***
После тренировки Бэкхён еще долго сидел в раздевалке, смотрел в одну точку, а в голове звуки разбивающейся о бортики воды, в носу запах хлорки. Кажется, омега ей пропитался и еще несколько дней от него пахнуть будет химией, а не уже привычной мятой и лаймом. Мальчишка вздохнул в очередной раз и прикусил нижнюю губу, со страдальческим видом (жалко, никто не видит) натягивая на ноги форменные брюки, а на плечи рубашку, не спеша застегивать ту на все пуговицы, он сделал это только перед самым выходом, а после застегнул парку и вышел в коридор. Минхо и Сычен уже давно ушли, спортивный корпус опустел. Уже не слышится плеск воды в бассейне, баскетбольный мяч не бьется о кольцо, а на маты со стоном не падает тело поверженного борца. Бэкхён выходит из школы, пряча холодные ладони в карманах. Иномарка Лукаса приветливо мигает ему огнями, и омега идет к ней. Бэкхён запрыгнул в прогретый салон автомобиля, где за рулем сидел альфа с едва заметной улыбкой на лице. За совсем короткое время они сильно сблизились. Мальчишка и не заметил того, как Лукас начал в некоторые дни забирать его из школы, дожидаться после тренировок со стаканчиком горячего кофе, потому что холодно. Альфе было несложно, а Бэку приятно. — Куда? — спросил он, приоткрывая свое окно и заметно втягивая морозный уличный воздух. Он выглядел более чем спокойным, и это спокойствие как-то воздушно-капельно передавалось мальчишке: легче становилось дышать, вдыхая приятный теплый запах альфы, мышцы расслаблялись. — Куда-нибудь, где будет хорошо, — криво улыбнулся омега, откинувшись на удобное сидение. Бэкхен боялся признаться, что здесь и сейчас ему было лучше всего.***
Альфа привез Бэкхена в уютное кафе на Хондэ. Здесь было тепло, парням пришлось стянуть с плеч верхнюю одежду. Повсюду витал запах корейской выпечки, и приятная музыка заполняла заведение. — Я часто бываю здесь, — отозвался Лукас, взяв в руки небольшое меню. — Потому что водишь всех понравившихся омег сюда? — не сдерживается и фыркает Бэк, отзеркалив движения парня напротив. Лукас с каким-то неодобрением глянул на мальчишку над картонкой меню, прищурил глаза, но все-таки вернул свой взгляд обратно к горячим блюдам. Омега улыбнулся, но из-за меню этого видно не было. Только хитрый, шкодливый взгляд. — Неправда, — протянул из-за картонки альфа, — ты первый омега, которого я привел сюда, — успел договорить Лукас до того момента, пока к ним не подошел молодой официант, дежурно улыбаясь. — Здравствуйте, вы готовы сделать заказ? — протараторил официант, замерев с приготовленной заранее ручкой и открытым потрепанным блокнотом. — Да, можно мне латте, пожалуйста, — обольстительно улыбнулся альфа, а Бëн почувствовал, как под тканью школьного пиджака и рубашки по рукам и бедрам у него бегут кусачие мурашки. А ведь он просто увидел чужую улыбку. Работник кафе все записал и обратился к замершему Бэку, который пытался все это время дать определение своим странным ощущениям. — Я? Я буду…– взгляд мальчишки метнулся к меню, вычитывая первое, что попалось на глаза, — чизкейк и черный чай. Без сахара. Официант, все записав, ушел в сторону кухни. Бэкхен положил руки на стол, дергая за заусенцы на пальцах, прикусил губу. — Слушай, Лукас, — протянул смущенно омега, глянув из-под челки на совершенно спокойного альфу. — Что? — У меня в пятницу будет первый этап соревнований по плаванию, — мальчишка стал дергать за заусенцы сильней, облизнул губы, чтобы попробовать снять напряжение и смущение, — ты придешь… поболеть за меня? Или нет, у тебя же пары, наверно, ты не сможешь, конечно. Бэкхён говорил это, смотря на свои руки, а не на Лукаса, чувствуя ужасное смущение. — Эй, — одной ладонью альфа накрыл едва заметно подрагивающие руки омеги, а второй поднял чужое лицо за подбородок, чтобы наконец-то посмотреть в глаза. Глаза, которые еще буквально три минуты назад были шальными, хитрыми, а сейчас в них плескалась растерянность, неловкость. Концы очаровательных ушек были красноватыми, как и щеки, выдавая своего хозяина с потрохами, — я приду, обязательно. — А как же пары? — неуверенно прохрипел Бэк, еще будучи удерживаемым Лукасом. — Не важно, скажу, что заболел, всё равно по пятницам ничего особенного, — легко пожал плечами парень и убрал пальцы с чужого острого подбородка, уже двумя руками накрыв ладони мальчишки. — Ну нет, из-за меня у тебя могут быть проблемы, — замотал головой Бëн, профессионально игнорируя то, как Лукас едва заметно поглаживает его ладони большими пальцами, а у самого омеги под школьной рубашкой живот поджался к позвоночнику и по рукам мурашки, слава богу, рукава длинные и Лукас не видит этого позора. Ну что это за реакция? Первый раз, что ли, гладят? Или Бэкхён вдруг стал изголодавшимся по ласке котом. Это тепло в глазах, эти поглаживания, это «я приду, обязательно»… Заставляет распускаться в груди какое-то подобие цветка, который своими сочными лепестками щекочет где-то под ребрами и в животе. Или это и есть те бабочки? — Я же сказал, — неожиданно серьезно, даже немного грозно прозвучало от альфы, — по пятницам ничего особенного, поэтому я обязательно приду поболеть за тебя и притащу своих друзей, будет тебе команда поддержки. Бэкхену казалось, что он еще никогда так не краснел, щеки просто горели. Или в кафе было жарко? На деле же был легкий румянец. Лукас свихнулся. Поехал крышей, точно. — О Боже, да ты спятил, — протянул омега. — Зови меня просто Лукас, — хмыкнул парень, откинувшись на свое кресло и толкнув язык за щеку. Официант уже нëс им заказ.***
Вечером в четверг Бэкхён сидел в своей комнате. За дверью слышался голос Исина, он с кем-то говорил по телефону, бывало даже переходил на высокие тона. Мальчишка на это особо внимания не обращал, продолжая чиркать на листе бумаги. Он слишком долго не рисовал, и это сказалось на технике. Откинув нервно карандаш дальше на стол, омега откинулся на спинку мягкого стула и прикрыл глаза. Он вышел из комнаты, утопая в полумраке коридора, прошел мимо пустующей гостиной, остановился рядом с комнатой папы, в которую была приоткрыта дверь, и тонкая полоска света падала на пол, перечеркивая коридор. — Пап? — постучал в исиновскую спальню Бэкхён, неловко застыв в дверном проеме. Родитель, что до этого был полностью поглощен работой и, кусая дужку от очков, читал какой-то документ в рабочем ноутбуке, перевел взгляд на сына, — можно? Старший омега кивнул, и Бэкхён смелей прошел в родительскую спальню, забравшись на просторную мягкую кровать с ногами, сев в позу лотоса, словно отразив позу папы. Исин убрал ноутбук подальше, стянул с носа очки, внимательно посмотрев на сына уставшими от работы глазами. — Хочешь о чем-то поговорить? — спросил он, словно мысли прочитал. — Ты же знаешь, что меня приняли обратно в команду пловцов и я участвую в школьных соревнованиях, — неуверенно, совсем как в детстве, начал Бэк. Исин понимающе кивал, — ты придешь завтра посмотреть на первый этап? И поднял глаза на папу, встретившись с его задумчивыми, тёмными. В глазах же бэкхеновских было столько надежды, неуверенности. Много всего понамешано. Исин впервые видел сына таким за долгое время. Видимо, эти соревнования были для него очень важны. — Я…– протянул старший омега, сразу замечая, как огонек в глазах напротив заметно гаснет. Бэкхён заранее думает, что родитель скажет «нет», — постараюсь, я постараюсь, хорошо? — Исин несдержанно хватается за чужие предплечья, словно пытаясь остановить сына, пытаясь поймать чужой взгляд, но Бэкхён уже опускает голову, занавесившись отросшей черной челкой. Он хочет увидеть тот наполненный живыми эмоциями взгляд. У Бэка давно не было такого взгляда, и для Исина это было словно глоток свежего воздуха. Но когда мальчишка поднимает голову, то омегу встречает только холодная усмешка. Такая колючая. Такая бэкхеновская. — Значит, не придешь, понятно, — кивает своим словам Бэкхён и встает с кровати. — Я приду! — громче, чем нужно было бы, говорит Син в спину мальчишке, — я обязательно буду на соревнованиях! — Буду поздно. Иду с Лукасом в кино, — говорит уже будучи в коридоре Бэк холодно и отстраненно. Старший омега подскакивает с кровати и бежит в прихожую, шлепая по паркету босыми ногами. Мальчишка уже поправляет на себе зимнюю парку, готовясь в любой момент уйти. — Бэк, нам нужно серьезно поговорить! — решает попытаться папа в очередной раз. Разговор о наркотиках не может состояться уже вторую неделю. Бэкхён постоянно сбегает, ускользает сквозь пальцы Сина. — Я ушел! И вот, он ускользнул в очередной раз.***
День соревнований наступил со звоном будильника. Бэкхён встал рано, стоял долго под душем, игнорируя редкие стуки в дверь от так же рано поднявшегося Исина, который стучал для того, чтобы проверить, все ли в порядке. Одевшись, Бэкхён прошел в кухню, немо наливая себе из графина сок и закусывая глоток тостом с джемом. — Во сколько у тебя соревнования? — спрашивает папа, стянув вниз по переносице очки, буквально на секунду оторвавшись от планшета с открытым документом для его подписи. Бэк молчит. Садится за стол бесцеремонно, слишком заметно, что обижен, он жуёт тост и запивает его соком, словно слова родителя для него, как писк насекомого — ничего не значат. Как наладить нормальные семейные отношения, когда: то один, то второй ведут себя как дети? — Бэк, хватит дуться, я спрашиваю тебя об этом, чтобы знать, с какого времени мне отменить встречу, — уже полностью снимает с лица очки, устало утирая ладонью глаза, словно не спал ни часа. Это было почти правдой. — Оу, ты ради меня решил отменить целую встречу? Как любопытно, не стоило…– тянет мальчишка, занавесившись черной челкой, чтобы Син не видел обиженных, поистине детских глаз, — какой-то пузатый бизнесмен же намного интересней, чем собственный единственный сын, правда, папа? Поднял. Красные, немного слезятся, но слезы не смеют стекать вниз по бледным щекам, стоят в уголках, застилая собой все. Исин поджимает губы, увидев чужой настрой. Закрывает планшет и убирает его подальше на столе, встает из-за стола и подходит к сыну присаживаясь перед ним на корточки, чтобы положить холодные ладони с длинными чувственными пальцами на прижатые друг к другу коленки Бэка. — Прости меня, сынок, — хрипит старший омега и смотрит куда-то сквозь, — прости, что у тебя такой папа. Бэкхён зажмурился с глухим «что ты несешь?», и слезы потекли по щекам вниз, отчего омега запрокидывает голову и спешит вытереть соленые дорожки: — Прекрати нести чушь, поднимайся, пап, — сжимает руку на чужом предплечье через офисный пиджак. — Во сколько у тебя все начнется? Я обязательно приеду, — продолжая сидеть на корточках, спрашивает омега, вызывая на лице Бэка едва заметную улыбку. — Да в два, в два, доволен? — улыбается и смотрит на не менее довольного папу.***
За полчаса до назначенного времени Лухан спустился на первый этаж в кухню к отцу, который сегодня взял бумажную работу на дом и сейчас за столом листал дела, выкуривая медленно тлеющую сигарету, запивая вкус ментола во рту крепким кофе, чей запах разошелся по всему дому. — Отец? — мальчишка замер в дверном проеме, с надеждой в глазах смотря на старшего. — М? — потянул Чанёль, зажав сигарету зубами, подняв глаза к сыну, — ты что-то хотел? — Можешь подкинуть меня сейчас до школы, я немного опаздываю, боюсь, могу не успеть, — умоляюще мурлыкал омега, неловко пройдя на кухню, присев на стул рядом с отцом. Чанёль нахмурился, сделал глубокую затяжку, выпустил в сторону едкий дым и запил его глотком кофе. — Зачем тебе в школу, ты же только оттуда? — У Бэкхена соревнования по плаванию, я буду болеть за него! — уверенно проговорил омега. Чанёль чуть кофе не подавился. Опять Бэкхён. Везде Бэкхён. Этот засранец его преследует, что ли?! Чанёль только забудет о нем, как этот мальчишка снова объявится. Лухан вышел из отцовской машины, хлопнув дверью и быстро зашагал в сторону спортивного крыла под сканирующим взглядом Чанёля. Альфа хотел бы уехать, поехать обратно домой, сесть за дела на кухне с чашкой крепкого кофе и сигаретой в руках, спокойненько, как он любит, но он почему-то этого не делал. Продолжал стоять, сжимая ладонями руль своей иномарки, утопая в своих разъедающих внутренности мыслях. Его черные глаза впились в главные двери школы, за которыми уже минуты три назад скрылся сын. Альфа неожиданно громко выдохнул, нахмурил и без того хмурые брови, между которыми пролегла глубокая морщина. — Так…– едва слышно выдохнул он в пустой салон гелендвагена, высматривая на парковке свободное место. Надо встать подальше отсюда. На улице было холодно, под подошвой ботинок скрипела тонкая корочка изморози, холодный ветер заставил застегнуть пальто. Чанёль направился в школу тенью. Пытался слиться со здешними учениками и их родителями, учителями, в общем, серой массой. Людей было много из-за соревнований, которые должны были начаться с минуты на минуту. Пак-старший шел туда, откуда раздавался шум, плеск воды, где была видна толпа, пахло хлоркой, от которой чесалось в носу. В бассейн Чанёль зашел с какой-то компанией подростков-омег, бурно и очень громко обсуждающих недавно дебютировавшую альфо-группу. Внутри было ещё громче, еще больше людей. Мужчина неловко облизал пухлые губы и обвел взглядом большой зал и трибуны, боясь наткнуться на сына или, еще хуже, Бэкхёна. С Луханом то разобраться пустяковое дело, и на вопрос "что ты тут забыл?" он всегда сможет ответить, — вот, возьми немного налички, поешь. А что ответить Бэкхену, если тот его увидит, альфа не знал, поэтому шел к свободному месту, словно партизан. Да и не шел, а больше крался, оглядываясь по сторонам. Он сел рядом с семейной немолодой парой, которые наверняка пришли посмотреть на своего сына, потому что омега только и жужжал о том, ну где же уже их сыночек и тренер. Лухана Чанёль нашел глазами быстро. Он сидел на верхних трибунах рядом с уже знакомыми персонажами — альфо-другом блондинчиком Бëна и омегой поменьше, а где же третий кадр? Альфа пытался не думать, зачем он вообще сюда пошел. Ну уж точно не смотреть на истинного. Он пришел присмотреть за Луханом. Да, именно так. Никакого Бэкхена и в мыслях его не было. В зале становилось все громче, людей приходило все больше, словно это не школьные соревнования, а все корейские национальные. Рядом с Паком оставались свободные места, их было ещё много, и зашедшая в зал компания альф (не сказать, что они были похожи на школьников, возможно, это вообще были студенты, пришли посмотреть, поддержать. Группа поддержки?) Эта компания альф, приглядев те самые свободные места рядом с Чанелем, уверенно направились к ним. — Извините, здесь же не занято? — уважительно склонившись перед старшим, спросил альфа с большими глазами и пухлыми губами. — Да вроде, — неоднозначно пожал плечами Чанёль, и шумные альфы сели рядом, прижав Пака ближе по скамейке к семейной паре рядом.***
Бэкхену только сейчас стало волнительно. Нет. Это слово не подходит под описание чувств, которые бушуют сейчас в омеге. Ему было ужасно страшно. Он сидел в омежьей раздевалке совершенно один, тер и мял собственные пальцы, пытаясь унять предательскую дрожь. Ну что с ним творится… Он прекрасно слышал шум людей за дверью в зале бассейна, он уже получил сообщения от друзей и Лукаса. Все уже были здесь и ждали выхода соревнующихся. Соревновались три школы, в каждой команде по три человека, восемь альф и Бэкхён. Как белая ворона среди стаи черных хищных воронов. Омега натянул плавки повыше и услышал тактичный стук в дверь. — Готов? — за дверью стоял никто иной, как тренер Чон. Его неизменные очки-авиаторы, запах мятной жвачки и ладони в карманах спортивных штанов. — Вроде того, — хотелось бы выглядеть настроенным решительно, но зачем притворяться? Мужчина все равно поймет, что что-то не так. Выражение лица альфы поменялось за секунду. Он посмотрел по сторонам и шагнул в омежью раздевалку, Бэк отошёл в сторону, пропуская мужчину. Чон прикрыл дверь и повернулся к мальчишке. — Что случилось? Где боевой настрой? — уперев руки в бока, поинтересовался мужчина. Бэкхён поджал губы и отвел глаза, а потом вообще отвернулся, присел на лавочку, низко опустив голову, так, что смоляно-черные волосы, еще не скрытые шапочкой, закрыли глаза, — Бэкхён? Губы Бэка уже начинали болеть от того, насколько сильно сжимал их омега. — Вы думаете, я смогу их всех переплыть? Восемь альф…– шептал едва слышно мальчишка, вновь начав тереть пальцы, колупать заусенцы. Альфа нахмурил выразительные брови, шумно выдохнул и сел рядом на скамейке, обдав стойким запахом древесного одеколона с приятной остринкой природного запаха. — Когда тебя останавливали альфы? — неожиданно спросил мужчина, заставив мальчишку поднять голову и посмотреть на тренера, — мне казалось, ты ничего не боишься, — тренер улыбнулся, а Бэкхён фыркнул и закатил глаза, — тебя ведь не остановило то, когда тебе сказали, что команда по плаванию только для альф, ты пришел на тренировку. Тебя не напугал засранец Тао, ты даже сумел навалять ему. Мальчишка рассмеялся смущенно. Навалять альфе? Вот это да. С чужих губ это слышится совсем по-иному. — Так что обойти восемь альф на соревнованиях, я думаю, для тебя раз плюнуть, — положив теплую, сухую ладонь на прохладное голое мальчишеское плечо, уверенно заключил мужчина, — пошли, уже пора. Бэкхён прикусил до боли щеку изнутри и кивнул, поднявшись с лавочки за тренером. Время пришло.***
Бэкхен идет в линии из девятерых человек последним. Логично, конечно же, из альф он как омега будет самым низким, кто бы сомневался. Кожа покрывается мурашками из-за прохлады, стоящей в зале бассейна. Десятки заинтересованных взглядов болельщиков, сотни запахов, которые Бэк вдыхает полной грудью. Пловцы останавливаются у девяти дорожек, скидывают с широких, натренированных десятками часов работы, плечей полотенца, с ног снимают шлепки, чтобы по команде тренера встать на специальную подставку, с которой через пару минут нырнут в воду. У Бэкхена начинают подрагивать пальцы на руках от легкого волнения. Омега совершенно не слушает приветственную речь директора школы. Все тело сковывает не понаслышке знакомый запах. Бэк почувствовал его ноту, словно током ударило в этот момент. Дернул головой в сторону трибун. Это был не запах Лу или Тэхена с Чимином, которые сидели вместе, это был не Лукас и кто-то из тех троих альф, с которыми он пришёл, это даже был не папа, который залетел в зал в последний момент, и сейчас, усевшись где-то на нижних рядах, ждал, когда все начнется. Это был Чанёль. Это точно был его запах, но омега все не мог найти его расфокусированным взглядом. Может, уже галлюцинации? Он рыщет по рядам испуганным возбужденным взглядом, надеясь увидеть альфу, но звучит команда надеть очки и приготовиться к заплыву. Мальчишка тянет резиновые очки со лба на глаза, перед которыми все плывет, принимает нужную позицию, склонившись к бассейну в ожидании свистка. Перед ним бассейн длинной двадцать пять метров. Сейчас не должно быть ни мыслей, ни эмоций, но именно в этот момент в омеге столько всего: и мысли долбят голову, словно птицы деревья, и эмоции разрывают грудную клетку изнутри. Бэкхён сжимает сильнее челюсть и ныряет в воду со спасительным свистком. На секунду все стихает: шум болельщиков, мысли, свисток тренера, но размах натренированных рук, еще и еще, и омега стремительно плывет брассом к своей цели — противоположной стороне бассейна. Вода обволакивает напряженное, как струна тело, словно рыбу, помогает, сама подталкивает к победе, несет на своих прозрачных руках к противоположному бортику. Воздуха в расправившихся легких предательски не хватает, Бëн вдыхает через рот, под крики толпы. Кто-то скандирует чье-то имя, кто-то просто для «пошуметь». Заветная противоположная сторона совсем близко, и мальчишка хватается за неё, как за жизнь, подтягивается вверх, вытянув едва заметно подрагивающую от напряжения, руку. Вот оно, всё закончилось. Закончился первый этап. Он пришёл вторым.***
Бэкхен кое-как отвязался от облепивших его людей, в этом ему помогал и тренер Чон. Помог дойти до раздевалки, будучи не растоптанным толпой радостных школьников. Двое из их школы прошли во второй этап, а это значит, что победа среди школ района уже почти у них в кармане! А это, несомненно, авторитет среди других, почет еще на десять лет вперед обеспечен. Тренер выглядел ничуть не удивленным, словно заранее знал, что так будет. Только огни в глазах и немного рваные движения выдавали его: безумно горд и рад. Только оставшись в пустой раздевалке, омега смог выдохнуть полной грудью. Взгляд вперился куда-то перед собой, а тело спустилось по двери вниз до пола. Он до сих пор чувствовал его запах, он проникал через щель в двери и теперь совершенно не казался галлюцинацией. Чанёль точно был здесь. Он видел Бэкхенову победу. Мальчишка подорвался к шкафчику с одеждой неожиданно, потянул влажные плавки с тела, цепляя с полок одежду. Он делал это все настолько быстро, что выбежал из раздевалки уже через две минуты с гнездом на голове и на скорую руку завязанными ботинками. Он обязан найти его. Чанёль не мог сбежать так быстро. Нужно просто найти его. Все, мимо кого пробегал омега, хлопали его по плечам, мол «молодец, хорошо поработал», кто-то кричал это в спину, были и те, кто чуть ли не плевался в лицо — болельщики из школ соперников. Мальчишка вертел головой по сторонам, когда влетел в зал бассейна, рыскал глазами по стремительно пустеющим трибунам, но Чанёля там не было. Он пошел по коридору, но все лица, которые он видел, были не те. Он вылетел на улицу, чувствуя, как ударил ноябрьский морозец в лицо, как до дрожи обдал влажные волосы ветерком, заставив накинуть на голову капюшон толстовки. И вот оно. Те самые широкие плечи, обернутые в тяжелое пальто, гигантский рост, идеальная укладка. Фигура альфы удалялась стремительно быстро в сторону машин, Бэк уже было рванул за ним, но его вовремя окликнул знакомый слуху голос, заставивший без раздумий обернуться, забыв об истинном, словно омега его и не видел: — Бэкки! Команда поддержки во главе с Лукасом стояла в паре шагов от омеги. — Поздравляю, ты большой молодец! — говорил альфа, оказавшись слишком быстро слишком близко, обняв слишком сильно, — это тебе, — в руках оказался букет каких-то вкусно пахнущих цветов, омега не разбирался. Лукас каким-то способом сделал так, что Бэкхён напрочь забыл о Паке, все эти мысли вылетели, словно с тем нежным «Бэкки» омегу ударили по голове чем-то тяжелым. — О ля-ля, Бэк, мы чего-то не знаем? — еще одно со стороны с явной улыбкой. А вот и Лухан, Тэхён и Чимин. — Может ты уже представишь нас всех друг другу, герой-любовник? Одеться нормально не успел, уже побежал к секретному парню? — без намеков на злость подшучивал в своей манере Чимин. Бэкхён слушал все это, но смотрел на продолжающий стоять вдалеке гелендваген, в то время как Лукас смущенно пытался доказать омегам и крайне недовольному Тэхёну, что он и Бëн не встречаются, между ними ничего нет. Никакая они, видите ли, не пара, а все эти объятья исключительно дружеского характера. И цветы. Самое главное цветы! А у омеги в голове все крутится: почему он не уезжает? И опять этот взгляд, который Бэкхён чувствует на себе прекрасно: тяжелый, властный, подчиняющий. Он громко сглатывает и прочищает горло. — Бэк, может, ты представишь нас всех друг другу? — лукаво улыбается Чимин, хитро поглядывая на друзей Лукаса.***
Утро субботы было хмурым. По небу плыли серые тучи, а всю ночь до этого шел снег, поэтому теперь на улице была самая настоящая зима: газон и дорожки припорошены двухсантиметровым слоем снега. К обеду все равно все растает. Чанель допил остатки горького кофе, но словно не чувствовал его вкуса вообще. Откинулся на спинку кухонного стула и выбил из рядом лежащей пачки одну сигарету, сразу закуривая. Затягиваясь и пуская в белый потолок едкий дым крепких сигарет. Кëнсу всегда не нравилось, когда альфа курил на кухне, поэтому омега сморщился, как только услышал этот ужасный запах. — Я же просил, Чанёль, — хрипловато начал Су, сделав громкость на телевизоре потише, — кури где угодно, но только не в спальне и не на кухне. Сложно услышать меня? Он поставил тарелку с яичницей, что еще секунду назад была в сковороде, на стол, и позвал Лухана на завтрак. — Извини, — выдохнул дым альфа, а в слове ни грамма сожаления. Ему все равно. Кëнсу поджал пухлые губы и молча открыл окно на проветривание. До Чанёля не достучаться в последнее время. Он словно не от мира сего. Лухан спускается на первый этаж, поправляя на плечах школьный пиджак, но вместо того, чтобы сесть за стол и начать завтрак, младший омега подходит к кувшину с водой и выпивает знакомую всем омегам ярко-желтую капсулу. Блокатор. — Лу? — тянет Кëнсу, который заметил манипуляции сына, — уверен, что хочешь идти в таком состоянии в школу? Обычно Лухан во время течки всегда оставался дома или уезжал на старую квартиру родителей, чтобы никому не мешать, а потом возвращался в свой обычный ритм жизни, но в этот раз было что-то новенькое. — Симптомы еще не сильно выражены, поэтому пойду в школу, а вечером можно возьму ключи от старой квартиры и там пережду гиперактив, чтобы никому не мешать? — уверено говорит Лухан, чувствуя, как капсула моментально начинает действовать и он снова чувствует власть над своим телом и разумом. — Конечно, дорогой, если тебе удобней так, то…– кивает Кëнсу, а Чанёль нервно сжимает губами фильтр и затягивается, с ужасом вспоминая, что с событий бëновской течки в квартире так и не убрался, а стоило бы. Он так быстро уехал оттуда в прошлый раз, только следы от шин на асфальте остались, да легкий запах мяты на осеннем пальто. Нужно срочно ехать на квартиру убраться там до вечера, чтобы Лухану никакой «левой» мысли в голову прийти не смогло. Пока Кëнсу искал свои ключи от той квартиры, чтобы оставить их сыну, Чанёль пожелал Лухану приятного аппетита и, попрощавшись на весь дом, вышел на морозную улицу, садясь в уже прогретую машину. Он выехал за ворота и на всех парах помчался, вдавив педаль газа в пол, совершенно не на работу, а в треклятую старую квартирку, что с прошлого раза оставила слишком много ран на сердце альфы, оставила слишком много воспоминаний об истинности. Как только Чанёль оказался в квартире, прошел внутрь, не разувшись, открыл все окна, проветривая, впуская внутрь холодные потоки зимнего ветра. Далее прошел на кухню. Везде витал запах сигарет, скорее всего, он уже успел впитаться во все, что здесь есть, здесь также альфа мог вычленить из сотни один единственный: мята и лайм. Совсем тонко, но до одури сладко. В спальне он рывком стянул с кровати смятые простыни, но замер, словно его парализовало. От простыней несло Бэкхёном. Прямо как тогда. В ту по истине судную ночь. От тканей пахло так, что внутри альфы скручивались органы, а во рту неожиданно много образовалось слюны. Перед глазами Чанёля встал тот образ Бэкхёна: просящего, покорного, влажного и такого желанного. Совершенно прекрасного. Пак нашел себя только в тот момент, когда зарылся собственным носом глубоко в эти пропитавшиеся чужим запахом, высохшей смазкой и спермой, сладким потом простыни, только в тот момент, когда жадно тянул этот запах в легкие, водил губами и щеками, словно пытался дотянуться до того пьяйнящего разум образа. Его словно током ударило, когда он осознал, что делает, когда осознал, что в штанах его мокро и вязко от спермы, тесно из-за продолжающего колом стоять члена. Чанёль откинул этот комок простыней от себя, словно сжимал все это время собравшуюся кольцами кобру, и та, упав сейчас на пол возле его ног, зашипела хищно и раскрыла свой капюшон. — Нет, — перехватило дыхание. Руки тряслись, а в уголках глаз сияли кристаллы слез, что не видели выхода, — что же ты делаешь со мной?! Так нельзя! Так не должно быть! Я не хочу всего этого чувствовать! Нет! — мужчина схватился за голову, впуская пальцы в идеальную укладку, сжимая больные виски, сев на жалобно скрипнувшую кровать. Скрипнувшую, как в ту самую ночь.***
Лухан держался на таблетках до конца уроков. Он пулей вылетел из школы, даже не попрощавшись на выходные с Бэкхеном. На улице его уже ждали. В иномарке альфы было приятно тепло, и без того красные щеки мальчишки стали еще ярче, а на лбу появилась испарина. Сладкий запах лаванды, который с каждой минутой становился все сильней, заполнил небольшое пространство. Сехун вдохнув полную грудь, прекрасно держал себя в руках. — Я легально отпросился у родителей на течку, поэтому, если что, меня не должны хватиться, — во рту быстро сохло, поэтому омега шумно сглотнул, чтобы немного промочить горло. Альфа жадно наблюдал за движением острого мальчишеского кадыка. Лу нервно заерзал на сидении, и О словно наконец-то вернулся в реальность. — Прекрасно, — выдохнул Сехун, и авто тронулось с места, вливаясь в поток машин на оживленной дороге, а на перекрестке поворачивая в сторону квартиры Сехуна.