***
В клубе царил приглушённый свет, разделяя своё с такой же приглушённой аурой. Парни и приглашенные девушки отмечали конец самого мощного и масштабного тура GRUPPASKRIPTONIT. Радостно поднимая бокалы вверх, дружно скандировали: «Разъебали!». Пьянки в их жизнях были обыденным делом, но выпить после головокружительных и насыщенных эмоциями месяцев удавалось не каждый день. За их, почти пустым, столом Незборецкий уже вжимал в кожаный диван длинноногую девушку, которая шептала ему на ухо непристойные вещи, периодически играя языком с его серьгой в ухе. Руки Кирилла под её платьем гладили стройные ноги и иногда сжимали их до красных пятен, впоследствии станущих багрово-фиолетовыми синяками. - Кир, надо обсудить, - крик в спину, заставляет Ти отпрянуть от своей пассии, которая возбуждённо и разочарованно вздыхает, поправляя платье. Незборецкий, не удосуживший своё увлечение взглядом, поднялся на ноги и пошел за менеджером к бару, где Жалелов перекидывался парой фраз с барменом. - Чё? - Изрядно подвыпивший Ти опирался локтями на барную стойку, где из-за света навесных ламп можно было разглядеть алый след на шее и отпечатавшуюся красную помаду на белоснежной кофте. Кирилл выглядел потрёпанным после концерта и вообще всего декабря, в который он усердно писал альбом под надзором Адиля, раздававшего за халтуру пиздюлей направо и налево. - Кирилл.. Тут такое дело, - Оля виновато посмотрела на блондина, который вместо слов***
— Только не твори хуйни, Жалелов! — Наказывает ему Кирилл, а он всё упрямится, пытается прямоту свою всем в рот запихнуть и жевать заставить, ибо по-другому никак. Пора уже смириться, что рядом с ним существует только его мнение и неправильное. — Отъебись от меня, я уже вышел из переходного возраста, чтобы не отдавать отчёт своим поступкам, — казахский оскал, который сложно назвать улыбкой, прорезает клубную темноту. Рэпер почти хватает свою пассию под локоть и тащит за собой на выход из клуба. Девушка, с осыпавшейся на щеки тушью, поднимает свои глаза на Адиля, пытается в них нежность и желание найти. И, вроде, даже находит что-то подобное. Трясущимися руками тянется к ширинке, поглаживая член через ткань. Вот только уже не вызывает эта легкодоступность в нем страсти. Рыжая, проявляющая огромный интерес к члену Скриптонита, начала выбешивать Адиля. Ему не нравились её заточенные, как на повторе, движения. Ему не нравились её длиные, неаккуратные кудри, которые лежали на его коленях. Ему не нравились её каблы с тонкой шпилькой, которые царапали внутреннюю обшивку салона новенького Ягуара. - Съебала, нахуй! - Почти рычал Адиль на девушку, которая от испуга подпрыгнула на кожаном сидении, чуть не впечатываясь головой в крышу автомобиля. - Непонятно? Уёбывай! - Более сдержанно крикнул Жалелов, и бледная рыжеволосая в спешке покинула машину, оставляя в ней свою сумку. - И дешёвку свою забери, - в открытое окно летит белоснежная сумочка, а хозяйка бежит её подбирать у колёс рядом стоящей BMW, старой модели. Запуская руки в чуть отросшие волосы, Адиль смотрит на свои колени, мол найдёт он ответ там, но находит только отпечаток бледного тональника на джинсовых штанах и брезгливо закатывает глаза.***
Жалелов катит по пустому ночному Арбату со скоростью, на которой люди ощущают себя в фильме "Фарсаж" и "Дикая гонка", но Адиль ощущает лишь опустошение от сегодняшнего дня. Вроде, ничего трэшёвого не произошло, но настроение - будто два раза вальнули глоком и вырезали едва бьющееся сердце. Его жизнь и совковое воспитание опять отказались взаимодействовать в мире, поэтому продолжили трахать ему мозги. В принципе, казаху всегда поебать на это, но не под тридцатник, когда в твоём доме ни ребенка, ни котёнка, и их успешно заменяют водяра и лютая трава, спрятанная по всему дому. В тридцатник, когда твои родители упрекают тем, что ты обрюхатил тёлку и вместо счастливой ячейки общества создаёшь только блевотную музыку про сук и еблю. Чуть скидывая скорость у перекрёстка, Адиль видит знакомое женское лицо в свете рядом стоящего уличного фонаря на какой-то местной остановке. Он подъезжает почти к ней, чтобы развеять свои сомнения, а то под алкашкой ему может и не только эта девчонка привидеться в лице незнакомой малолетки. Девушка лишь подозрительно смотрит на знакомую рядом остановившуюся машину и пытается рэпера выглядеть сквозь затонированные стёкла. Но стреляет глазами через стекло она недолго, Адиль сам выходит из машины и рассматривает почти забытую девушку, которая, видно, чуть схуднула за прошедшие два месяца. - Здравствуй, Адиль, - растеряно проговорила русоволосая. Видеть Жалелова, когда уже не надеялась встретить его, - чертовски приятно и пиздецово. И вроде этот огонёк в женской душе снова заиграл, но нахуй он нужен? Этот казах снова создаёт ей проблемы. - Привет. Разве автобусы ещё ходят? - Я опоздала на последний. Если ты только это хотел спросить, то вали отсюда. - Готов поработать этой ночью твоим личным водителем, ..., э, напомни, - рэпер запинается в тщетных попытках вспомнить имя девушки. - Не суть. Я не против, поехали, - Эрика, собственно, и не надеялась, что он помнит её имя, даже не была уверенна, что он помнит, как звал её на свой концерт и наорал из-за просьбы о сигарете. Жалелов открыл девушке дверь на пассажирское переднее сидение, предварительно спросив адрес. Девушка с опаской села на место, где, около часа назад, выгибалась сучка в коротком латексном платье. Адиль обошёл Ягуар и сел на водительское кресло, слева от Эрики. - Как жизнь? - Тронувшись с места, заводит диалог Адиль. Ну, хоть бы пытается завести. - Если мы будем ехать в тишине, то я готова посмертно за тебя свечки ставить. Просто не усугубляй. Нам и так ехать в одном замкнутом пространстве около получаса, - закончив свою тираду, русоволосая отвернулась - Я могу свечки ставить за твои сиськи хоть каждый день, но если нашим местом встречи будет только церковь - то я не согласен. - Ты бухой чтоли? Останови! - Чувствуя чуть заплетающийся язык Жалелова, девушка еще один раз напоминает себе, что она зря села с ним в одну машину. Теперь она под угрозой не только его колкостей и прорезающего сердце взгляда, но и смерти. - Как будто в первый раз. Завали ебальник, - шипит Адиль, напоминая девушке, что он терпеть не может, когда на него повышают голос и упрекают в чем-то. Тем более, когда это что-то - часть твоего существования. Алкашка и Жалелов почти синонимы. Эрика нервно сглатывает образовавшийся ком в горле и молчит, напряженно поглядывая на многоэтажки соседнего с ней района за окном. Как только автомобиль остановился у парадной русоволосой, она, как ошпаренная, выскочила из машины, кинув короткое "спасибо". Эта благодарность категорически не устраивала Жалелова, поэтому он, несмотря на его далеко нетрезвое состояние, быстро обогнул машину и у самой двери поймал девушку за локоть и разворачивает к себе. - Правда хочешь так же легко свалить как тогда с концерта? - Русоволосая мгновенно поднимает глаза на Адиля, смотрит из под длиных ресниц непонимающе. Как он заметил её? - Не получится, - грубым шёпотом цедит Жалелов и долго в её рыжие глаза смотрит, думает о чём-то, а после жадно целует, как-то собственнически и серьёзно, что не позволяет Эрике оттолкнуть мужчину.И что, блядь, теперь делать?