toxique

Wolf Colony - The Otherside       Кёнсу и Чонин решили встретиться после работы, и это оказалось весьма поздним временем, ведь на наручных часах большая стрелка быстро двигалась в сторону девяти вечера. Обычно после работы Су сразу мчался домой, по пути заезжая в какой-нибудь супермаркет, чтобы купить чего-нибудь к ужину, а дома его встречал Лухан, они разбирали пакеты, говорили и вместе готовили ужин. Ели тоже вместе, а Чанель приезжал позже, когда сын уходил уже мыться или в сторону своей комнаты, чтобы готовиться ко сну. Кёнсу всегда дожидался мужа. Это было какой-то привычкой. Пока Чанель ужинал, Су сидел рядом, пил горячий чай или ещё что и тихо спрашивал о прошедшем дне. Всё это повторялось изо дня в день. Пока не появился Чонин.       Все мысли омеги были заняты истинным. Су думал, как сказать Киму о том, что ситуация у них не из простых. Кёнсу женатый омега, у него есть сын, муж, дом, обязанности и свое место в обществе, в жизни. И все это неожиданно менять, переворачивать с ног на голову одному омеге было непосильной задачей. И что с этим делать? Ведь альфа даже не в курсе всей жизни своего истинного.       Все эти мысли казались неправильными и больно дергали за ниточки совести, которая потихоньку грызла и разъедала Кёнсу. Омега тер от нервов пальцы, кусал губы, отчего те начали трескаться и ужасно болеть. Сон куда-то уходил и оставлял омегу один на один с проблемами, мыслями и ещё ворохом чего за спиной. Су просто лежал на кровати без сна, смотрел на спокойный профиль мужа и поджимал губы с вопросом, что красной лампочкой разрывался в голове –«Что делать?!»       В груди все ныло, что постоянно хотелось провести ногтями в районе сердца, расчесать, чтобы перестать это чувствовать, но тогда придёт другое. Боль. А этого хотелось меньше всего.       Омега заглушил мотор иномарки и вышел из машины, плотнее кутаясь в тёплое пальто, поправляя на шее шарф. Они договорились встретиться в парке и просто пройтись. Поговорить.       На улице было довольно прохладно, ветер пускал по коже табун неприятных мурашек и Кёнсу невольно втягивал голову в плечи, со стороны наверняка выглядел довольно нелепо. Чанель раньше часто называл его пингвиненком, но это прозвище с годами как-то оставило Су, а воспоминания вызывали что-то странное, словно всё, что было раньше — было неправильно. Но омега не хотел так думать. Это было не неправильно.       Чонин стоял у большой клумбы, где летом красиво цветут цветы, а весной вся аллея розовеет от цветущей вишни, альфа также кутался в куртку и натягивал пониже на лоб чёрную шапку. Чонину было двадцать четыре, и он выглядел таким молодым и полным энергии, той юношеской, что кипит в молодом теле, что невольно омега думал о том, а не староват ли он для Кима? Не ошиблась ли природа, предназначив их друг другу, вот так нагло связав невидимой красной нитью мизинцы?       Ведь сам Су уже не так молод, он уже привык к своей размеренной жизни, взрослой жизни, когда ходишь на работу каждый день, воспитываешь сына. А Чонин? Он ведь молод, горяч, игрив. Ему ведь нужен тот драйв, тот «УАаааа», ну вы поняли. И Кёнсу, к сожалению, уже не способен дать ему это чувство, он уже прошёл тот период плечо к плечу с Чанёлем.       Ким замечает его ещё за несколько метров и приветливо улыбается, не сводя глаз. Кёнсу прибавляет шаг, чтобы сократить расстояние между ним и альфой быстрее.       — Привет, — выдыхает белый пар Чонин, когда омега наконец-то подходит ближе. Су кивает и тоже улыбается. Они оба расправляют руки, чтобы приобнять друг друга. Они всё-таки далеко не чужие друг другу, но почему-то в последний момент оба замирают, так и не обнявшись. Неловкая заминка затягивается, и альфа решает взять всё в свои руки, но вместо того, чтобы всё-таки обнять, он кладет свои большие ладони, заключенные в чёрную ткань перчаток, на узкие даже в пальто плечи Кёнсу. И да, омега думает, что это лучшее, что могло прийти в голову его истинного. Всё настолько неловким кажется Кёнсу. Даже в первую встречу всё прошло намного лучше, и что изменилось сейчас?       — Я не знал, какой ты любишь, поэтому взял на свой вкус, — словно вспомнив, дергается Чонин и поднимает со скамейки за своей спиной два стаканчика ещё горячего напитка, — это латте, надеюсь, я угадал.       Кёнсу даже не успевает ничего сказать, как в замерзшие на ветру пальцы вкладывают стаканчик кофе.       — Так будет намного теплее, — сделав небольшой глоток, кивает на стаканчик в руках омеги альфа, и слизывает с вишнёвого цвета губ молочную пену.       Су заглядывается таким истинным, совсем не замечая, что смотрит так, не мигая, уже довольно долго. А после того, как Чонин неловко улыбается, и сам смущается, быстро отводит взгляд в сторону, делая парочку больших глотков, обжигая горячим латте язык, но совсем не обращая на это внимание. Также проводит кончиком языка по губам, слизывая капли кофе и краснеет пуще прежнего, замечая взгляд Кима со стороны.       Минуты неловкости и гулко бьющегося в груди сердца прерывает всё тот же Чонин. Альфа предлагает пройтись и Кёнсу спешит принять приглашение, направляясь по парку бок о бок с истинным.       — Извини, что так поздно предложил встретиться, что не звонил всю ту неделю, — неожиданно говорит парень, и тянется рукой к затылку, почесывая смущённо, вплетая пальцы в отросшие волосы, с которых сошла яркая краска, — мне нужно было всё обдумать.       — Я понимаю, — кивает омега и думает о том, что он тоже всю неделю только и занимался, что самокопанием, перебирал полки с мыслями в голове, вытаскивал всё и теперь там была полнейшая каша, — я тоже не решался позвонить.       На какое-то время Су даже пытался убедить себя в том, что ему просто кажется, что этот навязчивый запах, странное ощущение и вообще всё — иллюзия, и ему только кажется, что Чонин его альфа. Просто показалось. Но делать это получалось очень плохо. Кёнсу не понимал, почему альфа вообще поверил ему.       — Мне очень жаль, что я не могу чувствовать тебя, я бы очень хотел убедиться в истинности сам, но…– Ким нервно делает глоток, прихлебывая его с каким-то странным звуком, и не спешит убирать стаканчик от приоткрытых губ, словно пытается подобрать в голове правильные слова, — наша ситуация сложнее, чем у обычных истинных.       — Точно, — вырывается у омеги, прежде чем он успевает подумать и Кёнсу кидает взгляд на хмурый профиль парня, пытаясь по его выражению лица понять хоть что-то.       Омега кусает губы, жует их, чувствуя во рту лёгкий привкус крови с мягким латте, и пинает вперёд носком ботинка мелкий камушек под ногами. Он чувствует, как в кармане пальто вибрирует телефон от входящего звонка, но принимать не спешит, это сейчас совсем не вовремя. Подождет, даже если это Чанель.       — Мой нюх навряд ли уже вернётся ко мне, у нас довольно большая разница в возрасте, — зачем-то перечислял Чонин, — на самом деле это всё не важно, просто я не совсем уверен, что нам стоит пробовать…       Кёнсу не мог решиться. Он должен был рассказать обо всем Киму! Если не сейчас, то когда ещё?       — Кстати об этом,– поджал саднящие губы омега и потупил взгляд в асфальт. По всему телу от самой макушки до пяток прошла неприятная волна, — я замужем, и у меня есть ребёнок, которому восемнадцать лет, и ещё багаж всякого за плечами типа устоявшейся, однообразной жизни, дома…       Чонин, который в эту секунду делал очередной глоток, неожиданно громко закашлял, словно кофе ударило ему в нос, и брызги латте изо рта альфы осыпали холодный асфальт.       — Ахах, — продолжая откашливаться, нервно рассмеялся Чонин, — у тебя муж, дом, ребёнок, который младше меня на шесть лет, может, у тебя и собака есть, м? — хмыкнул альфа, зарываясь длинными пальцами в копну волос и крепко зажмуриваясь.       Омега поморщился. Ему тоже было от всего этого не весело.       — Нет, собаки у меня нет, — поджал губы Кёнсу, сказав это на полном серьезе, — прости меня… просто мы встретились слишком поздно.       Да. Им стоило встретиться намного раньше. Возможно, когда альфа ходил ещё в школу. Кёнсу бы дождался.       Уже на втором курсе института Чанель и Су поженились, перед этим почти пять лет общаясь в одной компании и три года встречаясь. На свадьбе омега упорно пытался скрыть округляющийся с каждым месяцем живот, но тот всё равно было заметно и даже на фотографиях, которые сейчас висят в рамках на стенах дома. Кёнсу и Чан так не планировали, но всё вышло как вышло и омега ни на секунду не жалел об этом до этих минут. Тогда, когда он был молод, горячо любил неистинного альфу, Су даже не думал о том, что где-то есть его истинный, и что когда-нибудь они встретятся, и всё получится вот так. Что чувства, когда-то горячие и бушующие, как пламя потеряют свою силу и на деле останутся лишь в постели, что на замену этим чувствам придёт обычная, горькая привязанность. Кёнсу никогда не обсуждал с Паком возможность того, что они оба встретят своих истинных, словно это с ними никогда не произойдёт.

***

      У Бэкхена не было мыслей, он ни о чем не думал, кажется, он даже не знал, что делает на данный момент. Его телом и разумом завладела сила из вне, и ноги сами несли тело в неизвестном направлении.       Он был уже не дома. Не в квартире Исина. Он даже не помнил, как вышел оттуда, хотя сейчас это было ему не важно.       Кажется, он принял ещё таблетку, и не убрал дурь обратно в его тайное место, оставив рассыпавшиеся в руках разноцветные кругляши по рабочему столу и полу, но сейчас это его тоже мало волновало.       Омега был в одной тонкой футболке и джинсах, в старых кроссовках, а руку приятно оттягивала металлическая бита.       Он вышел из квартиры с какой-то целью, но сейчас в голове было пусто, и он просто шёл в непонятном направлении, мимо ярких уличных вывесок, что слепили глаза с чёрными, как две бездонные ямы зрачками, что заполнили почти всю радужку. Бэкхен морщился от ярких звуков проезжающих мимо машин, ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого раздражающего шума.       Он оказался рядом с полицейским участком, где работал Чанель.       Омега плотоядно улыбнулся, точно сумасшедший, словно вспомнил, зачем он пришёл сюда, и прошелся блестящими чем-то плохим глазами по ряду машин, но так и не нашёл ту самую. Машину офицера Пак Чанеля. Но это Бэка ни чуточки не огорчило, он только сильнее сжал в ладонях биту, не чувствуя окоченевших на вечернем холоде пальцев, и направился к припаркованной прямо около входа в участок служебной полицейской машине. В ней никого не было, и мальчишка размахнулся посильней, чувствуя какую-то странную тянущую боль во всех мышцах, но только сильней сжал челюсть, ударяя по боковому стеклу так, что то вмиг покрылось паутиной трещинок. Бэкхен ударил ещё раз, разбивая стекло окончательно. Сбил зеркала, выбил фары, чувствуя при этом так хорошо себя, так спокойно, ничего не боясь и не о чем не волнуясь. Ни того, что его уже заметили и к нему бежали пара альф-полицейских, что-то крича и размахивая дубинками, ни того, что его сейчас задержат. Обдолбанного. Пропахшего насквозь вишневыми сигаретами. Омеге было плевать.       Он запрыгнул на капот так, что машина заулюлюкала сигналкой и замигала парой оставшихся на месте каким-то чудом фарами, но Бэк с улыбкой на лице заколотил битой по лобовому стеклу, заставляя мелкие стеклышки отлетать в разные стороны.       На это зрелище сбежались даже зеваки, несмотря на то, что было уже очень поздно. Они доставали телефоны, снимали и тыкали своими мерзкими пальцами.       Полицейские стащили его с капота, быстро заламывая тонкие, холодные руки, покрывшиеся мурашками, сцепляя их ещё более холодными наручниками. Бита упала на влажный асфальт, оставшись у Бэкхена лишь ужасно неприятным звуком в ушах.

***

      Чондэ зашёл в кабинет, когда Чанель листал папки с делом, вчитываясь в строчки. Сегодняшним утром пацана из того клуба нашли всплывшим в реке. Судмедэксперт передал фотографии и установил, что бета умер задолго до того, как его выкинули в реку Хан с камнем на шее для надёжности, чтобы не всплыл.       Пак оторвал взгляд от бумаг и фотографий синющего трупа, поправляя на переносице очки и следя за тем, как напарник стаскивает с плеч куртку и кидает собственный телефон на стол.       Собственный телефон в кармане вибрирует, и Чанель достаёт его, замечая пришедшее оповещение, что Кёнсу появился в сети после нескольких звонков без ответа, только длинные гудки и в конце звонок перекидывали на голосовую почту. Альфа думает о том, что надо позвонить мужу ещё раз, но это будет позже, и мужчина убирает телефон обратно в карман форменных чёрных брюк.       — Ты только прикинь, что только что произошло! — запальчиво выдал Ким, подойдя к столу Чанеля, чтобы нагло присесть на его угол своей плоской задницей.       Чанелю не было интересно, поэтому альфа, проигнорировав выпад Чондэ, вернулся мыслями обратно к работе.       После того, как труп нашли, Сехун обязан выдать Чанелю ордер на задержание хозяина клуба!       –…помнишь, мы не так давно задержали двоих пацанов, которые стены разрисовывали. Один альфа, а второй омега. Так вот, омега тот совсем без тормозов, сейчас на стоянке, прямо перед участком, битой расхерачил служебную машину! Без куртки, в одной футболке, обдолбанный, вообще невменяемый…– продолжал Дэ, даже не замечая, как замер Чанель, перестав шуршать страницами дела.       Тут и к гадалке не ходи и так понятно, что Ким говорил о Бэкхене.       Пак невольно сжал ручку меж пальцев сильней, что захрустел едва слышно бедный пластмассовый корпус. Сердце в груди забилось быстрей и сбилось дыхание. Чанель почувствовал едва различимую мяту и лайм в воздухе. Или ему уже кажется?       — Обдолбанный? — сморгнув с глаз дымку, охрипшим голосом, переспросил мужчина.       — Ага, экстази, похоже, ночь у нас посидит.       Чанель облизал вмиг высохшие губы и похлопал себя по карманам брюк в поиске телефона, а после взяв со стола пачку сигарет, не думая более ни о чем, метнулся к двери.       — Эй, ты куда? — окликнул его напарник, соскочив со стола, в то время как Чанель уже схватился за прохладную, металлическую ручку.       Чанель молчал пару секунд, думая, что сказать. Повернул голову, глянув в коридор, где туда-сюда ходили коллеги, и провёл вспотевшей ладонью по отросшей чёрной челке, убирая её назад, тем самым взлохмачивая волосы.       — Выйду, покурю, — и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.       И хоть курить и правда хотелось жутко, Чанель всё же не вытерпел и в самый последний момент свернул в совершенно другую сторону. Он знал, где может быть сейчас мальчишка. Он правда не знал, зачем хочет его увидеть, не знал и продолжал идти, чувствуя, как вскипает в венах кровь от нарастающей злости, как наливаются эти самые вены кровью и синими переплетениями обвивают руки от самых локтей. Чанель не собирается расправлять закатанные рукава, только сильней сжимает кулаки, впиваясь короткими пластинами ногтей в собственную ладонь. И честно, лучше было бы Бэкхену находиться сейчас за решеткой, иначе Пак не выдержит.       Чанель чувствует запах истинного. Необыкновенно сладкий сейчас из-за принятого наркотика. Мята и лайм разжигали внутри пожар, скручивая кровь.       Мужчина заметил омегу сразу. Тот безмятежно лежал на лавке. Слишком спокойный. В одной футболке, драных джинсах и пыльных кедах. Словно спал.       — Чего ты тут делаешь?! — рыкнул Чанёль, сжав пальцами холодные перила клетки, за которой расслабленно лежал Бэкхен.       Омега открыл тонкие веки, впиваясь чёрными глазами в желтоватый потолок, а после слишком медленно повернул голову к источнику шума.       — О, а вот и ты, — улыбнулся омега, вмиг легко поднялся с лавки, подошёл к перилам, что разделяли их. Будто все это время только и делал, что ждал Чанеля.       — Ты разбил окно полицейской машины? — альфа понизил голос, а брови его съехались к переносице. Он просто не мог поверить в слова напарника, предпочитая думать о том, что Чондэ привирает, ему хотелось услышать правду от самого мальчишки.       — Ага, а ещё я выбил фары и битой сбил боковые зеркала, — улыбнулся совсем сумасшедше чему-то своему Бэк, не отводя горящего огнями взгляда с мужчины.       Нет. Он точно не врал. Его чёрные, как бездна, зрачки поглотили орехового цвета радужку, а хрипловатое дыхание было слишком громким, с заметно поднимающейся грудной клеткой. Бэкхену даже сейчас было холодно, тонкая кожа на шее покрылась мурашками, побледнела совсем, став алебастровой, и только изящная цепочка иероглифов чернела на белой, изящной коже.       Чанель отступил на шаг, его брови надломились, а после вновь приблизился, сжал в пальцах железные пруты, угрожающе зашептав:       — Ты просидишь тут всю ночь, а утром за тобой приедет отец, подумай над своим поведением!       — Как скажешь, — флегматично пожал плечами омега, а после прижался лбом к одному из прутьев, на котором ещё секунду назад сплетались чужие пальцы, а костяшки белели от сжатия. Бэкхен потерся о железо лбом, прижался бледной, впалой щекой, высунул язык и прошелся им, красным и влажным по пруту, прикрывая тонкие веки с почти незаметными линиями голубых вен, длинные ресницы едва заметно подрагивали.       Чанеля, почти сорокалетнего альфу, прошибло жаром и иголками по всему телу так, как не прошивало никогда, даже от Кёнсу в молодости, когда того хотелось до цветных мушек перед глазами. Омега заметил это, как и вздутые на шее и руках вены.       Верно. Ещё совсем чуть-чуть и Чанель станет его. Он всегда был Бэкхена, но совсем скоро мальчишке будет принадлежать не только тело альфы, но и его душа, мысли, весь он.       — Ты ведь тоже больше не можешь сопротивляться этому? Я чувствую это по твоим словам, по этому взгляду… хоть ты и пытаешься сделать вид, но ты не сможешь скрыть свои чувства и желания. Эти чувства к тебе прожигают меня изнутри. Давай перестанем убегать.       Чанель почти не слышал его. Слышал словно через шум воды, словно он сам находился под водой, под толстой коркой льда, в ужасно холодной воде. Альфа прикусил губу до крови, а после и вовсе поджал те в тонкую полоску и замотал головой, когда до него дошло, о чем говорил мальчишка, о чем он просил.       Только не это.       — Заткнись, — судорожно выдохнул Пак, отворачиваясь от камеры. Ужасно хотелось курить, прямо здесь, но нельзя, поэтому Чанель терпел.– Ты обдолбался и несешь чушь, поговорим об этом, когда ты будешь в себе, — и быстро направился к выходу, чувствуя, как сдавливает в районе сердца, как нечем дышать в этом душном здании. А на улице свежо. Прохладный вечерний ветер сразу подхватывает черные пряди волос альфы, с которых давным-давно сошла укладка и волосы превратились в беспорядок. Чанель быстро закурил, пряча фитилек от проворного порыва ветра, и выдохнул через нос, отчего начало сразу щипать в носоглотке.       Да, да. Альфа прекрасно знал, что им нужно поговорить. Нужно наконец-то решить. Как взрослые люди. Они ведь взрослые люди? Вполне.       Когда дым наполнял лёгкие Пака с третьей затяжкой, в кармане завибрировал мобильник, и мужчина поспешил вытащить тот из брюк. Это был Кёнсу. И Чанель принял вызов, слушая голос мужа. Объяснения о том, что задержался на работе, что телефон сел, да ещё и колесо проколол, благо недалеко была автомастерская, где ему быстро помогли, что приехал домой совсем недавно и устал настолько, что уже идёт спать, а Чанель смотрит на наручные часы, зажав сигарету между облупившихся губ, и думает о том, что да, поздновато уже и пора домой, но спать совсем не хочется и домой тоже… не хочется.

***

      После дури Бэкхену всегда было плохо. Ужасно. Просто невыносимо. После того, как эффект розовых очков от экстази сходил на нет, вместо него появлялась апатия и злость на самого себя, на окружающих людей, буквально ненависть ко всему. Омеге постоянно хотелось пить и облизывать ссохшиеся губы, благо сейчас у него в руках была бутылка минералки. К слову, уже пустая. Бэкхен осушил её за один присест. И да, это последствия наркотиков, мальчишка знал об этом.       Его забрали ранним утром. Исин, конечно, приехал, как только ему позвонили из участка, но после выяснения всех обстоятельств, омеги вышли из здания полиции только в четвёртом часу утра, когда на улице ещё было темно и морозно.       Старший омега на удивление молчал, но это было не лучше. Бэкхену было легче, когда Исин кричал, ругался и смотрел на него, а не вот это все. Папа просто помог ему надеть куртку, что привёз с собой из дома и шёл к машине, обогнув сына и выйдя вперёд. Он сел первым за водительское, а Бэк не решился сесть рядом, поэтому приземлился на заднее. Ему хотелось спать и ещё пить. В животе крутило и урчало, но это не от голода. А ещё, кажется, Бэкхен больше не увидит свой мобильник до конца жизни. Офицер отдал смартфон Исину, а старший не спешил отдавать его сыну. Домашний арест тоже до конца жизни? И молчанка? Может, ты скажешь что-нибудь?! Ну пожалуйста! Крикни на меня! Накричи! Чего же ты молчишь, я же вижу, что ты еле держишься!!! Не смотри на меня такими пустыми глазами, заговори! Пожалуйста…       Все эти мысли метались в голове омеги, жужжали в ушах и жалили в сердце. Исин продолжал молчать, словно и не слышал того, как громко думал его сын.       Папа просто завёл иномарку и выехал на дорогу. Он даже ничего не сказал по поводу того, что Бэк сел сзади, где обычно сидеть не любил, причём с самого детства.       — Можно мне не идти в школу сегодня?..– омега провёл языком по сухим губам, чувствуя, как неприятно те потрескались, и не сводил испытующего, ожидающего хоть чего-нибудь, взгляда от Исина. Он прожигал в чужом высветленном затылке дырку, ожидая ответа, которого всё не было.       Стыдно ли было Бэкхену? Конечно. Он ощущал это в полной мере. И да, у него тоже есть чувства подобные этим. Ему было настолько плохо, что он готов был разреветься. Его запах напоминал стухший компот из завядшей мяты и просроченных лаймов, сморщенных и ужасно, что аж «вырви глаз», кислых.       — Бэкхен, что происходит в твоей голове? — задал один единственный вопрос папа через несколько минут, когда остановился на светофоре. Он задал его, но даже не посмотрел на него, ни на прямую, обернувшись, ни через зеркало, он просто продолжал смотреть вперёд. Такой уставший, невыспавшийся. Сейчас он словно на секунду стал выглядеть лет на десять старше, чем есть и этот блонд его вовсе не красил. Укладка растрепалась и волосы упали на высокий лоб, потеряв свою форму, глаза были блеклыми, подернутыми белой поволокой после тяжёлого дня и ночи, словно у выбросившейся на сушу мёртвой рыбы. Под глазами и в уголках пролегли мелкие мимические морщинки, которые раньше мальчишка совсем не замечал.       Омега отвел глаза в сторону, следя за тем, как ярко мигают на улице вывески магазинов, переливаясь разноцветными огоньками, как редкие люди проходят мимо их машины и спешат через дорогу пока для пешеходов горит зелёный.       Он не знал, как ответить на этот вопрос и нужно ли это вообще. Что сказать? Бэк и сам не знает, что с ним происходит.       — Как долго ты принимаешь эту… дрянь? — Исин всё продолжал стоять, хоть уже и красный сменился зелёным. Они были единственными на дороге. Сейчас старший омега смотрел на Бэкхена через зеркало, он буквально впился взглядом, ожидая ответа, словно говорил этим, что мальчишке некуда деться от этого разговора.       Бэк не хотел, чтобы родители когда-нибудь узнали об этом. Он обещал себе, что покончит с наркотой и не в коем случае не полезет на более тяжёлое, вроде героина или ещё чего. Но зато новой любимой подружкой на все случаи жизни стала экстази. Когда плохо, когда скучно, когда невыносимо. Просто положи на язык кругляш и подожди. Проблемы уйдут, словно их и не было. Заботы улетучатся, растворятся в воздухе, словно дым от сигареты. Мир приобретет иные краски и станет хорошо. Но, к сожалению, ненадолго.       Омега провёл по лицу влажными, холодными ладонями, выдыхая. На самом деле, его руки дрожали, а в глазах щипало, но он упорно делал вид, что с ним всё в порядке. Нет, это далеко было не так.       — Примерно год.       Он в очередной раз облизнул сухие губы и посмотрел в зеркало, но Исин больше не смотрел на него, только сильней сжал руль и тронулся с места.       По спине прошлась прохлада, а под ложечкой неприятно засосало. И что? Он ничего не скажет?       — Я смыл всю эту дрянь в унитаз, — словно предупредил Исин, сворачивая к знакомой многоэтажке, — скажи только честно, хорошо? — и вновь посмотрел через зеркало, Бэкхен едва заметно кивнул, — кто даёт тебе наркоту? У тебя есть диллер? Дружки твои? Кто?       — Тэхен и Гук тут не при чем! — неожиданно слишком резко для обоих ответил омега, сжав в пальцах низ дутой куртки. Только их не хватало в это впутать.       — Значит, они, — кивнул словно сам себе старший и припарковался, а мальчишка только задышал громче, хрипло, готовый броситься в защиту друзей. Бэкхен сам виноват! Он сам попробовал это! Сам! Никто его не надоумил, уж точно не Тэхен и Чонгук, они бы не стали саморучно убивать омегу! Кто здесь и был виноват, так это сам Бён, что связался с наркотиками.       — Я сам, я сам во всем виноват, пап, — говорил мальчишка. Слова выходили с трудом, а дырочку в губе от кольца жгло от того, что омега дергал её зубами, — парни не виноваты в этом.       — Знаешь, Бэк, ты уже взрослый мальчик, — откинувшись на спинку кресла, так уставше и убито прикрыв глаза, тихо заговорил Исин, — ты уже не в том возрасте, когда я мог тебя учить или наказывать за проделки, уже поздно. Просто пообещай, что пересмотришь своё окружение, — старший отстегнул ремень и вышел из машины, Бэкхен вышел за ним.

***

      Омега провалялся в кровати два дня. Он почти не вставал, очень редко в туалет. Выходить из комнаты казалось для него смертной казнью. Бэкхен знал, что с ним происходит. В этот раз апатия после наркоты, как неотъемлемое её последствие, не покидала мальчишку спустя сутки. Он просто выпал из жизни. Следил за тем, как за окном солнце сменяется луной и наоборот, чувствовал, как от голода урчит желудок, как ноет в груди от чувств, как болит голова от мыслей… хотя это может всё из-за того, что омега просто отказывался есть. А еще он все-таки замерз в тот вечер, поэтому шмыгал носом и кашлял в одеяло, надеясь, что все само пройдет как-нибудь там. Ему бы подняться с кровати, размять мышцы, похрустеть до кухни в поиске чего вкусного, ведь Исин заглядывал к нему в комнату раз двадцать за день не меньше и просил поесть, просил встать с кровати и выйти на улицу, подышать воздухом в конце концов. Но, честно, мальчишке хватало и воздуха из приоткрытой форточки.       Раньше от экстази не было так плохо. Почему же сейчас Бэкхен чувствует себя так, словно по нему проехался танк? А может это не только из-за дури…       Мальчишка перебирал в голове воспоминания той ночи, словно на перемотке. Взгляд Чанеля, его глаза. Наверно надо всё это бросить уже и просто продолжить жить так, как жил до встречи с истинным. Может, даже найти себе кого-то? А что нет-то… хорошая идея.       Исин отдал телефон сыну только утром перед школой. Тот был заряжен на полную. На главном экране был значок кучи пропущенных от Лухана, сообщения от Тэхена и пара звонков от Гука, и ещё сообщение от незнакомого номера. Бэк посмотрит все это позже.       — Удачи в школе, — сказал папа перед тем, как мальчишка хлопнет дверью иномарки.       А Бэк булькнул, положив смартфон в карман:       — Школа — не место для удачи.       Когда омега зашёл в кабинет и скинул полупустой рюкзак на свою парту, Лухан с грозным видом повернулся к нему. Его брови были сведены к переносице, глаза прищурены, а руки сложены на груди.       Бэкхен взлохматил чёрные волосы на затылке и громко упал на стул. Мышцы тянуло от двухдневного валяния на кровати, а в животе крутило и тянуло выблевать хоть и небольшой, но сегодняшний завтрак, который впихнул в Бэка чуть ли не силой упертый Исин.       Мальчишка сглотнул горькую слюну.       — Я звонил тебе.       — Да я знаю, извини, что заставил волноваться, — виновато произнёс Бён, решив, что все-таки надо оправдаться, — я заболел, а телефон глюканулся, только сегодня забрал из ремонта, вот и не отвечал поэтому, — нагло врал в глаза напротив он. Лухан поджал губы и в итоге просто кивнул. Большего ему и не надо было.       — Просто по школе начали ходить грязные слухи про тебя…– пожевав губу, буркнул блондинчик, — я не хочу в них верить…       Взгляд Бэкхена резво метнулся обратно на опустившего плечи друга, и пытливо впился в него. Только сейчас мальчишка заметил, как немногие одноклассники косили на него свои взгляды. Что за чёрт.       — Что за слухи и кто их пускает?       Сердце застучало сильней.       — Я не знаю, кто именно, — отвел глаза Лухан и сжал пальцы, — мол ты сидишь на героине, невменяемый психопат и прыгаешь на каждый член, даже на омежий… И ты по этим слухам и не болел вовсе, а в участке сидел. Но я спрашивал у своего отца, он же из полиции, но он сказал, что ничего такого не знает! Поэтому я не верю в эту грязь, что пускают про тебя, как по трубам!       Слухи и правда были дерьмовыми. И Бэкхена ведь не было только два дня в школе, а кто-то уже успел воткнуть парочку ножей ему в спину и не только! И ведь Бэк даже не знал, кому мог перейти дорогу. Да и верить в это дерьмо было глупо. Кто подтвердит? Хоть Бэкхен и не чист, но это не героин, а все остальное высосано из пальца…       После первых двух уроков Пак младший потянул Бёна в столовку, где как обычно было не протолкнуться. Они стояли в очереди с ещё пустыми подносами и думали, что взять мисо-суп или бобы, как неожиданно Бэка мощно толкнули плечом, едва слышно шепнув на ухо –«Слышал уже слухи о себе? Как думаешь, кто их пускает?»       И голос этот был до того шипящим, словно у змея, смутно знакомым, отозвавшимся немой болью в скуле, откуда не так давно сошло желтоватое напоминание о синяке.       Кровь вскипела в жилах и Бэкхен обернулся, замечая, как Цзы идёт в сторону выхода из школьной столовки в компании ещё двух парней. Дальше омега действовал по инстинктам, которые кричали о тупой мести. Поймать и избить к чертовой матери этого сукина сына.       Поднос упал на пол, а Бэк оказался слишком быстро рядом с китайцем, нагло цепляя рослого парня за школьный пиджак и рывком потянув на себя не ожидавшего Цзы так, что он попросту упал к ногам озверевшего мальчишки.       В столовой в одночасье повисла звенящая тишина, которую точно можно было потрогать пальцами, и только голос Бэкхена, что до сих пор держал замершего от неожиданности альфу за шкирку, разрезал, словно кривым ножом это тихое полотно, зарычав:       — Так это ты?! Своя жизнь не блещет красками, так решил засунуть нос в чужую, так ещё и пускать отвратительные лживые слухи?! — он с силой дёрнул Тао за пиджак так, что ткань жалостливо застонала.       И альфа словно пришёл в себя, ухмыльнулся гадко, сузив раскосые глаза, потянулся рукой в карман брюк, достав тонкий смартфон.       — Почему же лживые? Ещё как правдивы эти слухи, у меня есть доказательства!       И по стоящей до сих пор в полной тишине школьной столовой разошелся громкий звук разбивающегося на полицейской машине лобового стекла, шум дороги недалеко от полицейского участка и по истине сумасшедший смех омеги, что танцевал в одних джинсах и футболке на крыше иномарки с бейсбольной битой в покрасневших от холода тонких пальцах.