Неравный брак

Ей было стыдно признаться в этом самой себе, но на этот раз Драко оказался прав. Мэнор действительно нравился ей. Со всем своим пафосом, выраженным в мельчайших деталях, он все еще оставался утонченным памятником уходящей эпохи. В саду росли низкие, тщательно выстриженные туи, кое-где виднелись следы клумб, укрытых снегом, дом возвышался над окрестностями, точно древний замок, обитель несметных богатств. Белые павлины, о которых так любили сплетничать слизеринские девчонки, не показывались средь снегов, и Драко ответил на невысказанный вопрос: – Высматриваешь павлинов? – спросил он, заметив, что Гермиона привстает на мысочки. – Не ищи. Мама страшно боится, что они простудятся, не выпускает в это время года на улицу. – Это звучит разумно, – ответила девушка, ступая по узкой хорошо вычищенной дорожке, ведущей от ворот к дому. – Да, она всегда думает наперед, – ответил Драко. – Тебе тоже придется этому научиться, Грейнджер. – Может, даже удастся научить думать тебя, – ответила девушка с улыбкой. – Мне происходящее не приносит удовольствия так же, как и тебе. Давай не превращать эту неприятность в кошмар. Но Малфой не ответил. «Неприятность» – явно звучит для него слишком мягко, умаляет значимость. Он шел вперед, даже когда гриффиндорка осталась позади, когда не мог видеть ее перед собой, только чувствовал, как взглядом та впивается в его бесконечно прямую спину. Свет, отражаемый снегом, бил в глаза, мешал любоваться видами. Гермиона ступала бесшумно, тончайший слой только что нападавшего снега не шумел под мысками ее сапог. Красота зловещего поместья подкупала ее. На пороге, за небольшой, но величественной лестницей из десятка низких мраморных ступенек уже стояли хозяева дома – мистер и миссис Малфой. Нарцисса сделала два маленьких, удивительно коротких шага вперед и обняла сначала сына, а после – невестку. Несколько холоднее, но все еще тепло, будто действительно радовалась ее появлению. – Рад вас здесь видеть, – произнес Люциус, слегка наклоняя голову. – Мы слышали, Гермиона, что ты справилась с экзаменами лучше всех. – Слухи выходят так далеко за пределы школы? – спросила девушка, учтиво улыбнувшись. – Да, милая, особенно сейчас, когда Министерство присматривается к выпускникам и их талантам, – заметила миссис Малфой. – Розовый тебе к лицу. Но гриффиндорка не могла понять, шутят над ней или говорят серьезно. Поверх темно-зеленого платья миссис Малфой накинула твидовое пальто с удивительно яркими перламутровыми пуговицами, в руках хозяина дома серебряным набалдашником блестела трость. Она из другого мира… Драко, в конце концов, ни слова не сказал о ее свитере или шерстяном зимнем пальто. Сочетание розового и серого превращало гриффиндорку в нежную нимфу, но, возможно, миссис Малфой хотела бы видеть девушку фурией. Или холодной черно-зеленой змеей? – Пройдем в дом? Гермиона мерзнет, – заявил Малфой громко, положив свою холодную руку на ее поясницу. О, как бы ей хотелось сбросить ее, а юношу толкнуть в снег, только нельзя. Хотя бы не при его родителях. Девушка зашла только после того, как родители Малфоя отворили двери. Свои пальто они отдали девушке, одетой в форменное черное платье с белым накрахмаленным передником, в сторону сына и не смотрели. Гермиона с облегчением поняла, что в Мэноре нет домовых эльфов. Хоть какое-то благо, она страшно не любила этих созданий, еще с детства, когда у семейства Грейнджер был один такой. – Бэтси, подай в гостиную чай мне и Гермионе, а мужчины пока что пойдут наверх, – распорядилась леди Малфой, и прислуга кивнула ей в знак понимания. Словно в старинных книгах… Гермиона жила в большом доме, и Гарри с Роном любили шутить о том, что она – словно принцесса из высокого замка. Только сейчас, находясь здесь, девушка вдруг ощутила себя нищенкой. Мраморные полы, сдержанные, но эффектные барельефы на стенах, интерьер, оформленный в стиле поздней готики. Она словно очутилась в маггловском историческом музее. В доме царил холод, но это не стало для гриффиндорки сюрпризом. Она подозревала, что каменные дома и с помощью магии сложно обогреть. Особенно, если хозяева привыкли к сырым и холодным помещениям, не желают для себя чего-то другого. В интерьере оказалось слишком много змей. Ножки столов и кресел, подсвечники, настенные бра… Серебряные, каменные, вышитые на ткани. Интересно, притащи Гермиона в дом хоть одного льва, чем это может обернуться? Наверное, крупным скандалом. Гриффиндорка понимала, что свою индивидуальность ей придется отвоевывать долгие месяцы или выкидывать прочь. Мужчины действительно ушли, оставив леди Малфой наедине с невесткой. Драко не противился, точно зная, что Гермионе необходим инструктаж, просвящение. Что же, пусть. Из всей этой троицы миссис Малфой казалась гриффиндорке наименее неприятной особой. Даже несмотря на то, что являлась младшей сестрой знаменитой Беллатриссы Лестрейндж. – Присядь, – произнесла она, указывая на широкий темно-зеленый диван, расположенный напротив камина. – Здесь теплее, чем в прихожей. Топят, – сказала она, кивнув в сторону пламени. – Здесь очень красиво, – осторожно заметила девушка, присаживаясь. – Правда, боюсь, наряды, которые я привезла с собой к обедам, не совсем то, к чему вы привыкли. – Я подозревала, – ответила женщина без злобы. – Поэтому заказала для тебя несколько платьев. Небольшой подарок перед тем, как мы породнимся. «Очень мило с вашей стороны», – не смогла сказать гриффиндорка. Возможно, жест показался бы ей милым, если бы эмоциональная окраска слов дарившей была хоть каплю более теплой. Гермиона же чувствовала себя, как цветастый подарок для Малфоя, как коробка-сюрприз, для которой ищут обложку получше. – Ты кажешься очень запутавшейся, – заметила Нарцисса, опустившись в кресло напротив. Их разделял только невысокий журнальный столик, лежащий впереди. Вошла горничная, несущая в руках поднос, и Гермиона откинулась на спинку дивана. Она знала, что это – неприлично, что молодой леди положено сидеть с прямой спиной, даже если никого нет рядом, но позволила себе эту вольность. В конце концов, пусть Нарцисса не обманывается ее манерами. Эрл Грей. Комнату наполнил сладковатый запах бергамота, в небольшой серебряной мисочке лежали конфеты из темного шоколада, горничная наполнила чашки и неслышно удалилась, не оставив после себя и воспоминания. У родителей никогда не было прислуги, лишь тот страшный домашний эльф, что дергал гриффиндорку за косички, если взрослые не оставались рядом. В присутствии посторонних людей ей было некомфортно. – Миссис Малфой, может быть, вы прольете свет на ситуацию? – спросила девушка, беря в руки чашку. – К чему этот мезальянс вашей семье? Гермиона не обманывалась. Она знала, что у рода Грейнджер наступили не самые лучшие времена, и магическое сообщество осведомлено об этом еще лучше. Их нечасто звали на приемы, отца вынудили отказаться от работы, а мать не так давно получила материальную поддержку от ближайших родственников. «Позор», – очень мягкое слово, что могли бы применить к ним чистокровные волшебники. Миссис Малфой не спешила отвечать, она прислушивалась к удаляющимся шагам прислуги и осторожно пила все еще горячий чай, словно не чувствуя дискомфорта. Ее бесконечно белая кожа словно светилась во мраке комнаты, и Гермиона понимала, что никогда в жизни не будет выглядеть так же величественно, как эта женщина. Даже если бы ей хотелось подражать ей. – Что же, – произнесла она коротко, выдержав долгую паузу. – Я знала, Гермиона, что ты – умная девочка, когда рекомендовала тебя своему сыну и своему мужу. – Благодарна за оказанное мне доверие, но это не тот ответ, которого я ждала. – Ты сдала Историю Магического Сообщества на Отлично, Гермиона. Можешь рассказать мне о тенденции, наблюдающейся последние десять лет? Гриффиндорка сдержанно улыбнулась, заглядывая в глаза собеседницы. О чем именно она хотела от нее услышать? В магическом сообществе происходило столь много, что «тенденций» не сосчитать. Чай остывал, атмосфера накалялась, и Гермиона чувствовала, что медлить с ответом не стоит. В конце концов, ее ждут. – Я не совсем… – Чистокровные волшебники вырождаются, – отвечала Нарцисса, понимая, что загнала гриффиндорку в тупик. – В наших рядах появляется все больше сквибов, все больше волшебников, не способных даже на примитивнейшую магию, – с грустью заметила женщина. – Кровь переливается из одного сосуда в другой, плесневеет, и нет в ней ни единой свежей капли. – Я слышала, что в семье Блэков сквибы – не редкость, и последние двадцать лет их… – Родилось трое, верно. Трое. Это – большой позор для всего рода. Все чистокровные магические семьи Англии были друг другу немножко родственниками. Мать Гермионы происходила из той же семьи, что Молли Уизли, и Гермиона приходилась Рону не то троюродной сестрой, не то тетей, они никогда не копались в этих связях, просто знали об их наличии. Девушка заставила себя выпрямить спину и податься вперед, учтиво отставляя чашку после двух обязательных глотков. Чай действительно оказался прекрасен. – Мой род не состоит в родстве с родом Малфоев, – вслух вспомнила Гермиона. – А с родом Блэков – только в дальних поколениях другой ветви нашей семьи. – Верно, – подтвердила Нарцисса, отставляя и свою чашку. – Удивительно удачное совпадение. Найти подходящую по возрасту и статусу девушку, от которой можно получить хорошее потомство – очень сложно. Словно выбирают лошадку для разведения. Миссис Малфой подалась вперед, драпировки платья мягко скользили по ее фигуре, слишком свободные. Темно-зеленый цвет превращал ее в ходячий труп, в мертвеца с подведенными темной помадой губами, но женщина продолжала выдерживать этот стиль. Гриффиндорка вдруг поняла, что ее матушка никогда так не старалась. В ее гардеробе встречались и ярко-желтые, и светло-голубые цвета. – Ты достаточно умна, достаточно сильна, чтобы не быть разочарованием семьи, – сказала женщина, загибая палец, – Ты привлекательна, многообещающа, чистокровные волшебники говорят о тебе. Женщина улыбалась, а Гермиона чувствовала себя, точно кобылка, выставленная на продажу. Не хватало только, чтобы сейчас кто-то проверил ее зубы или постучал по спине, проверяя, не покачнется ли она под тяжестью ладони. – К тому же, о Люциусе ходили весьма неприятные слухи, и этот брак поможет нам избавиться от них, – сказала женщина напоследок. – Но если вдруг найдутся доказательства… – начала девушка осторожно, точно ища в этом спасение от нежеланной помолвки. – Не найдутся, – перебила ее леди Малфой. – Но слухи не перестанут ходить по улицам Лондона. Новая родственница сможет добавить еще один аргумент в копилку «против», и распространителей подобных речей начнут называть пустословами. Все действительно складывалось удачно. В письмах к матери Гермиона жаловалась на то, что боится не понравиться семье Драко, и та успокаивала ее словами о том, что помолвка состоялась по их инициативе. Сейчас представился шанс убедиться в этом и окончательно увериться в том, что родителей могли вынудить согласиться, надавить на них. В конце концов, Гермионе хотелось в это верить. – К тому же, Драко был очень рад нашему выбору. Она сказала это вскользь, точно мнение юноши не имело никакого значения, но гриффиндорка уцепилась за эту фразу. Удивление отразилось на ее лице, и Нарцисса позволила себе сдержанную понимающую улыбку. Она знала своего сына лучше всех и понимала, что это могло быть сюрпризом. Гермиона вдруг вспомнила, как слизеринец дразнил ее с первых же школьных дней, как называл зубастой, лохматой, страшной, после – бедной, предательницей крови, занозой в его пальце. Он ненавидел ее, старался унизить, опустить, старался смешать ее с грязью. Гермиона верила в то, что сам Драко не рад новости едва ли не сильнее ее. – Что вы сказали? – спросила девушка тихо. – Драко согласился на эту помолвку сразу, как узнал. Более того, он сообщил нам, что сам хотел предложить твою кандидатуру. Но не ей, как интересно получается. Гермиона закусила внутреннюю сторону щеки, заставляя себя оставить крик. Он хотел этой помолвки после всего, что говорил ей раньше? Гермиона вдруг вспомнила, как боялась пересечься с ним взглядом, как сотрясалась от гнева, едва услышав очередные его слова, как плакала вечерами, чувствуя себя позором семьи. Он был участником каждого плохого школьного воспоминания гриффиндорки, даже косвенно, в ссорах с Панси… – Мне нехорошо, – сказала девушка, поднимаясь с дивана. – Могу я пропустить обед сегодня, миссис Малфой? – Разумеется, милая, ты устала с дороги, – ответила женщина, осознавая, что причина вовсе не в этом. – Если не поправишься к ужину, можешь не спускаться, но на завтрак явиться нужно. Мы завтракаем в десять утра во время каникул, – она осторожно убрала непослушную прядь назад. – Драко уже отнес твои вещи в твою спальню, Бэтси проводит тебя, – женщина позвонила в колокольчик. Прислуга вернулась быстро, горничная смотрела в пол, явно понимая, что от нее требуется в это мгновение. Гриффиндорка кивнула, чувствуя, что краснеет лишь сильнее. О, хоть бы в ее спальне оказалась подушка, в которую можно хорошенько покричать.