***
Чанель вошёл в кухню, поправляя только что уложенные волосы и воротник форменной рубашки. Лухан уже сидел за столом, неохотно ковыряясь в завтраке и даже не поднимая взгляда на отца, а Кёнсу наливал в высокий стакан апельсиновый сок, обернувшись на мужа. — Доброе утро, — по-обыденному улыбнулся старший омега, закручивая тетрапак крышечкой. — Доброе, — Чанель хмурился, колупая длинными пальцами тугой галстук. Кажется, он сделал что-то не так… — Давай помогу, — чужие тёплые пальцы ненавязчиво убрали замерзшие ладони и мягко, без дерганий, развязали удавку, снова завязывая, только уже правильно. Альфа неловко сглотнул и облизнул собственные сухие полные губы, неожиданно для себя ловя горящий взгляд напротив. Мужчина и удивиться не успел, как к его губам прижались кёновские, сухие и пахнущие цитрусом, а узкая ладошка легла на гладкую, только что выбритую щеку. – Мм, зубная паста… освежает, — хихикнул омега, наконец-то оторвавшись и отойдя обратно к столешнице за стаканом сока. Чанель притворно улыбнулся и взял со стола дымящуюся кружку с крепким чёрным кофе. Самое то с утра. — Не забыл о том, что сегодня Сехун с нами ужинает? — напомнил альфа, смотря на мужа через ободок стеклянной кружки. — Конечно, нет, зайду после работы в супермаркет и куплю всего необходимого, — успокоил Чанеля Су, уже вымывая в раковине испачканный стакан. — Спасибо за завтрак, — шумно отодвинув от стола стул, поблагодарил Лухан и начал спешно копаться в карманах своего рюкзака, что-то пытаясь найти. — На здоровье, милый, — легко поцеловав сына в щеку, Кёнсу похлопал того по пояснице, — не задерживайся сегодня у репетитора, ужин обещает быть вкусным, да и дядя О приедет, ты ведь давно его не видел? — Ага…– неохотно отозвался подросток, проходя в коридор, — до вечера, — и вышел из дома, негромко хлопнув входной дверью. — Наверно, на обед заскочу домой, не хочу давиться в очередном кафе, — Чанель допил остатки остывшего кофе одним большим глотком, убирая кружку в раковину и совсем не ожидая, что сзади к нему прижмется горячее тело, а чужие теплые ладони профессионально скользнут под пояс брюк, затянутый ремнем, несильно сжимая вялый доселе орган, — Кёнсу? Извернувшись так, чтобы быть лицом к лицу, альфа смотрел на преспокойного мужа с вопросом. Омегу выдавали только его глаза. Тёмно-коричневые, почти чёрные, они блестели как-то маниакально и едва заметно дрожали, словно метались туда-сюда. — Нам обоим надо на работу, милый, — решил напомнить Чанель, хотя это было уже бесполезно. От такого Кёнсу не сбежишь, не отпустит. Сладкое прозвище, которое Пак уже слишком давно не применял по отношению к мужу, скрежетало на зубах подобно сахарному песку. Было даже неловко. — Мы оба знаем, что у нас ещё предостаточно времени, — подавшись вперёд, целуя в жилистую шею, разрешая себе впустить тонкие пальцы в уложенные волосы альфы, прошептал на грани слышимости Кёнсу. – Давай расслабимся? Может, ему и вправду надо спустить пар и дать себе отдохнуть? Было очень странно расслабляться перед тяжёлым рабочим днём, но хотелось не меньше. Да, альфа должен в этом признаться. Чанель вдыхал густой запах мужа, чувствуя, как внизу живота скручивается узел, а член в умелой омежьей ладошке твердеет. Широкие ладони легли на чужую талию, спускаясь к ягодицам, чтобы с чувством сжать через ткань слегка зауженных брюк. Все мысли, тревожившие альфу ещё минуту назад, исчезли, растворились подобно сигаретному дыму в воздухе. На их место пришёл жар, а похоть заволокла тонкой пленкой глаза. Чанель уже не думал о работе, об истинном мальчишке, хотя его запах, надёжно впившийся в тело мужчины, ещё напоминал о себе тонким послевкусием. Кёнсу всегда был податливым, он всегда был не против, и раньше, когда они были ещё молоды, до рождения Лухана, и когда тот был ещё совсем мелким, когда его отправляли к дедушкам на выходные и каникулы… это было удобно. Но по прошествии стольких лет Чанель и Кёнсу стали меньше времени проводить вместе. Хоть их чувства и остыли друг к другу, они совсем не думали о том, чтобы закончить все это, им было удобно, они уже привыкли быть вместе, воспитывая Лухана и время от времени исполняя супружеский долг — наверное, единственное, что продолжало быть настолько же горячим, как и раньше. Спать без любви намного легче, — давно уже понял Чанель, да и Кёнсу, скорее всего, тоже. А что мог дать альфе тот мальчишка? Любовь и чувства? Навряд ли… да и зачем они Чанелю. Хотя молодое сердце, ещё не опороченное чужими грязными мыслями и действиями, оно горело стремлением к будущему, любопытством. Чанелю бы не хотелось ломать всё это. Хороший секс? У мужчины для этого есть муж, намного удобней. Да, альфе совершенно не нужен этот мальчишка. Чанёлевский взгляд зацепился за кухонные часы, отмечая, что у них и вправду есть время, хоть и не так много, как хотелось. Мужчина подхватывает омегу под бёдра, слыша чужой удивленный выдох, а после Кёнсу сидит уже на столешнице, между широко разведённых ног которого стоит Чанель. — У нас есть полчаса, — дергая за собачку на молнии, говорит альфа, но последние звуки тонут в поцелуе.***
Несмотря на то, что Бэкхен хотел сегодня наплевать на учёбу, понежившись в кровати, он все же пришёл в школу ко второму занятию, благополучно пропустив урок иностранного. Мысли о том, что классный руководитель — пухленький омега в круглых очках на переносице с возрастом, склоняющимся к сорока, обязательно настучит Исину, что его сын не явился в школу, заставили разлепить глаза и встать с кровати. Старые форменные штаны с прошлой школы, ничем практически не отличающиеся от его нынешней формы, стали слегка узковатыми в бедрах и знатно обтянули упругие ягодицы. С рубашкой дела обстояли намного лучше, темно-серого галстука Бэкхен не нашёл даже в небольшой коллекции удавок отца, поэтому решил идти без него, то же самое было и с пиджаком. Омега очень надеялся на то, что не окажется сегодня на ковре перед директором за свой внешний вид, им и так не нравится его кольцо в губе… ну чем оно не угодило всем? Найти старые вещи не составило труда, так как отец почему-то до сих пор не избавился от них. В классе было шумно. Возбуждённые подростки громко разговаривали, кто-то кидался смятыми бумажками, были и те, кто смиренно спал в обнимку с учебниками прямо на парте или переписывался, странно улыбаясь в экран сенсорного телефона. Омега прошмыгнул к своей парте, поймав на себе взгляд прищуренных в немом укоре глаз. — Проспал, — прочитав во взгляде Лухана вопрос, ответил Бэк, не краснея ни на секунду, солгав. Светловолосый омега только для виду цокнул языком, а после полностью повернулся к другу. — Что на тебе надето, где форма? — открыто разглядывая друга, поинтересовался Лухан, невольно поправляя на шее туго затянутый галстук. — И не спрашивай…– отмахнулся Бэкхен, вспоминая несколько заинтересованных и даже насмешливых взглядов, провожающих его вдоль коридоров. Блондин пожал плечами, тут же задав ещё вопрос: — Нам задали на следующий урок доклад, давай делать вместе? — Окей, так даже легче, — легко согласился мальчишка. — Тогда ко мне после уроков? — больше звучало не как вопрос, а как утверждение. — Ага, — не задумываясь ни о чем, успел согласиться Бэкхен, а после омеги услышали чужое тактичное покашливание и одновременно подняли взгляд на высокую фигуру старосты, что взялся словно из ниоткуда. Ким Намджун слишком пафосно поправил темную оправу очков на высокой переносице, и поднес ближе к себе небольшой блокнот и ручку, что-то чиркая кривоватым почерком. — БёнБэк, ты уже определился, в какой кружок будешь ходить, м? — молодой альфа впился взглядом чёрных глаз в омегу, ожидая ответа. — Это так обязательно? — Конечно, — и вновь поправил оправу очков. – У нас есть кружки: рисования, футбола, баскетбола, плавания, фотографии… — Плавание? — бесцеремонно перебил старосту Бэкхен, теребя языком прохладное колечко в губе, — записывай на плавание. Так не вовремя вспомнились моменты из недавнего прошлого. Летом Бэкхен с родителями в их отпуск почти все время проводил в воде, когда же Исин и Чунмен вновь возвращались на работу, омега шёл плавать с Чонгуком и Тэхеном, благо те никогда не отказывались. — Но, насколько я знаю, там занимаются преимущественно альфы, про омег не слышал, — нахмурился парень, — поинтересуюсь у тренера. Звонок прозвенел в тот самый момент, когда Ким что-то чиркал в блокноте, до сих пор продолжая стоять у парт омег, а после уже проталкивался до своей первой парты, убирая всю мелочь по карманам. Класс встал из-за парт, когда учитель вошёл в кабинет, здороваясь со всеми. — Плавание? — со смешинками в голосе фыркнул Лу, кинув взгляд на широкую спину старосты, когда классу разрешили сесть на свои места. — Между прочим, я хорошо плаваю, — в ответ прошептал Бён, ловя на себе недовольный взгляд уже начавшего урок учителя. Омега уже успел настроиться на урок, как по всей школе из подвешенных к потолку динамиков прозвучало несколько раз механическим голосом, заставив задрать макушки к вещице: — Учащийся Бён Бэкхен, пройдите в кабинет директора, повторяю, учащийся Бён Бэкхен, пройдите в кабинет директора. По классу понеслись волной шепотки и переглядывания, а мальчишка тем временем до треска сжал в руке корпус пластмассовой ручки. И всё-таки не жить ему сегодня спокойно. Под все те же перешептывания и косые, редко насмешливые взгляды Бэкхен встал из-за парты, двигаясь в сторону двери. — Извините, — поклонился омега замершему учителю перед тем, как исчезнуть за дверьми в коридоре.***
— Могу я узнать причину, по которой вы сегодня выглядите так? — за широким столом восседал грузный мужчина с седеющими на висках волосами. – Благодаря вашему уважаемому папе я закрыл глаза на ваш способ самовыражения… но в итоге вы заявляетесь в школу в форме другой школы! Как мне это понимать, как личное оскорбление? У вас есть причина? В нашей школе обязательное правило ношения знаков отличия! Вы должны это знать назубок, Бён Бэкхен, как никто иной, будучи учеником нашей школы! Бэкхен наверняка должен был бы чувствовать стыд за то, что его вот так отчитывают здесь, но он ничего такого не ощущал, продолжая отсутствующим взглядом смотреть куда-то за директора Муна. — Я надел форму из своей старой школы, потому что временно живу с отцом, а все мои вещи остались в квартире папы, — наконец-то посмотрев на тучного мужчину, сказал омега, — я не позволил себе пропустить уроки, поэтому пошёл на крайние меры, — умело врал мальчишка, замечая, как на глазах смягчается директор. — Если оно так, то…– прочистив горло, вновь говорит мужчина, — надеюсь, в следующий учебный день я увижу вас в школьной форме именно нашей школы, — даже улыбнулся в конце. — Не сомневайтесь…***
Сразу же после уроков Лухан схватил с собой Бэка и потащил вниз по улице до аккуратных частных домов по двум сторонам от дороги. На коротко стриженных зеленых газонах стояли опрыскиватели, редкие собаки за высокими калитками провожали друзей громким лаем. Когда они подходили все ближе к уже знакомому двухэтажному дому, Бэкхена все сильней захлестывало волнение. Он так не вовремя вспомнил об истинном. Теперь он понимал, чем таким вкусным пахло в доме Паков. Этот винный аромат омега весь день чувствовал где-то поблизости, хотя, скорее всего, он просто успел впитаться в Бёна. Пах альфа действительно шикарно. Внутри все скручивалось в один большой колючий клубок, а с глаз приходилось постоянно смаргивать пелену. Омега чувствовал себя пьяным весь чертов день, хотя не взял в рот ни капли спиртного. Бэкхен даже успел поймать себя на мысли, что завидует папе Лухана, но оправдания такому порыву дать не смог даже сам себе. Блондинистый омега ввёл код, и калитка открылась, коротко в знак приветствия пиликнув что-то на своём. Бэкхен прошёл следом за Луханом в небольшой двор с таким же зелёным газоном, разве что не стоящем на поливе. Поднявшись по низким ступенькам крыльца, мальчишка почувствовал, как еле ощутимо онемели кончики его пальцев, а взгляд впился в тонкие пальцы Лу, вводящие код уже чтобы открыть дверь. Бэкхен чувствовал скручивающее его волнение. Он не мог понять, почему волнуется. А если он увидит Чанеля? Как альфа посмотрит на него? Что скажет и скажет ли вообще? Он знал, что не должен даже думать об этом, но мысли настырно лезли в взбухшую и без того голову. Когда Лухан открыл дверь, чтобы первым вошёл в прихожую Бэкхен. Омега сделал это и сразу же пожалел, замерев на пороге, и только легко толкнувший его в спину Лу заставил пройти глубже в дом, скидывая с себя кеды и одновременно сжав до боли зубы. Войдя в дом, мальчишка будто нырнул в горячее вино. Терпкий и густой напиток смешивался с чем-то цитрусовым и витал в доме душным маревом, от которого кружилась голова. Почему здесь так густо пахло истинным? Раньше такого не было… За спиной хлопнула входная дверь, а Лухан фыркнул что-то наподобие «старые извращенцы, даже не проветрили…» и кинулся обутым к большим окнам в зале и кухне. — Можешь пока в мою комнату подняться, я проветрю и вскипячу чайник, — крикнул с зала блондин, а Бэкхен почувствовал наконец-то свежесть и сквозняк, от которого по коже поползли мурашки, как только согретая телом куртка перекочевала на вешалку.– Родители совсем не заботятся о том, что надо после своих брачных игр проветривать, дышать нечем…– будто из-под воды слышал голос друга омега, на поистине ватных ногах шагая в сторону лестницы, ведущей наверх. Рюкзак в руках тянул к полу, а неожиданная слабость, прошившая тело дрожью, заставила сжать челюсти. Омега никогда такого не чувствовал, это было что-то новое и очень странное, поэтому, облизнув вмиг ссохшуюся кожицу на губах, Бэкхен шёл к комнате Лухана, бесцельно рассматривая в рамках фотографии, висящие на стенах. В первый свой визит сюда он просто прошёл мимо, даже не кинув секундного взгляда ни на одно фото, а сейчас рассматривал с интересом снимки, в большинстве случаев смотря именно на истинного в разные периоды своей жизни. Вот он совсем молодой улыбается в камеру искренне и держит на руках совсем мелкого Лухана, которому и года то нет. Бэкхен может поспорить, что фотографировал папа друга, корча за кадром смешные рожицы, чтобы маленький омега наконец-то заинтересованно посмотрел в сторону объектива, а заодно веселя и альфу. А на следующем снимке, сделанном, наверно, через пару лет, вся семья празднует День рождения единственного сына, и пока Лухан задувал свечку на большом торте родители любовно смотрели на свое чадо. — Ты чего тут? — словно из ниоткуда появился блондинистый омега с разносом в руках, на котором стояла пара дымящихся кружек и тарелка с печеньем и бутербродами. Бэкхен чертыхнулся от неожиданного появления друга, обращая внимание на еду в его руках, — я подумал, что с бутербродами доклад нам будет делать намного легче, — хихикнул друг, — пошли? И Бэкхен пошёл, продолжая чувствовать что-то странное, оно бушевало в груди и сжимало сердце в своих тисках, заставляя омегу невольно хмурится, вновь и вновь возвращаясь мыслями к альфе.***
Доклад о английских писателях девятнадцатого века был почти дописан, оставалось лишь пара абзацев в качестве вывода только для галочки, но уставшие омеги улеглись на широкой кровати Лухана, бесцельно смотря в потолок и переговариваясь ни о чём. Бутерброды и печенье давно были съедены, а чай выпит. Разговаривая и смеясь, Бэкхен понял, что хочет пить, но, к сожалению, напитков в комнате друга не осталось совсем. — Можешь спуститься на кухню, на столе стоит графин с водой, а в холодильнике пачка сока, все в твоём распоряжении, — хлопнув друга по плечу, поведал Лухан, — иди, а я пока допишу концовку. Бэкхен поднялся с кровати, одергивая края школьной рубашки, которую давно выправил из штанов для большего удобства. Омеге казалось, что в коридоре до сих пор стоит марево винного запаха, но на самом деле все давно выветрилось. Зайдя на кухню, Бэкхён первым делом обнаружил на столе тот самый графин с водой и, недолго думая, схватил из шкафчика первую попавшуюся кружку, наполняя ту наполовину и с упоением громко глотая воду. Причину такой засухи во рту Бэкхен найти не мог, поэтому, прикрыв от наслаждения глаза, не сразу услышал, что входная дверь открылась и в дом кто-то вошёл, шумно скидывая в прихожей ботинки. Омега сделал последние жадные глотки, чуть не подавившись, но успешно толкнув воду дальше в горло, а после, наверно, слишком громко поставил кружку на стол, разворачиваясь лицом к дверному проёму. — Лухан, разогрей обед, пожалуйста, — слишком близко к кухне раздался уже знакомый хрипловатый бас, а у Бэкхена вместе с тем земля ушла из-под ног и кончики пальцев вновь задрожали. – Сын, ты слышишь меня? Чего притих-то сразу…– секунду погодя в дверном проеме появилась высокая фигура альфы, а омега так и не смог сдвинуться с места, ловя на себе взгляд, в котором плескалось удивление. Бэкхен поистине не знал, как себя вести и что делать. Он неожиданно почувствовал себя очень маленьким под тяжёлым взглядом мужчины, что кинул ключи от машины на тумбу в коридоре. — Здравствуйте, — выдавил омега, хотя говорить что-то совсем не хотелось, только из вежливости. Альфа вновь посмотрел на Бэкхена. Долго и будто изучающе, мальчишка не мог понять, что именно Пак-старший хотел в нем рассмотреть. Услышав такой спасительный топот вниз по лестнице, оба повернули головы в сторону спускающегося на первый этаж Лухана. — Привет, — как-то слишком неловко поздоровался блондин, поджимая губы в тонкую полоску, — ты на обед? — Да, — наконец-то ответил мужчина, немного ослабив галстук, — я думал ты у репетитора, — словно между прочим напомнил альфа, проходя на кухню. Игнорировать присутствие истинного у него получалось мастерски. — Ещё час, — кинув секундный взгляд на часы, Лухан прошёл на кухню за отцом, сигнализируя замершему Бэкхену мимикой, чтобы тот шёл в комнату, — может подвезешь? — Хорошо, — потирая переносицу, согласился альфа, замечая, как мальчишка, до этого, наверняка, даже не дышащий, неожиданно отмер и, пожелав приятного аппетита, поднялся в комнату за своими вещами.– Что он тут делает? — когда шаги в коридоре на втором этаже стихли, шикнул отец, заставив Лухана поморщить нос, — я, кажется, ясно дал тебе понять… — Мы делали доклад, и я продолжу с ним дружить! — уже включая микроволновку с обедом, неожиданно перебил омега, даже не посмотрев на альфу. Если раньше Чанель не хотел, чтобы его сын дружил с каким-то фриком, думая о том, что тот обязательно приведёт его в плохую компанию, а там сигаретами дело не закончится, а только начнётся, то сейчас взыграло и то, что мальчишка был его истинным! Паку совсем не нужно было, чтобы он крутился где-то поблизости. Будет легче им обоим, если они будут держаться друг от друга на расстоянии. Чанель только фыркнул, отвернув голову к окну. Лухан был таким же упертым, как и Кёнсу.***
Когда все трое вышли из дома, Лухан постоянно поглядывал на телефон, проверяя время, а Бэкхен хотел поскорее улизнуть отсюда. Находиться рядом с истинным оказалось намного сложнее, чем успел подумать омега. Мальчишка уже пожалел, что оставил у Исина свой скейт, ведь на нем будет намного быстрее добраться до района, где жил отец, а это было далековато. — Ладно, я пошёл, до завтра, — приобняв замершего Лухана, попрощался Бэкхен, когда они вышли за калитку. — Чего? Один пойдёшь? Отец, давай подвезем Бэкхена?! — обернувшись к альфе, неожиданно спросил Лу, заставив Бэкхёна до боли впиться короткими ногтями в собственную внутреннюю сторону ладони. Ну что за чёрт… Омега пропустил тот момент, когда мужчина отвечал, но, кажется, отказаться он не смог, так как уже через минуту Лухан заталкивал его на задние сидения дорогой на вид иномарки. Бэкхен сел на мягкое сидение в салоне, боясь хоть что-то замарать пыльной подошвой кед, вдыхая все такой же терпкий запах вина и лёгкий, смешивающийся с предыдущим запах вишни. Наверняка это был ароматизатор, но, в отличие от машины Исина, в этой пахло намного приятнее, не так остро и удушающе. Глухо хлопнули двери. Лухан сел рядом с отцом на переднее пассажирское и нервно поглядел на время. Пак-старший же завёл автомобиль, и уже через пару секунд они мягко тронулись с места. Бэкхену было неуютно, и он уже сто раз мысленно пустил себе в висок пулю за то, что согласился. Зачем? Мог же спокойно пройтись пешком, ноги бы не отвалились, или, на крайний случай, сесть на автобус, но он продолжал сидеть и чувствовать себя третьим лишним, редко ловя тяжелые взгляды альфы через зеркало. Они ехали совсем уж недолго, остановившись у пятиэтажного здания, где располагалось множество офисов и даже кафе. Лухан вышел из машины, попрощавшись с Бэкхеном и отцом, а после скрылся в стеклянных прозрачных дверях, держа в одной руке полупустой рюкзак, а во второй сжимая телефон. Чанель не трогался с места до того момента, пока сын не исчезнет за дверьми, а у Бэкхена был шанс разглядеть молчавшего мужчину поближе. Он смотрел на точеный профиль, ровный лоб, пухлые губы и большие глаза, на выбивающиеся из укладки редкие прядки смоляно-черных волос, он вдыхал его запах глубже в лёгкие, сжимая пальцы на низу куртки сильней и не смея произнести и слова. Бэкхен невольно подумал о том, что было бы, если бы он родился в то же время, что и Чанель? Они бы встретились? …или если бы альфа был его одногодкой? Было бы все намного проще и легче. Сейчас омега постоянно думал о том, что не должен думать об альфе! Этот мужчина старше его на столько лет, он женат и у него есть сын! Бэкхен бы очень хотел не думать о Чанеле, но, как бы то ни было, постоянно возвращался к мыслям о нем. Омега чертыхнулся, когда машина неожиданно вновь поехала, вливаясь в ровный поток автомобилей. Он поспешил отвернуться к окну, при этом морщась и ругая себя. О чем он вообще думает?! Да только вот в груди уже расплывалось что-то тёплое от мыслей об альфе, заставляя мальчишку схватиться за расстегнутую на груди куртку, сжимая в ладони её и рубашку, при этом слишком громко дыша. — Где ты живёшь? — притормаживая на светофоре, спросил Чанель, даже не посмотрев на Бэкхена, только важно вскинув руку, чтобы посмотреть на наручные часы. Он опаздывал, поэтому недовольно поджал пухлые губы в тонкую полоску. Несмотря на все это, у него появилась возможность расставить все точки над «и» с этим мальчишкой. Ночь и утро, проведенные в раздумьях, наконец-то подтолкнули к единственному правильному варианту. Бэкхен назвал адрес, хотя даже не понимал, зачем спрашивает об этом альфа, он же наверняка вчера, пробивая подростков по базе, сам все увидел. — Зачем врёшь? — нахмурился мужчина, услышав совсем другой район. Да, не его это было дело, ему лишь нужно было подкинуть подростка и друга своего сына по доброте душевной, а не допытываться, почему мальчишка не краснея врёт взрослому. — Я временно живу с отцом, — так и не глянув на альфу, сухо ответил Бэкхен. Зачем он говорил Чанелю об этом? Красный сменился зелёным, и машина вновь мягко тронулась с места, а за окном проплывали многоэтажные здания, тучные люди, которые только и грезили о том, чтобы последний рабочий день побыстрее подошёл к концу. — Думаю, ты знаешь о том, что нам надо поговорить насчёт нашего… нашей… — не мог подобрать нужного слова мужчина, чтобы описать то, что между ним и этим пацаном было. Да ничего не было! Но могло, подразумевалось. Как бы то ни было они — истинные и с этим надо было что-то сделать. — Парности? — хмыкнул Бэкхен, поняв, что ему об этом говорить, произносить это слово наверняка намного легче. Словно размышляя, мужчина кивнул лишь через долгие несколько секунд, выворачивая кожаный руль, чтобы развернуть машину и вновь остановился, сразу потянувшись за пачкой сигарет, спокойно лежащей на панели, чтобы через пару секунд сделать первую глубокую затяжку для обманного успокоения нервов. — Ты же не против? Хотя чего я спрашиваю… Бэкхен повернул голову обратно к альфе, наблюдая уже за тем, как тот нервно затягивается, обхватывая сухими на вид губами фильтр, видит, как вздымается его мощная грудь, скрытая тканями одежды, как чёрные глаза неспокойно мечутся туда-сюда, неспособные зацепиться хоть за что-то. До омеги дошёл запах тяжёлых сигарет и неожиданно до дрожи в кончиках пальцев ему тоже захотелось затянуться, но почему-то мальчишка все не решался вытащить из помятой пачки на дне рюкзака единственную оставшуюся сигарету. — Думаю, ты уже догадался, что ничего не выйдет, ты совсем не вовремя, — мягко нажимая на педаль газа, начал мужчина, пытаясь подобрать правильные, подходящие слова, — я старше тебя почти на двадцать лет, я женат, у меня сын твой одногодка, — перечислял альфа, даже не смотря на мрачного подростка на задних сидениях. Чанель словно чокнутый, будто разговаривал с собственным отражением в лобовом стекле, хмуря густые брови. Бэкхена обижало далеко не это, а то, что мужчина надумал себе о том, что бедный маленький омега, совсем зелёный и неопытный, без памяти уже успел в него влюбиться и сейчас слезно просил не бросать его! Может, Бэкхен и успел уже надумать себе, как бы это было… быть с истинным, попробовал представить себя рядом с Чанелем, но ничего более! Он ничего не испытывал к мужчине, кроме обиды! Если бы не он, если бы не он был его истинным у омеги были бы все шансы на возможную любовь до гроба с другим альфой! Он ведь так хотел попробовать именно с истинным, долго думая о том, а как это? Какого чувствовать рядом с собой человека, которого природа сотворила именно для тебя? Каково ощущать его? Испытывать к нему чувства намного сильнее всех возможных? Это не просто парность… это духовная связь. Но природа решила зло пошутить именно над ними, подкинув друг другу вот так просто, заставив чувствовать это всё. Обиду и что-то ещё далеко непонятное молодому омеге. Да Бэкхен и сам был не рад! Все эти мысли только увеличивали чёрную дыру внутри мальчишки. Бэкхен негромко фыркнул. — Нам надо держаться на расстоянии, о нашем положении никто не должен узнать, — кивнув собственным словам, Чанель выкинул истлевшую сигарету и закрыл автоматическое окно. – И… твоя дружба с моим сыном тоже должна закончиться. — С чего бы? — ощетинился омега, колючим взглядом смотря на истинного. — Ты токсичный! Ты портишь мне сына! Ты портишь мою жизнь… – в сердцах плевался ядом Пак, наивно предполагая, что сейчас в краешках глаз омеги непременно встанут слёзы, и этот ребёнок захнычет совсем уж по-детски, но этого не происходило, глаза через отражение в небольшом зеркальце были сухи и чёрны, совсем не читаемы. Мальчишка словно уже успел нарастить непробиваемый панцирь. — Остановите машину, — голос омеги звучал глухо, словно из-под воды, и альфа не сразу понял, что именно мальчишка сказал, — остановите здесь машину, я выйду! Чанель вышел из потока машин, остановившись у тротуара и обернулся на Бэкхена, который уже успел выскользнуть из неожиданно ставшего душным салона на улицу, часто вдыхая загазованный прохладный воздух и, не сбавляя шага, направившись дальше по улице мимо людей, даже не обернувшись на машину Чанеля. Альфа смотрел на отдаляющуюся угловатую подростковую фигурку до того момента, пока она не превратится в маленькую чёрную точку среди сотни таких же, а после наконец-то прикрыл отчего-то слезящиеся глаза, массируя переносицу. Он очень надеялся на то, что до Бэкхена дошёл смысл сказанных им слов. Глубоко вдохнув несколько раз, чтобы восстановить сбившееся дыхание, Чанель сжал в мозолистых ладонях кожаный руль до побеления костяшек и, наконец-то тронувшись с места, развернул машину на опустевшей широкой дороге, направляясь совсем в другую сторону.