***
В эту ночь Бэкхену не спалось. Сон все не приходил, какую бы удобную для себя позу омега не выбирал. Под одеялом быстро стало жарко, поэтому мальчишка откинул его конец кровати и решил открыть окно, чтобы проветрить, но от этого стало быстро холодно. Все-таки ещё был январь. Бэк залез обратно под одеяло и ворочался, ворочался… На часах уже было близко к трём утра. Омега встал с кровати, зябко поежившись от сквозняка, вышел из своей комнаты и, прикрыв глухо дверь, заскользил по тёмному коридору. Дойдя до комнаты папы, подросток переступил с ноги на ногу, думая над тем, а надо ли? Мальчишка списывал своё странное состояние на приближающийся гиперактив. И лучше было бы просто наплевать на всё, уйти обратно в свою комнату и зарыться под одеяло, чтобы только нос торчал, постараться уснуть. Но он продолжал стоять напротив родительской комнаты и смотреть в чёрную пустоту перед собой. Хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас был рядом. Да даже Исин сгодится… Бэкхен несмело все-таки постучал тихонько в приоткрытую родительскую дверь и распахнул её, скрипнувшую. Исин ожидаемо не спал. Его комната была освещена приглушенным голубым светом из экрана рабочего ноутбука, а сам старший сидел на кровати в позе лотоса, что-то остервенело печатая и постоянно поправляя оправу постоянно сползающих к кончику носа очков. Он выглядел очень уставшим, заработавшимся, и заметил сына только тогда, когда Бэк позвал его, топчась в дверном проеме. На нём была большая старая футболка, пропахшая его приятным свежим запахом и немного порошком, волосы торчали во все стороны. Совсем как в детстве. Кажется, почти ничего не изменилось. — Пап, ты не спишь?..– вопрос показался очень глупым только после того, как омега задал его. — А? А который час? — забравшись пальцами за стекла очков, Син потер глаза. — Почти три, — ответил Бэкхен, следя за родителем. — Правда? Уже так поздно…– немного охрипшим голосом говорил Исин, отложив с ног ноутбук, и как-то даже расфокусировано посмотрел на мальчишку перед собой. Может, он уже спал, а работал просто на автомате? — мне вставать в шесть утра. Надо поспать. В ноутбуке что-то ещё нажали, воспользовавшись тачпадом, и, в конце концов закрыв, убрали на рабочий стол к очередным папкам, которых никогда не становилось меньше — кажется, их количество могло только увеличиваться. — Пап, можно я с тобой посплю сегодня? — рискнул спросить Бэкхен, сжав низ своей футболки, что доходила чуть ли не до середины бедра. — Конечно, дорогой, — расправляя широкую кровать, ответил Син и, наконец-то сняв очки, лег на своё место, призывно похлопав по пустующей половине кровати. Бэк прошёл босыми ступнями до кровати, а через секунду оказался словно на облаке: матрас был безумно мягким, как и подушка с теплым одеялом, а ещё тут все приятно пахло папой, и в этот запах, любимый с детства не вмешивался ни один тяжелый альфий. Мальчишка нашел под одеялом ладонь уже почти заснувшего Исина и сжал ее несильно, прижимаясь к боку папы.***
Лухан проснулся от сработавшего будильника. Не смотря на экран, искусно отключил его и повернулся с бока на спину, раскинув руки в стороны, ожидая почувствовать рядом приятное тепло спящего Сехуна, но на второй половине кровати было пусто и чужое место давно охладело. Омега потер слипшиеся глаза, хмурясь и расфокусировано смотря по сторонам в поисках О, а когда услышал звуки воды из ванной, то сразу успокоился. Мальчишка почесал ещё совсем плоский голый живот под одеялом, откинув угол в сторону. Кожа тут же покрылась мурашками от легкой прохлады. Лу встал с кровати с помятыми простынями, легко стащив со стула рядом рубашку своего мужчины, которую Сехун повесил здесь наверняка, чтобы надеть сегодня на работу. Ступая по полу голыми пятками, омега загрузил кофемашину, включил телевизор, что фоном вещал новости недели, и пошел в сторону ванной комнаты, беспардонно врываясь внутрь в расстегнутой чужой рубашке, даже не постучавшись. На самом Се из одежды только мягкие домашние штаны, на лице белая пена для бритья, а в руках бритва. Альфа так и замер со станком в руках, не донеся тот до щёк. — Я хотел надеть её сегодня, — говорит О, оглядев своего омегу, и, протянув руку до чужого тела, за предплечье притягивает мальчишку ближе к своему голому боку, чтобы обернуть тяжелую руку вокруг талии. — Почему на тебе мои рубашки смотрятся в сто раз лучше? Как это работает?.. — не может не улыбаться мужчина, говоря это. Лухан фыркает, прижимаясь тесней, и, не стесняясь, касается ладонями щек в пене, поворачивая голову О к себе, чтобы в следующую секунду поцеловать, измазавшись в пене и даже попробовав ту на вкус. — Освежает, — хмыкает парень, оторвавшись от Сехуна и проведя языком по своим губам. Альфа фыркает и продолжает утренние процедуры, а Лу прижимается обратно к боку мужчины, горячо выдыхая в жилистую шею и неожиданно погружаясь в мысли. — Я так испугался за тебя вчера… — он сказал это только сейчас, потому что вчера на пути в квартиру к истинному уснул, переволновавшись, а проснулся уже сегодняшним утром, не успев сказать важные слова, озвучить волнующие мысли, — я… — Тсс, всё хорошо, малыш, это всё просто маленькие препятствия на пути к нашему счастью, это нормально, — большие ладони О оказались на лухановских щечках и контакт глаза в глаза. — У всех так бывает, просто нам нужно продолжать держаться за руки и перешагивать через эти проблемы вместе, а главное — не нервничать, — левая рука мужчины опустилась вниз, и теплая немного влажная от утренних процедур ладонь накрыла дрогнувший от прикосновения живот омеги на уровне пупка, — люблю тебя, солнце. Сехун чуть наклонился и поцеловал Лухана в приоткрытые губы, чувствуя, как мальчишка улыбается в поцелуй, а на руку альфы на животе кладет свою. — И я тебя.***
— Как прошло твое Рождество, Бэкхен? Как каникулы? — поинтересовался лечащий врач, вежливо улыбнувшись омеге в кресле напротив. Мальчишка шумно втянул больничный воздух через нос и провёл языком по потресканным губам, раздумывая над тем, стоило ли говорить горькую правду или все-таки красиво соврать, что все прекрасно. — Бывало и лучше, — выбрал что-то между Бëн и кивнул сам себе, совсем не заметив такового за собой. Врач-бета понимающе промычал. — Тогда как себя чувствуешь? Замечаешь улучшения в своем состоянии? Спать стал, может быть, лучше или аппетит появился хороший? — продолжал расспрашивать мужчина, чиркая что-то в тонкой медицинской карте Бэкхена. — Пока что я не очень замечаю какое-то продвижение в этом, но наверно могу отметить, что точно стал лучше аппетит, — с заминками, подбирая нужные слова, говорил Бэк. Он уже не молчал, как это было на первых его приемах у нарколога, он решил, что стоит говорить. — Это очень хорошо! — улыбнулся бета и подтянул очки вверх по переносице, а Бэкхен наблюдал за ним, прикусив губу и дергая немногочисленные заусенцы на пальцах и думая о том, стоит ли ему рассказать о том, что произошло на днях, стоит ли рассказать о таблетке? — Доктор Со, — обратил на себя внимание омега и тут же прикусил язык. И хоть позвал мужчину он тихо, но тот все услышал, поэтому поднял взгляд на своего пациента со страниц лечебной карты. Живот от легкого непонятного волнения скрутило или это из-за того, что Бэк не позавтракал этим утром? Но это было сейчас не главное. Нужно было договаривать раз начал вообще. — Хочешь о чем-то рассказать, Бэкхен? — спросил врач, продолжая смотреть на дерганного и нервного пациента. — Просто… накануне я случайно нашел закатившуюся под стол таблетку экстази. Видимо, в день, когда мой папа узнал о том, что я принимаю, — подросток замялся, словно бы сказать следующее слово было для него неудобно и сложно, — наркотики… одна выпала и укатилась, а от всех остальных он избавился, — говорил Бэкхен, смотря себе на носки ботинок. — И что ты сделал с этой таблеткой? — напряженно, но пытаясь не подавать виду, спросил доктор Со, когда мальчишка замолчал неожиданно. — Я ее выкинул, — признался омега и поднял взгляд на своего врача. Мальчишка не решился рассказать о том, что сделал это не сразу после того, как нашел экстази. Он держал её в кармане на протяжение всего дня, он ходил с ней в школе, а та словно бы многотонный балласт тянула вниз, под землю. Мужчина в тот же момент улыбнулся уголками губ своему пациенту и выдохнул похвалу: — Ты молодец, Бэкхен, ты всё сделал правильно, ты большой молодец.***
Из-за отсутствия телефона омега даже не мог посмотреть сколько сейчас время. Выходя из клиники он может только надеяться на то, что не опоздает на тренировку. И ведь скейта по вине Чанеля тоже нет, чтобы быть хоть немного порасторопней. Выйдя на зимнюю улицу, перед этим попрощавшись с персоналом в холле, подросток уже хочет забежать обратно в клинику. Если бы люди имели хвосты, то его бы сейчас был тесно прижат к заднице, а так Бëн успевает только сматериться под нос, когда видит на парковке полицейскую машину и её водителя. Кажется, у Бэкхена уже плохая реакция на полицейских… ну или на одного конкретного полицейского. Чанель сталкерит его что ли?.. — Бэкхен! — машет рукой Пак. Подросток невольно вжимает голову в плечи, но все равно сам идет к машине. Все-таки ему нужно вернуть свой мобильник и скейт. Есть ли вероятность того, что мужчина поджидал его здесь ради того, чтобы отдать вещи? Потому что если ради отношений… Бэк боится, что не сможет держать эту рьяную оборону вечно. Он ведь тоже не железный, и как бы омега не пытался прятать чувства и мысли они все равно продолжают наступать подростку на пятки, дышать в шею горячо. Настолько горячо, что иногда становится жутко невыносимо оставаться даже с самим собой наедине. Все это из-за приближающегося гиперактива, — продолжает убежать себя Бëн. — Не буду спрашивать, как ты нашел меня и что тебе нужно, просто отдай мои вещи, — кутаясь в намотанный до подбородка шарф на шее, пробурчал Бэк. На удивление Чанель кивнул и отошел к багажнику машины, вытащив ярко разукрашенный Бэкхеном скейт, а из кармана вытащил омежий телефон. — Мы можем поговорить? — вручая мальчишке забытые вещи, спросил Пак, пытаясь заглянуть в глаза подростка, — мне нужно тебе кое-что сказать. — Извини, мне пора на тренировку, — омега едва заметно наклонился вперед в вежливом поклоне и пошел вниз по улице, держа скейт подмышкой. — Бэк, пожалуйста! — крикнул альфа в узкую спину, отчего несколько прохожих обернулись с интересом. Омега догадывался, о чем хочет поговорить Чанель. Всё так же песня про то, что ему жаль и что он хочет исправить ситуацию. Мальчишка не реагирует, а лишь увеличивает шаг, чуть ли на бег не срываясь. Ну уж нет, в этот раз Пак его так просто не отпустит. Альфа садится в иномарку и на самой низкой скорости крадется рядом с тротуаром за истинным. Чанель тормозит машину у пешеходной дорожки, и не заглушив низко урчащий мотор, выходит из теплого салона, крикнув в ровную спину Бэкхена. Между ними было метра два. — Я достану громкоговоритель и буду говорить это на всю улицу! — он точно вёл себя также глупо и по-детски, как когда-то в молодости, когда только встретил в общей компании друзей Кëнсу, — ты слышишь, Бэкхен?! — Ну так говори, чего ждешь? — рыкнул Бэк, дернув головой в сторону. Но шаг все-таки замедлил. Пак сжал челюсти и нырнул в открытую дверь служебной машины, схватившись за встроенный громкоговоритель. — Бëн Бэкхен…– начал было альфа, но закончить ему не дали, Бэк прибежал к нему быстрее пули, выдергивая рывком из машины за пальто на спине и прижав к автомобилю. Он смотрел зло снизу вверх на истинного и прижимал прохладную ладонь к чужой груди, где незастегнутое пальто распахнулось, являя миру полицейскую форму мужчины. Чанель не собирался отталкивать, он этого и добивался. — Чего ты, блять, хочешь от меня?! Я сколько раз тебе говорил отвалить?! — процедил мальчишка. Его челюсть была заметно напряжена, а желваки играли на лице. Он смотрел так зло, что кожа мужчины под одеждой покрылась мурашками. Благо здесь было не так много людей, а те кто все-таки были, проходили мимо, предпочитая не обращать внимание на разворачивающуюся картину. — Я просто хочу тебя в своей жизни, — честно признался Чанель, смотря прямо в глаза истинного, откуда тут же схлынула красная краска ярости и альфа так явственно увидел растерянность. Пак решил говорить правду. Нет смысла больше молчать, убегать, скрывать, не давать истинным мыслям воздуха. Бэкхен отхлынул от альфы так, словно бы обжегся. Сжал ладонь, которую прижимал к чужой груди в кулак. Он чувствовал, как предательски быстро намокают его глаза непонятно от чего. Опустил голову низко, чтобы челка скрыла глаза и рыкнул, чувствуя, как вместе с влагой на глазах, откуда-то из недр, из слишком глубокого места в его теле поднимается злость: — Ты врешь. — Нет. — Ты врешь! Ты говоришь это только потому что боишься остаться в конечном итоге один! — Да нет же, Бэкхен! Услышь меня наконец-то! — Чанель схватил мальчишку за плечи, сжав те ощутимо, но омега словно бы ничего не чувствуя, не видя, вырывался и жмурил мокрые глаза, — успокойся! Посмотри на меня, Бэкхен! Посмотри на меня! Крупные слезы текли по бледным щекам младшего вниз, длинный веер ресниц слипся от влаги и те торчали острыми иголочками, а глаза красные-красные. На удивление Бëн Бэкхен покорно смотрел на него, Чанеля, снизу вверх. Покорно, но зло. Пак прекрасно видел это зло в чужих глазах, горячее и бурлящее, словно лава вулкана. Оно растекалось всеми оттенками красного на самом дне чужого зрачка. А еще омега шумно дышал, словно пробежал кросс, не меньше. И все слова встали в глотке, словно кость, ни туда, ни сюда. — Ну?! Вот он я. Стою. Смотрю. Слушаю тебя, чего молчишь?! — сквозь зубы сочилась эта горькая желчь у Бэка. — Я…– голос куда-то пропал. Чанель хочет сказать, очень и очень сильно, но из горла вырываются только хрипы, — Бэк… Полные злости глаза напротив закрылись, омега втянул шумно носом воздух и приложил собственную ладонь к своему лбу, после чего с нажимом провёл по лицу вниз. Альфа чувствовал себя настолько глупо сейчас. — Я устал от всего этого, Чан, — тихо и совершенно безэмоционально, проговорил Бëн. — Я хочу быть с тобой, — сказать это было так сложно. Пак вроде бы был готов сказать, он хотел, очень, но… боялся? Принять в голове тот факт, что он действительно хочет быть с Бэкхеном — намного легче, чем признаться в этом самому Бэкхену. — Врешь, — качнул головой мальчишка, — отпусти меня, пожалуйста. Я должен идти, — Чанель сжимал чужие плечи практически неощутимо, можно сказать, просто держался за чужие плечи, поэтому отойти и развернуться для Бэка не составило какого-то большого труда. И омега отошел, отвернулся, собираясь уже уйти. Снова улизнуть между пальцев. — Я и Кенсу подали заявление на развод, — Чанель стоял за спиной Бэкхена и не видел, как мальчишка прикусил губу до острой боли. Мужчина признается, что это был последний способ задержать ещё хоть на пару минут истинного рядом с собой. — Поздравляю, но мне до этого какое дело? — на удивление поинтересовался подросток, развернувшись к альфе. Его руки были сложены на груди, а лицо выражало все притворное безразличие, хоть глаза до сих пор были красные от невыплаканных жгучих слез. — Ну, я… Начал было Пак, но Бэк отвернулся, закатив глаза, и хотел уже было гордой походкой уйти (а на деле просто трусливо сбежать в очередной раз), но Чанель вовремя поймал его. Снова. Перехватил поперек груди, прижав спиной к своей груди замершего подростка. — Выслушай, — Чанель принял попытку говорить спокойно. Не хотелось переходить на крики. Почему они никогда не могут решить проблему тихо и спокойно? — Я обещаю, что не разобью тебе сердце! — Чанель зажмурился словно маленький ребенок и вжался холодным носом в теплые ткани чужого шарфа, втягивая глубоко в себя до ужаса приятный запах, — что мне нужно сделать, чтобы ты наконец-то поверил? Бэк низко опустил голову, а потом дёрнул плечами в попытке выбраться из теплых и приятных объятий, ведь к ним так легко привыкнуть, а этого подростку точно не нужно. Он просто хочет наконец-то забыть. Выкинуть из головы. Начать жить заново. Он просто боится ещё раз почувствовать боль. Чанель отпустил, позволил мальчишке отстраниться от себя, повернуться лицом. Омега взял чужую большую ладонь, на секунду удивляюсь тому, что не почувствовал на безымянном пальце прохладу обручального кольца, но тут же стер это из своей головы. Сжал на пару секунд пальцы мужчины своими, словно совсем ребенок, и отпустил, убрав руку в карман своей куртки. — Мне ничего от тебя не нужно, — на одном дыхании произнес Бëн. Это оказалось сложнее, чем он думал.– Извини, мне нужно идти, — Бэкхен ступил назад один шаг, а потом развернулся, не дожидаясь, когда альфа придет в себя и осознает, что от него в очередной раз сбегают, кидает на асфальт скейт, и разогнавшись, слишком быстро скрывается из виду, оставив после себя лишь легкую отдушку мятной кислинки и ноющую боль в сердце Чанеля.