариат. – У него приличная коллекция венецианской волшебной живописи и несколько превосходных мраморов в саду, – на этих словах его взгляд скользнул по шее Гермионы, но она не заметила этого. – Никогда бы не подумала. – Я бы тоже. – И Нотт тоже хорошо разбирается? – Тео, скорее, по другой части, но, в принципе, проверить подлинность может. – Любой вещи? – Да. Любой. – А ты? – Шутишь? Я занимаюсь этим почти двадцать лет. – Ну, мало ли, – пожала плечами Гермиона, – может, ты специалист только в нумизматике. – А ты что, решила начать собирать коллекцию? – Нет. Но я недавно читала статью о стоимости различных артефактов, и мне показалось, что в издательстве опечатались. Не думаю, что такая цена возможна. – Я весь во внимании. Малфой сел на своего любимого конька. Гермиона хотела спросить его ещё вчера, но сочла такие расспросы неуместными. Сейчас же, поняв, что Драко может рассказать о том, что не даёт ей покоя уже несколько дней, она, как бы между прочим, спросила: – Может ли Маховик времени стоит миллион? Гермиона спросила наудачу, вовсе не собираясь посвящать Малфоя в дела такой секретности. Просто ей нужно было убедиться. Для спокойствия. Она не сомневалась, что Драко подтвердит слова Гарри, что это чушь и такого быть не может. Но в ответ услышала: – Смотря какой Маховик. – В смысле… – Обычный Маховик, как те, что в редких случаях выдавались в Хогвартсе, чтобы студенты успевали на сдачу параллельных экзаменов СОВ, конечно нет. Если поискать, то их возможно приобрести легально. Конечно, это слишком сложно из-за бумажной волокиты. Нужна целая гора разрешений, на которые уйдут годы, и то, не факт, что в конце концов разрешение будет получено. Проситель должен быть очень благонадёжным. Как Макгонагалл, например. Но такие Маховики, кажется, обойдутся тысяч в десять и смогут переносить не больше, чем на несколько часов. А те, что стоят миллион я не встречал в открытой продаже. Но их хранение у частных лиц, насколько мне известно, карается серьёзным тюремным сроком в Азкабане. Поэтому никто в здравом уме не станет их покупать и хранить у себя. – Но они ещё существуют? – Конечно. – Откуда ты знаешь? – Тоже читал кое-какие статьи. – И на сколько лет они могут переместить в прошлое? – С волнением поспешила спросить Гермиона, и услышала то, что боялась услышать. – На сколько угодно. Поэтому они столько и стоят. – И… – он сглотнула, – где они могут находиться? Драко поднял брови: он уже не верил в обычное любопытство. Ему стоит сегодня же навестить Тео. Не может же быть, чтобы тот каким-то образом подставился. Он же уничтожил чертежи. Но Грейнджер нужен был ответ. И хорошо, что он может его ей дать. – Отец рассказывал, что несколько таких было в Отделе тайн в нашем Министерстве. Но все они были уничтожены. Хотя, тебе ли не знать. Кажется, ты присутствовала при этом. – А где ещё? – Ну, логично предположить, что в некоторых других Министерствах они тоже вполне могут быть. Конечно, это не то, о чём будут кричать на каждом углу. Маховик – очень опасный артефакт, и в неумелых руках может наделать немало проблем. Ни один знакомый мне антиквар не рискнёт связываться с таким. Ей ли не знать. Макгонагалл ещё на третьем курсе объяснила ей о последствиях неправильного использования. Профессору потребовалось поднять все свои связи, чтобы Министерство доверило такой опасный артефакт. Но тот Маховик не был чем-то особенным и переносил не больше, чем на несколько часов. И ей даже представить страшно, на что способен тот, кто заполучит в свои руки более продвинутую модель. Ей нужно срочно сказать Гарри. – Прости, – Гермиона встала из-за стола, – я и так отняла много времени вчера. Пожалуй, мне пора. Такой поспешный уход ещё больше усилил подозрения, что это было не просто рядовым любопытством. Поэтому, как только госпожа Министр трансгрессировала, Драко сделал то же самое. *** – Ты обещал мне помочь избавиться от неё, – вместо приветствия набросился Тео, который всё ещё не снял халат, наброшенный поверх одежды, и протянул Драко письмо от Габриэль, в котором сообщалось, что через неделю она вернётся, как только уладит все дела во Франции. И, более того, она планирует пожить в Британии некоторое время. Драко пробежался по содержимому письма, которое его очень удивило. В постскриптуме волшебница говорила, что прочла книгу, которую упоминал Тео, просто в восхищении, и они при встрече обязательно обсудят это. Драко был зол на Габриэль. Он любил Тео как брата и не намеревался спускать с рук Делакур её издевательства. Потому что иначе это назвать было нельзя. Эта вейла, похоже, считает, что может вот так запросто вломиться в чужую жизнь, поиграться с Тео, как с игрушкой, и, уйти, когда вздумается. Начни она шашни с Блейзом – пожалуйста. Они стоят друг друга. Но Тео – это другое. – Обещал, Малфой, – нарочно подчёркнуто сквозь зубы произнес Нотт, – Я отдал тебе одну из ценнейших вещей. Драко отдал ему письмо обратно: – Да. И взамен я дам тебе кое-что не менее ценное. – И что же это? – Имя. Когда Драко назвал имя одного французского волшебника и разъяснил Тео все подробности, лицо Нотта просветлело, как будто он решил задачу над которой безуспешно бился много дней. Нотт, довольный получением такой ценной информации, даже забыл о приличиях, откинул полу халата и плюхнулся в кресло, отдав распоряжение своей домовухе принести чай: – А с виду и не скажешь, что она такая коварная особа. – Никакая она не коварная. Просто типичная избалованная девица. Тео поёрзал в кресле: – Да мне без разницы, если честно. Она отвлекает меня от моей работы. Только это важно. – Кстати, о ней. ты, случайно, в разговоре с Габриэль не упоминал о кое-каких своих незаконных изобретениях? – Ты считаешь меня идиотом, Драко? Чтобы я захотел попасть в Азкабан из-за того, чтобы произвести впечатление на особу, которую видел пару раз? – Я просто уточнил, – миролюбиво произнёс волшебник. – С чего это? – Просто Грейнджер внезапно начала задавать вопросы о маховиках. И не о простых маховиках… – подчеркнул Драко, – А, учитывая, что она знакома с Габриэль, а Габриэль была здесь, логично предположить, что я волнуюсь. – Да, логично, – согласился Нотт, – но тебе не о чём беспокоиться. Всё, из-за чего у меня могут быть неприятности, надёжно спрятано от посторонних глаз. А я – не из хвастливых, ты же знаешь. – Хорошо, – успокоился Драко. Словам друга он верил. Тео действительно не из тех, кто способен проболтаться. Это было ещё одним из тех достоинств, которые Драко очень высоко ценил. – Сам бы не подставился, – улыбнулся Тео. – Сейф выдержал обыск. А вынимать из него сам-знаешь-что я больше не собираюсь. – Почему? – Я использовал все доступные дни, чтобы снова побыть с ней. Оставил один. На самый крайний случай. С Тео он мог говорить о таких личных вещах. Потому что Нотт никогда не станет расспрашивать о чём-то, связанном с сантиментами. Потому что он не знает, каково это скучать по кому-то так сильно и нуждаться в чьей-то поддержке. Перед каждым появились чашки с ароматным чаем, чайник, молочник, сахар и прочее, необходимое для чаепития. – Кстати, о редких вещах, – Тео отхлебнул из своей чашки, – Пока не забыл: достань мне французский трактат по нумерологии четырнадцатого века. Автор – аноним. Судя по всему, копий не так уж много. – И где мне его искать? – Поинтересовался Драко, добавляя в чай молоко. – Это уже не моя забота. Но ты его достанешь. Если, конечно, хочешь без лишних хлопот снимать проклятия с зачарованных предметов антиквариата. Драко откинулся в кресле, делая глоток: – Звучит заманчиво. А откуда ты вообще узнал об этом? Тео кивнул в сторону приоткрытой двери в кабинет, где, на столе высилась куча книг и манускриптов: – В отличие от вас с Блейзом, я не трачу время на вечеринки, а занимаюсь делом. Упоминалось в самом первом издании описания различных видов проклятий. Я проверил в позднейших тиражах – эта сноска отсутствует. – Может, это просто была ошибка и её убрали в следующих изданиях. – Или кто-то не хотел, чтобы о его существовании узнали. От этого тиража ничего не осталось. Я проверял. – Может, тебе и правда стоит завести подружку? – Очень смешно, Малфой. Шути дальше, – Тео подался вперёд, и понизил голос, – А что, если я скажу тебе, что в этом трактате может содержаться формула универсального снятия проклятий? И не только. Что, если записи египетских алхимиков – ничто, по сравнению с тем, что там ещё может быть? Драко даже чашку в сторону отставил: – Ты хочешь сказать… – Если даты не врут, то один известный камушек был создан через некоторое время после того, как этот трактат был написан. – Тео, тебе стоило начать именно с этого. – Так сможешь достать? – Постараюсь. Хотя, это будет весьма непросто. – С твоими занятиями ерундой – да. Явно непросто. – Я не занимаюсь ерундой. – Да неужели? Вот где ты был вчера? Драко неохотно ответил: – Кое-какой особе требовалось моё участие. Тео пристально смотрел на друга, неодобрительно поджимая губы и хмурясь: – И что же это за особа? – Это не важно. – Ладно. В любом случае, это твоё дело. – Ты можешь оказать мне небольшую услугу? – Какую? – Мне в течении нескольких ближайших недель нужно будет отлучиться на несколько часов по одному делу за границу. Нелегально. В случае чего, подтверди, что я в это время был с тобой. – Хорошо, – кивнул Тео, – Скажу, что в тот день я провел несколько удручающих часов, наблюдая за твоими напрасными потугами приготовить Феликс Фелицис. – У тебя талант вовремя напомнить мне о моих неудачах. – Что поделать, – вскинул бровями Нотт, – я жутко одарённый. – Я найду способ приготовить его. Рано или поздно. – Ну да, конечно. Двадцать лет не получалось, и вдруг получится. – И у мастера иногда бывают ошибки. – Пятьсот сорок две неудачные попытки – это «иногда»? – Тео поднялся с кресла, чтобы словить вылетевший из кабинета флакон, – Я только «за», чтобы ты продолжал. Даже если ещё пятьсот попыток окажутся неудачными. А пока что, – он бросил флакон «жидкой удачи» в сторону гостя, – держи на всякий случай. – Щедро. – Ну, я в хорошем расположении духа сегодня, – Нотт вернулся обратно в кресло и налил себе вторую чашку чаю. – Когда я пришёл, то был уверен в противоположном. – Ну, визит друга и хороший чай творят настоящие чудеса. Драко последовал его примеру и тоже налил вторую чашку для себя: – Что там по нашим рабочим делам? Тео оживился ещё больше: – Можно поднимать цену, думаю. Товары с Востока упали в цене, как я и говорил. – Хорошо, я скажу сегодня Блейзу. – Кроме того, я усовершенствовал пару зелий, и, думаю, вышло весьма неплохо. Дальнейший разговор был целиком и полностью посвящен описанию опытов, которые Тео, благодаря отсутствию гостей, успел провести в течении новогодних праздников, и результат которых, по его словам, явно порадует клиентов. Затем Драко отправился домой, чтобы до встречи с Блейзом сверить финансы по их делам, и отправить одному дотошному японцу черновик проекта договора. Учитывая разницу во времени, письмо будет доставлено как раз к началу рабочего дня в Киото. А после нужно, наконец, начать разбирать пятилетнюю подшивку американских газет. Ровно в назначенное время из камина, отряхиваясь, вышел Блейз: – Как мило, что ты первым делом интересуешься каким-то неизвестным итальянцем, а не тем, как дела у твоего лучшего друга, и не сердится ли он за твой рождественский подарок. Забини, отряхнувшись от остатков пороха, уселся в кресло и с благодарностью принял бокал виски от Драко. – Ну, я и так знаю, что ты в полном восторге, – с легкой улыбкой ответил тот, так же присаживаясь в кресло. – Просто слов нет, – саркастически фыркнул Блейз, – ты же знаешь, я никогда не женюсь. – Ну, у тебя ещё есть время. Я заботливо выставил обратный отсчет, чтобы у тебя было в запасе парочку лет. Вместо ответа Блейз наградил друга таким взглядом, который ясно давал понять, что он думает о нём. – Слушай, – Драко вздохнул, – я понимаю, что… – Я двенадцать раз просил её руки, – перебил его Блейз, – И двенадцать раз получил отказ. Двенадцатый – в это Рождество. – Прости. Я не знал, что вы видитесь до сих пор. Драко был действительно удивлён. Забини никогда и словом не обмолвился об этом. Он мог бесконечно долго рассказывать о своих интрижках, не длившихся дольше двух недель, но вот о таком он не рассказывал никогда. А ведь они – лучшие друзья. – Ну, это было в последний раз, – Блейз допил свой бокал и протянул его Драко, чтобы тот вновь наполнил его, – И хватит об этом. Я могу поинтересоваться, почему ты просишь меня собрать информацию об этом неаполитанце? Это связано с нашими делами? Прочитав в утреннем письме, какое одолжение он должен оказать, Блейз не был удивлён: Малфой несколько раз просил его о подобной услуге. Правда, тогда речь шла о волшебниках, у которых он намеревался приобрести антиквариат. Его беспокоила репутация этих продавцов, ведь никто не хотел иметь проблем с законом. И Блейз, пользуясь своей мелкой, но весьма полезной должностью (собственно, ради этого он и согласился на неё), добывал необходимую информацию. Но, услышав фамилию, которая априори никак не могла быть связана с чем-то незаконным, он немного обеспокоился. Во-первых, потому что Драко работал в Министерстве и был не кем-нибудь, а личным помощником Министра и для него самого не составляло труда узнать всё, что он хотел. Малфой не мог так поступить только в одном случае – если он затеял какую-то нелегальную игру и его имя всплывёт тут же, как только начнётся расследование. Блейзу же бояться было нечего – в итальянском Министерстве не было столь строгого контроля – работники его отдела могли без официального запроса заглядывать в архив и базы данных. Естественно, это было так же нелегально, но фактически доказать ничего было нельзя. Поэтому да, Блейза беспокоило, почему это Драко понадобилась подробная информация о данном волшебнике. – Нет. Это личное. Он сделал кое-что, чего я не намерен спускать ему с рук, – ответил Малфой. – Когда он успел тебе нагадить? – удивился Блейз, – Вы же даже не знакомы. Или я чего-то не знаю? Драко молчал. Забини прищурил взгляд: – Или он сделал это «кое-что» не тебе? – Может и так. – Драко.... – Блейз… – Ты же знаешь, я тоже со Слизерина и тоже могу сколько угодно играть в эту игру. Мне по большому счёту плевать, но я должен знать из-за кого я буду рисковать своей должностью. Должно быть это было сказано с излишней помпезностью, потому что Драко скептически фыркнул: – Не так уже ты и рискуешь. И не такая уже высокая у тебя должность. Блейз многозначительно поднял палец: – Но она позволяет мне убегать от заботы моей мамочки. Если я лишусь её, то мне грозит новый припадок родительской любви и сопли по всему ковру. Друзья смотрели друг на друга. Наконец, Блейз сдался под напором любопытства: – Раз ты отмалчиваешься, значит, тут замешана дама. Итак, кто эта таинственная, чарующая красотка, эта Венера Туманного Альбиона, этот бриллиант британской короны, ради которой ты собираешься сводить счёты с этим мудаком? Малфой вздохнул. И Блейз всё понял. – О нет…. Пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь, и ты не сошел с ума. – Ты всё правильно понял. И я рад, что у меня такие сообразительные друзья. Блейз таращился на друга: – Я даже не буду спрашивать почему. Хотя, нет, буду. Почему, Малфой? – Скажем так, я должен это сделать. – Ты? Должен? Только не говори мне, что вы там в своём Министерстве по пятницам играете в фанты, и ты проигрался. – Думай, как хочешь. Блейз откинулся в кресле, размышляя, как ему жить с таким грузом знаний. Отправляясь сюда, он совершенно не ожидал КТО на самом деле будет этому причиной. – Старина, ты тронулся умом. – Он нанёс ей оскорбление. И это не сойдет ему с рук. – С чего это ты должен выяснять с ним отношения из-за того, что он оскорбил… – Блейз понизил голос, – Грейнджер? – Я не собираюсь выяснять с ним отношений, Блейз. Я просто сделаю так, что это будет последним оскорблением, которое он нанес ей. – Воу-воу, полегче, – тут Блейзу стало уже страшно, – Я не стану навещать тебя в Азкабане, приятель. И Грейнджер тоже вряд ли станет. Так что умерь свой пыл. – До этого не дойдет, – заверил его Драко, – Я вообще не намерен действовать в открытую. – Слова истинного слизеринца, – почти одобрительно кивнул Блейз, – Что ж, если ты не собираешься применять к нему непростительные, я достану всю информацию, которую ты просишь. Но ты расскажешь мне с каких пор тебя так трогает, что про неё говорят какие-то ублюдки. Она же просто твой начальник. Или… – он внимательно посмотрел на Драко, – Портки Ланселота! У вас роман! Я так и знал… Какого чёрта тогда ты с пеной у рта доказывал мне что между вами ничего нет и что это всё газетные сплетни? – Потому что так и есть, Блейз. Между мной и Грейнджер нет и не может быть никакого романа. Забини выжидающе смотрел на друга. Драко закатил глаза: – Мы целовались один раз. Глаза Блейза расширились. – Мерлин! Блейз, это было всего один раз. Под омелой на Рождество. Это ничего не значит. Она была у Поттеров, выпила слишком много пунша, потом заявилась сюда чтобы вручить мне подарок на Рождество, хотя никто её об этом и не просил. Это же грёбаные гриффиндорцы. Только им может в голову прийти такая бестактность. И я удалил у неё это воспоминание, когда она уснула. Челюсть Забини отвисла. – Блейз, прошу, не надо так смотреть. – То есть ты после одного пьяного поцелуя, который, по твоим словам, ничего не значит, собираешься разделаться с неизвестным тебе ублюдком, потому что он как-то там её оскорбил? Я ничего не путаю? – Всё именно так, – подтвердил Драко, понимая, как всё это дико выглядит со стороны. Но не рассказывать же Блейзу, что, кроме рождественского поцелуя произошла ещё куча всего. – Должно быть она целуется как богиня, – после паузы продолжил Забини, – Иного объяснения я не нахожу. – Всё слишком сложно, Блейз. Итальянец вздохнул: – А когда оно у тебя было просто? – Не будь того поцелуя… всё было бы проще. И я не чувствовал бы себя… – …связанным, – закончил Блейз. – Ответственным. – Малфой, ты в последнее время здорово усложняешь свою жизнь. – Хоть какое-то разнообразие. – Ты рискуешь вляпаться в скандал. – Тоже мне, угроза. Последние лет двадцать я живу в одном сплошном скандале. Думаешь, мне, в случае чего, есть дело до такой чепухи? – Я начинаю о тебе беспокоиться, Драко, – голос Блейза действительно звучал обеспокоенно, – Если всё, что было до этого, можно списать на служебные обязанности или случайность, то теперь… – Ничего не изменилось, – перебил его волшебник, – Между мной и Грейнджер не может быть никаких отношений. – Да, Драко. Продолжай отрицать. – Она – мой начальник, а я – её подчиненный. – Просто железный аргумент, – фыркнул Блейз, – А то, что она пожаловалась тебе, и ты тут же бежишь разбираться с её обидчиком, это, конечно, другое. – Она не жаловалась мне. – О, тогда, очевидно, ты стал очевидцем? Драко молча кивнул. – Это ещё хуже. Что он вообще делал в вашем Министерстве? Он же даже на службе не состоит. О нет… – Блейз догадался, и залпом допил свой виски, и тут же протянул бокал, – Ещё. Драко выполнил его просьбу и наполнил бокал снова. – Кто бы мог подумать, что я доживу до того дня, чтобы увидеть, что Драко Люциус Малфой ревнует женщину. Теперь я видел всё. Блейзу даже не требовалось подтверждения прав он или нет. Потому что у Драко на лице всё было написано. Поэтому он только спросил: – Надеюсь, тебе хватило ума не устраивать ей сцену? – Это она мне устроила сцену. Угрожала закрыть мне выезд из страны. Видел бы ты её лицо, когда она отчитывала меня, решив, что я затеял адюльтер с женой Уизли. Челюсть Забини отвисла во второй раз: – А это так? – Блейз! – С укором воскликнул Драко. – Значит у вас, голубки, всё настолько взаимно. – Что? – Ну, ты ревнуешь её, она ревнует тебя. – Грейнджер не ревнует меня. – Ну да, ну да, расскажи мне тут, – нервно засмеялся итальянец, – Мне ли не знать, как ведут себя ревнивые женщины. – Она просто беспокоится, чтобы Рональд Невероятный не обзавёлся парой рогов, – оправдывался Малфой. – А есть предпосылки? – В её представлении – да. – А это так? – Нет, не так. Мерлин всемогущий! Блейз! Просто она узнала, что я оплатил все расходы по замене оборудования в классе Астрономии, а этот проект курирует жена Уизли. – И насколько большие расходы? – Тридцать тысяч. Блейз присвистнул: – Ну, я бы тоже ревновал. – Из-за такой ерунды? – Это для тебя – ерунда. Для Грейнджер это фактически доказательство того, что ты спишь с этой, как её там… – Падма. Но, – тут же снова попытался возразить Драко, – это ведь не личный подарок. – А это абсолютно не важно, – покачал головой Блейз, – Но, если тебе не жалко ещё пару тысяч, то проверь. Сделай этой Падме подарок, и пусть об этом узнает Грейнджер. Бьюсь об заклад, она просто осатанеет. Драко смотрел на Блейза так, будто тот подначивал на ограбление банка. – Твои советы никогда не доводили до добра. – А я и не говорю, что это окончится добром, – Забини сделал пару глотков, прежде, чем продолжил, – Драко, я обычно не вмешиваюсь в твои дела, но здесь я не собираюсь молчать. Все наши и так уверены, что ты с ней спишь. Недавно я столкнулся на одном приёме с Пэнси, и она стала задавать мне очень деликатные вопросы. Никогда мне не приходилось так изворачиваться. Так что, заклинаю, Драко, не смей с ней связываться. Эта ведьма тебя погубит. Драко наполнил свой бокал: – Как будто я сам не знаю этого. – Если тебе так уж хочется закрутить роман, то лучше закрути его с женой Уизли. Я бы на твоём месте так и поступил. – Не сомневаюсь. – Я серьёзно, Драко. Это обойдётся тебе не так дорого. И я не про деньги сейчас, – поспешил добавить итальянец, – Я знаю, ты у нас парень щедрый. Драко покосился на друга: – Я вообще не собираюсь связываться ни с кем, а тем более с кем-то из компании Поттеров и Уизли. – Сделаю вид, что поверил. Повисла тишина. Наконец. Блейз не выдержал: – Значит, вы целовались на Рождество? – Да. – Не до, не после, а именно на Рождество? – Стал уточнять Забини. – Тебе что, точное время сказать? – Драко уже был немного раздражён. – Нет, – ответил Блейз и пробормотал про себя, – Нужно было ставить на Рождество. – Что? – Я про спор с Тео, – пояснил тот, – Он ставил, что вы поцелуетесь после Рождества, а я на то, что до. – Я думал, ты шутишь. – Тысяча галлеонов. Какие тут шутки, – картинно вздохнул Блейз. Драко только головой покачал. – Давай лучше обсудим наши дела. – После, – отмахнулся Блейз, которому вовсе не хотелось говорить о расчётах вечером воскресенья, – Сперва лучше расскажу, что я подумываю обзавестись коттеджем на Лазурном берегу. Блейз налил им ещё по бокалу и стал рассказывать о том, как дорого нынче обходится недвижимость. Через два дня Драко получил от Забини всю информацию о Массимо ди Риккарди. *** Следующая неделя в Министерстве выдалась более спокойной. Клерки уже не бегали по этажам, как угорелые, а главы отделов почти не выходили из своих кабинетов, полностью посвящая себя выполнению своих обязанностей. И не потому, что они внезапно горячо полюбили свою работу, а потому что никому не хотелось впахивать сверхурочно накануне Валентинова дня, как в прошлом году. Начинался февраль, а дел всё не убавлялось. К счастью Гермионы, которая чувствовала неловкость из-за всего произошедшего, с Малфоем они виделись мельком. Её помощник был всё время занят чем-то, и когда приёмные часы оканчивались, он занимался бумажной работой в своём кабинете, доверив слежку за приёмной сэру Мерлину или его знакомому, для которого эльфы предусмотрительно повесили картину. А когда волшебница и пересекалась со своим помощником пару раз в день, подписывая бумаги и утверждая расписание, то он никогда не поднимал эту тему, что было большим облегчением для неё. Да и у Гермионы хватало, чем заниматься: отправив ответ главе американского Аврората, она, предсказуемо, ожидала письмо, но его всё не было. Официально она не могла требовать от Гарри начала расследования на территории Британии, потому что запроса на высшем уровне она так и не дождалась, а преступление было совершено на территории другого Магического сообщества. Единственное, что смог узнать её главный мракоборец, так это то, что галлеонов в указанном году было отчеканено ровно миллион, а заменено семьсот сорок девять тысяч пятьсот монет. Двести пятьдесят тысяч и ещё пятьсот так и не были возвращены. Лишь изредка у антикваров всплывали один-два экземпляра, но, поскольку, в оборот они не пускались, то гоблинов мало интересовали. Гермиона с Гарри догадывались о судьбе как минимум двухсот пятидесяти тысяч. Остальные пятьсот – и были теми, что попадались в антикварных лавках и оседали в частных коллекциях. Номер присланной в письме монеты был проверен: галлеон ни разу не всплывал нигде. Они выжали из этой ниточки всё, что смогли. Кроме того, Гермиона посетила закрытую секцию архива и узнала, что во время контроля Министерства Пожирателями, многие из них неплохо обогатились. Цифры на бланках говорили об издержках на десятки, а порой и сотни тысяч галлеонов. Вот только ответственных за выполнение несуществующих проектов, естественно, не было. Пий Толстоватый, находясь под Империусом, на протяжении более полугода ставил подпись под такими суммами, что непонятно было, за счёт чего Министерство рассчитывалось с долгами. Хотя, в то время было не до того. Конечно, после, многое было возвращено за счёт конфискации имущества у заключенных или мёртвых Пожирателей. Дотошная Гермиона отыскала все финансовые документы, желая сверить цифры: сколько было выкачано средств, и сколько возвращено. И, конечно же, они не сошлись. Но зато ей стали ясны масштабы жадности приспешников Тёмного лорда. Да, его самого не интересовали деньги, но вот желания его сподвижников были более приземлёнными, и в Министерстве они, фактически, занимались узаконенным грабежом. Из нити, связанной с архивными документами, так же было вытащено всё возможное. Проверка же предполагаемых наследников ничего не дала. Большинство чистокровных домов, участвующих в войне, окончили свои дни или влачили жалкое существование. Отец Нотта, хоть и сидел в Азкабане, но был ещё жив. Да и его состояние, кроме особняка, в котором обитал Тео, было конфисковано. Но и его он может лишиться, если не заплатит после смерти родителя весьма большой налог. Лестрейндж были мертвы, и их состояние перешло французской ветви семьи. Впрочем, наследники, которых отыскали гоблины, оказались гораздо порядочнее своих британских родственников, и отказались от столь позорного наследства, отдав всё до последнего кната на благотворительность. Люциус Малфой был жив, но в те времена был в немилости у своего хозяина, и не был допущен в чиновничий аппарат Министерства. Да и мракоборцы приглядывают за ним. Кроме того, каков мотив у него может быть? Он трусоват, и в половину не так харизматичен, как его предки, оказывающие влияние на политику Министерства. Да, Гермиона изучила историю всей их семейки. Конечно, Люциус Малфой не гениальный стратег, однако спит и видит, чтобы она лишилась должности Министра. Но его сын – её помощник, который дал Клятву, которая может убить его, если тот попробует причинить ей вред любым способом. Джинни поступила весьма дальновидно, когда настояла на его кандидатуре. Да, старший Малфой ненавидит её, но Драко он любит, пусть даже между ними напряжённые отношения. Поэтому про неё перестали печатать гнусные заказные статейки и распускать грязные слухи. Люциус не станет вредить собственному сыну, приписывая ему связь с грязнокровкой. Но всё равно глаз с него спускать нельзя. У него всё ещё могут быть знакомые даже здесь, в Министерстве. Они с Гарри несколько раз обсуждали новые сведения, строя различные предположения. Гермиона настаивала, что, даже, если американцы не присылают официальный запрос, игнорировать такое нельзя. И Гарри был согласен с подругой. Если и вправду целью был Маховик, который мог переносить во времени на сколько угодно, дело было серьёзным. Особенно, если ниточки действительно вели в Британию. Но это пока что было только теорией. Потому что эта информация не была подтверждена. Про британского нанимателя было известно только со слов уже умершего главаря банды. Галлеоны действительно могли быть обнаружены в каком-нибудь тайнике либо их давным-давно вывезли заграницу, а их владелец погиб или попал в Азкабан. Это объясняло то, что никто никогда не использовал их. Чем больше они искали, тем больше вопросов и версий возникало. Да и не было на подозрении того, кто бы мог провернуть такой масштабный план. Не мертвец же в конце концов? Госпожа Министр твёрдо намеревалась тайно продолжить собственное расследование. – Только где мне найти время на это? – Задавал Гарри вполне резонный вопрос, – И, потом, у меня связаны руки, пока не будет дан законный ход делу. И Гермионе снова нечего было возразить. Они не имели права вмешиваться. В такие моменты волшебница чувствовала себя беспомощной. Министр Магии не имела той свободы действий, которую имела студентка Гриффиндора Гермиона Грейнджер. Она наивно полагала, что, получив официальные полномочия, сможет сделать мир лучше, но столкнулась с убийственной машиной бюрократии, которая тормозила любые действия. А, попробуй она действовать неофициально, то последствий в виде вотума недоверия и отставки не избежать. Теперь ей стало ясно, почему Дамблдор, в своё время, предпочитал действовать с помощью других. Так было эффективнее. Но сейчас ей оставалось только ожидать ответ. Она даже написала ещё раз. Не могли же американцы, в конце концов, отмахнуться от самого дерзкого преступления в истории Конгресса? Но Глава отдела магического правопорядка МАКУСА не ответил ей. Зато госпожа Министр была невероятно удивлена появлением курьера японского Министерства Магии, который, кланяясь, вручил ей толстый конверт, и тут же удалился. – Я ничего не понимаю. Он же наотрез отказывался. Госпожа Министр смотрела на содержимое конверта. Толстая стопка пергаментов с новым проектом договора по магическому транспорту, с условиями, которые были оптимальными для обеих сторон. Неужели Министр Магии Японии проработал документ, учитывая их пожелания? Гермиона не могла в это поверить. Она несколько раз перечитывала содержание: японская сторона соглашалась на подключение к общей каминной сети одного камина – в их Аврорате, прилагая полный перечень предметов, запрещенных для ввоза и вывоза. В разделе о порталах оговаривалось максимальное допустимое количество порт-ключей в месяц, включая специальные порталы для путешественников (цифра 20, как оказалось, была куда больше, чем для любой другой страны) и облегченные условия для их получения. Отдельным пунктом значились порталы для дипломатических миссий, студентов и спортсменов, которые могли варьироваться. Конечной точкой прибытия для порталов всех типов так же значился специальный отдел Штаб-квартиры мракоборцев в Киото. Насчёт прочего транспорта – фестралов, драконов, кораблей, дирижаблей – указывался специальный терминал в Йокогаме с возможностью продления стоянки на удобное для представителей Магического Сообщества Великобритании время. Количество дней пребывания на территории Магической Японии больше не было ограничено. В пункте, касающимся почты, было предложено использовать специальные порталы без дополнительной оплаты, но со всеми мерами безопасности, не имеющие ограничения по весу и габаритам – от писем и открыток до контейнерных доставок в обе стороны. Стоимость доставки по адресу после всех проверок зависела только от стоимости услуг местной птичьей почты. Для купли-продажи учитывалась пошлина и налог, в зависимости от суммы, что было разумно. Таблице с расчетами процентов на те или иные товары было посвящено больше десятка страниц. Далее следовал подробнейший список запрещённых вещей во всех состояниях (и даже в состоянии невидимости), ввоз или доставка которых строго наказывалась Японским Министерством Магии. Список компаний, вплоть до названия магазинчиков, лавчонок и их владельцам (официальным и неофициальным), которым было запрещено пользоваться услугами японской стороны, а также список лиц, чьё пребывание на территории Магической Японии было нежелательно. Гермиона была поражена, насколько осведомлёнными были японские коллеги. Напротив имени каждого волшебника, кто попал в «чёрный список» значилась причина попадания туда: сокрытие, продажа или изготовление опасных артефактов, мошенничество, лжесвидетельство, нарушение «авторских прав», контрабанда, наложение проклятий, подозрение на всё перечисленное и прочее. Рита Скиттер, к радости Гермионы, так же состояла в этом списке. Причина – незарегистрированный анимаг и судебные разбирательства за клевету. В списке так же были все бывшие Пожиратели. Даже те, чья причастность официально не была доказана. Исключение составлял лишь Драко Малфой. Очевидно, из-за своей должности Помощника Министра Магии. Это были пока что все уступки, на которые было готово идти Японское Министерство Магии. Решение было теперь за ней – согласиться или нет на предложенные поправки. Вместе с проектом лежал конверт для её помощника, которое мог распечатать только он сам. Обойти эти чары не удалось ни одному из сотрудников Аврората. Рядом со штемпелем каллиграфическим подчерком было выведено «С глубоким уважением». Когда Малфой распечатал его, внутри обнаружился обычный учебник по Трансфигурации. – У японцев странная манера выражать «глубокое уважение», – пожал плечами Поттер, когда увидел содержимое конверта. Конечно, его заинтересовал тот факт, что на посылку наложены такие чары, и он вместе с ещё десятью лучшими аврорами присутствовал, когда Драко открывал конверт. – Пожалуй, отошлю ему в ответ «Зелья для чайников», – фыркнул Малфой. Авроры, проверив учебник на всякий случай, удалились, забрав конверт для исследований. – Позёр, – констатировала Гермиона, когда Драко, забрав книгу, удалился к себе, – Они с Малфоем стоят друг друга. – Говорят, они в Нью-Йорке обменялись напоследок такими отборными ругательствами, что все думали, будет драка. – Тогда не удивлена, что Малфою прислали учебник по Трансфигурации за первый курс. – Думаешь, это завуалированное оскорбление? – Оно даже не завуалировано, – уверенно произнесла Гермиона, – Два самодовольных высокомерных идиота нашли друг друга. – Зачем тогда накладывать такие чары на обычную книгу? – О, конечно, чтобы об этом все узнали, – ответила волшебница, – Он рассчитывал на это. Унизить его в присутствии как можно большего числа людей. Не в этом ли и состоит вся соль оскорбления? – Мне показалось или ты сейчас защищаешь Малфоя? – Он – Помощник Министра Магии. А я – долбаный Министр Магии, Гарри. Этим он намекает, что я некомпетентна в выборе сотрудников для работы в Министерстве. И да, мне придётся защищать Малфоя, пока он является моим помощником. Как каждого сотрудника Министерства. – Не думал, что всё так сложно. – Интересно, когда же быть Министром Магии было легко? Если дело касается только нашего Министерства – это одно. Я спуску не дам никому. Но если в наши дела пытается вмешаться кто-то извне, я не могу игнорировать это, – она захлопнула папку с документами, – Американец не ответил и тебе? – Он и не ответит, – и, спеша ответить на вопросительный взгляд Гермионы, сразу же объяснил, – Куахог сместил его с должности. А новый глава, судя по всему, не намерен заниматься этим. – Что? Он же был его правой рукой. – Он так же сместил своего заместителя и казначея. – Мерлиновы кальсоны! Что у них произошло? – Никто не знает. Но «охота на ведьм» в МАКУСА серьёзная. Расследование насчёт заказчика свернули. Всех участников нападения судили и отправили в тюрьму. Информатора, который предоставил банде информацию и планы здания Конгресса, арестовали в Бразилии. Общественность успокоилась, а большего им и не нужно. – Я ничего не понимаю. – Не ты одна. – Нужно идти по горячим следам, пока они есть, а они сворачивают расследование! Мы же нашли для них зацепку! – И эта зацепка ведёт к нам. – К Пожирателям, если точнее. – Может, и нет, – возразил Гарри. – Кто ещё, кроме них мог получить такую сумму в том году? – Гермиона, мы проверили всех. В мэноре был обыск сегодня утром. Мы потребовали все финансовые документы. Люциус Малфой был невероятно удивлён. Ты тоже удивишься: он нисколько не обогатился за всё время, пока Пожиратели были у власти. – Нет, не удивлюсь. Он не был в фаворе тогда. – Но он сказал, КТО обогатился. Хотя все имена оказались предсказуемы. И все они либо мертвы, либо в Азкабане. – О, Люциус Малфой решил сотрудничать без официального вызова в Министерство? Он что-то требовал взамен? – Только, чтобы его оставили в покое. – Я не могу этого обещать. – Почему? Его сын фактически твой заложник. Госпожа Министр непонимающе смотрела на него: – Он… кто? – Твой заложник, – ещё раз повторил волшебник, – Точнее, заложник Клятвы. Гермиона молча смотрела на Гарри, который объяснял то, что ей и так было известно. – Я не рассматриваю его, как заложника, – наконец, произнесла госпожа Министр, – Я вообще никогда не думала об этом. – А ты подумай, – на прощание сказал ей Гарри, закрывая дверь, – не зря же Люциус Малфой ведёт себя тише воды и идёт на сотрудничество без всяких условий. *** Драко крутил в руке учебник, который получил в подарок от японского «коллеги». «Действительно, выглядит оскорбительно. А, может, он и хотел, чтобы так думали?» Волшебник внимательно осмотрел книгу. Пролистал её полностью. Ничего необычного. Разве что из неё выпала старая вырезка из нью-йоркской газеты с колдографией известной певички. Правда, в те времена она была ещё неизвестна. Помимо этого, ничего странного не было. На первой странице стояла личная печать. Печать, так напоминающая руну от заклинания. Драко улыбнулся уголками губ. Это почти гениально. Он взял палочку, решив проверить свою догадку. Начертив в воздухе руну и произнеся имя, он довольно улыбнулся. «Заклинание имени себя. Он сама скромность». Книга трансфигурировалась в небольшое зеркало черного стекла, которое обвивал серебряный дракон. Любопытно. Чешуя дракона блеснула и из зеркала наполовину высунулся конверт. Драко вытащил его и раскрыл. «Что ж, Драко Малфой. Раз ты читаешь это, то, очевидно, разгадал мой небольшой ребус. Чтобы предупредить все твои вопросы, сообщаю, что письма и небольшие предметы отсюда могут быть получены и отправлены только твоей рукой. Любой другой волшебник получит «Остолбеней Трио», к которому ты так неравнодушен и замещение воспоминаний лично от меня. К сожалению, это только прототип, поэтому на эльфов всё вышеперечисленное не распространяется. Дезиллюминационные чары так же не входят в комплектацию. Поэтому, лучше этому не попадаться на глаза работникам Министерства. Кстати, надеюсь, Госпожа Министр осталась довольна моим предложением, поскольку другого не последует. Надеюсь на дальнейшее удачное сотрудничество с тобой, а потому посылаю тебе небольшой ответный подарок. Надеюсь, ты распорядишься им правильно». «P.S. Для обратной трансфигурации всё зеркально» Так же к письму прилагался список потенциально опасных предметов, покинувших Японию нелегально. И, если Драко наткнётся на один из них, то должен будет сообщить об этом. Это было частью их взаимовыгодного соглашения. Сотрудничество. Не с Грейнджер. Не с Министерством. С ним. Но что он имел в виду, упоминая какой-то подарок, которым нужно правильно распорядиться? Вряд ли это книга. Она – средство связи, чтобы не ждать птичью почту по несколько часов. Драко бросил взгляд на газетную вырезку. Вначале он подумал, что она попала в страницы случайно. Но с этим волшебником ничего случайного быть не может. Малфой вглядывался в колдографию, узнавая знаменитость. Любимая певица Куахога, которая была на праздновании. Правда, тут черты лица совсем юной волшебницы, едва окончившей Ильверморни. «У него ужин с очень известной дамочкой», – вспомнились ему слова личного охранника Куахога. Да и Грейнджер говорила, что господин Президент крутит роман с местной то ли певичкой, то ли актрисой. Конечно, одного факта адюльтера будет маловато, но… Драко внимательнее присмотрелся к шее певицы: на ней сверкало бриллиантовое колье приличной стоимости. И вряд ли она приобрела его на собственные средства. Что ж, он обязательно займётся этим сразу после того, как закончит одно небольшое дельце в Неаполе. А пока волшебник сел за стол и, взяв в руки самопищущую перьевую ручку, впервые за долгое время самолично написал короткий ответ и отправил его в портал. *** Вечером накануне Валентинова дня Тео в нетерпении расхаживал по гостиной в ожидании Габриэль. Даже домовуха давно не видела своего хозяина в таком будоражащем состоянии. А она-то за свой век повидала много. Тео ждал той минуты, когда победно захлопнет дверь своего дома перед носом этой настырной мадемуазель навсегда. А, чтоб наверняка, поставит отпугиватель сов, испытания которого были весьма успешны, наложит Фиделиус и попросит Драко стать Хранителем. Ровно в назначенное время раздался стук в дверь. – Я сам, – бросил Тео домовухе и поспешил ко входу. – Добрый вечер. – Добрый. Тео любезно проводил свою гостю в гостиную, предвкушая то удовольствие, с которым он выведет на чистую воду эту избалованную особу. Он самолично разлил чай в чашки, в тайне злорадствуя. Но внешне был само воплощение галантных манер. Хотя давалось это нелегко. А ведь он мог бы сейчас переводить с греческого манускрипт по Травологии вместо этой светской болтовни. Единственным утешением было то, что это точно происходит в последний раз. – Рад видеть Вас. Слышал, Вы уезжали. – Да, возникли срочные дела. – Полагаю, связанные с Вашим женихом. Шах и мат. Никакой пощады. Час расплаты настал. Ей не стоило возвращаться сюда, чтобы отнимать его драгоценное время ради своих глупых игр. – Да. Всё верно. И ни капли стыда. Вообще. – Точнее, с бывшим женихом. А ещё точнее – с двумя. У Тео едва челюсть не отпала. Похоже, для вейлы это в порядке вещей. Он так и застыл с чайником в руках, позволяя чаю переливаться из переполненной чашки прямо на персидский ковёр. – У тебя два жениха? – И около полдюжины ухажёров. Вот почему её не было так долго. Сложновато уладить в короткий срок столько «дел». Похоже, Драко знал далеко не обо всех амурных делах этой особы. Габриэль смотрела на него, не отводя взгляд. Она не намеревалась утаивать от него что-либо. – Я расторгла обе помолвки. И порвала все связи с остальными. Тео, наконец, заметил, что чай выливается мимо чашки, и принялся ликвидировать последствия своей невнимательности. – По какой же причине? – Сказала, что встретила мужчину, за которого хочу выйти замуж, – прямо ответила Габриэль. Тео шмякнулся на диван. К такому повороту событий он не был готов. Он представлял, как изобличит её, обвинит в попытке обмана. Даже выучил несколько подходящих эпитетов по такому случаю. Он был готов, что она станет всё отрицать или что впадет в истерику и, опозоренная, убежит и больше никогда не переступит порог его дома. А ему совершенно спокойно заявляют, что на него имеются планы. Он совершенно не понимает этих женщин. – Но… – растерянно пробормотал он, – я не собираюсь на тебе жениться. – Это пока, – француженка, сделав глоток из своей чашки, поставила её обратно на блюдце. Тео был совершенно ошарашен тем, в какое русло перетёк их разговор. – Чересчур громкое заявление, не находишь? – Не стоит меня недооценивать. – На меня не действуют чары вейлы. – Я знаю. Нотт смотрел на свою гостью: Габриэль была сама скромность. Как полководец, который вперёд себя высылал гонца, чтобы предупредить врагов о своих намерениях. – Слушай, – Тео, наконец, решил прямо расставить все по своим местам, – я понимаю, что у некоторых красивых женщин вроде тебя есть потребность доказывать, что они способны поставить на колени любого мужчину. А как только это произойдет – они утрачивают всякий интерес и переключаются на другого бедолагу. Но это вовсе не означает, что они в него влюблены. Как и ты сейчас. Тебе кажется, что ты влюблена в меня, и готова на всё: оборвать все предыдущие связи, жить в другой стране, вдали от друзей и семьи, делать то, что на самом деле тебе не интересно. Но это не так. Ты не влюблена в меня. Просто хочешь, чтобы я упал перед тобой на колени как все прочие. – Откуда тебе знать? – Я интересуюсь наукой во всех её проявлениях. Возможно, в нюансах по части эмоций я не силён, но их физическое проявление весьма простое. Мне не нужно быть легилиментом, чтобы знать, что собеседник думает обо мне. Или что твой интерес ко мне – это просто игра твоего воображения. Так что мой тебе совет: прибереги свою энергию для более перспективных отношений. – Значит, у меня нет никаких шансов? – Никаких. Я никогда не стану на колени перед тобой. Поэтому не стоит утруждать себя штудированием книг, которые тебе на самом деле не интересны только для того, чтобы произвести на меня впечатление. Габриэль вздохнула: – Жаль. А мне понравилась та часть в главе про эликсир радости, когда описывались побочные эффекты. Помню, моя однокурсница, с которой мы были в паре по зельям, шутки ради подлила его в пунш на Валентинов день. Несколько студенток дернули за нос профессора по зельям, а моя соседка по комнате пела до самого утра. Это было ужасно. – Если бы у ваш профессор был умён, и научил вас добавлять в эликсир радости веточку перечной мяты, то тебе бы не пришлось слушать вопли соседки целую ночь. – А разве это помогло бы? – Конечно, – фыркнул Тео. – Не может быть. Наш профессор был очень хорошим зельеваром, и, если бы действительно существовал способ избежать побочных эффектов, то он бы нас научил. Тео вскочил с дивана: – Я докажу тебе, что я прав! Он бросился в кабинет, к ящику с бутыльками, выискивая настойку полыни, иглы дикобраза и сушеный инжир, а, отыскав, уверенно зашагал к двери в оранжерею, где находилась его лаборатория: – Идём! Через два с половиной часа ты убедишься, что твой профессор – дилетант в Зельеварении. Габриэль не оставалось ничего другого, кроме как последовать за неугомонным волшебником, победно улыбаясь ему в спину. «Ага, конечно…. Шансов у меня нет…Тоже мне, умник…» *** – Будь добр, объясни, Малфой! Гермиона, вместо приветствий, влетев в кабинет своего помощника, швырнула на стол передовицу с кричащим заголовком. Пробравшись, наконец, в свой кабинет через целую оранжерею из красных роз в приёмной, которые ей прислали, похоже, все знакомые неженатые мужчины, и приказав эльфам убрать из самого кабинета заросли орхидей, которые она уже почти возненавидела, госпожа Министр просмотрела почту и перешла к чтению свежих газет. И наткнулась на колдографию со знакомым лицом. Лицом, на которое произошло вопиющее нападение в Неаполе. – Что это? – С ужасом воскликнула Гермиона, указывая пальцем на статью. Драко отложил в сторону старую американскую газету, которую читал до появления в своём кабинете начальства, а Мерлин услужливо спрятался за колонной моста Риальто на картине. – Грейнджер, я наблюдаю у тебя какие-то извращенные мотивы. Это ты будь добра, объясни, зачем мне читать новости про твоего бывшего любовника? Или тебе нужно перевести статью с итальянского? – Нет. Моих познаний в итальянском достаточно, чтобы понять что там написано. Драко снова взял свою газету в руки: – Премного благодарен. А то я уже начал беспокоиться. Госпожа Министр прожигала его взглядом: – Ты должен ответить: это твоих рук дело? – Я ничего не должен тебе, Грейнджер, – невозмутимо отвечал Малфой, – Или ты в чём-то меня обвиняешь? – Пока нет. – Тогда не могу понять к чему весь этот балаган, – Драко, как ни в чём ни бывало, вернулся к чтению газеты. – Я не верю в совпадения, Малфой, – кипела Гермиона. – Совершенно напрасно. Я вот, например, верю ещё и не в такие совпадения. Госпожа Министр даже не знала, что ей и ответить на такое. Она просто стояла и таращилась на своего помощника, продолжавшего чтение статьи о какой-то американской певичке. Видно, его больше заботили проблемы нью-йоркской богемы. Потому что на стене справа часть стены занимали газетные вырезки с колдографиями самых известных красоток магической Америки: актрис, моделей, певичек и даже старлеток. – Ты хотела что-то ещё, Грейнджер? Вот опять. Снова этот тон. Будто это он – Министр Магии, а она – его секретарь. – Чтобы ты сказал что-то более внятное, Малфой. Драко снова отложил газету, поднялся с кресла и подошёл к волшебнице вплотную: – Что я могу сказать, Грейнджер? Я – страшный человек. Гермиона от неожиданности сделала пару шагов назад, пока не уперлась в стену. Но её помощник снова нарушил её личное пространство и смотрел на неё сверху вниз: – Не стоит думать обо мне так же, как о других. Я никогда не стану таким как Уизли или Поттер. Я совершенно из другой истории. Но пока я твой помощник, никто не смеет оскорблять тебя. Я не собираюсь смотреть как тебя трясёт от рыданий. Может, ты и твои дружки стерпят, но я – нет. Есть вещи, на которые я не собираюсь спрашивать твоего разрешения, так что можешь даже не соваться со своими гуманистическими убеждениями. Это подпадает под категорию «более внятное» объяснение? И, хотя всё это было произнесено совершенно спокойным голосом, ей было не по себе. – Ты говоришь ужасные вещи. – И делаю тоже. – Ты можешь попасть в Азкабан. – Ты за идиота меня принимаешь? Я не применяю непростительные. И я не подкрадывался к нему сзади. Это был честный поединок. – Ты не должен был вообще лезть в это всё. – Не должен? – Да, не должен. – Я видел, как ты рыдала, напилась до отключки из-за этого ублюдка, и вот сейчас ты говоришь мне, что я ничего не должен был делать? Я ничего не путаю? – Нет, не путаешь. Ты не имеешь права предпринимать что-либо без моего приказа. – Не путай меня с Уизли. Я – не твой милый пёсик, на которого ты можешь надеть ошейник и дать приказание смирно лежать или бежать к ноге. В мою смену никто не посмеет безнаказанно оскорблять тебя своим гнусным языком. Можешь считать это моим подарком тебе к Валентинову дню. Ей пришлось приложить усилие, чтобы её челюсть не отвисла от таких заявлений. Если эти угрозы начнут воплощаться в жизнь, то Мунго и прочие лечебные заведения по всему миру заполнятся пациентами, попавшими с увечьями различной степени. Потому что каких только намёков она не наслушалась за свою карьеру. Если не остановить его сейчас, неизвестно что ещё может произойти. – Драко Люциус Малфой! За тобой будет установлен Надзор. – И какую причину ты укажешь? – Я – Министр Магии. Мне не нужна причина. Остановившись у двери, она повернулась: – Можешь считать это моим подарком тебе к Валентинову дню. – О, Грейнджер. Мои поздравления. Ты делаешь успехи, – Малфой поднял газету, закрывая лицо, чтобы она не увидела его довольное выражение. Его всегда забавляли эти шуточные угрозы с её стороны. Как будто она и впрямь была настолько наивна, полагая, что может посадить его на поводок. – У меня хороший учитель. – Тогда пора просить надбавку, – пробормотал Драко, возвращаясь к чтению. Он не воспринимал всерьёз её угрозу до тех пор, пока в его кабинет не вошёл Поттер. Грейнджер сдержала своё слово и установила Надзор. *** – Это плохая идея, честно, – Гермиона до последнего пыталась отказаться от приглашения на вечеринку в честь Валентинова дня к Биллу и Флёр. День и так выдался просто ужасным, и больше всего на свете ей хотелось тишины и спокойствия, а не участия в шумном празднике. – Это идея куда лучше, чем торчать дома, перебирая бумажки. Джинни, оставившая сына на попечение заботливых бабушки и дедушки, нагрянула к ней, чтобы убедиться, что Гермиона точно появится. И, переступив порог, поняла, что приняла верное решение лично взять под контроль этот пункт их с Флёр плана, поскольку госпожа Министр сидела и просматривала документы за столом, заваленным одинаковыми папками. Как она в них не путалась, было известно только Мерлину. Но проверка технических отчётов для Отдела магического транспорта никак не входило в замысел двух коварных волшебниц, задумавших сегодня познакомить Гермиону с холостым новым сотрудником в отделе Билла. Удобнее было сделать это на вечеринке в «Ракушке», как бы случайно. Поэтому присутствие там Гермионы было крайне необходимо. Так что волшебница была вытащена из-за своего стола, затем Джинни выбрала наряд и почти насильно впихнула в него подругу. И, вот, Гермиона уже стоит перед зеркалом, одетая в самое красивое, по мнению Джинни, платье. То самое красное платье, в котором она была в Нью-Йорке на праздновании юбилея МАКУСА и которое Малфой, почему-то не одобрил. – Нет, оно… мне кажется, это чересчур, – Гермиона нервно одергивала ткань, чувствуя себя не очень уверенной. Теперь ей начинало казаться, что она понимает неодобрение Малфоя. – Но оно такое шикарное! – Нет, Джинни, – уже более уверенно возразила волшебница, – это слишком для домашней вечеринки. Миссис Поттер хотела было возразить, но не стала, боясь спугнуть Гермиону. Если она раньше времени узнает, кого и для какой цели они заманили, то может и передумать. В Новый год они повздорили из-за излишней навязчивости Джинни, и теперь следовало быть предельно осторожной. – Ладно, надень другое, – не без сожаления согласилась волшебница, –Только не из тех своих старых, которые похожи на гардероб средневековой монашки. – О! Так теперь ты, значит, не боишься сказать правду? А раньше говорила, что я в них замечательно выгляжу. – Ну… – пожала плечами Джинни, – теперь есть с чем сравнивать. – Ладно, я сейчас переоденусь. – Мне уже пора. Я обещала помочь Флёр с коктейлями. Но, если ты не появишься в ближайшую четверть часа, я найду тебя, где бы ты ни была. – Я появлюсь, – наконец, сдалась Гермиона, понимая, что ей действительно некуда деваться. Джинни исчезла в камине, а госпожа Министр принялась рассматривать свои платья, выбирая подходящее. Переодевшись, она подошла к столу, черкнула короткую записку и отправила сову. И только после этого трансгрессировала к «Ракушке», где уже раздавались звуки музыки, смеха и звона бокалов. *** – Ты же была в нём на Новый год, – недовольно шепнула Джинни, увидев, какое платье надела подруга. Миссис Поттер разносила коктейли гостям, которые почти собрались к назначенному времени. – Ну, я же не выгляжу, как монашка. – Да, с этим я поспорить, к сожалению, не могу. – Это моё любимое платье, – объяснила свой выбор Гермиона, – И нигде не написано, что его можно надевать только раз. Джинни только вздохнула и, протянув коктейль подруге, отправилась с подносом дальше. – Гермиона? – Луна выглядела очень удивлённой, увидев госпожу Министр среди гостей вечеринки, – Что ты здесь делаешь? Ах, если бы Гермиона сама знала ответ на этот вопрос. Она задавалась им с той минуты, как очутилась перед входной дверью. – Ну, Джинни пригласила меня. Как и в прошлом году, кстати. Где же мне быть? – Не знаю, – честно ответила Луна, – но точно не здесь. – Гермиона! Луна! С праздником! – Флёр, как хозяйка тут же подошла к новоприбывшим гостям, – Так рада, что вы обе пришли. – Гермиона! Прекрасно выглядишь! Просто прямо как в Новый год! – Падма, завидев госпожу Министр, тут же подошла к ней, – Ты сегодня без Драко? Гермионе пришлось применить весь свой дипломатический опыт, чтобы подавить желание отпустить колкость в ответ. Потому что она не сомневалась, для кого действительно сегодня так нарядилась Падма. И уложила волосы в причёску в римском стиле. В римском. Гермиона проиграла Малфою спор. Как вообще он мог знать насчёт выбора Падмы? Волшебница как можно более мило улыбнулась, и нарочно подчёркнуто, не моргнув глазом, солгала: – У мистера Малфоя сегодня важная встреча. Так что сегодня я одна. – Но одна ты отсюда точно не уйдешь, – подмигнула миссис Уизли, кивнув в сторону галантного джентльмена, болтавшего за коктейлем с Роном, Биллом и Невиллом. Что ж, теперь ясно, почему Джинни так настаивала. – Вот и хорошо, что Малфой не пришёл. Он не любитель танцевать, – с улыбкой сказала Флёр, – А сегодня планируются танцы до упаду. Кстати, Падма, ты же должна была поехать в Берлин? – На следующей неделе, – уточнила миссис Уизли. Флёр кивнула, и, завидев появившуюся гостью, извинилась: – О, прошу прощения, мне нужно поприветствовать Лаванду. И она удалилась, чтобы и дальше выполнять свою роль хозяйки. Луна так же покинула их, заметив Невилла. – И чем ты загрузила своего помощника в этот вечер? – Как бы между прочим поинтересовалась Падма, потягивая коктейль. – Ничем, – как можно более мило улыбнулась госпожа Министр, и без зазрения совести принялась плести паутину лжи дальше, – У него личная встреча. – Вот как… Наверняка с продавцом насчёт покупки мраморной головы. Он упоминал в разговоре. Драко интересуется антиквариатом. Ты знаешь? – Да, – Гермиона отвела взгляд и её глаза коварно блеснули, – У этого продавца весьма впечатляющие стройные ножки. Она бы много отдала, чтобы увидеть выражение лица Падмы в этот момент. Но тогда бы та догадалась, что Гермиона лжёт. А так она могла продолжать досаждать жене Рона и дальше. Что и делала с огромным наслаждением, добавляя: – И смазливое юное личико. – Она… – Падма очень виртуозно скрывала свою настоящую реакцию, – была в Министерстве? Гермиона пожала плечами: – А где бы ещё я могла наблюдать подобное? Такое вульгарное короткое платье сложно не заметить. Просто ужас. Никогда бы не подумала, что однажды моя приёмная будет напоминать бордель. – Может, это его дальняя родственница. – Понятия не имею, – Гермиона безразлично поставила свой бокал на пролетающий мимо поднос, – Я не знаю немецкий. А тебе то что? Тут она повернула голову и пристально въелась в Падму взглядом, давая понять, что видит её насквозь. – Да так, ничего, – миссис Уизли старалась выглядеть естественно и непринуждённо, – Пойду, проверю, не налегает ли Рон на закуски. На том она поспешила удалиться и больше не подходила к Гермионе. Только госпожа Министр собиралась вздохнуть с облегчением, как к ней подошла Флёр в сопровождении милого высокого волшебника: – Гермиона, позволь представить тебе мистер Уильям Оливер Смит. – Можно просто Уилл. – Уилл, это Гермиона, – начала Флёр, но тут же, словив взгляд Гермионы, исправилась, – госпожа Министр Магии Великобритании, мисс Гермиона Джин Грейнджер. – Сегодня можно просто мисс Грейнджер, но лучше – госпожа Министр, – Гермиона протянула руку, которую новый коллега Билла тут же поцеловал, – Рада знакомству, мистер Смит. Надеюсь, Вам понравится Британия. Волшебник просиял: – Шутите, я в восторге! Гермиона вежливо улыбнулась: – Я рада. Дальше, после ещё нескольких вежливых фраз, которые, обычно, никогда не несут никакой важной или интересной информации, разговор зашёл в тупик. Мистер Смит тушевался перед персоной Министра Магии. То, что рассказывали о Гермионе две её ближайшие подруги, совершенно не совпадало с реальностью. Мисс Грейнджер смотрела на него как на клерка из соседней конторы, и, хоть была любезной, но ему стало понятно, что эта любезность продиктована не интересом, а обязательством соблюдать правила приличия. И, если бы волшебница не была так хороша собой, как и перспективы, которые влекли за собой столь удачное знакомство, он давно бы вежливо откланялся. Поэтому несчастный мистер Смит старался на пределе своих возможностей: никогда ещё он не был так остроумен, внимателен и учтив. Он терпеливо сносил все сухие кивки, списывая их на высокую должность очаровательной собеседницы. В конце концов, это же Министр Магии, а не простая секретарша, с которыми он привык иметь дело. Ведь каждому известно: чтобы очаровать очередную волшебницу-простушку, достаточно одного-двух комплиментов, вежливой болтовни и бокала шампанского. А чтобы добиться расположения Министра Магии, нужен совершенно другой подход. Очень кстати, что он так внезапно и удачно смог познакомиться с ней благодаря работе с четой Уизли. Но, чтобы завязать столь полезное знакомство, нужно действовать деликатно и осторожно. В такой игре, как эта, ставки невероятно высоки. К тому же, он был здесь не единственным мужчиной, кто жаждал внимания столь почётной гостьи. Конечно, на вечеринке были и незамужние волшебницы, но, пока на безымянном пальчике госпожи Министр не появится то самое кольцо, на остальных красавиц будут смотреть только во вторую очередь. Вполне может быть, что вся эта вечеринка – завуалированные смотрины для переборчивой мисс Грейнджер, а он сам – в числе тех немногих, кто прошёл предварительный отбор. Хотя, не заметно, чтобы сама госпожа Министр жаждала внимания кавалеров. Она не была кокеткой, и за всё время общения мистер Смит не углядел даже намёка на флирт с её стороны. Стало быть, скорее, это желание её подруг видеть мисс Грейнджер в роли чьей-нибудь жены. И догадка эта выросла в уверенность, когда наблюдательный мистер Смит заметил взгляды миссис Поттер и супруги своего вынужденного коллеги. – Я могу спросить Ваше мнение, мистер Смит? От неожиданности волшебник даже немного растерялся. В первую встречу действительно сложно представить, что Министр Магии посреди разговора внезапно станет интересоваться вашим мнением. – Да, конечно. Буду рад. – Моя просьба покажется Вам неожиданной и даже немного странной. Но мне действительно нужно, чтобы Вы ответили мне не как работник банка Министру Магии, а как мужчина женщине. Мистер Смит удивился ещё больше, но подобное не могло не льстить ему. Возможно, его персона всё же заинтересовала столь неприступную волшебницу. – Конечно, – заверил он. – Скажите мне, мистер Смит, если бы кто-то нанёс мне оскорбление, которое Вы сочли бы тяжким, что бы Вы сделали? Волшебник несколько мгновений задумчиво вертел бокал в руке: – Вызвал бы Вашего обидчика на дуэль, мисс Грейнджер. Вне всяких сомнений. И сделал бы так, что у него никогда больше не возникло даже мысли произнести что-нибудь обидное в Ваш адрес. – Даже, если Ваши действия были бы незаконными? – Боюсь, что да, мисс Грейнджер. Если моей леди нанесли оскорбление, я не смогу называться мужчиной, если обидчик не понесёт должное наказание. – Вашей леди? – Конечно, мисс. Мистер Смит, глядя на выражение лица своей собеседницы, терялся в догадках, что оно может значить. Возможно, она почувствовала намёк в его словах. Всё же следует быть осторожнее в выражениях. – И Вас не остановила бы угроза очутиться в тюрьме? Волшебник смутился, чувствуя себя словно на собеседовании, но всё же ответил: – Конечно, это заставило бы меня действовать осторожно. Но нет, не остановила бы. – Благодарю Вас за честный ответ, мистер Смит, – пространно ответила Гермиона, заставляя волшебника гадать: проверка это была или нет. – Не понимаю, почему Гермиона смотрит на него так, будто он преступник, – вздыхала Джинни, которая приложила столько усилий. Они расположились за игорным столом, притворяясь, что поглощены партией в вист, хотя, на деле, просто бросали карты на стол, обсуждая новости и по очереди поглядывая в сторону Гермионы и Уилла. – Да, совсем как в Министерстве, когда вызывает в свой кабинет какого-нибудь бедолагу, который напортачил с отчётом, – подтвердила её наблюдения Одри, – Перси рассказывал. Слышала, как она просила называть её не по имени, а по должности? – Слышала, – кивнула Джинни. – Да, если так пойдёт дальше, то у бедолаги нет никаких шансов, – покачала головой Флёр, – а он прямо из кожи вон лезет. – Здесь нет никого, кто был бы для неё, – Луна единственная, кто совершенно не был удивлён холодности госпожи Министр по отношению к потенциальному кавалеру, – И она, наконец, это поняла. – Иностранец, богач, наследник поместья, холостяк, с хорошими манерами, – стала перечислять Флёр, – к тому же неглуп, с хорошей работой и перспективами карьерного роста. Что ещё ей нужно? – Зубы и шипы, – преспокойно ответила ей Луна, но её ответ вызвал лишь ещё большее недоумение. – Да, трудно подобрать пару Министру Магии, – Джинни через четверть часа наблюдения за парочкой, уже пришла к выводу, что её блестящая затея провалилась полностью. – Они не танцуют втроём, – загадочно произнесла Луна, рассматривая свои карты, – Никогда. Джинни, которая совсем перестала понимать свою подругу, собиралась прямо спросить, что означают её загадочные слова, но тут в гостиной, влетев через окно, раздался голос Патронуса: «Госпожа Министр, прибыло срочное письмо». Гермиона тут же поднялась с дивана, и, извинившись, направилась к входной двери. Джинни, у которой в запасе была ещё парочка одиноких холостяков, бросилась к волшебнице. – Ты же вернешься? Если через полчаса тебя не будет здесь, я притащу тебя, даже если в Министерство с визитом нагрянет Президент Международной конфедерации магов. – Хорошо, – согласно кивнула Гермиона, и, выйдя на крыльцо, трансгрессировала домой, раздумывая, что ей делать дальше. Никакого письма не было. Перед выходом она черкнула записку дежурному стажеру. Стажеры, как известно, не станут отказывать в такой пустячной услуге Министру Магии. И, что самое важное, не будут задавать вопросов и болтать лишнее. План был идеальным, если бы не угроза Джинни. А в словах миссис Поттер она не сомневалась. Госпожа Министр прекрасно осознавала, что не может остаться дома. Отправиться в Министерство так же не лучшая идея. Потому что, вне всяких сомнений, Джинни достанет её и там. Поэтому, ничего другого не оставалось. Гермиона, схватив папку со стола, вышла из дверей своей квартиры и остановилась перед дверью апартаментов Малфоя. Но на стук никто не отозвался. Значит, его дома нет. Возможно, он в гостях у Забини или Нотта, а, возможно, и в мэноре. А она лучше вернётся на эту проклятую вечеринку, чем будет лицезреть выражение лица Люциуса Малфоя. Да и как-то чересчур нагло с её стороны врываться к Драко с фальшивой просьбой после того, как установила за ним Надзор. Но есть ещё одно место. И вряд ли её помощник там. Что ему делать в заброшенном доме? И про этот дом не знает никто. И уж точно Джинни не вломится туда. Ничего ведь не случиться, если она пару часов пробудет там и полистает документы. Малфой и не заметит, что в гостиной кто-то был. – Гермиона! Очевидно, полчаса уже прошли. Не дожидаясь, пока её обнаружат, госпожа Министр трансгрессировала перед коттеджем, в котором была около трёх недель назад, и увидела в окнах гостиной отблески пламени. Вопреки своим ожиданиям. Драко был здесь. *** – Грейнджер? Да, Драко был удивлён, когда услышал стук в дверь. Даже подумал, что ему показалось. Но стук повторился. Конечно, он, идя открывать, уже знал, что это она. Потому что никто больше не знал об этом месте. – Тебя не было дома, так что я подумала, что ты здесь, – очень убедительно произнесла Гермиона. Она, вообще-то была уверена, что его здесь как раз нет. Но у неё был план «Б» на такой случай. – Думал, Поттеры пригласили тебя, – он смотрел на своё начальство, одетое в шелковое вечернее платье, которое он подарил ей на самый первый приём в Париже, когда он только стал её помощником, и от которого она тогда ворочала носом. – Уизли, вообще-то, – автоматически поправила Гермиона, – Но это неважно. Я по срочному делу. Она показала солидную папку как доказательство своего вторжения. Драко поднял бровь, переводя взгляд с её лица на папку документов и обратно. Госпожа Министр выглядела так, будто её выдернули с вечеринки. Но разве не ему должны были сообщить вперед неё? Или документы настолько секретны, что доставляются в обход помощника? – Извини, – более тихим голосом произнесла Гермиона, – но это нужно срочно перевести на французский. Малфой открыл дверь шире: – Заходи. Гермиона шагнула внутрь. В коттедже стало гораздо уютнее. В гостиной прибавилось мебели: кресел стало двое, а на полу возле камина появился персидский ковёр. Она отчетливо слышала приглушенную музыку из какой-то дальней комнаты, камин потрескивал, нигде не было ни пылинки. – О, прости, не знала, что ты не один. – Вообще-то один, Грейнджер, – волшебник уже открыл папку и начал бегло осматривать её содержимое, – Габриэль окончательно запустила когти в Тео, а Забини изменил мне с какой-то итальянской молодой волшебницей. Так что моё сердце разбито, и я пустился во все тяжкие. Волшебница легко улыбнулась. Шутка была неожиданной. Драко перевёл взгляд с раскрытой папки на Гермиону. Смерил её долгим взглядом. Она не поняла, какое выражение было на его лице – камин давал причудливые блики. Затем он снова взглянул на содержимое папки. Его лицо было сосредоточенным, будто он принимал какое-то решение. – Располагайся, Грейнджер. Думаю, ты здесь надолго, – Драко пошел внутрь дома, и Гермионе ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Они вошли в кабинет и Малфой предложил кресло своей гостье. Гермиона огляделась: это был ещё один кабинет в задней части дома, с такими же большими окнами, но без вида на Атлантику. Вместо этого прямо отсюда можно было попасть куда-то, возможно на задний двор. Волшебница точно не поняла куда именно – за окнами было слишком темно. В самом кабинете было очень уютно – много шкафов с книгами. Можно было сказать, что весь кабинет состоял из них. Приглядевшись, она заметила, что помещение имеет два яруса и, если взобраться по деревянной лестнице, приставленной тут же, можно очутиться на балкончике, который опоясывал (за исключением окна) всю комнату. «Похоже, это библиотека, а не кабинет» – догадалась она. Около стены находился письменный стол, на котором стояла уже откупоренная бутылка дорогого эльфийского вина и один наполовину пустой бокал. Из зачарованного граммофона доносилась тихая музыка. Драко левитировал ещё один бокал, положил сверху перфорированную серебряную лопаточку с кусочком сахара. И только потом через всю эту затейливую конструкцию налил вино в бокал. – Этот сорт немного горчит, – объяснил он, – Сахар снимет чрезмерную горечь. – Тебе не обязательно, я же явилась без приглашения. И это по работе. «Гермиона, ты хоть думай, что говоришь, – ворчал внутренний голос, – в вечернем платье – по работе. Без предупреждения». – По работе или нет, ты – моя гостья. Не предложив тебе бокал, было бы невежливо продолжить. А поскольку мы не в Министерстве, то я намерен продолжить. С этими словами Малфой взял свой бокал, сел в кресло, закинул ноги на стол и, расположив папку с бумагами на коленях, сделал глоток. – Можешь отказаться, я не обижусь, Грейнджер. Гермиона отложила лопаточку в сторону и взяла бокал. Она продолжала бродить по библиотеке, разглядывая высокие книжные полки, так и не притронувшись к вину. Драко призвал перьевую ручку с пергаментом, чтобы приняться за работу. Госпожа Министр после раздумий сделала глоток и поморщилась: вино действительно горчило. – Можешь добавить больше сахара, – посоветовал Малфой. – Всё отлично. Просто я впервые пробую такое, – Гермиона, осмотревшая все нижние стеллажи, пыталась в полумраке разглядеть корешки книг на втором этаже. – Можешь подняться и посмотреть всё, что хочешь. Думаю, перевод займет несколько часов. Гермиона замялась: – Если это слишком много, то можно оставить на понедельник… Драко посмотрел на неё, улыбнувшись краешком губ: – Гермиона Джин Грейнджер, я переведу всё содержимое этой папки. Гермиона чувствовала в его взгляде что-то, но не могла понять, что именно. – Кроме того, ты говорила это срочно, – выдал ещё один аргумент Малфой. Министр допила вино и её бокал тут же наполнился вновь. Теперь напиток не казался таким горьким. На смену зажатости пришла спокойная расслабленность. Она уже без стеснения поднялась по лесенке на балкон библиотеки и с бокалом в руке рассматривала корешки книг, манускрипты и свитки. Если бы всё внимание Гермионы не заняла библиотека, она бы заметила, что Малфой уже давно не смотрит в папку с бумагами, но продолжает диктовать перу и неспешно пить вино. Спустившись обратно, Гермиона села в кресло, откинувшись на его мягкую спинку. Драко посмотрел на её пустой бокал и она, улыбнувшись, кивнула. Вино вновь наполнило её бокал. Волшебница думала, что было коварно с её стороны заставлять Малфоя переводить весь вечер папку с документами, которые на самом деле могли бы подождать до понедельника любого года. Но между вечеринкой на Валентинов день, где ей пришлось бы терпеть навязанное общество неизвестного волшебника и ловить взгляды друзей, пытаясь понять удачную ли затею они задумали, доставлять им неудобство, потому что они бы решали кто и когда пригласит её на танец, чтобы она не скучала в сторонке, если знакомство не завязалось бы, и вот таким сидением в кресле с бокалом вина в окружении книг, она бы выбрала, несомненно второе. И даже уже плевать, что в комплект с этим всем шёл Малфой. Совесть грызла её после его слов, что перевод займет несколько часов, но время шло, а он не возражал ни словом, ни взглядом. Перо исписывало пергамент за пергаментом, а он всё диктовал и диктовал. Она даже не заметила, что зачарованные рыбки в её ушах не шевелятся, хотя должны были бы переводить французскую речь, которую, несомненно, слышали. – Что там? – Гермиона указала на стеклянную дверь. – Хочешь взглянуть? – А можно? Драко кивнул. Гермиона поднялась с кресла и немного пошатнулась: эльфийское вино оказалось крепче, чем она думала. Волшебница открыла дверь, и всё вокруг озарилась неярким светом от многочисленных сияющих хрустальных шариков, зависших в воздухе на разной высоте. Она спустилась по ступенькам и принялась рассматривать зимний сад. Приличное по размерам полностью стеклянное помещение, в лучших традициях оранжерей викторианской эпохи, с дорожками из теплого тесанного камня, и несколькими небольшими озёрами на возвышении – для водяных лилий, папирусов и прочих теплолюбивых водянистых растений. Мелодичный шум воды ручья, бегущего среди камней, впадал в эти озёрца, на берегах которых рос полный набор трав, необходимых для приготовления всех известных зелий. Среди зелени то тут, то там белели мраморные скульптуры. Некоторые из них обвил плющ, какие-то утопали в цветах. На балках под стеклянным потолком цвели особые волшебные виды глицинии, один из которых светился. Часть сада была отведена под розарий, и Гермиона не знала и трети сортов роз, высаженных здесь. Одни из них уже стояли в цвету, другие только завязывали бутоны. С ними соседствовали лимонные и апельсиновые деревья, наполняющие воздух приятным ароматом. Вдоль дорожек пускали побеги гранатовые деревья и цвели камелии. Несколько цветков упало на пол и тут же, рассыпавшись искрами, обратились в пепел. – Это «Перья феникса», – объяснил Малфой, который спустился следом, – подарок от помощника японского Министра. – Вы сдружились? – Мы терпеть друг друга не можем. Так что просто ведем переписку по поводу китайской медицины и некоторых магических растений. Он разводит какой-то странный сорт цветов, которые время от времени орут. Угрожает прислать в подарок. Ну ещё соревнуемся в изощренных завуалированных оскорблениях. – И кто выигрывает? – Пока ничья. Но это я ещё не написал ответ на последнее письмо. Гермиона хохотнула. Она представила, как два помощника министров магии с нетерпением ждут сову с очередным оскорбительным письмом. А после садятся за ответ, перебирая в голове самые едкие колкости. Малфой тем временем рассказывал что-то про куст с тонкими листьями, усыпанное белыми цветами. Он как раз описывал свойства его ядовитого сока, когда Гермиона неожиданно даже для самой себя сказала, что хочет потанцевать. Сказать, что Драко был удивлён – ничего не сказать. Он, конечно знал, что действие эльфийского вина может быть своеобразным, но вот к этому он не был готов. Он надеялся, что она шутит. – Потанцуй со мной, – повторила она просьбу. – Решила компенсировать то, что не попала на вечеринку Уизли? Гермиона поджала губы и развернулась, чтобы уйти. Драко позабавила её реакция. Он взмахнул палочкой и заиграла тихая музыка, затем шепнул что-то, и внезапно, что-то развернуло волшебницу и заставило повернуться и подойти обратно к нему. – Что это было? – ошарашенно спросила она. – Зачарованные туфельки. Они защищены специальным заклинанием, и «Акцио» не действует на них, но, если знать определенное слово и произнести его, то они придут к тому, кто его произнёс. – Ты… ты командовал ими только что? – Ты же хотела танцевать. Он протянул руку, приглашая её. – Или ты передумала? Гермиона картинно надула губы и нахмурилась. Драко улыбнулся: надо же, как мы умеем. Волшебница всё же приняла его приглашение. – Флёр сказала, что ты не любишь танцевать. – Не люблю. Но это топтание на месте сложно назвать танцем. Так что это не в счёт. Ты уже не зла на меня? – Нет, – тихо ответила Гермиона, и это было правдой. Она действительно не была зла. Потому что, очевидно, где-то очень-очень глубоко внутри её женская уязвлённая гордость считала, что Риккарди досталось по заслугам. И госпожа Министр тщательно подавляла эту мысль. Потому что это было неправильно. Она не должна этого желать, но… всегда есть «но». И в данном случае оно заключалось в том, что и другая мысль посещала её голову всё чаще: теперь никто не посмеет тронуть её безнаказанно. Гарри надёжный друг и защитник, в этом у неё никогда не было сомнений, однако он не всегда может быть рядом с ней. Особенно, если дело идёт о политических играх. От дипломатов, отпускающим в её сторону завуалированные намёки, Гарри её не защитит. Как и от их домогательств. И влияния на негласную политику чистокровных семей в Европе он не имел и не будет иметь никогда. А кто из аристократии посмеет выступить против Малфоя? Особенно, зная его репутацию? Эта семья всегда была в курсе всех дел, потому что имела связи (как родственные, так и деловые) с целыми династиями политиков. Джинни была права, увидев такую перспективу раньше её. Да и сама Гермиона всегда знала, что в одиночку ей не справиться. А если Драко и дальше останется её личным помощником, связанным клятвой, её право на Кресло Министра Магии трудно будет оспорить. – Но Надзор я не сниму, – добавила волшебница после паузы. Она думала, он возразит или скажет что-нибудь колкое, но услышала только: – Почему ты сбежала сюда от своих дружков? Гермиона сглотнула, немного растерявшись, но всё же ответила: – Чтобы ты срочно перевёл документы. – Не умеешь врать, Грейнджер, – не берись. Волшебница не могла понять, как он догадался? Где она ошиблась? Видимо, из-за эльфийского вина её слова звучали неубедительно. – Давно догадался? – наконец сдалась она, прекрасно понимая, что продолжать отпираться – нечестно по отношению к нему. – Когда открыл папку с твоими «документами». Вряд ли ты планировала отослать во французское Министерство каталог книжных новинок за прошлый год. Гермиона почувствовала себя полной дурой. Совершить такую вопиющую глупость. Перепутать папки с собственного стола. А ещё совесть её грызла с удвоенной силой. «Гермиона Джин Грейнджер, я переведу всё содержимое этой папки». Так он сказал? Гермиона. Джин. Грейнджер. До неё дошло, почему это он назвал её полным именем, хотя никогда так к ней не обращался. Её полное имя деактивировало её серёжки-переводчицы. Иначе она бы сразу всё поняла. –Ты что, действительно переводил каталог? – Да. Почти час. – А всё остальное время? – Диктовал письмо Забини. Высказал всё, что думаю о его хитрой заднице. Кое-где даже в рифму. Даже полегчало. Гермиона захихикала. На неё странно действовало эльфийское вино. – Прости меня, – хихикала Министр, не в силах сдержаться, – Я такая дура. – Грейнджер, ты очень коварная ведьма, – улыбнулся Драко. Он не был зол. Он даже не был сердит. В начале он хотел сразу раскрыть её неудачную попытку обмана, но ему стало интересно, что она задумала, и сделал вид, что купился. Очень удачно, что она, увлечённая разглядыванием его библиотеки, не заметила, что рыбки молчат. И те два с половиной часа болтовни по-французски стоили того, чтобы увидеть выражение её лица сейчас. А ещё она забавно пьет вино. И забавно лазит по лестнице в вечернем платье. В платье, которое он ей подарил. Как и гребень в её волосах. Как туфельки на её ножках. Как и серьги в ушках. Она явилась в его дом с ног до головы одетая в его подарки. – Ты не ответила на вопрос. Почему ты сбежала сюда с вечеринки Уизли? – Я не хотела идти. Но Джинни затащила меня. Она выбрала мне платье, но я в последний момент надела это. – Почему это? – Оно – моё любимое. – И что же ты не пошла? – Я пошла. Они пригласили какого-то… кажется, его зовут Дэйв. Или Дик. Или ещё как-то. Но, с той минуты, как я попала туда, мне всё время хотелось сбежать. Поэтому, когда дежурный аврор, наконец, прислал Патронус, я тут же улизнула. – «Наконец»? Ты что, использовала мой трюк? – Да. Воспользовалась тем, что стажёр не сможет отказать Министру Магии. Да, я знаю, как это выглядит. Они мои друзья, и я люблю их всех… но иногда… я хочу быть подальше от этого всего. Но Джинни знает все места, где я могу быть. – Кроме этого. – Да. Ты сказал, что никто не знает об этом доме, и я подумала, что здесь меня не найдут. Если честно, я думала, что тебя здесь не будет. – Вот как? – Мне так хотелось с самого начала сбежать с этой проклятой вечеринки. – А сейчас? – Хрипло спросил Драко, глядя ей в глаза, – Сейчас тебе хочется сбежать? – Нет, – едва слышно ответила волшебница. И это было истинной правдой. Ей ещё в прошлый раз не хотелось уходить отсюда. Здесь было уютно и спокойно. И, что самое странное, она не чувствовала себя гостем в этом доме, – Ты сердишься на меня? – Нет. – Почему? Я испортила тебе вечер. Ещё и заставила выполнять несусветную чушь. – Грейнджер. Я не сержусь, потому что понимаю тебя. Сам ненавижу такие сборища, на которых подсовывают потенциальных невест. Я этого нахлебался, уж поверь. И ты не испортила мой вечер. Он явно не стал хуже от того, что ты посмотрела книги в моей библиотеке и выпила пару бокалов вина. – Ты переводил книжный каталог на французский. – И теперь знаю какую книгу подарить Забини. Выбрал ему самый сопливый роман. – Может, он не станет его читать. – У нас с Хогвартса уговор: раз в год каждый из нас обязан прочесть подаренную книгу, какой бы несусветной чушью она ни была. Гермиона снова захихикала. – Должен же я вернуть ему должок за прошлый год: я был вынужден прочесть «Полный каталог сломанных мётел с глубокой древности до наших дней». Волшебница хохотала. Драко нравился её смех. И он готов был нести какой-угодно бред, лишь бы она продолжала оставаться вот такой – не опасающейся его, не поджимающей губы, не глядящей косо и недоверчиво. Утром, когда Гермиона ворвалась в его кабинет, то была похожа на разъярённую фурию. Сейчас же она была подобна прекрасной пери из райских цветников, о которых он слышал во время своих путешествий по Востоку. – Грейнджер, – Драко коснулся пальцами подбородка волшебницы, чтобы она не отвела взгляд, – Я могу пожалеть позднее о том, что скажу сейчас, но пока эльфийское вино ещё бьёт по моим вискам… я скажу вот что: ты всегда можешь трансгрессировать сюда и оставаться столько, сколько захочешь. Только в лаборатории не переставляй ничего – я не люблю, когда не могу найти чего-то. Можешь пользоваться библиотекой, сидеть у камина, смотреть на океан, пить чай в саду. Можешь появляться здесь в любое время дня и ночи. С одним условием: никто не должен знать об этом месте. Никто. Ни одна живая душа. Ты поняла? Гермиона кивнула. – А Живоглоту можно? – Это ещё кто? – Мой кот. – Хорошо. Только чтобы лаборатория была цела. Волшебница кивнула. – Пусть это будет мой подарок тебе. Чтобы ты окончательно возненавидела этот праздник. Гермиона хохотнула и подняла голову вверх: – Омела. Драко тоже поднял голову: они оказались под веткой ивы, на которой расположилась омела. – Да. Но сейчас не Рождество. Волшебница перевела взгляд на него: – Всё равно. «Поцелуй меня» – Грейнджер… Он не успел сказать, что это из-за эльфийского вина, и что на ясную голову она бы никогда не подумала о таком безумии. Но её губы уже прижались к его губам. А дальше, очевидно, эльфийское вино окончательно ударило и в его голову тоже. Никак иначе он объяснить произошедшего не мог. Рождественская история с омелой повторилась. С той лишь разницей, что он целовал её более страстно, чем сам ожидал. Драко зарылся пальцами в её волосы, и от прически Гермионы ничего не осталось. Гребень упал, шпильки рассыпались и пряди теперь струились между пальцев волшебника. «Я даже не думал, что у неё настолько длинные волосы». Её пальцы цеплялись за его рубашку, зарывались в волосы, гладили шею. А он целовал её и не мог оторваться. Её губы горчили от вина, но сейчас, он мог поклясться чем угодно: эта горечь была самой приятной вещью, какая только может быть. «Мамочка хочет папочку». Взрыв в голове. Он уже слышал эти её мысли. Когда они возвращались из Нью-Йорка. Она думала слишком громко. Достаточно громко, чтобы он услышал даже сквозь болтовню мальчишек о квиддиче. Тогда ему показалось, что это касается его, и он был поражён. Потом, когда она поругалась с любовником в собственном кабинете, он подумал, что его убеждение было ошибочным и на самом деле она имела в виду как раз того итальянца, которому он с таким наслаждением свёл счёты. Вполне возможно, что произошедшее в Неаполе являлось следствием неприятного открытия. Он не уверен. Он вообще уже ни в чём не уверен. Потому что эта ведьма его с ума сводит. Вот о ком она думает сейчас, когда так страстно его целует? После Драко во всём винил эльфийское вино, бьющее по вискам. Потому что он, стараясь не отпускать её губы надолго, спросил прямо: – Папочка – это я? И её хриплое «да», произнесённое почти со стоном, заставило крепче сжать её в объятиях. – В Нью-Йорке… тоже я? «Если она скажет «да», я…» Он не успел подумать, что он сделает. – Да, – уже умоляющий стон прямо в ухо, по которому она затем шкрябнула зубами. И ей определённо не стоило делать это. Определённо. Потому что намерение утащить её в постель уже пересиливало здравый смысл. Его пальцы расстегнули молнию на платье и обнажили одно плечо, а губы тут же стали осыпать поцелуями нежнейшую кожу. Где-то там, отдалённо, остатки разума умоляли опомниться и прекратить всё это, а губы уже целовали второе плечо. – Не едь с Падмой в Берлин. – Да никто и не собирается, – Драко на мгновение оторвался от её нежной кожи, но ей хватило этого мгновения, чтобы потянуться пальцами к пуговицам на рубашке и расстегнули их. Драко почувствовал, как горячие губы прильнули к его шее, отдавая долг за недавнюю ласку сполна. Его руки обнимали её, ласкали обнажённую спину, пока губы совершенно точно оставляли на его шее следы. Она шептала что-то непонятное, от каждого её касания кожа горела, а кровь разносила это пламя по всему телу. – Я больше не хочу… не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-то… кроме… Её сбивчивый горячий шепот в его ухо. Но ей не нужно было просить. Потому что Драко уже решил, что больше не будет никаких Уизли, Риккарди или ещё кого-нибудь. А тот, кто посмеет прикоснуться к ней, очень сильно пожалеет об этом. «Что ты творишь? – Вопил его внутренний голос, – Она сейчас не в себе, и завтра будет жалеть… Ты действительно этого хочешь?» Да, это всё неправильно. Он не должен этого допустить. Но он – нормальный мужчина, в чьих объятиях очутилась женщина, которая хочет его. И которую хочет он. – Мы… Гермиона… мы должны остановиться. Но его никто не слушал. – Ты будешь жалеть. – Ну и пусть, – отрывисто шептала волшебница, – мне всё равно. – Но мне не всё равно, – прошептал он ей на ушко, и, нежно проведя пальцами по шее, осторожно придавил артерию, и тут же почувствовал, как Гермиона повисла на нём, словно увядший цветок. Драко подождал, пока кровь перестанет шуметь в его голове, и, немного успокоившись, застегнул молнию на платье Гермионы, взял её на руки, отнёс в библиотеку и осторожно положил на диван. Он идиот. Беспросветный болван. В его руках сегодня было то, о чём многие даже мечтать не могут, а он отказался от этого. Не то, чтобы это было просто. Это было мучительно тяжело. Но он должен был это сделать. – Акцио «Нумерология». В его руках тут же оказался ближайший экземпляр из этого раздела. Драко раскрыл книгу о логограммах и положил на пол около ножки дивана. Пусть, когда Гермиона проснётся, то подумает, будто читала книгу и уснула здесь. Он присел около спящей волшебницы, укрыл пледом, и снял с ножек зачарованные туфельки. Правда, в этот раз он позволил себе гораздо большее: его ладонь скользнула под платье, вверх по тончайшему шёлку чулка, остановившись у самой кромки и, едва коснувшись кожи, вернулась обратно. Затем Драко, приставив палочку к её виску, извлек воспоминание о поцелуе под омелой, и вышел из дома наружу, чтобы окончательно прийти в себя на морозном воздухе.