***
Дописывая список продуктов, которые нужно было купить к ужину, Кёнсу зашёл в огромное здание супермаркета, сразу же окунувшись в какофонию звуков. Громкий голос диктора, объявляющего акции, музыка… все смешалось воедино, заставив омегу наконец-то оторвать глаза от экрана телефона. Су на автомате взял тележку, кинув в неё дипломат, и пошёл между высоких стеллажей с продуктами, редко кидая в тележку что-то. Омега сразу почувствовал, что что-то не так, спешно убрав телефон в задний карман брюк и принюхавшись, словно пёс. Ещё секунду назад он отчётливо чувствовал крышесносный запах терпкого виски, от которого вязало язык. Прислушиваясь к витающим в магазине запахам, омега пытался вычленить из множества тот самый, от которого быстро забилось сердце под ребрами и тепло прошлось по всему телу. Он проходил мимо стеллажей с алкоголем, когда вновь почувствовал ни с чем не сравнимый виски. Единственным, кто стоял у полок с высокоградусными напитками, оказался высокий и широкоплечий альфа. Он стоял боком, отчего Кёнсу мог разглядеть чужой точеный профиль. Как бы то комично не звучало, но мужчина, разговаривая с кем-то по телефону, пребывая словно в своей отдельной вселенной и не замечая никого вокруг, выбирал на полках виски, пробегаясь глазами по стеклянным красивым бутылкам, читая этикетки. Подойдя поближе, омега услышал обрывки из чужого телефонного разговора, вслушиваясь в приятный тембр альфы. — Ты думаешь, я прожил половину своей жизни в Америке и сейчас не смогу объяснить этим дотошным британцам, что к чему? Ты плохо меня знаешь, — презрительно фыркнул мужчина, тряхнув копной смоляно-черных волос. Кёнсу удивляло то, что альфа его не чувствует, что он никак не реагирует. Почему? Почему Су чувствует, а альфа нет? Омега подошёл ещё ближе, встав рядом, профессионально делая вид, что выбирает крепкий напиток, надеясь на то, что мужчина тоже почувствует его запах, их парность. Но ничего. Альфа продолжает разговаривать по телефону, поставив сначала одну фигурную бутылку виски, а через секунду, словно поразмыслив, рядом приземлил ещё бутылку красного полусладкого вина. Кёнсу не выдержал и посмотрел в упор на наглого мужчину. Ему наконец-то удалось спустя столько лет найти истинного, но тот его совершенно не замечает или мастерски делает вид. Альфа словно почувствовал на себе прожигающий взгляд чёрных глаз и повернул голову к рядом стоящему низенькому омеге, чья чёрная оправа очков держалась каким-то чудом на самом кончике аккуратного носа. Мужчина даже убирает телефон подальше от уха. — Что-то произошло? Я мешаюсь, вы хотите взять виски? — с нескрываемым удивлением в голосе обращается к Кёнсу незнакомец, а у омеги подкипает. Да как так-то?! — Извините, — кивает альфа, а после отходит от полок, продолжив разговор дальше, направляясь к кассам. Омега хмурится, смотря в спину отдаляющемуся с каждой секундой альфе, а после нюхает своё пальто и накинутый на шею шарф. Нет, с его запахом все в порядке, так почему же?.. Все мысли о том, что он уже замужем, что у него есть сын, семья и вообще, — отходят на второй план. У него словно в голове красная лампочка разрывается. Истинный! Кёнсу понимает, что если сейчас кинется за ним, то его сочтут ненормальным, но и упускать этот шанс… шанс найти того самого, предназначенного самой природой именно тебе! Омега смотрит в спину с широкими плечами, пока фигура не исчезает за поворотом, а после громко шипит, прикрывая отчего-то зазудившиеся глаза. — К черту! — кидает Кёнсу и хватает с полки пару бутылок того же самого красного вина, что взял истинный. Сегодняшним вечером он хочет выпить.***
Лухан точно соврал бы, если бы сказал, что не волнуется, что не думает о том, как пройдёт сегодняшний вечер. Все те два года, что он был вместе с Сехуном, он не знал, как сказать об этом родителям. А вдруг они вообще узнают не из его уст? Это же ещё хуже… Он и О уже несколько раз стояли на краю этого обрыва, когда ещё бы секунда и… ещё одно неправильно подобранное слово и… «странный» взгляд на альфу, которому за сорок, который друг твоего отца. Омега постоянно в напряжении. Даже когда чертов член истинного резко толкается в его узкую дырку, Лухан не может не думать о том, что «а вдруг? А что, если?» Это невыносимо. Знали бы вы, сколько раз он хотел рассказать обо всем родителям, сколько раз репетировал в голове и перед зеркалом в предварительно запертой комнате речь, сколько раз чуть было не делал это. Но вот уже два года их отношения — тайна за семью замками. У Лу всегда с собой специальный баллончик, чтобы скрывать запах Сехуна, который в последнее время настолько въелся в омегу, что, кажется, был уже с ним одним целым. Мальчишка очень боялся, что родители унюхают. Поэтому сегодняшним вечером ему и Сехуну нужно быть предельно осторожными. Он закончил телефонный разговор с альфой, когда подъехал на автобусе к нужной остановке. Сехун сейчас как раз собирался на ужин, пораньше освободившись с работы. — Я очень люблю тебя, ты же помнишь? — в самом конце неожиданно спросил Сехун. Лухан помнил, Лухан знал об этом. — Конечно, я тоже люблю тебя, — смотря себе под ноги, ответил омега. – До вечера. Альфа попрощался и закончил звонок первым, а Лу ещё слушал после короткие гудки. Дома его встретил Кёнсу. Папа выглянул с кухни, когда Лухан закрыл входную дверь, громко крикнув по обыденности «я дома». На старшем омеге был кухонный фартук, а на едва заметных щеках был виден румянец от готовки, руки были мокрыми на вид, словно омега только что их ополоснул под струей из крана. — Уже пришёл, — улыбнулся он, поправив оправу сползающих с переносицы на кончик носа очков. Лухан скинул с ног новенькие кроссовки, убрав их аккуратно на стойку, и подошёл ближе. — Тебе нужно помочь? — с нескрываемым любопытством, совершенно по-детски Лухан заглянул за спину папы, замечая уже выключенную приоткрытую духовку, из которой валил приятный пряный запах мяса и овощей. В животе тут же скрутило от голода, а рот наполнился вязкой слюной, которую было трудно проглотить. — Я уже всё приготовил, — с лёгкой улыбкой на губах сказал старший омега, — переодевайся и спускайся, нужно накрыть на стол, твой отец и Сехун скоро будут здесь. Лухан кивнул и умчался на второй этаж, в свою комнату, быстро натягивая первые попавшиеся вещи, меняя чёрные джинсы на мягкие и чистые домашние штаны, где ещё не успели оттянуться коленки, а на плечи легла ткань лёгкой футболки с широким горлом, открывая вид на тонкую, словно цыплячью, шею и косточки ключиц, обтянутых тонкой и чистой кожей без каких-либо изъянов. Спустившись вниз, мальчишка помог накрыть на стол, постоянно кидая секундные взгляды на кухонные часы. Буквально отсчитывая секунды до прихода истинного. Омега уже чувствовал его. Чувствовал его древесный одеколон поверх собственного запаха, заставляя аромат открываться совершенно с другой стороны. Лухан чувствовал его ровный ритм сердца. В отличие от самого мальчишки, Сехун не переживал совсем. Мужчина был совсем близко. Лухан не знал, как объяснить, как он так может чувствовать настолько тонко свою пару, но альфа тоже чувствует мальчишку. Возможно, так могут только истинные? Мысли прервали басистые голоса из прихожей, приятный смех отца и истинного, какие-то шуршания. Лухан сжал пальцы в кулаки, чтобы не показать то, как у него дрожат руки. Кёнсу скинул с себя несуразный фартук, поправил коричневый пуловер на себе и с улыбкой пошёл в коридор встречать гостя и мужа, а мальчишка не мог себя заставить выйти. Отчего так волнительно? А вдруг все раскроется? Вдруг его можно прочитать, словно открытую книгу? Голоса и смех становились все ближе к кухне, а после первым показался отец с широкой улыбкой на лице; когда-то папа рассказал ещё тогда маленькому Лухану, что влюбился именно в эту улыбку. За ним Лухан увидел Сехуна. Их взгляды пересеклись. Омега втянул носом родной запах, чувствуя, как его отпускает, как он успокаивается. На альфе были зауженные чёрные джинсы и такого же цвета водолазка. Мальчишка и не помнит, видел ли такого Сехуна за эти два года. Все их встречи, свидания, если можно так назвать, обычно были очень короткими, после работы или в обеденных перерывах, когда у Лухана есть час после школы до репетитора. Вырваться на ночевку получалось всего несколько раз. Это было рискованно, поэтому пара этим не злоупотребляла, боясь попасться. Омега резко выдохнул, как и альфа, наконец-то отмерев. — Здравствуйте, — поздоровался Лухан. Это все казалось ему таким странным. Особенно здравствуйте. Когда он в последний раз так обращался к О? Было неловко, и, кажется, Сехун тоже почувствовал это. — Привет, Лу, ты так вырос, пока мы не виделись, уже не похож на того мальчонку, что прятался за штанину папы, как только видел меня, – прекрасно играл на публику Сехун, строя из себя того самого друга родителей, что из-за работы не может много времени уделять друзьям. А омега уже успел подумать о том, что, вообще-то, не прочь сейчас где-нибудь спрятаться от того стыда, что испытывает. Он надеется, что со стороны это не выглядит так фальшиво, как на самом деле. – Наверно, и альфы уже хвостами за тобой бегают?.. Лухан чуть не подавился воздухом. Зачем ты это делаешь? — можно было прочитать во взгляде мальчишки. — Эй, ты чего, пусть только попробуют, найдут свои ноги в своей же заднице! — неожиданно влез в разговор отец, что до этого помогал папе вытаскивать из духовки мясо с овощами. Кёнсу шутливо легонько ударил мужа по плечу полотенцем. Напряжение, которое ещё секунду назад можно было потрогать пальцами в воздухе, сейчас растворилось, будто его и не было. — Се, руки можешь помыть в ванной, — сказал Кёнсу, вытаскивая из холодильника бутылку вина, — там по коридору до упора и налево, дверь под лестницей. Истинный, до этого не знающий, чем себя занять, пока на стол выкладывают последнее, улыбнулся старшему омеге. — Это как раз то, что мне сейчас не помешает, — альфа уже хотел скрыться в коридоре, как Лухан выпалил, кажется, совсем уж громко, чувствуя, что это единственный шанс поговорить с О с глазу на глаз: — Мне тоже надо! Все старшие замерли на долгую секунду, пока Чанель не хмыкнул: — Ну иди, чего так орешь-то… Зато покажешь О, где у нас ванна. Сехун выжидающе посмотрел на омегу, а Лухан уже прошмыгнул мимо него по коридору до ванной комнаты, выложенной светлой плиткой. Омега пытался вести себя спокойно, не привлекать внимание, но, кажется, у него не получалось это с самого начала, поэтому пальцы на руках предательски дрожали. Он уже на протяжении двух лет врет родителям! Врёт прямо в глаза о том, что ни с кем не встречается, о том, что его не интересует это! Лухан погряз в этой лжи. Что будет с ними, когда все это раскроется? Омега почувствовал себя в безопасности только тогда, когда за ними закрылась тонкая межкомнатная дверь, а замок тихо скрипнул, повернувшись. — Серьёзно, альфы, Сехун? — в голосе мальчишки слышались истеричные нотки. – Что за чушь ты там нес?! Хочешь, чтобы все раскрылось? Мой отец оторвет сначала тебе голову, а потом мне! — омега ударил истинного в твёрдую грудь, прекрасно понимая, что этим ударом боль альфе он не доставит, он и не хотел этого. После сказанного Лухан беспомощно уткнулся лицом в Сехуна, упираясь в чужие ключицы вспотевшим лбом. Запах альфы приятно окутывал, успокаивал, а тёплые ладони, что легли на поясницу, притягивая еще чуть ближе, едва ощутимо поглаживали мягкую кожу, пробравшись под ткань домашней футболки. — Извини, я подумал…– наконец-то заговорил Сехун. Его шипящий, словно у змея-искусителя, голос сейчас был хриплым и тихим. Прижавшись к сильному телу, Лухан слышал его из самой груди, вибрирующий, –… а как это, когда ты обычный друг семьи и приезжаешь в гости на ужин, а там мальчишка, уже повзрослевший, не такой, каким ты видел его в последний раз, ведь дети так быстро растут. — Наш случай не такой обычный, как все остальные, — пробубнил откуда-то снизу омега, а после повернул голову, утыкаясь в грудь Сехуна уже острым подбородком, заглядывая в чужие глаза теплого коричневого оттенка. Когда-то раньше, когда Лухан был совсем маленьким и видел О, приезжающего в гости намного чаще, в этих глазах плескался холод, это было ещё до того, как они узнали о том, что природой принадлежат друг другу. Альфа наклонил голову, целуя во влажные горячие губы. Омега прикрыл глаза, также подавшись навстречу, чувствуя терпкий вкус мёда на губах, дурманящий темными ночами, когда им удавалось уделить время друг другу. — Это точно, — шепнул в приоткрытые губы Лухана О. А омега неожиданно выкрутился из тёплых объятий, повернувшись лицом к раковине, чтобы умыть руки. Сехун подошёл ещё ближе, упираясь крепкими бедрами в чужие ягодицы, целуя в открытую шею. — Нам нужно идти к столу, родители могут что-нибудь заподозрить, — в очередной раз вырвавшись из рук Се, словно бабочка из ловушки, Лухан прижался к прохладному дереву двери, поворачивая замок так же тихо, чтобы открыть дверь, а после выходя в пустой коридор. Мужчина остался один в светлой комнате со включенной холодной водой, хлещущей из крана. В зеркале над раковиной Сехун увидел себя с бешеным взглядом, слыша в ушах собственный стук сердца.***
Бэкхен пришёл домой ближе к десяти вечера. Чон предложил ему сыграть в приставку, поэтому мальчишка совсем забыл про время. Тэхен больше не звонил, а когда ему в очередной раз решил позвонить Чонгук — не взял трубку. Бэкхен догадывался, почему, а альфа, что сидел рядом на полу у высокой двуспальной кровати, кусал краснеющие губы и хмурил брови. Совесть жевала, небось. Сейчас же омега под музыку в наушниках поворачивал ключ в замочной скважине, уже слыша через толстую входную дверь пищание и лай озорного Ичи, что был рад приходу хозяина. Корги кинулся в ноги, как только Бэк открыл дверь. Собака радостно виляла крохотным хвостиком и улыбалась, прыгая и закидывая короткие передние лапы на брюки мальчишки. — Ты хочешь гулять? Весь день дома сидишь, — улыбаясь, спрашивал пса Бэкхен, взглядом уже ища поводок. Схватив вещь с тумбы в прихожей, омега умело зацепил небольшой, но надёжный карабин поводка на тонком ошейнике возбужденного пса, скинул рюкзак там же в прихожей и закрыл квартиру обратно на ключ, возвращаясь на улицу уже с четвероногим другом. На улице горели яркие неоновые рекламные вывески, фонари, украшенные разноцветными лампочками, искусственные деревья и давно отцветшая вишня. В преддверии выходных на улицах было много подростков, сливающихся в шумные компании, кто-то, как и Бэк, гулял с собакой, прибывая глубоко в своих мыслях или же разговаривая по телефону, пока собака обнюхивала каждого прохожего. Мальчишка вернулся домой почти через час. Чунмен уже вернулся с работы, о чем говорили начищенные до блеска ботинки на полке, пальто и голос с кухни. Возможно, отец говорил по телефону? Кстати, своего рюкзака, ранее кинутого прямо на проходе, Бэкхен не заметил на своем месте. Омега зашёл на кухню к отцу только после того, как Ичи с помытыми лапами выбежал из ванной комнаты, громко шкрябая отросшими ногтями по полу. Бэк был весь мокрый, потому что пёс пытался протестовать и вырываться. Ичи не любил воду. Поэтому сейчас, на ходу снимая с себя промокшую насквозь рубашку и брюки, мальчишка без стеснения зашёл в кухню. Чунмен стоял у микроволновки, что-то разогревая и одновременно разговаривал по телефону. Ичи забежал в комнату, сразу подходя к чашке с кормом. Бэкхен сел за стол уже будучи в одних боксерах, оставив мокрую одежду на соседнем стуле. — Будешь ужинать? — закончив телефонный разговор, наконец-то обратился к сыну Чунмен. – Я заезжал в одно место, поэтому сегодня на ужин Твенджан ччигэ. — Конечно, — желудок вмиг скрутило голодным спазмом, а во рту уже скопилась слюна. Есть хотелось ужасно. — Как дела в школе? — вытащив из микроволновки запечатанные контейнеры уже готового супа, отец поставил их на стол, метнувшись за столовыми приборами. Лицо Бэкхена вытянулось. Он чувствовал в этом вопросе какую-то заковырку, но директор же ведь не мог позвонить ему? — Да, вроде, нормально? Решил записаться в секцию по плаванию, — спустя долгие пару секунд ответил мальчишка. Омега наблюдал за передвижениями отца по кухне. – А что? — Ничего, совершенно, — пожал плечами альфа, сев наконец-то напротив и пододвинув поближе к себе второй контейнер. Бэкхен смотрел на него ещё пару секунд, думая о том, продолжит ли родитель говорить что-то дальше, но Чунмен молчал и наигранно делал вид, что заинтересован больше в ужине, чем в собственном сыне. Разогретый Твенджан пах прекрасно. Омега подцепил небольшой кусочек свинины и положил его в рот, наслаждаясь приятным пряным вкусом. — Сегодня на обед ко мне в компанию приехал твой папа, он привёз твои некоторые вещи и ещё что-то… все в сумке в твоей комнате, — продолжая жевать, сказал отец, а Бэкхен успел подумать о том, что директор все же позвонил Исину. – Ты до сих пор не позвонил ему с того раза? Он очень переживает за тебя, даже пересилил себя и зашёл в мой офис, гордо прошествовав мимо сотрудников, что знают о нашем разводе, прямо до моего кабинета, — с едва заметной улыбкой проговорил альфа последнее. Бэкхен хмыкнул и более ничего не сказал. А что говорить-то? Он не знал, почему до сих пор не позвонил папе. Он просто этого не сделал. Не потому, что не хотел или ещё что… просто. Не мог заставить себя набрать номер и поговорить. Ему вообще хотелось, чтобы все было как раньше, хоть даже со ссорами. Да, Бэкхен признаёт, что он чертов эгоист, но раньше было лучше! Он не хотел переезжать от отца, не хотел расставаться с Ичи и друзьями, не хотел переходить в другую школу. Он не хотел всего этого. Бэкхен ушёл в свою комнату, когда наваристый Твенджан перекочевал из контейнера в желудок и приятно потеплело во всем теле. Ичи уже лежал на кровати, свернувшись прямо на пледе. Там же на кровати покоилась огромная сумка. В груди больно кольнуло, когда омега раскрыл её, перебирая вложенные папой вещи. Школьная форма приятно пахла порошком и была даже поглажена. Бэкхену следует позвонить Исину. Мальчишка убирает сумку, оставив её у кровати, а сам ложится под плед, пододвигая поближе к себе сонного корги. Уснуть не удаётся даже через полчаса. Омега вертится под одеялом подобно юле, пытается найти удобную позу, но все равно не засыпает. Ичи, уже порядком уставший от дерганий хозяина, уходит из комнаты, шкрябая по паркету когтями, а Бэкхен наконец-то поворачивается на спину, открыв мокрые непонятно отчего глаза. Из головы не уходит альфа, а его слова прокручиваются в памяти снова и снова, до тошноты под корку омеге вгрызается этот бас с хрипотцой. От этого одновременно хорошо и противно. Бэкхен не может поверить, что с ним так пошутила мать-природа. Он нервно покусывает собственную нижнюю губу, кутается в тёплый и мягкий плед сильней в надежде согреть ледяные пальцы на ногах и, схватив телефон с пола около кровати, заходит в поисковое приложение. Подушечки тонких пальцев замирают над высветившейся клавиатурой телефона, но Бэк все-таки неловко набирает в строку. «Окей, Гугл, правда ли, что истинность решает всё?»***
Лухан ковырялся в тарелке с едой, изредка кладя на язык отваренные овощи или же натертое специями и маринованное в терпком алкоголе мясо. Есть ему не хотелось уже давно, но почему-то он продолжал сидеть за столом со старшими, слушая их разговоры, прерываемые смехом, и попивая гранатовый сок из бокала, но как же ему хотелось пригубить вина, что изредка потягивали родители и Сехун. Каждый раз, когда он поднимал голову, то натыкался на взгляд истинного, что сидел напротив. В отличие от омеги, у Сехуна аппетит был на высоте. — Сехун, когда мы уже наконец-то увидим рядом с тобой омегу? — нескромно поинтересовался папа, когда на стол был поставлен десерт, а вино сменилось на душистый горячий чай в низких чашках. Лухан заинтересованно посмотрел на альфу, наверное, впервые за этот вечер так открыто. Ему было интересно, что ответит Сехун, но мужчина только тихо посмеялся. — Да он же женат на своей работе! — ответил за О отец, привлекая к себе внимание. — Да, Чанель прав, — кивнул мужчина, сделав глоток чая, — хочу найти истинного, но пока его не видно на горизонте… На пару минут за столом воцарилось неожиданное молчание. Каждый думал о своём. — Истинность…– фыркнул Чанель, — в это ещё кто-то верит?.. Например, я, — подумал Лухан, но сказать так и не решился.***
Этот ужин заканчивается ближе к полуночи, когда за окнами дома стремительно темнеет, а ночной осенний морозец щиплет нос и щёки. Лухан и Кёнсу убирают со стола грязную посуду и недоеденное, краем глаза младший омега успевает наблюдать за Сехуном, которого видно в большом окне кухни. Истинный и отец вышли на улицу покурить, и сейчас, засунув одну руку в карман зауженных джинсов, а второй зажимая сигарету между длинных узловатых пальцев, о чем-то говорит с лучшим другом, выдыхая облака дыма. Когда вся посуда перемыта и со стола убрано, младший омега вытирает влажные ладони о кухонное полотенце. — Лухан, у тебя все хорошо? — неожиданно интересуется Кёнсу, подходя ближе к сыну. Омега удивлённо смотрит на папу: — Все в порядке, а что? — Ты выглядишь загруженным, что-то в школе случилось? — Четверку по биологии получил… за контрольную, — врёт без задних мыслей Лухан, в ту же секунду встречая в больших глазах напротив смешинки. — Серьёзно? Это не то, из-за чего тебе следует так волноваться… то есть…– сбивается старший омега, и хмурит брови, — ну, ты понял меня. — Понял, — с натянутой улыбкой говорит Лухан, чувствуя вибрацию телефона в кармане домашних штанов. Он достаёт смартфон, замечая сообщение от Сехуна, и, оглянувшись на папу, что вообще вышел из кухни, открывает смс-ку, невольно закусывая нижнюю губу. Тонкий намёк, но я хочу засыпать сегодня с тобой в моей кровати. Омега едва успевает дочитать до конца, когда входная дверь хлопает и слышатся голоса альф и крепкие запахи, переплетённые с щекочущим нос табаком. Мальчишка выходит в коридор, но видит только родителей. Они о чем-то переговариваются, совсем не замечая сына. — Я пойду спать, — громко говорит Лухан, заставляя старших обернуться, — завтра надо сдать доклад по английскому, нужно выспаться. — Конечно, — кивает отец, — мог уже давно идти спать. Мальчишка поджимает губы в тонкую полоску и кивает, скрываясь в коридоре. Но идёт совсем не к лестнице, а под неё, в ванную комнату. Почему-то он уверен в том, что истинный именно там. Сехун хватает младшего за запястье, а меньше чем через пять секунд Лухан уже в ванной комнате, прижат поясницей к стиральной машине, прекрасно чувствуя спиной все её неровности. Альфа же щелкает замком на двери, уместив свою широкую и теплую ладонь на чужой талии, скрытой домашней мягкой на ощупь футболкой с лого какой-то рок-группы. Сехун нетерпеливо целует в губы, сжимая пальцы на мальчишке. Лухан отвечает на столь неожиданный порыв чувств, чувствуя сильный запах сигарет. Его ладони все же упираются в чужую твердую грудь, мягко отталкивая. — Что такое? Нам нужно быть аккуратнее, Се, а вдруг увидят…– омега нервно облизывал розовые, слегка припухшие губы, и его глаза метались туда-сюда, словно не знали, за что зацепиться. – И что вообще за сообщение? — Не хочешь ко мне? — хмурит брови альфа, но мальчонку не отпускает. — Очень хочу, но родители… — Мы делали это уже очень много раз, и ещё ни разу не попались, — перебивает Сехун. Лухан может поспорить, что сейчас О похож на самого настоящего ребёнка. Да, они проворачивали это довольно много раз, но каждый раз Лухан чуть ли не умирал от страха, что все раскроется. — Все будет хорошо, — Сехун целует в очередной раз, пытаясь успокоить младшего, — я буду ждать тебя на повороте, если не придёшь через десять минут после моего «отъезда», я пойму. – альфа говорит тихо-тихо, на самое ухо.– Договорились? — Договорились, — кивает омега. На этот раз Сехун выходит из ванной комнаты первый. Лухан слышит, как с ним прощаются родители и хлопает дверь. Он поднимается в комнату, слыша, как на кухне разговаривают старшие. Поверх футболки на плечи падает толстовка, а домашние штаны сменяются джинсами. Омега закрывает дверь изнутри и, убрав телефон в карман, открывает окно. В лицо бьёт морозный осенний ветер, и кажется, что в толстовке холодно, но мальчишка вылезает на крышу, напоследок обернувшись к запертой двери комнаты. Если бы его родители знали, что вытворяет их милый, умный, просто великолепный сын, по головке бы не погладили. Лухан идёт по скользкой крыше до виднеющейся лестницы, выдыхает облака белого пара. Ещё летом отец лез на крышу, чтобы починить тарелку ТВ, и так и не убрал лестницу. Омега быстро спустился вниз, прошмыгнув мимо большого окна гостиной, где почему-то горел свет, и, часто дыша, побежал к калитке, обогнув машину отца. На улице было пустынно, редко в каких домах, похожих друг на друга, словно близнецы, горел свет в окнах. Лухан увидел альфу у заветного поворота. Мужчина стоял, оперевшись о собственную машину поясницей, и курил, выдыхая сизые облака дыма. Если бы омега не знал Сехуна, то дал бы ему не больше двадцати пяти, особенно сейчас, когда полночь скрывала изъяны. Мальчишка ускорил шаг, а за пару метров до О и вовсе побежал, врезаясь в горячее тело, просовывая успевшие замерзнуть тонкие пальцы под расстегнутое пальто. Сехун затянулся в последний раз, и бычок полетел в ближайшую лужу, что осталась от дождя, прошедшего пару часов назад. Горящий в темноте кончик сигареты зашипел в мутной воде и погас, поднимая вверх тонкую, едва заметную полоску дыма. Лухан поднял голову, привстав на носочки для удобства, и поцеловал Сехуна в приоткрытые губы, слизывая привкус ментола с мятой, сжимая уже отогревшиеся пальцы на чужом крепком боку. — Забирайся в машину, малыш, — выдохнул в губы мужчина, замечая в глазах напротив яркие искорки.