***
Чанель резко открыл глаза, впиваясь взглядом в светло-бежевый потолок, а через секунду, словно проснувшись во-второй раз, зашипел и наморщил нос, закрывая вмиг заслезившиеся от ярких лучей утреннего солнца, глаза. Он только спустя несколько секунд услышал разрывающийся от собственных дребезжаний будильник. Кёнсу, что лежал совсем близко, что-то неразборчиво буркнул во сне и хлопнул тёплой ото сна ладошкой по твердым мышцам груди, а после показал в сторону будильника, готового свалиться с тумбы. — Ей богу, надо купить новый, чтобы орал не так громко, …– хриплым голосом проговорил Чанель, наконец-то выключая его, и растирая припухшее лицо ладонями. — Тогда ты его не услышишь и… и проспишь на работу, а Сехун тебя за это загрызет, — конец фразы было почти не слышно, но Чанелю это и не надо было, он и так все понял. Узкая ладошка пригревала нагую кожу груди, и омега, кажется, совсем не хотел её убирать. Альфа хотел уже встать, напряг мышцы живота, как почувствовал скручивающее возбуждение, оно прошивало от низа живота к паху, заставляя мужчину невольно простонать и упасть обратно на подушку, кстати, влажную от пота. — Что такое? — Су тотчас поднял лохматую голову, жмуря и без того слипающиеся глаза. — Все в порядке, — выдохнул через зубы альфа, отбрасывая простыню. Что за гадство? Ему же не гребаных шестнадцать, когда по утрам долбишься стояком о стены. Ему, сука, скоро сорок! А его тело решило вспомнить былое?! Мужчина стремительно подошёл к шкафу, взяв первое попавшееся полотенце и слыша за спиной шуршание простыней. Кёнсу все видел, да и Чанель не стремился скрыть. А чего стесняться? Многие в его возрасте позавидовали бы ему сейчас! Хотя Чанель и не считал себя настолько старым… — Я приму холодный душ, — сказал он на грани слышимости, уже открывая дверь в коридор. — Чанель…– позвал муж, но альфе так не хотелось оборачиваться. — Я просто приму холодный душ, мне надо спешить в участок, время поджимает, — кинул через плечо он и наконец-то вышел из спальни.***
Холодный душ никак не помогал, хоть струей на стоящий колом член! А дрочить слишком сильно не хотелось. Сейчас, стоя под ледяной водой, альфа думал о том, почему сбежал от Кёнсу. Да, именно сбежал, поджав хвост. Он же мог сейчас намного приятнее провести время в любимой мягкой кровати с мужем, тёплым, мягким и таким… привычным. Чанель зажмурился и подставил лицо каплям воды, что, ударяясь о кожу, текли вниз по шее и дальше. — Хэй, ты теперь встаешь каждое утро из-за объявившегося истинного, да, дружище? — обратился альфа к стоящему члену. Благо, Кёнсу этого не видел. — Долбаный мальчишка, чтоб его…– мозолистая ладонь легла на ноющий от неудовлетворенности стояк, рвано ведя то вверх, то к основанию, а ровные зубы прикусили пухловатую нижнюю губу. Чанель помнил тот свежий запах мяты и лайма, помнил плавные изгибы молодого тела, когда при первой встрече с Бэкхеном прошёлся оценивающим взглядом. Несомненно, будь Паку столько же, сколько омеге сейчас, у них с большЕй вероятностью все бы получилось, но Чанелю почти сорок, у него муж, сын и постоянная работа с хорошей зарплатой, и в этом всем нет места маленькому истинному, совсем ещё ребёнку. Альфа сжимает кольцо пальцев сильней и водит большим пальцем по бордовой головке, хрипло выдыхая, а кончает с мычанием, упираясь в зеркальную стенку душевой мокрым лбом. Возбуждение наконец-то отпускает. Чанель смотрит в своё отражение. В свои чёрные расширенные зрачки напротив и новую ранку на нижней губе, след от зубов. Он буквально чувствует, как внутри разрастается неприятный комок, который пожирает. — Чёртов педофил, дожил, — выплевывает в собственное отражение мужчина и несильно бьёт кулаком по зеркальной стенке, зажмуриваясь, словно пытаясь пережить вспышку внутри. Он дрочил на совсем ещё мальчишку, гребаный извращенец.***
Лухан просыпается слишком рано. С первыми лучами солнца, что лениво скользят по его лицу, заставляя открыть глаза. Сехун лежит рядом, повернутый к нему лицом. Его тяжелые руки, одна под подушкой, а вторая покоится на омеге, придавливая к матрасу. Чёрные волосы разметались по белоснежной наволочке подушки. Лухан помнит их ещё светлыми, блестящими на горячем солнце платиной. Альфа, кажется, спит очень крепко, раз не реагирует на то, что мальчишка убирает его тяжелую руку и встаёт с кровати полностью обнаженным, чувствуя, как дрожат от былого напряжения ноги, как тянет во всех мышцах без разбора. — Далеко собрался? — звучит хрипло, сонно. Лухан оборачивается, замечая, что Сехун вовсе не спит. Сейчас его глаза открыты, а рука водит по ещё тёплому месту, где спал омега. — Сегодня суббота, а это значит, что через пару часов мне надо быть в школе, а перед этим ещё заскочить домой и привести себя в порядок и показаться на глаза родителям, чтобы не вызвать подозрений, — говорит омега, пытаясь найти на полу свою одежду. — Ты не идёшь сегодня в школу, — слышит мальчишка, когда наклоняется за толстовкой. — Это ещё почему? — фырчит Лу, разворачиваясь к двухспальной кровати уже с одеждой в руках, но натыкаясь не на сонного истинного в развороченной кровати, а на чужую крепкую и гладкую грудь. — Потому что твой альфа хочет провести весь сегодняшний день с тобой, — выдыхают над ухом, ненавязчиво отбирая из рук такую ненужную толстовку, а через секунду уже подхватывая на руки и кладя обратно на теплую и мягкую кровать.***
Бэкхен откровенно скучал в школе, он даже не знал, зачем пришёл сюда сегодня, ведь самое скучное — это уроки в субботу. Все сонные, словно мухи, вдобавок Лухан не пришёл и на звонки не отвечает, что заставляет обиженно поджимать губы в тонкую полоску. На одной из перемен староста, словно обухом по голове, сказал, что его взяли в команду пловцов, и уже сегодня ждут на тренировке. Ну кто делает тренировки в субботу? Поэтому после окончания особенно долгих и нудных уроков омега спешит в спортивный корпус к бассейну, где уже минут как пять идёт тренировка. Схватив из шкафчика спортивную сумку, в которой, насколько он помнит, остались плавки с урока физкультуры в бассейне, Бэкхен шагает в сторону прозрачных стеклянных автоматических дверей, за которыми прекрасно видно длинный бассейн, голубую воду и шагающего туда-сюда, словно надзиратель, учителя Чона с красным свистком между плотно сжатых тонких губ. Двери разъезжаются, когда до них остаётся пара шагов, и в нос резко ударяет удушливый запах хлорки. Мальчишка морщится и спешит к мужчине, что, хмуря брови, прикрикивает на альф в воде. Молодые альфы, которых Бэкхен раньше видел в коридоре только в строгой школьной форме, плыли брассом, разрезая толщу воды сильными и мускулистыми руками. Учитель шёл вдоль бассейна, уперев взгляд тёмных глаз в крохотный секундомер в собственной широкой ладони, и совсем не замечал семенящего за ним омегу. — Тао, шевели задницей! — комментировал мужчина, даже не смотря на плывущего по отдельной дорожке альфу, — сначала пьют вечером, а на утро прутся на тренировку, лучше бы тогда вообще дома сидели…– добавил уже намного тише. Когда же через пару секунд альфа в чёрной резиновой шапочке доплыл до бортика, цепляясь за него и подтягивая себя повыше из воды, учитель неодобрительно покачал головой и уже разворачивался на пятках, как чуть не снес в бассейн притаившегося за его спиной мальчишку. Учитель Чон что-то прошипел от неожиданности, а Бэкхен, ойкнув, отлетел на пару шагов подальше. — Ах, это ты, Бён, — с облегчением выдохнул учитель, неосознанно поправляя собственной растопыренной пятерней медового цвета волосы. Всё-таки мужчина лет тридцати совсем не вязался с образом «стереотипного» физрука. Чон Хосок — а именно так звали учителя в полном расцвете сил, — был высоким и подтянутым широкоплечим альфой, что любил носить авиаторы и, словно талисман, красный свисток на шее. Он давал поблажки цветочным омежкам и часто завышал оценки слабому полу, аргументируя это тем, что прекрасных мальчишек нужно беречь. Над альфами же учитель любил частенько изгаляться. Гонял по стадиону, выжимал все соки, но от этого меньше его любить парни не начинали. — Учитель Чон…– пикнул Бэк, покусывая обветренные губы. — А чего это мы до сих пор в форме? — нахмурился мужчина, скользнув изучающим взглядом по субтильному омеге, — а ну-ка живо в раздевалку и в бассейн! Нет времени у нас трепаться… — Тренер Чон, а это правда, что в нашей команде теперь будет омежка?! — крикнул кто-то из альф в бассейне, и его голос разошелся по помещению эхом. Бэк нахмурился, сжимая лямки спортивной сумки сильней. — А ты не обольщайся, Минхо, тебе нужно о победе думать, а не о прелестных формах конфетных мальчишек! — с пляшущими на дне зрачков огоньками проговорил учитель Чон, а потом слишком неожиданно вновь повернулся к мальчишке, — ты до сих пор здесь? Тренировка началась уже десять минут назад! Омега, словно опомнившись, кивнул и быстрым шагом пошёл в сторону прозрачных дверей до раздевалок, слыша в спину одобряющий свист альф из бассейна и противное: — Сладкий, возвращайся к нам голышом! Бэкхен уже думает о том, что прийти сюда было одной из глупейших идей, но менять что-либо поздно.***
Вода приятно охлаждает, скользит по коже крупными каплями, попадает в нос, отчего постоянно приходится фыркать. Учитель Чон идёт рядом по бортику, держа в мозолистой ладони секундомер, а у Бэкхена заканчивается в лёгких кислород, поэтому он громко вдыхает, гребя брассом до противоположного бортика. Если бы омеге кто-нибудь сказал, что учитель Чон вцепится в него словно клещ, тренируя на уровне с альфами без поблажек, мальчишка бы ни за что не согласился прийти сюда, переписался бы на какую-нибудь секцию той же фотографии от греха подальше. Ко всему этому прибавлялись постоянные подколы со стороны альф и их липкие, маслянистые взгляды, которые омега чувствует собственной тонкой кожей. Омега делает последний рывок и выныривает из толщи воды, чтобы зацепиться напряжёнными руками за скользкий бортик, одновременно приподнимая на лоб специальные очки, которые совсем не помогают, и Бэкхён действительно не понимает, зачем они нужны. Носки дорогих спортивных кроссовок оказываются совсем рядом с руками омеги, а сам учитель присаживается перед мальчишкой на корточки. — Это было даже очень неплохо, Бэкхен, для омеги, который ни разу не занимался плаванием профессионально, — улыбается альфа и приободряюще хлопает Бёна по мокрому и гладкому плечу, в ту же секунду поднимаясь в полный рост.– На сегодня всё, отпущу вас пораньше в честь выходных, — громко проговорил учитель, слыша в ответ одобрительные крики и свист. — Встречаемся в понедельник после уроков. После того, как Бэкхен вышел из бассейна, ему казалось, что его тело весит тонну, не меньше. Все мышцы были напряжены, но не болели. На пути к раздевалкам было не протолкнуться. Из зала Бэк вышел последним, надеясь на то, что когда направится к омежьей раздевалке, то на пути уже никого не встретит. Возбуждённые непонятно от чего, альфы столпились в узеньком коридоре, суша махровыми полотенцами тела и у некоторых отчего-то уже влажные волосы. Они громко переговаривались и смеялись, явно не желая идти в небольшую душную комнату, пропахшую множеством едких запахов. Омега проскальзывал рядом с ними, словно тень, так как парни упорно не хотели уступать ему дорогу, кто-то даже успел шлепнуть по влажной от воды заднице, которую облепила эластичная ткань плавок. Бэкхен не хотел разводить драк и истерик, потому что в планах на сегодня у него была встреча с Исином, а там начнутся никому не нужные расспросы о неожиданном фингале на скуле или под глазом, кто это сделал, а если узнает, то накрылось плавание медным тазом для Бэка. Поэтому мальчишка поджал тонкие губы и пухленький зад, в рекордное время преодолевая оставшееся расстояние до раздевалки, и быстро нырнул в просторную комнату, провернув замок для безопасности, а после прижался к гладкой, но очень тонкой двери и скатился по ней вниз, прикрывая глаза и утыкаясь в собственные острые коленки.***
Бэкхен вышел на осеннюю улицу, даже не застегнувшись. Его тонкая курточка, что не подходила для такого ветра, совсем не грела, а вытаскивать из шкафа потеплее было лень, да и эта ему намного больше нравилась. Выправленная из-из пояса брюк белая рубашка выглядела слегка помятой, а её низ заворачивался от резких порывов ветра, открывая миру тонкую полоску бледной гладкой кожи живота. Бэкхен поправлял тонкими пальцами вихри путающихся между собой влажных волос, но это не помогало от слова «совсем», потому что ветер все портил. В итоге на голове омеги был самой настоящий кавардак. Мальчишка заметил знакомую фигуру, прижавшуюся задом к высокому мотоциклу, не сразу. Зато блондинистый альфа, кажется, следил за ним уже долго, и для пущей уверенности фары мотоцикла приветливо моргнули. Бэкхен широко улыбнулся, в ту же секунду забыв о влажных волосах, и побежал к Тэхену, что раскрыл руки для объятий, приветливо улыбаясь. Омега с разбегу вжался в лучшего друга, крепко обнимая его, сжимая пальцами плотную кожаную куртку на спине. Тэхен был худоват для альфы, высокий, но Чанеля ниже точно. Высветленные вихри пушистых от постоянных покрасок волос касались краешков тонких, словно прозрачных хрящиков ушей. Он любил носить огромные футболки с разными надписями под любимой кожаной курткой, а драные джинсы облепляли стройные и длинные ноги. — Что ты тут делаешь? А как же домашний арест? — вместо «привет», начал заваливать вопросами омега, подняв голову так, что упёрся острым подбородком в грудь Тэ. — Амнистия, — фыркнул по-доброму парень, выпуская из кольца тёплых рук. Бэкхён выгнул в немом вопросе бровь, — на самом деле байк починили, родители на выходные свалили в Тэгу к родственникам, а я «наказан», — пожал плечами альфа, поджимая губы в тонкую полоску. – Кстати, нас пригласили на вечеринку, Чимин празднует совершеннолетие. — Сегодня? — удивленно выдохнул Бэк, совсем забыв о Дне рождения Пака. Бывший одноклассник и хороший приятель в одном флаконе. — Ага, — наконец-то отлипнув от чёрного Круизера, кивнул Ким, — Чонгук тоже попрется… — Он звонил тебе? — Да, но трубу я не взял, пусть идёт нахер, — небрежно выплюнул Тэхен, колупая короткими гладкими ногтями покрытые резиной ручки мотоцикла, а спустя пару секунд неожиданно резко обернулся, — тебя подкинуть до дома? Бэкхен точно не помнил, когда он влился в дружбу этих двух альф. Кажется, они дружили всю жизнь, сколько себя помнили. Но совсем недавно омега начал чувствовать напряжение, висящее между альфами, и, кажется, началом этому послужило далеко не предательство и трусость Гука. — Подвези до компании Исина, пожалуйста, — поправив лямку рюкзака на плече, неловко улыбнулся Бэк. — Запрыгивай, — мальчишка только и успел поймать чёрный, матовый шлем, что кинул ему Тэхен, уже перекидывающий длинную ногу через Круизер.***
Чанель и Чондэ сидели за одним из столиков в приятном кафе, ожидая свой заказ, который должны были принести с минуты на минуту. Напарники любили иногда здесь обедать. Тут было чисто и вкусно, официанты не грубили, а хозяином небольшого заведения был Жак — омега в возрасте, родом из Франции, осевший здесь, в шумном Сеуле, ещё тридцать лет назад. Высокий и тонкий омега, что обслуживал альф, наконец-то подошёл к их столику с подносом, привлекая к себе внимание и голодные до ароматной еды взгляды. Парнишка поставил все на стол и, улыбнувшись, пожелал приятного аппетита, прежде чем исчез вновь за двустворчатыми дверьми болотного цвета, что вели прямиком на кухню. — Здесь просто прекрасно готовят, у повара золотые руки! — захлебываясь слюнями, почти на ультразвуке верещал Чен. Чанель хмыкнул и в свою очередь более сдержанно приступил к обеду. Когда тарелки с сырным супом были пусты, а еда приятно согревала изнутри желудок, мужчины уже никуда не торопились, расслабленно попивая горячий кофе. До конца обеденного перерыва оставалось плюс-минус полчаса. — Нет, нет, да чтоб тебя! Почему?! — неожиданно завыл Чанель, неаккуратно поставив чашку с кофе на скатерть, отчего напиток расплескался, попав несколькими каплями на светлую ткань. Вопль заставил людей, сидящих неподалёку обернуться с немым вопросом и интересом в глазах, а Ким тем временем отлип от экрана своего телефона, вперив взгляд в Чана. — Что такое? — нахмурился альфа, наблюдая за тем, как напарник схватил со столика салфетку, и прикусив губу, что-то делал в районе своих длинных ног. — Пролил кофе на пах что ли? — со смешинками фыркнул Чондэ, улыбнувшись на манер кота, и неожиданно для Пака привстал и перегнулся через весь стол, заглядывая. — Ого, это ты у нас от еды так возбуждаться начал, или… — Да нет же! И тише, Ким, чёрт тебя дери! — гневно зашипел Чанель, стреляя искрами из чёрных глаз в напарника. Было очень неловко пытаться прикрыться салфеткой, которая совсем в этом не помогает. — Даже не знаю, что сказать, — намного тише продолжил альфа, садясь обратно на своё место, — и давно ты так? Кёнсу не даёт, что ли?.. или это, наоборот, от его стряпни у тебя такое началось… — Не от еды это! — резко выдохнул Чан, — я и сам не знаю… это происходит без причины, по утрам хоть о косяк бейся, мне ж не шестнадцать! — захлёбываясь от чувств и подавляя рвущиеся стоны, кусал губы мужчина, пытаясь прикрыть уже полами длинного пальто этот топорщащийся стыд. Чтоб этого мятного мальчишку!.. — Без причины? — повторил Ким, — стой-ка, — прикусил губу и потупил взгляд, словно задумался, — ты что, истинного нашёл?! — С чего бы?! Сердце под ребрами Пака сбило ритм, и ухало уже где-то в районе горла. — Потому что такая херня от них и идёт! Кто он? Я его знаю? А Кёнсу ты уже сказал об этом?.. — Стой, что? Что за бред, как это вообще может быть связано? — недоумевал Чанель. — Я встречался с этим… то есть не я, а мой приятель один, — махнул рукой Чондэ, словно это не было важно, — он встретил своего истинного, но они друг друга динамили по каким-то причинам, не помню уже, он мне это давно рассказывал… В общем, через время они начали заводится на ровном месте, член по утрам торчком, как в пубертатное вернулся, и вся эта кутерьма… короче, долго они без друг друга не смогли, сейчас женаты, двойня, вроде… или уже тройня, — хмурился Ким, зачем-то пытаясь вспомнить эту информацию, но Чанель все равно его уже не слушал.– Как говорится, от истинности не уйдёшь, из-под земли достанет. То есть «не уйдешь»? Совсем что ли? — Эй, — Чондэ пощелкал перед глазами Чанеля пальцами, заставляя напарника вернуться к разговору. — Бред, — выдохнул Пак, мотнув головой. Да не может такого быть. Просто он ещё силён, как когда-то в молодости, когда его могла завести даже дырка в стене. Всему есть разумное объяснение. — Бред-не бред, а пиписька от напряжения отвалится и полетит от тебя со звуками сдувающегося шарика, — пожал плечами альфа, допивая последние глотки уже остывшего кофе, — либо трахай на постоянной основе Кёна, не чувствуя того самого истинного удовольствия, либо перестань динамить истинного. — Тебя спросить забыл, — небрежно фыркнул Чан, чувствуя, что от услышанного в штанах стало свободней, — поехали уже, Сехун иначе загрызет. Уже садясь в машину, и мягко хлопнув дверьми, Чен вновь улыбнулся по-кошачьему: — Познакомишь с ним? — С кем? — выворачивая руль на повороте, нахмурился Пак. — С истинным, с кем же ещё. — Да нет его, чего привязался, — врал Чанель, даже не смотря на друга. — Ну да, как же… а возбудился ты, потому что представлял, как облизываешь шоколадный маффин. — Да пошёл ты, — беззлобно фыркнул Пак, нервно покусывая губу.***
Бэкхен снял чёрный шлем и, распрощавшись с Тэхеном до вечера, направился к возвышающейся над городом, стеклянной высотке, светящейся на солнце. Омега мял пальцы и растирал до красноты тонкую кожу, теребил заусенцы, не чувствуя иголочек боли. Он ещё сегодня ночью отрепетировал речь, он уже знает, что сказать. Конечно, мальчишка чувствовал свою долю вины, но виноваты были они оба, и Бэк надеялся, что Исин тоже это осознал. Проходя мимо стойки с охранником, омега показал специальный пропуск, который закинул в рюкзак ещё утром перед школой, и исчез со стайкой офисных работников за стеклянными дверьми лифта. Омеги, альфы и беты в узких классических костюмах совсем не замечали маленького омегу-подростка, оттеснив Бэкхена к самому углу. Все вышли на этаже ниже, чем нужно мальчишке, поэтому один пролет Бён ехал в звенящей тишине. Когда же прозрачные створки открылись, бзыкнув и огласив механическим голосом номер этажа, омега оттолкнулся от стеклянной стены, влившись в длинные коридоры, словно лабиринты, в которых сновали туда-сюда зашивающиеся работники. Найти нужный кабинет не составило труда, всё-таки он здесь был в последний раз не так давно. В приёмной его встретил секретарь-омега папы, Тэмин, что до неожиданного прихода подростка был с головой погружен в работу. В правом аккуратном ушке секретаря, не скрытом высветленными прядями волос, была видна чёрная гарнитура, и Ли постоянно поправлял её длинными пальцами. — О, привет, Бэкки, давно не виделись, — приветливо улыбнулся омега, заметив в дверях сына своего босса. Бэкхен улыбнулся в ответ. — Папа у себя? — У него сейчас незапланированное совещание, освободится минут через пятнадцать, — задумчиво пожевав губу, сказал секретарь, — присаживайся пока на диванчик. Тебе сделать кофе? Бэкхен отрицательно помотал головой, не желая больше отвлекать мужчину от работы, но на диван всё-таки сел, положив рюкзак с парой учебников себе на колени. Тэмин больше не говорил, вновь вернувшись к работе, быстро клацая по клавиатуре аккуратными пальцами и в перерывах успевая ещё ставить печати от имени папы Бэка в папки с листами, перекладывая их в ровную стопку на углу стола. Бэкхен и не заметил, как быстро прошло время, вздрогнув от неожиданности, когда дверь напротив диванчика открылась и из неё вышло несколько мужчин, даже не заметивших в приёмной подростка. Последним в дверном проеме показался сам Исин, который наверняка хотел попросить Тэмина о чем-то, но, заметив на диване сына, замер. Старший омега выглядел ужасно уставшим, с темными кругами под глазами, в мятой рубашке, чего он себе никогда раньше не позволял, считая это дурным тоном! — Бэкхен? Что ты здесь делаешь?..– хлопая глазами, спросил папа, наблюдая за тем, как Бэкхен встал с дивана, решительно направляясь в освободившийся кабинет, заставляя Исина немо отойти в сторону. — Нам нужно поговорить, пап, — только и сказал Бэк, заходя в открытый кабинет. Уставший омега ещё с пару минут хлопал глазами, а после потер холодными ладонями лицо и скрылся в кабинете следом за сыном, попросив напоследок Тэмина сделать две чашки зелёного чая.***
В кабинете было светло и свежо, так как большие окна были открыты нараспашку, наверняка чтобы проветрить комнату от удушающих запахов после долгого совещания, — догадался Бэкхен. Мальчишка остановился ровно посередине помещения, скользя взглядом по ровным стенам бежевого оттенка и мебели — чёрного. Исин прошёл до своего стола, но не сел за него, остановившись рядом, скользя подушечками пальцев по гладкой поверхности, и молчал. — Как у тебя дела? — голос предательски дрогнул, и Бэк поджал в ту же секунду губы, но взгляда не отвел. — Зашиваюсь…– выдохнул в ту же секунду папа, словно ожидал этого вопроса все то время, что они молчали, — а у тебя? — Ты же знаешь всё, директор нажаловался, наверняка и отец рассказал, — брякнул мальчишка, совсем не подумав, но после резко выдал, — но если тебе интересно, то я вступил в команду по плаванию в школе и…– «…нашёл истинного», –… и вот. Прости меня, пожалуйста, пап. Неожиданно стало настолько стыдно, что не передать словами. Что повёл себя так тогда, сбежал, накричал, не извинялся всё это время! Пальцы уже ныли от того, как их часто трут, ранки от выдранных заусенцев кровоточили, а в носу что-то щипало неприятно так, словно перед слезами, как когда-то в детстве. — За что? — Да за всё! — и кинулся к Исину, словно движимый силами из вне, обнимая крепко охнувшего старшего, и через пару секунд с облегчением чувствуя, что так же крепко обняли в ответ. — И ты меня прости, — укачивая как когда-то в детстве сына, сказал старший омега, уткнувшись гладкой щекой в мягкие и пушистые волосы. Обволакивающий запах папы успокаивал лучше любых таблеток, но Бэкхен даже не плакал, просто сердце под ребрами билось слишком сильно. Через пару секунд в дверь тактично постучались, а после дверь приоткрылась, впуская в кабинет Тэмина, но Бэкхен и Исин даже не думали разрывать объятья. — Ну наконец-то, — улыбнулся секретарь, держа на подносе две чашки ароматного чая и песочное печенье в миске, — рад видеть вас двоих улыбающимися.