***
Омега разлепляет плотно сжатые налитые словно свинцом веки из-за настырно трезвонящего телефона. Он морщится и ищет гаджет по тумбе рядом с кроватью, Сехун что-то мычит рядом неразборчивое, но Лухан ни черта не понимает из этого. Смартфон находится спустя несколько долгих и довольно громких секунд, Лу даже не смотрит на определитель, сразу отвечает: — Да? — голос хрипит и омега спешит прокашляться, Сехун в это время смотрит на экран своего телефона. Девять утра. Понедельник, и по идее сейчас уже как час О должен быть в участке, но будильник не прозвенел, потому что альфа его не завел, потому что было совершенно не до этого. Альфа убирает телефон и прижимает расслабленного мальчишку обратно, а про себя клянется, что приедет в участок до обеда. — Ханни, ты там как? Я тебя, наверно, разбудил, да? — из трубки тянет Кëнсу по ту сторону связи, и Лухан мгновенно напрягается, открывает глаза и промаргивается пару раз. Сон как рукой снимает. О прижимается прохладным носом к теплой тонкой шее истинного и вдыхает лаванду глубоко в легкие, уголки губ сами собой тянутся вверх, а горячие ладони под простыней гладят нагое напрягшееся тело. — Всё хорошо, пап, но я, да, правда немного спал…– омега пытается сделать голос как можно непринужденней, словно он не лежит сейчас в кровати с альфой, в квартире О Сехуна, лучшего друга отца, сорокалетнего мужчины. Врать становится все сложней, — что-то случилось? По услышанному Се понял, кто звонит, поэтому все приставания прекратил тотчас, сам заметно напрягся, поднялся, на локоть возвысившись над мальчишкой, следил за чужим выражением лица, чтобы узнать, если пойдет что-то не так. — Да нет, все хорошо, о тебе волнуюсь просто, хочу заехать сегодня на обед, привести тебе еды немного, — озабоченно говорил папа в динамик, а Лу тем временем кинул быстрый взгляд на настенные часы, — совсем, наверно, обессилел за время течки. — Да не, пап, — зажмурился Лухан, а свободной рукой зарылся пальцами во взлохмаченную копну волос, несильно дергая высветленные недавно волосы, — я хотел уже сегодня домой, течка заканчивается. Омега открыл глаза и впился ими во внимательно слушающего чужой разговор Сехуна, который дернул бровями, словно спросил «ну что?» когда заметил сосредоточенный лухановский взгляд. Сердце в груди мальчишки билось с бешеной скоростью, периодически неприятно сжимаясь. Ну вот опять он врет. Это, видимо, никогда не прекратится. — Ну все равно приеду, так что жди, — гнул свое Су, а Лухан в сердцах хлопнул себя по лбу, медленно проводя ладонью вниз по лицу, — ладно, мне пора бежать, что-то я заболтался, а у меня там зал без присмотра. Люблю, целую. Звонок обрывается также неожиданно, как и начался, и Лухан чуть ли не выпрыгивает из сехуновской кровати полностью голым, прекрасно игнорируя ноющую боль в пояснице. — Что произошло? — интересуется с кровати альфа и потягивается, разминая сладко тянущиеся мышцы. Лухан материализуется рядом за секунды, целует нежно, опираясь одной рукой о голую грудь Сехуна, а второй о колено. — Подкинешь меня до старой отцовской квартиры? — спускаясь поцелуями-бабочками до шеи, мурлычет мальчишка. Рука его с колена О медленно поднимается до чужой жилистой шеи, скользя щекочуще кончиками пальцев, а потом зарывается в темные взлохмаченные волосы, немного оттягивая назад, чтобы поцеловать в нетерпеливо дернувшийся острый кадык. — Конечно, — в тон говорит О и уже тянет Лу на себя, обратно в кровать, желая продолжить прелести трехдневной течки, но омега ловко выкручивается из его хватки, оставив последний поцелуй в губы и дезориентированного альфу в постели. — Хорошо, тогда я быстро в душ, — уже, видимо, из ванной крикнул Лухан, вертя краны душевой и наполняя комнатку звуками воды. Сехун вдохнул полные легкие воздуха и, поднявшись с кровати, зашлепал босыми ногами по паркету к мелкому голому засранцу-истинному под горячие капли утреннего душа. Комиссар появится в участке к обеду.***
Бэкхён застегивал форменную школьную рубашку, изредка поглядывая на часы на столе. Опоздать не хотелось. В дверь тактично постучали костяшками пальцев, и Исин зашел в комнату, не дожидаясь разрешения. Мальчишка увидел папу в отражении зеркальной дверцы шкафа, но так и продолжил одеваться. В последнее время их отношения сдвинулись с места в лучшую сторону. Они не ругались уже на протяжении четырех дней, Син старался уделять Бэкхёну больше своего времени, вечерами отменяя встречи, омега возвращался гораздо раньше. Но, конечно, это не способствовало работе Исина. Её становилось только больше. Дела копились, как документы на рабочем столе омеги. — Что бы ты хотел сегодня на ужин? — спросил старший омега, присев на край на скорую руку заправленной кровати. Бэк снова глянул на папу через зеркало и был пойман чужим взглядом. — А ты хочешь что-то приготовить? — на его губах появилась легкая улыбка. — А что в этом такого? Или ты хочешь чего-то на подобии пиццы? — отзеркалив чужую улыбку, не унимался старший, как-то нервно проведя ладонью по идеально уложенным перед рабочим днем, волосам. Омега заправил рубашку в брюки и вжикнул молнией, справляясь с пуговицей. Верхние две пуговицы его рубашки были расстегнуты и галстук не затянут у шеи, а болтался спущенным узлом, словно мертвая змея. Воротник плохо скрывал чернила татуировки на песочной коже, но Бэкхён и не стремился ее скрывать. Также Исин заметил, что кольцо в губе, которое в последнее время сын снимал, снова было на своем месте. Бэк повернулся к Сину лицом, схватив с пола полупустой рюкзак. — Бэкхен, — неожиданно резко и довольно громко произнес папа, — нам… нужно поговорить, — это было сказано уже намного спокойней. — Прямо сейчас? — с рюкзаком в руках замер омега посередине своей комнаты. — Да. Прямо сейчас. Потому что, если не сейчас, то ты снова сбежишь от меня и от этого разговора, — уверенно говорил родитель, и Бэкхён понял, что на этот раз бежать некуда, да и бессмысленно, — выслушай меня, пожалуйста, не перебивая. Омега поджал губы, вдохнул поглубже воздуха и оглядел свою комнату, словно искал место, где можно спрятаться, но такового не было. Пришлось сесть на стул напротив Исина. У Бэкхена было много предположений, о чем именно хотел поговорить папа, и ни одно из них ему не нравилось. — Я вообще-то опаздываю уже, — попытал удачу мальчишка, постучав по воображаемый часам на тонком запястье. Ну, а вдруг все-таки получится избежать разговора, но старший был настроен серьезно, поэтому даже не услышал хилого выпада Бэка. Исин неожиданно взял руки сына в свои, сжав не сильно, заставив этим самым омегу еще сильней напрячься. Все это было похоже на то, словно Бэкхён болен чем-то серьезным и не знает этого, зато знает папа. — Бэкхён, я нашел хорошую клинику, где тебе смогут помочь с зависимостью, — заговорил Исин, преданно смотря в глаза сына, что с каждым словом расширялись, брови полезли ближе к переносице, образовав глубокую расщелину между, а на глубине глаз плескалось недопонимание вперемешку со злостью. Убойная смесь. — Что?! — взревел диким зверем мальчишка, со всей силы выдернув свои ладони из исиновских, подорвавшись на вмиг задрожавшие ноги. На самом деле, весь Бэкхён дрожал от стремительно переполняющего его гнева. Он смотрел на папу словно самый настоящий псих, — о какой зависимости ты, черт побери, сейчас говоришь?! У меня нет никакой зависимости! Я здоров! — Бэкхён, послушай меня, пожалуйста, — чуть ли не молил сына Исин, рванув за мальчишкой в коридор небольшой квартирки. Его тоже трясло, но далеко не от злости. Он пытался схватить сына, но тот словно смерч носился с бешеной скоростью. — Замолчи! Я слушать тебя не хочу! — рычал гневно Бэкхён, резко остановившись и повернувшись к папе лицом, отчего они чуть не столкнулись нос к носу, — я не принимаю наркотики, что б ты знал, уже месяц! В тот раз у меня просто снесло крышу! — А что ж мне делать, если у тебя в очередной раз так снесет крышу? Что, если уже будет поздно, Бэк?! Ты думал об этом? Если тебе меня не жалко, то хотя бы себя пожалей! В клинике тебе смогут помочь с этим! — пытался достучаться до сына Исин, наблюдая за тем, как он рывками натягивает на себя куртку. Ну вот опять он хочет сбежать. Он ускользает сквозь пальцы, подобно песку, а омега и сделать что-то не в силах. — Ты говоришь полную чушь! Я не хочу это слушать, понял?! Мне не нужна никакая помощь! — плевался сквозь сжатые зубы ядом мальчишка, схватив за лямку рюкзак. Он дернул за ручку входную дверь, чтобы выскользнуть в подъезд, но старший омега схватил его за руку, будто птицу, рвущуюся на свободу за крыло, — отпусти меня! — Я насильно отведу тебя туда, ты меня слышишь?! Запру в комнате! — сжимал Исин чужое тонкое запястье до боли, до противных следов, которые ярким браслетом останутся еще на несколько дней, — сейчас ты сядешь в мою машину и я отвезу тебя в школу, а вечером мы поедем в клинику. Хватка едва ослабла, и Бэкхён, сжав сильней челюсти, дернул рукой, нервно поправив на плечах парку и волком смотря на собственного родителя: — Лучше пешком два квартала, чем с тобой в одной машине, — сквозь зубы, в самое сердце. И пока старший омега застыв в дверях, стекленеющим едва повлажневшим взглядом смотрел на сына, Бэк еще раз дернул незастегнутую парку и даже не посмотрев на Исина, сбежал вниз по лестнице, оставив папу одного. Он не вернется сюда сегодня. Только не сюда.***
Лухан взял с заднего сидения свой рюкзак, а после потянулся за поцелуем к Сехуну. В салоне машины было приятно тепло, губы истинного были горячими, и уходить, оставив все это, уж очень не хотелось. Но папа должен был появиться в квартире уже совсем скоро, поэтому Лу пришлось прервать поцелуй и уже повернуться к двери, чтобы выйти на холодную осеннюю улицу, как О окликнул мальчишку, заставив обернуться к себе. — Пообещай, что позвонишь мне, если пойдет что-то не так, хорошо? — альфа выглядел напряженным, сжимал с силой кожаный руль, омега словно на себе чувствовал силу этих пальцев, — даже если все будет хорошо, все равно позвони мне. — Хорошо, — кивнул Лу и прикусил губу, все-таки выйдя из авто на промерзлую улицу, и глухо хлопнув дверью. Заходя в подъезд, Лухан обернулся. Сехуновская иномарка по-прежнему стояла на своем месте. Альфа уедет только после того, как мальчишка исчезнет за дверью, это Лу знал точно. В знакомой с детства квартире было даже свежо, словно здесь ни один час проветривали. Омега же ожидал увидеть пыльную мебель и почувствовать старые запахи, которые хранила эта квартирка. Но на воспоминания времени не было. Лухан быстро переоделся в домашние вещи, в которых по идее должен был переживать эту течку, и поспешил заправить кровать, при этом не сильно-то и стараясь. По идее, он же должен был изнывать на ней от дикого желания, поэтому мальчишка поспешил смять специально простыни, словно так всё и было. Театр одного актера, да и только. У Лухана даже на секунду появилась в голове мысль, пока он делал все эти постановочные декорации: а не послать ли все к черту, и не рассказать ли папе обо всем, что было на самом деле. Не пришло разве уже время, Лу? О… оно уже давно пришло. Врать не было сил. Вся его жизнь состояла из одного вранья. Омеге было противно от самого себя. Но от этой же мысли ему стало настолько страшно, что до боли скрутило живот. Рассказать обо всем. Обо всем, Лухан. Сможет ли он сделать это сейчас? От переполнившего омегу страха его запах стал куда ярче и разошелся по квартире стремительно, заполняя собой каждую щель, словно он и правда переживал тут нелегкие дни течки. Всё было на руку, но от этого легче не становилось. Омега обнял себя руками и скрючился в позе эмбриона на смятой им самим же кровати. Его тело парализовал страх, злость на себя и ещё тысяча отрицательных эмоций. Слезы уже были готовы найти свой выход, но звонок в дверь заставил Лухана нервно подорваться с кровати. Он поправил на себе одежду и даже понюхал ворот футболки, в надежде, что от него не разит сехуновским медом. Старый-добрый баллончик, скрывающий нежелательные запахи, по-прежнему не покидал Лухана. Если он вообще когда-нибудь теперь его сможет покинуть. Мальчишка открыл дверь Кëнсу, перед этим натянув на лицо маску с улыбкой. Одну из тысячи своих масок. Папа обнял крепко, что-то говоря Лу, но омега ничего не слышал. Он вцепился в родные плечи, вдохнул родной запах, спрятав в воротник зимнего пальто Кëнсу свое лицо, чувствуя прохладу одежды с морозной улицы, и понял, что он не сможет. Он не сможет ничего рассказать. Трус! Жалкий трус! — разрывалось все внутри с громким треском, в то время как Лухан чинно шел за папой на старую кухню.***
Все, кто был в холле здания, приветствовали директора. Исин в свою очередь немо кивал, поднимаясь в свой кабинет взвешенным шагом. В кабине вместительного лифта сотрудники хором поприветствовали директора, а после неловко молчали, поднимаясь по этажам вместе с омегой. — Всем хорошего дня, — отсалютовал Исин, выйдя на своем этаже. Кажется, все за его спиной шумно выдохнули. Тэмин, что всегда приходил гораздо раньше шефа, тут же подскочил со своего рабочего места, зажав в руке айпад, когда директор появился на пороге своей приемной. — Доброе утро, шеф, — поприветствовал секретарь и по совместительству «правая рука» Исина. — Доброе утро, Тэмин, — улыбнулся омега. — Шеф, сегодня у вас три встречи: с господином Сю, господином Муном и директорами компании «Чхвекорпарейтед», — тараторил Ли, шагая в ногу с директором до двери его кабинета. Тэмин совсем не смотрел под ноги, только в экран гаджета, параллельно что-то в нем отмечая, — также пришли бумаги на подпись из Китая от господина Ву, я распечатал их и оставил у вас на столе. И еще, шеф… Исин уже взялся за прохладную дверную ручку, продолжая на чистом автомате кивать на слова секретаря, ему было жизненно необходимо остаться сейчас одному, наедине с самим собой, но после последних слов замер. — Что? — Курьер буквально минут двадцать назад заходил, передал корзину с цветами, сказал, что вам, — зажимая подмышкой айпад, говорил Тэмин, — я поставил ее у вас в кабинете, на стол. Исин нахмурился, сжал пальцы на дверной ручке сильней. Кто мог прислать ему цветы? — А курьер не сказал от кого? — продолжая сжимать дверную ручку, спросил директор. Секретарь отрицательно мотнул головой и зажал нижнюю губу зубами. Может, это Ифань? Да и мало разве у Исина поклонников? Может, партнер какой отправил в знак благодарности, преданности командной работе и все такое. Если честно, то омеге не было большого дела сейчас до этого. Все его мысли занимал Бэкхён. Тогда, еще пару часов назад, он рванул за сыном, уже прекрасно зная, что не успеет. Слишком долго он переживал этот удар словами от Бэкхена, стоя на лестничной площадке. Иглы, которые выпустил в порыве злости мальчишка, задели Исина за живое. Когда омега выбежал на холодную улицу, уже никого не было. Бэкхён скрылся быстро. — Ладно, я посмотрю, — наконец-то ответил омега, кивнув Ли, и уже было открыл дверь, собираясь зайти в кабинет, как кое-что вспомнив, обернулся к секретарю, — Тэмин, свяжись, пожалуйста, с «Чхвекорпарейтед» и напомни им, что они должны отправить бумаги на ознакомление. — Будет сделано, — ответил Ли, уже прижав плечом к уху трубку и набирая нужный номер. Как только Исин оказался в кабинете, то сразу же почувствовал сногсшибательный запах лилий. Корзина с цветами стояла на широком столе и манила к себе прикоснуться, зарыться носом глубже в сочные бутоны и зеленые листы, втянуть запах глубже. Омега быстро стянул с плеч пальто и кинул то на небольшой диван у стены вместе с рабочим портфелем, старая пряжка на котором расстегнулась с характерным щелчком, и мультифора с бумагами для господина Сю выскользнула на пол. Но мужчине не было до этого никакого дела, он даже не смотрел туда. Он подошел к столу и наклонился над корзиной с цветами, осуществляя задуманное. Этот запах был божественен. На лице появилась улыбка, и на мгновение все проблемы и переживания покинули омегу. — Обычно в такие корзинки кладут записки, — Исин говорил сам с собой, принявшись пальцами аккуратно раздвигать бутоны в поисках чего-то похожего на записку, но ничего не было. Только цветы, — может, и правда от Ву? Мужчина живо потянулся в карман клетчатых брюк за телефоном, быстро найдя в контактах выученный наизусть номер, приложил устройство к уху, слушая мерные гудки по ту сторону связи. — Я весь во внимании, детка, — наконец-то услышал омега голос альфы из динамика, и по рукам побежали мурашки. — Малыш, — протянул с придыханием в трубку Исин, поглаживая подушечками пальцев сочные зеленые листы, — это ты отправил мне цветы? — Какие цветы?..– недоумевал по ту сторону связи Ву, а у омеги с лица быстро слезла тупая улыбка, (которая также быстро успела там появиться), и на её место пришло полное негодования лицо. Исин сжал большим и указательным пальцами переносицу и подошел к окну, чтобы открыть то и подышать городским воздухом, — Син? — Ты когда будешь в Корее? — тут же поменял тему мужчина, вперив свой взгляд на загруженные машинами дороги Сеула. — Послезавтра прилетаю, что за цветы, Исин? — ну вот, теперь Ифань не отстанет. — Да так, курьер принес, от кого неизвестно, наверно, кто-то из партнеров компании, — выдохнул в динамик омега, отходя обратно к столу. Он снова провел по зеленым листьям пальцами и поджал губы, отвернувшись. Было немного грустно, что корзина не от Ву, но вместе с тем интересно. От кого же она тогда? — Мне стоит начинать волноваться и вылетать первым же рейсом в Корею? — Исин прекрасно слышал ревнивые нотки в чужом голосе, и это заставило легкую улыбку вернуться, озарив лицо мужчины. — Не думаю, — лукаво ответил Син. — Что это за букет? Я отправлю тебе намного больше и красивей, ты же знаешь это, — довольно тянул свое Ифань, а сердце в груди омеги застучало сильней, отбивая свой ритм о ребра, и стало без особой причины так тепло. — Знаю. Конечно, я это знаю. — Ну вот, жди, люблю тебя, детка. — Я тоже люблю тебя, — проговорил омега, и Ифань первым закончил звонок, а Син еще какое-то время стоял так, с телефоном прижатым к уху, смотря на нежные бутоны пыльно-розовых лилий. Не успел омега и телефон обратно в карман положить, как тот завибрировал входящим звонком прямо в руке. На определителе светилось «Чунмëн», и на самом деле Исин вообще не хотел отвечать, но мысль о том, что Ким может звонить по какому-нибудь важному поводу, заставила ответить: — Слушаю, только быстро. Омега подпер поясницей столешницу. — Уже видел мой букет? Понравилось? — бывший муж чем-то раздражающе шуршал на фоне, хотя, скорее всего, Исина раздражал именно Ким, а не эти звуки. И вот в чем самое странное: мужчина за все это время даже ни разу не допустил мысли о том, что букет мог отправить Чунмён. Хотя в чем тут странность? Какой у бывшего мужа может быть повод отправить цветы? Исин сжал до боли челюсти и веки, до цветных мушек. — Зачем ты его мне отправил? — выдохнул в динамик Исин, пытаясь держать себя в руках, и у него пока это хорошо получалось. Его психолог советовал в такие моменты считать про себя до десяти, обычно помогало не очень, но омега не оставлял попыток. Может, это с ним было что-то не так, а не с этой методикой. Чунмён в динамике рассмеялся бархатно, а омега закатил глаза. Один… Два. — Значит, видел, — протянул довольно альфа, а потом спросил, — а что, мне уже нельзя отправить тебе корзину с цветами? Три… Исин нервно провел ладонью по волосам, едва заметно взъерошив те, и вдохнул поглубже воздух в легкие. Ему всегда дается с большим трудом разговаривать с Чунменом спокойно, без крика. Он не может дать объяснение этому, но даже простое дыхание альфы его раздражает. Четыре… — Нет, просто даже когда мы были в браке, ты дарил мне цветы только на день рождения или на омежий день, но сегодня не седьмое октября и не восьмое марта, в чем тогда дело? Исин оттолкнулся от стола и прошелся взад-вперед несколько раз, словно запертый в клетке зверь. Сердце стучало где-то в ушах. Пять, шесть, семь… — А я не могу сделать тебе приятно? — искренне удивился Мëн. Омега встал посередине своего кабинета, как вкопанный. Ему сейчас не послышалось? Восемь. — Извини, но «приятно» мне делает уже другой альфа. Поезд ушел, Ким Чунмен, — в голосе Сина заметно слышались истеричные нотки. Если бы альфа сейчас находился перед ним, то омега бы с удовольствием громко рассмеялся бы прямо в лицо Киму. Мужчина по ту сторону динамика подозрительно замолчал, и, пользуясь этим затишьем, Исин продолжил, — лучше поговори с Бэкхёном о лечении, и то больше пользы от тебя будет. Меня он совсем слушать не хочет. Прими и ты хоть какое-то участие в жизни нашего сына, — даже как-то высокомерно фыркнул омега и отошёл обратно к своему столу, усаживаясь на удобное кресло, и только сейчас замечая в противоположном конце стола стопку бумаг на подпись. А Тэмин, между прочим, говорил об этом. Ожидая ответа от Мëна, Исин пододвинул бумаги ближе к себе, зажав телефон между плечом и ухом, взглянул на парочку распечатанных документов, особо не вчитываясь. — По твоему мнению, я для нашего сына ничего не делаю, да? — наконец-то заговорил снова Чунмен. Его слова вызвали у омеги едва заметную ухмылку, и он откинулся на своем стуле, шумно выдыхая. Девять. — Именно, — кивнул сам себе Исин, — ничего, ни сейчас, ни когда мы в браке были. Ничего. — А ты? Что ты делаешь для него? Десять. «А ты?» — казалось бы обычный вопрос, но он пробрал Исина до самого спинного мозга, и омегу понесло, словно попавший в шторм корабль. Методика «считать до десяти и надеяться, что человек перестанет тебя напрягать» — не сработала, как обычно, в прочем. — А я? — пораженно выдохнул мужчина на пару секунд задержав дыхание, — а я пашу, как проклятый, чтобы лучшее будущее для своего ребенка сделать, чтобы мой сын ни в чем не нуждался, я делаю всё для Бэкхена, ебанный ты Ким Чунмен! А теперь подумай, что ты делаешь для своего сына, чтобы считаться его отцом, а не просто тем, кто присунул омеге! — Тебе пора уже признаться самому себе, что ты не можешь найти с Бэкхеном общий язык! И да будет тебе известно, я на работе с утра до ночи тоже не чаи распиваю, — обычно крайне спокойный альфа начал выходить из себя. Голос набирал громкость, и все это стало напоминать времена, когда он и Исин еще были вместе. Они ругались целыми днями: по делу и без, и даже после развода продолжали ссориться. — А что же ты там делаешь? — охнул показательно в динамик омега и даже приложил руку к левой стороне груди, словно схватился за ноющее сердце, жалко только, что Чунмен этого спектакля одного актера не видит. Его уже даже начало потряхивать от нарастающей внутри злости, что волнами накрывала с головой. — Ну уж точно не с утра до ночи раздвигаю ноги перед каждым своим инвестором, дорогой. Как, кстати, Ву Ифань поживает? Второй раз за это чертово утро все внутри омеги замерло на секунду и похолодело. Но если в первый раз грубые раны от иголок сына зарубцевались, то в этот раз кровь густыми, крупными каплями потекла из глубоких порезов, что оставили чужие слова-лезвия. — Что?! Пошел ты к черту! Не звони мне больше! — взбешенно выкрикнул в динамик телефона Исин, совершено не слушая дальнейшие слова Кима из телефона. Он в тот же момент отшвырнул устройство подальше на рабочий стол так, что тот попал в стопку с документами, и бумаги веером полетели на пол. Это было последней каплей. Соленые слезы, от которых буквально жгло глаза, вырвались наружу. Потекли по щекам вниз, оставляя после себя противные влажные дорожки. [THE XX — TOGETHER включаем обязательно!] Когда-то Исин клялся себе, что больше никогда не заплачет из-за этого альфы, и вот опять он нарушает эту клятву, взревев волком на весь кабинет, размазывая слезы по бледным щекам. В дверь неожиданно постучали и словно бы знали, что происходит в кабинете, дождались хриплого «да». Омега быстро стер влагу с лица рукавами бежевой хлопковой рубашки, и теперь только едва успевшие покраснеть глаза выдавали неустойчивое состояние своего хозяина. В кабинет заглянул Тэмин. Он всё наверняка прекрасно слышал, это было видно по выражению его лица. Секретарь словно чувствовал на тонком уровне находящихся поблизости него людей. — Шеф?..– неловко позвал омегу Ли, — «Чхвекорпарейтед» отправят все нужные бумаги факсом. — Шикарно, — кивнул Исин и принялся собирать разлетевшиеся бумаги. — С вами всё хорошо? — продолжая стоять в дверях, спросил секретарь. Мужчина небрежно зачесал светлые волосы назад одной рукой и снова посмотрел на помощника. — Нет, — честно ответил он, — приготовь, пожалуйста, кофе и выкинь в ближайшую мусорку эти цветы, они мозолят мне глаза, — указав на корзину на столе, проговорил Исин. Он даже смотреть теперь на них не мог. И этот запах напоминал ему о Чунмёне. Омега невольно наморщил нос, отойдя к окну, пока Тэмин выносил корзину. И когда в кабинете не осталось ничего лишнего, Исину стало даже легче дышать.***
Бэкхен шел по шумным школьным коридорам, одновременно надевая парку. На улице, где крупными хлопьями с серого тучного неба валил снег, его уже ждал Лукас. Они закончили разговор по телефону буквально две минуты назад, тогда-то Лукас и сообщил ему о том, что уже стоит у школьных ворот. Шустро сбегая вниз по ступеням лестницы, Бэк резко остановился, услышав, что его окликнули. Омега обернулся. На этаже, прямо посередине коридора стоял тренер Чон, словно совсем не замечая проходящих мимо учеников. Мужчина приспустил по переносице свои очки-авиаторы, подняв выразительно одну бровь, интенсивно жевал жвачку, при этом легко улыбаясь. Бэкхён осмотрелся по сторонам, может быть это и не его звал тренер, но нет, альфа увидев чужие метания, указал именно на своего пловца и пальцами подозвал к себе. Омеге ничего не оставалось кроме как подойти к тренеру. — Да, тренер Чон? — взъерошив волосы на затылке, там они были гораздо короче, мальчишка подошел к альфе. — Ну что, Бэкхён, готов ко второму этапу соревнований? — по-отечески положив большую и тяжелую ладонь на плечо Бэка, спросил тренер, дыхнув мятой в лицо. Если честно, то омега еще не определился на этот счет. Второй этап должен был пройти на следующей неделе, и до этого времени нужно еще лучше подготовиться и настроиться. Минхо то, наверно, только и делал, что плавал изо дня в день, на первом этапе он занял первое место и на втором ему это не составит труда. Бэкхён сжал кулаки и неуверенно кивнул, надеясь, что альфа не заметит дёрганности в его движениях. — Вот и славно, завтра жду тебя на тренировке и только попробуй не прийти, — хлопнув по все тому же плечу, еще шире улыбнулся мужчина, а у мальчишки все внутри сковал холод. Да ладно, он уже пережил первый этап, осталось два, разве дальше не должно быть легче? Нет, не должно, потому что это соревнования! Чем дальше — тем сложней! Бэкхён сжал челюсти и вперился тренеру в висящий на груди свисток. Ему хочется до першения в горле курить, до боли в грудной клетке. — Давай, я верю в тебя, — и Бэкхён все также кивнув, уходит к лестнице, сбегая по ступенькам вниз, а потом быстрее на улицу, где воздуха больше, где можно будет вдохнуть полную грудь, закурить и успокоить дрожь по всему телу. Он выходит из школы, словно вырывается из оков. Выдыхает теплый воздух из легких белым облаком, смотря за тем, как мокрый снег тонким слоем покрывает асфальт: местами сразу тает, где-то остается дольше. — Верит он, — омега сплевывает себе под ноги и идет к виднеющемуся за воротами авто, мимо шумных подростков, что дурачатся, кидаясь снежками, мимо этого праздника жизни. В салоне машины работала печка. Воздух был сухим, приятно пахло природной хвоей Лукаса. Бэкхён откинул голову назад и прикрыл глаза, вдыхая весь этот букет в себя, и как не странно успокаивался. Альфа тихо наблюдал за омегой не в силах нарушить тишину, но мальчишка сам заговорил первым: — Лукас, я не хочу домой, мне нельзя там появляться, давай поедем куда-нибудь, где будет тепло и хорошо. Бэкхён говорил это с закрытыми глазами, а когда услышал как заурчал двигатель, улыбнулся. Машина двинулась с места и лежащую на колене руку омеги неожиданно сжали. Бэк резко открыл глаза, впившись ими в обивку салона автомобиля, а потом медленно опустил взгляд на руки. Лукас сжимал не сильно, совсем ненавязчиво, словно бы если омега захотел, то в любую минуту мог бы выдернуть ладонь. В груди мальчишки все сжалось и по телу пронеслась волна необъяснимого тепла. Щеки покраснели то ли от жары в салоне, то ли от этого непонятного поползновения альфы, но руку убирать Бëн не стал, только быстро глянул на самого Лукаса, но тот смотрел только на дорогу, второй рукой держа руль. Бэк прикусил губу и отвернулся к окну. Курить совсем расхотелось.***
Бэкхен смотрел на многоэтажку, последние этажи которой уходили куда-то далеко за снежные тучи. Хлопья снега попадали куда придется: губы, нос, глаза, путались в смоляно-черных волосах, и мгновенно таяли, оставаясь лишь каплей воды на коже и одежде. Омега обернулся, когда сзади подошел Лукас. — Пошли, — кивнул альфа на двери подъезда и прошел вперед, словно прекрасно знал, что Бэк без промедления пойдет следом. — Ты привез меня к себе? — фыркнул мальчишка, оставаясь стоять на месте. — Ты же сказал мне, что хочешь туда, где тепло и хорошо, — повернувшись лицом к омеге, ответил альфа, исказив пухлые губы в самодовольной улыбке, — у меня как раз такое место. Бэкхен поежился под снегопадом, втянув голову в плечи, ближе к воротнику парки и прикусил губу. К Исину не хотелось от слова совсем, он бы был рад вообще там не появляться. Папа ведь потащит в клинику, а оно Бэку совсем не нужно. Идти сейчас просто было некуда кроме как к Лукасу, который так щедро расправил перед ним свои теплые объятья гостеприимства. — Поверю тебе на слово, — все-таки сказал мальчишка и шагнул к парню. Первое, что встретило омегу в квартире Лукаса, это был насыщенный природный запах альфы. Он ни с чем не переплетался, это говорило о том, что парень жил один. Когда Бэкхен зашел внутрь, он словно оказался в хвойном лесу. — О, это же Мамба! — улыбнувшись выбежавшему из зала доберману, выдохнул мальчишка, стягивая за задники с ног ботинки, а потом медленно присел перед настороженным псом на корточки и аккуратно протянул руку. — Мамба, Бэкхени наш друг, кусать его нельзя, иначе я тебя сам укушу, поняла? — важно проговорил Лукас внимательно слушавшему его доберману, пока вешал куртки в шкаф. А после собака словно все поняв, ступила ближе к Бэку длинными лапами, стуча по полу отросшими когтями, едва ощутимо коснулась мокрым черным носом аккуратных пальцев Бëна, а после и вовсе потерлась мордой о ладонь, словно какой-то кот. Мол, гладьте меня, и все тут. Бэк с большим удовольствием и спокойным выдохом почесал добермана за стоячим ухом, — она тоже рада видеть тебя, — услышал омега и поднял голову, чтобы встретиться с альфой взглядами. Лукас прошел в квартиру и Мамба тут же забыв про нового знакомого, бросилась за хозяином. Бэкхену ничего не оставалось кроме как тоже пройти дальше. Здесь было довольно пусто и просторно. Кухню от остальной части комнаты отделяла барная стойка, на большом диване пушистый плед, в углу, на полу, лежанка Мамбы, с разбросанными рядом погрызеными игрушками, стол с ноутбуком. Омега подавил рвущуюся на лицо улыбку от вида того, как засуетился Лукас, подбирая с пола и по углам разного рода вещи, то грязное белье с носками, то со стремительно краснеющим от легкого стыда лицом, засовывал между подушками на диване в гостиной пачку презервативов, легонько отталкивая морду Мамбы, что везде совала свой породистый, черный нос. — Хочешь есть? — спросил Лукас, когда полез в холодильник. И Бэк уже хотел ответить, но его опередила завывшая Мамба. Доберман низко тянула гласные, крутясь рядом с хозяином, — ох, ну ты то всегда есть хочешь, у тебя не желудок, а черная дыра. Смотри-ка, миски полные, чего врешь? — разговаривал с собакой альфа, делая вид, что совсем не замечает взгляда омеги со стороны. Бэкхён сел на высокий стул у барной стойки и положил немного гудящую голову на сложенные руки, незаметно наблюдая за передвижениями альфы. — У тебя сегодня меньше пар? Обычно ты не забирал меня по понедельникам, — тянул мальчишка, следя за руками парня. Лукас что-то засунул в микроволновку, поставил кастрюльку на плиту и вытащил сосиски, хлопнув дверцей холодильника. Словно самый настоящий повар он нарезал все необходимое быстро и ловко. — Именно, — кивнул альфа, продолжая готовить, стоя к Бэку спиной, — но, прошу, выражать свои благодарности шоферу позже, пока он занят ужином, — Лукас едва обернулся к своему сегодняшнему гостю, и Бэкхен заметил наглую, ничем не прикрытую улыбку. — Дурак, — шикнул Бэк, утыкаясь носом в сложенные на столе руки. Альфа наверняка решил сделать вид, будто ничего не слышал. Сейчас, когда Лукас был занят своим делом и не мог видеть чужого изучающего взгляда, омега без стеснения разглядывал его. Футболка по размеру прекрасно давала рассмотреть ширину плеч, рукава не скрывали мышцы рук, по сравнению с плечами талия была совсем тонкой, узкие бедра завернуты в джинсы. Бэкхён уткнулся в руки лбом и с силой зажмурился. Лукас так похож на Чанёля. Или это уже у Бэкхена крыша едет? Получится ли рядом с этим парнем забыть наконец-то истинного? Из мыслей, что еще не успели забрать на совсем омегу, Бëна вырвал альфа, что-то поставив на стойку, рядом с Бэкхёном. Мальчишка поднял голову и этим самым оказалась бутылка пива. От нее едва ощутимо веяло прохладой. Только из холодильника. Свою Лукас уже открыл, сделав жадный глоток. — Так почему тебе ни в коем случае нельзя возвращаться домой? — спросил он, утерев влагу с пухлых губ тыльной стороной ладони. Нужно ли рассказывать обо всех проблемах этому альфе? — Просто… по некоторым причинам мой папа думает, что у меня… наркотическая зависимость. Поэтому хочет, чтобы я прошел лечение в клинике, — мальчишка удрученно потянулся к запотевшей бутылке, легко открывая и делая несколько глотков. — А у тебя?.. — У меня нет зависимости! — оскорбленно рыкнул Бэкхен, волком глянув на Лукаса. Альфа в сдающемся жесте поднял руки и вернулся к готовке, а омега уже успел подумать, что зря он рассказал. Теперь этот парень будет думать, что Бэк наркоман, хотя это не есть правда. Просто тогда… в ту ночь у полицейского участка, когда омега держал в руках бейсбольную биту и раздалбливал ей полицейскую машину — Бэкхёну было по-настоящему плохо. Неожиданно перед лицом мальчишки появилась тарелка с жареным рисом и нарезанными сосисками. Лукас сел напротив. — Что бы ты там не подумал, Бэк, но я верю тебе, правда, — сказал альфа, заставив поднять на себя взгляд. Лукас выглядел неожиданно серьезным, — и я очень хочу, чтобы и твой папа верил тебе. Раз ты говоришь, что зависимости нет, то я думаю, что тебе нет смысла врать. Вот. Извини, что я так отреагировал на твои слова. И он преспокойно взял в руки палочки и начал есть, словно ничего такого только что не произошло, словно это не он все говорил, словно это не он вызвал внутри Бэкхена бурю эмоций. Стало так тепло. Это тепло разошлось по телу приятными волнами. Бэка понимают. Его не осуждают. Это не сон? Омега с силой прикусил губу, чтобы пережить эту бурю внутри себя. Он просто смотрел в тарелку с рисом, не имея возможности даже дернулся. — Бэк? Все хорошо? Ты чего застыл? — пытаясь заглянуть в омежьи глаза, спросил Лукас, но Бëн просто помотал головой, пряча взгляд под отросшей челкой, — кстати, если ты еще не думал о том, куда пойти на ночь, то оставайся у меня. Займешь место на диване, а я на полу с Мамбой, — кивнув на тут же поднявшую уши собаку, предложил парень. — Спасибо, — Бэк не нашел ничего другого для ответа, но на самом деле в этом слове было намного больше, чем обычная благодарность.***
Вечером, когда за окном уже стемнело, а на часах было всего девять вечера, Лукас предложил Бэкхену вместе выгулять Мамбу. Собака только услышав заветное «гулять», на глазах поменялась: радостно убежала за поводком, который лежал на тумбе в прихожей, пока омега и альфа обувались, прыгала на месте и крутилась у ног, пока хозяин и гость слишком медленно натягивали на себя верхнюю одежду. Мокрый, противный снег на улице сменился пушистыми хлопьями, которые не спеша падали с неба. Бэкхён ловил их ртом в стороне от Лукаса и собаки, что обнюхивала ствол дерева. Альфа наблюдал за мальчишкой со стороны, и только сам Бэкхён не замечал этот полный нежности и теплоты, влюбленный взгляд. Всякий раз, когда омега оборачивался, Лукас отводил глаза в сторону и поджимал губы в тонкую полоску от неловкости. — Эй, — неожиданно Бэкхён хлопнул альфу по плечу, заставив тем самым обратить на себя внимание, — у меня что-то на лице? Почему ты так смотришь? Я все видел! Лукас замер каменным истуканом и, кажется, даже не дышал. — Я…– кашлянул он, сильней сжав в руке поводок. Признаться? Спросить? А вдруг больше не будет удобного случая? Нужно рискнуть, терпеть больше нет сил. Как там говорилось, сложно смотреть на губы, которые не можешь поцеловать? Это и есть случай Лукаса. — Я хотел тебе кое-что сказать, — резко выдохнул альфа, пустив изо рта белый пар, — честно, сказать хотел еще тогда, после соревнований, но… струсил, — сказав последнее парень хмыкнул и взъерошил волосы на затылке. Сердце в груди билось быстро и сильно, качая кровь вперемешку с адреналином по венам. И то ли от этого щеки с носом покраснели, то ли от прохладного ветра. Бэкхён с силой закусил щеку изнутри и кивнул, мол «хорошо, говори». Омега вжал шею в плечи, ожидая чужих слов. — Ты мне давно нравишься, Бэкхён, и это «нравишься» далеко не дружеское, поэтому… — Давай встречаться? — голос у омеги отчего-то охрип и губы пересохли. Он смотрел на альфу перед ним снизу вверх, и часто вдыхал в легкие холодный воздух, чувствовал, как от непонятных эмоций, что переполняли его — немеют кончики пальцев, — давай, — согласился Бэк, наблюдая, как эмоции на лице Лукаса одна сменяет другую. — Правда? — словно не веря чужим словам, переспросил парень. — Да. Лукас резко сократил расстояние между собой и Бэкхеном, замерев буквально в сантиметре от омежьих губ, выдыхая теплый воздух в бэкхеновскую холодную щеку, едва заметно порозовевшую, с капельками растаявших снежинок. — Я могу поцеловать тебя? — опалив горячим воздухом чужие губы, спросил парень. Его теплая ладонь нашла безвольно висящую вдоль тела руку мальчишки, и несильно сжав, переплела пальцы. — Да…– омега прикрыл веки, ощутив прохладные, влажные губы Лукаса на своих. Бэк пустил альфу дальше, позволив углубить поцелуй, второй рукой прижать за поясницу ближе к себе, слегка прогнув в спине. Омега приоткрыл глаза всего на секунду и ему точно показалось, что целуется он не с Лукасом, а с Чанелем. Образ истинного так правдиво показался мальчишке, что Бэкхён разорвал поцелуй слишком резко, смотрел на альфу перед собой с широко раскрытыми глазами и часто дышал, словно увидел призрака не иначе. Образ Пака исчез также неожиданно, как и появился. Перед ним был уже Лукас. — Бэкхен, все в порядке? — обеспокоенно спросил альфа, пытаясь заглянуть в чужие глаза, но Бëн скрыл их за отросшей челкой и отступил на пол шага от Лукаса, заставив себя отпустить. Доберман у ног своего хозяина тоже замерла, обратив свое внимание на мальчишку. Бэкхён же судорожно облизал и без того влажные губы, пытаясь отойти от глюка. — Бэкхен? — снова позвал его Лукас, неловко коснувшись расслабленной руки. Бэк поднял голову. Перед ним совершенно точно был Лукас. Не Чанёль. Какого черта было только что?! — хотел было крикнуть он, но кто бы ему ответил на этот вопрос? — Всё нормально, извини, просто я устал, — пытался оправдаться мальчишка, улыбнувшись неловко. Он чувствовал себя полнейшим дураком. Он принял чувства Лукаса, но были ли они взаимны? Совершенно точно, что он чувствовал намного больше, чем просто дружескую привязанность, но сказать, что это была влюбленность, будучи не уверенным полностью, омега тоже не мог. Бэкхён запутался. Он запутался в себе и в своих чувствах. То, что ему привиделся Чанёль не могло же быть обычной случайностью. — Тогда пошли домой, — словно ничего не произошло буквально минуту назад, беззаботно улыбнулся Лукас, а у омеги все внутри сжалось от этого теплого и яркого, словно летнее солнце «домой».***
Следующим днем Лукас забрать Бэкхена из школы не смог, да и самому омеге хотелось побыть подальше от всего этого головняка с новоиспеченным парнем. Утро проходило сумбурно и неловко, расслабиться Бэк смог только после того, как вышел из машины Лукаса рядом со школой. Мальчишку слишком волновал глюк в лице Чанеля. Если такое продолжится, то забыть истинного и уйти в новые отношения с головой не получится. А Бэкхён очень хочет забыть Пака. Сейчас же, после выматывающей тренировки, омега направлялся из спортивного корпуса на улицу, где его уже должен был ждать Тэхён. Так вовремя Чимин в очередной раз решил устроить вечеринку, поэтому друзья направлялись именно к нему. В планах Бëна на сегодняшнюю ночь было напиться до состояния «не стояния» и свалиться на всю ночь в каком-нибудь из углов большого дома Пака-младшего. — И как тебе, Бëн, живется с этим? — неожиданно услышал омега себе в спину, когда выходил из здания школы. Бэк обернулся с немым вопросом в глазах, увидев за собой Хуан ЦзыТао. Альфа шел с неизменной ухмылкой на лице и свитой за спиной. — О чем ты говоришь? — сжав в карманах парки кулаки, выдохнул омега. Краем глаз он видел Тэхена, что преспокойно курил, оперевшись на свой байк поясницей, но как только альфа увидел Тао рядом с Бэком — сигарета полетела под тяжелую подошву ботинок, а сам Ким направился к их компании, в процессе разминая руки. — Бэкхён, ты или слепой, или тупой, я понять никак не могу, — словно и правда недоумевая, нахмурился альфа, — ты знаешь о том, что тренер Чон после соревнований будет вынужден уйти из школы по твоей вине? Весь воздух из легких куда-то делся даже при том, что Бэкхён не поверил словам Цзы. Откуда-то была уверенность, что парень врет в очередной раз в надежде уколоть сильней. Неужели их негласная битва еще не закончилась? — Что? — все же замер от услышанного омега, — что за бред ты несешь? Хуан сложил руки на груди, откровенно рассматривая мальчишку перед собой. — Не бред, а правда, Бëн. Директор отстранил нас обоих от соревнований, но ты всё равно участвуешь, не странно ли? Директору это не понравилось, поэтому после соревнований тренер Чон уволится. Я думал, что ты знаешь, — фыркнул Тао, а его шавки оскалили зубы в подобии улыбки. — Ты врешь, откуда ты можешь знать о таком? — еле-еле проглотил комок в горле омега. Он ощутил острую необходимость увидеть альфу прямо сейчас и обо всем расспросить. — У меня свои информаторы, — высокомерно задрав нос, ответил альфа, — но если ты мне не веришь, спроси у тренера сам. О, а вот и цепной пес Бэкки, вон как слюной ядовитой брызжет, — потешался Тао, ядовито скалясь под гогот своих дружков, — а где второго щенка потерял, Бëн? Усыпить пришлось, на хозяина кидаться стала шавка? Мальчишка обернулся, не услышав, скорее почувствовав лучшего друга, который стремительно взбежал по ступеням до школьного крыльца. — Тао, — Бэкхён уже хотел было кинуться на Хуана с кулаками, но Ким неожиданно обратился к задире мягко, при этом положив свою тяжелую ладонь на плечо омеги: — Ты бы поберег свою тощую задницу, я же и укусить могу. Цзы презрительно фыркнул на слова Тэхена, скользнув по врагу взглядом лисьих глаз снизу вверх. — Пошли, — неожиданно сказал Хуан своим шестеркам, нервно одернув незастегнутую дубленку вниз, — нечего на них время тратить, — Бэк следил за тем, как Тао сбежал по лестнице вниз и уже хотел было выдохнуть, как альфа неожиданно обернулся со своей неизменной улыбкой на губах, — и да, Бëн, тренера Чона в тренерской уже нет, придется тебе спросить у него в другой раз, — кинул напоследок Цзы. — О чем говорил этот придурок? — кивнув на спину уходящего Тао, прервал образовавшуюся тишину Тэхён. Бэкхён поджав губы смотрел на спортивный корпус школы в окно тренерской. Там и правда никого не было. Свет был погашен. И почему тренер Чон продолжал все это время мило улыбаться Бэкхену, поддерживать его, если из-за омеги его увольняют? Чем Бëн заслужил такое хорошее отношение этого человека к себе? В груди все неприятно свербит так, что невольно хочется приложить ладонь, чтобы унять это чувство. Бэк повернулся к лестнице, чтобы наконец-то спуститься с крыльца, как совершенно случайно увидел паркующуюся на стоянке знакомую иномарку. Исин за рулем выкручивал руль и параллельно набирал что-то в телефоне, а после приложил тот к уху. Мальчишка заранее достал свой мобильник из кармана, уставившись на засветившийся экран вибрирующего телефона. Папа звонил весь вчерашний вечер, даже ночью, но Бэкхен все те разы холоднокровно смотрел на определитель. Ни разу не ответил. Увидев папу, он ощутил, как обида и печаль обрушиваются на него словно многометровые волны, почти что сшибая с ног своей силой. Мальчишка поджимает тонкие потрескавшиеся губы и сбрасывает вызов. Исин наверно волнуется. А он умеет? — Думаю, если мы не поторопимся, то меня запрут в комнате на ближайшую тысячу лет и замучают мозгоправством, — сказал омега, схватив не ожидавшего Кима за руку и потащив за собой к байку альфы, — ты же спасешь меня, мой бравый рыцарь на железном коне? — фыркнул мальчишка. — Еще как. Исин увидел их в самый последний момент, уезжающих со двора школы. Родитель что-то кричал гневно подросткам в след, махал руками и даже предпринял попытку догнать, но Бэкхён только сильней прижимался к тэхеновой спине, жмуря глаза до цветных мушек под тонкими веками.***
У Чимина всегда было весело. Кажется, только здесь Бэкхён мог забыть обо всем, сжимая тонкими пальцами бутылку выпивки, слушая шутки Тэхена и смех Пака. В их компании не хватало только Чонгука. Чон сидел бы на диване вместе с ними, а Тэ на его коленях, потому что места мало, или это Чимин развалился на пол дивана? Именно здесь омега мог вдохнуть полной грудью, освободиться на жалкие несколько часов небытия от тяжести мыслей, что разъедали внутренности, от противоречий, что не давали покоя. — Ах, Тэхен, ты только посмотри каким телом обзавелся наш Бэкхенни став пловцом…– Чимин без разрешения дернул за широкую толстовку омеги вверх, оголив чужой пресс с явным рельефом. Бëну пришлось шустро сглотнуть пиво, которое он набрал полный рот, и смущенно с щепоткой гордости, отцепить чужие ловкие пальцы и вернуть толстовку обратно, но куда уж там, Пак забрался рукой уже и под нее, жадно и щекочуще обводя подушечками тонкие линии натренированных мышц и вместе с тем хитренько улыбаясь, — скоро его тело нельзя будет отличить от статуи какого-нибудь атлета. Ох, Бэкхён, не будь ты моим другом, давно оказался бы в моей кровати и ни за что оттуда не вылезал. Тэхён, что сидел по правую руку от Бэка громко засмеялся, услышав чужие слова. — Но, но! — шутливо пригрозил пальцем мальчишка, — не для тебя я свою розу растил! Чимин подхватил смех Кима. — Не для меня? А для кого же? Погоди… дай угадаю! Для того парня с соревнований, который цветы еще приносил! Лукас его что ли.– Чимин прикладывает горлышко бутылки к пухлым губам и тянет холодное пиво большими глотками, — давай, сознавайся, у тебя уже было с ним что-нибудь? Пак толкает Бэкхена локтем и ставит бутылку на пол, рядом с диваном. — Что например? — хмурится Бëн, предпочитая притвориться дурачком. Поддатый Чимин закатывает глаза, а Тэхён, кажется, уже задыхается от приступа смеха. — Секс, дурачок, — тянет друг, и толкает язык за щеку пару раз. — Так я и рассказал тебе, пошляк малолетний! — фыркнул мальчишка и прикрыл горлышком бутылки рвущуюся непонятно зачем глупую улыбку. Какого? Что это вообще? Пьяный аффект? Тупая улыбка, чтобы ввести в заблуждение. — Было? — округлил глаза Чимин, значительно подавшись вперед, уперевшись свободной рукой для равновесия в бëновское бедро, а второй о спинку дивана. — Ой, Пак, пошел ты к черту! — отмахнувшись от омеги, как от надоевшей мухи и попав тому пальцами прямо по лицу, протянул Бэкхён. — Боже мой, Чимин…– забулькал наконец-то Тэхён, и Пак снова оживился, хотя на, самом деле, и не затухал все это время. — Ой, тебе ли, Тэ-Тэ, голос там подавать, — быстро переключился парень на альфу, ловко перебравшись через Бэкхена к Киму, тем самым отодвинув Бëна на свое место — к краю дивана. Омега улыбался, слушая препирания друзей, делая мерные глотки из на половину пустой бутылки, но неожиданно музыка из колонок, голоса Тэхёна и Чимина по правый бок от Бэкхёна стали фоновым шумом, а все тело омеги словно окаменело разом. Ведь в дверном проеме он увидел освещенного цветомузыкой, ошарашенно замершего на месте Исина.