Неравный брак

«Имею ли я право распоряжаться не только ее телом, но и разумом тоже?». Прежде ему не приходилось сталкиваться с подобными вопросами. Слишком сложно, слишком тяжело решить, когда дело касается любви, кого-то, кто Малфою небезразличен. Драко, единственный наследник богатой семьи, многовекового знатного рода, не привык отказывать себе хоть в чем-то. Размышлять о том, может ли он распоряжаться чем-то, что совсем недавно считал всецело своим, для Драко в новинку. Ворот черной рубашки душил. Или слизеринцу просто не хватало воздуха, несмотря на его обилие? Все окна в кабинете были распахнуты, по стеклу, закованному в раму из темного дерева, скатилась капля воды. Юноша расхаживал по комнате, измерял пространство шагами. Гермиона занимала его мысли ночью и днем. Как она там? Слуги доложили, что молодая госпожа ничего не ест, она обедает только с Драко, только по его указке, если юноша сидит рядом с ней и сверлит взглядом. Она боится его? Нет, будто бы… Ей будто бы уже и нет дела. Ни до чего нет дела, ни до Драко, ни до себя. Гермиона не спрашивала почту, не спрашивала у Малфоя новости, ей плевать. Драко плотно сжал губы, от них осталась бескровная тонкая нить. Двор укрыло холодным белым снегом, с особым тщанием подстриженные кусты получили забавные белые шапки, павлинов не выпускали из теплицы. Иногда, еще во времена учебы в Хогвартс, юный Малфой видел, как Гермиона и ее приземленные неправильные друзья резвятся во дворе. Длинный рыжий Уизли, так докучавшей Драко последние годы, охотнее всех лепил снеговиков, Гермиона с радостью ему помогала. Они повязывали снежной фигуре гриффиндорский шарф, брали у школьного лесничего морковку и зачаровывали свое неказистое создание. У него не появлялось души или самосознания, но снеговик начинал двигаться, бродил по школьному двору, махал снежной рукой другим гриффиндорцам. Глупо и без самосознания, но все смеялись вокруг. Сейчас Гермиона и не смотрит в окно. Каждый раз, когда Драко заходит в ее крохотную спальню, он находит девушку либо спящей, либо лежащей на скомканной кровати, устремившей свой пустой взгляд в нависающий над ней потолок. Подумав об этом, слизеринец заставил себя успокоиться, не ударить в стену кулаком, не разбить вазу, расположенную в опасной близости от него. Родители не обрадуются, если вернутся в разрушенное поместье. – Сука, – шепнул Драко сквозь сжатые зубы. Он вспомнил тетю, чувства к которой и сам не мог понять. То он ее ненавидел, то ею восхищался, то не чувствовал к Беллатрисе ничего. Драко не привык действовать строго по указке, но, похоже… Похоже, что сейчас его тетка права. Колба с подаренным ею зельем все еще лежала на журнальном столике в его кабинете, вот она, острые грани переливаются на свету, мутная жижа бурлит внутри. Малфой по-птичьи наклонил голову, взглянув в ее сторону. – Сэр, – служанка постучалась в двери его комнаты, голос ее звучал взволнованно, но все еще учтиво. – Войдите. Женщина не заставила ждать себя, она исполняла команды быстрее собаки. Смуглокожая высокая служанка лет сорока вошла в комнату, опустив взгляд к полу. Она сжала губы на мгновение, но после заговорила так бойко, что у Драко зазвенело в ушах. Голос у нее был весьма звучный. – Сэр, она снова ничего не ест, – пожаловалась женщина, разведя руки. – Мы приготовили все, что она любит, но… – Я вас понял, – кивнул юноша. – Оставьте поднос с завтраком мне, я попробую разобраться с этим. Облегчение, с которым служанка скинула свою работу на своего же хозяина, заставило юношу прикусить внутреннюю сторону щеки. Казалось, будто сам уклад жизни рушился вместе с его только-только начавшимся браком. Он сам должен обо всем позаботиться, верно? Драко дождался, пока женщина покинет комнату, а после расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, соскучившись по воздуху. У него было время, чтобы подумать надо всем. Да, можно пойти по легкому пути, заставить ее забыть о том, что случилось в гостиной, но… Разве в этом смысл любовного союза? Неужели Драко придется каждый раз стирать ей память, каждый раз поступать вот так по-варварски, едва он оступится? Нет, на подобное он не согласен. Гермиона заслуживает правду. Его супруга заслуживает лучшего, ведь так? Он перекроет плохой поступок по старинке, хорошим. Малфой понял, что следует предпринять. На подносе, оставленном служанкой, оказалось два сандвича с тунцом, несколько сладких блинчиков с кремом и салат из помидоров и рукколы, в круглой пиале, подаренной отцу турецким гостем, Гермиону ждали орешки и цукаты. Из напитков – и кофе, и чай, и все осталось нетронутым. Самогреющиеся чашки сохраняли тепло, и Драко не опасался за то, что напитки потеряют свой вкус. Едва взглянув на колбу с зельем вновь, Малфой младший замялся. Прежняя уверенность покинула его. Ладонь сама потянулась к колбе, Драко убрал зелье в карман пиджака. Просто так, чтобы прислуга не увидела зелье в его отсутствие, не заподозрила неладное. Пальцы хрустнули, Драко снова начинал волноваться. Поднос оказался удивительно легким, но чем ближе хозяин поместья подходил к комнате своей супруги, тем тяжелее ему давался каждый следующий шаг. – Гермиона? – Драко не мог постучать в ее дверь, руки были заняты. – Могу я? – он не договаривал, надеясь, что супруга вымолвит на пару слов больше. – Заходи, – бесцветно отозвалась гриффиндорка. Что же. Этого уже было достаточно. Бедром Малфой толкнул тяжелую дубовую дверь, и та поддалась его касанию. В комнате супруги царил мрак, не горела ни одна свеча, ни одна лампа, и тяжелые шторы оказались наглухо закрытыми. Гермиона искала темноту, искала покой, уединение. Драко оставил поднос на подоконнике, широком и пустом, он впустил в спальню немного света. Нарцисса не любила комнатные растения, и в поместье их не держали. Все, что можно было убрать со своих мест, унесли в оранжерею, остальное похоронили за домом. «Никаких фиалок», – помнил ее слова Драко. Животных тоже не пускали в жилые помещения, им не место здесь, для животных есть сад и двор. – Как… Как твое самочувствие? – спросил юноша тихо. – Ты выглядишь лучше, – соврал он учтиво. – Нормально, – ответила девушка, слизеринец все еще не видел ее за кружевом балдахина. – Тогда, может, подаришь мне улыбку? Всего одну, мне хватит на целый день. Может, даже на неделю, я узнаю, когда попробую. – Я не вижу повода, – устало выдохнула супруга. – Я не голодна, спасибо, – она кивнула в сторону подноса с завтраком, что Драко так заботливо нес с нижнего этажа. – А если я дам тебе повод, мы будем праздновать? Драко улыбнулся сам, надеясь, что гриффиндорка растянет свои хорошенькие тонкие губы чисто машинально, но Гермиона и не взглянула в его сторону, будто у нее были дела поважнее. Сквозь занавеску балдахина он видел, что лицо ее осунулось и побледнело, волосы потеряли былой блеск, спутались в огромный неряшливый клубок. «Плохо» – не то слово, что способно описать ее самочувствие и состояние, здесь пригодится что-то погромче и потяжелее. – Не уверена, что тебе удастся развеселить меня, – ответила девушка. – Но я выпью чай, если после этого ты уйдешь. – Если ты поешь, то я могу не возвращаться сегодня, – со смешком в голосе ответил ей юноша. – Всего один сандвич и салат, не больше. – Честная сделка. Гермиона осторожно подняла голову с белоснежной подушки, набрала воздуха в грудь. Она застыла на мгновение, и Малфой понял, что картинка плывет в ее глазах. Неудивительно, так долго не есть, не выходить на свежий воздух, возможно, не двигаться… Драко нервно повел плечами, рубашка вновь показалась ему слишком тесной. Может, стоит выкинуть ее совсем? Грифиндорка свесила ноги с кровати, но не решилась встать. Под ее карими глазами залегли тени усталости, на лице отпечатался мятый след подушки. Драко прикусил внутреннюю сторону щеки, даже в этом плачевном состоянии Гермиона казалась ему все такой же притягательной, такой же манящей. Когда из-под длинной ночнушки показалась ее острая коленка, Драко отвернулся к окну. Он не должен хотеть ее в этом состоянии. – Можешь подвинуть ко мне столик? – спросила девушка, и Драко тут же кинулся ей на помощь. – Я не хочу вставать. Гермиона не благодарила. Она, очевидно, считала, что то, что она проглотит на пару орешков больше – уже достаточная благодарность. Малфой оценивал ситуацию также. Он приоткрыл окно, свежий морозный воздух проникал в комнату, но Гермиона не ежилась от холода, у нее просто не было сил. Сам же Драко, проводивший большую часть года в холодных слизеринских подвалах, плохо ощущал низкую температуру, но не мог перенести даже легкую жару. – И что же ты хотел праздновать? – спросила Гермиона, грея ладони о чашку чая с имбирем и лимоном. – Может, лучше пусть это останется сюрпризом? – ответил юноша, улыбнувшись. – До конца трапезы. – Последние твои сюрпризы показались мне весьма неприятными. Так что… – Гермиона сделала глоток. – Нет. – Мы возвращаемся в Хогвартс через неделю. Может, через пару недель. – Это не было сюрпризом – поделилась гриффиндорка. – Я и раньше хорошо понимала, что ты скоро вернешься в школу. Может, я плохо выгляжу и чувствую себя, но я не… Уверяю тебя, мои когнитивные способности не пострадали. – Нет, Гермиона, ты, должно быть, не расслышала меня. Может, из-за ветра? – Драко закрыл окно, продолжая весело ухмыляться. – Мы возвращаемся в школу. – Мы, – эхом повторила девушка, с губ ее сорвался смешок. Мы. Драко смотрел на нее своими светло-серыми глазами, ждал ответной реакции. Гриффиндорка удивилась, действительно удивилась, это отразилось на ее лице, но Малфой не заметил на нем ни капли радости. Гермиона испытующе смотрела в его сторону, оценивала ситуацию, решала, не врет ли Драко, чтобы позабавиться, поиздеваться над ней. Малфой почувствовал, как мурашки бегут вверх по его позвоночнику. Гермиона все еще молчала, ее бледные пальцы вцепились в чашку, как в волшебную палочку перед битвой. Взгляд девушка перевела к окну. Синяя жилка мелко дрожала под ее бледной кожей, изящная длинная шея заставляла Драко чувствовать дискомфорт в паху. «Больной ты урод», – подумал он о самом себе. Ей так плохо, она страдает… И, неужели, она не радуется услышанному? Малфой младший хотел сделать ей приятное, а Гермиона не выглядит счастливой. Она ведь любит учебу, любит ее отчаянно сильно, сильнее всех его знакомых. Совершенно неправильный ребенок. Гриффиндорка везде и всюду таскала с собой книги, учебные пособия, целые энциклопедии, лишь бы не отставать от лучших учеников ее факультета. Ее придурковатые друзья никогда подобным не занимались, Гермиона одна зубрила зельеварение и трансмутацию, одна просиживала целые дни в школьной библиотеке. Выйдя замуж, она тут же потеряла надежду на возвращение в Хогвартс, но сейчас Драко милостиво вернул ей ее же любовь. Разве он не заслужил ее улыбку? Разве он не заслужил поцелуй, пару теплых слов? Малфой взглянул на ее потрескавшиеся, бледные и тонкие губы вновь, Гермиона сделала очередной глоток чая. Желудок ее не вмещал много пищи. Кажется… Кажется, он совершил нечто такое, что не может быть исправлено всего одним добрым делом. – Я не хочу возвращаться в Хогвартс, – ответила Гермиона, собрав в кулак все силы. – Поезжай один. – Я… Правильно тебя расслышал? – прочистив горло, спросил ее супруг. – Судя по реакции – да. Я не вернусь к учебе. Драко вскинул бровь. Дела его, очевидно, весьма плохи. Гермиона. Не хочет. Продолжать. Учиться. Малфой облокотился на подоконник, ее слова сбили его с ног, точно морская волна. Зубы сами собой заскрипели, Драко слишком сильно сжал челюсти. Это… Это неправильно, так не должно быть. Неужели он сломал ее, взяв силой? Хорошо, что окно оказалось закрытым, Малфой младший почувствовал в глубине души своей порыв выброситься из него, упасть вниз, на мощеную плиткой дорожку. Может, так ей станет легче? Может, так он сможет искупить свою вину? Хорошо, что отчаяние быстро сходит на нет. – Почему? – спросил он коротко, больше нечего было добавить. – Я не хочу… Я просто не хочу больше. – Чего именно ты не хочешь? Учиться? Ходить на лекции, семинары? – спрашивал он, и голос юноши становился все мягче и мягче. – Я не хочу испытывать привязанность. – Но… Почему? – выдохнул он. Гермиона отставила начатую чашку, она отвернулась к камину, плотно сжав губы. Служанки исполняли свои обязанности хорошо, в нем не было ни пылинки, ни в долго пустующем очаге, ни в глазах каменных змей, державших тонкие колонны. Коврик под ее ногами скрипнул, гриффиндорка дернулась. Она испытывала что-то неприятное, но Драко был рад уже и этим эмоциям. Она хотя бы не похожа на одну из статуй в саду. – Я так любила их, – говорила девушка севшим, тихим голосом. – Всем сердцем. Ну, ты должен ведь знать. Любила их, как ребенок любит родителей. – О, я, – Малфой младший попытался ответить ей, но Гермиона продолжала говорить. – А они продали меня, они заботятся только об одном – о собственной выгоде, – Гермиона закусила губу. – Я для них – только средство, не ребенок, даже не человек. Знаешь… даже не как волшебная палочка, о палочке волшебник заботится. В комнате повисла тишина, гнетущая и тяжелая, она забирала все силы. Драко молчал, обдумывая каждое следующее слово. Ее сломило не только его поведение, нет… Ее сломили недавние вести. Малфой вспомнил, как зачитал то ненавистное письмо, как Гермиона взглянула на него, едва он закончил. Ее сердце разбилось именно в этот миг, она умерла там, глубоко внутри, где жила вся оставшаяся любовь и радость.. Она чувствовала себя преданной, брошенной. Юноша отчаянно сильно хотел прижать ее к своей широкой груди, пообещать, что он-то никогда не обманет ее и не бросит, но Драко знал – это не подействует. Голос девушки треснул, она отвернулась, желая спрятать подкатившие к глазам слезы, но Малфой слышал их в ее голосе. Он и сам отвернулся, желая дать ей хоть каплю пространства. – Вдруг все вокруг относятся ко мне так? – Я люблю тебя, – заговорил он, но Гермиона не ответила, не двинулась, никак не отреагировала. – Можно мы вместе выпьем чай? – Да, – ответила она нехотя. – Хорошо. – Тогда я вернусь через минуту. Свою чашку гриффиндорка уже опустошила, она согрелась, но не набралась достаточно сил. Драко вышел, закрыл за собой дверь и припал к ней спиной. Он сполз вниз к холодному мраморному полу, закрыл голову бледными руками. Он ненавидел себя, ненавидел их, ненавидел само мироздание. Все испорчено, все разрушено, но в этом почти что и нет его личной вины. Малфой чувствовал, как быстро бьется его сердце. – Чай! – крикнул он, не вставая с пола. – Мы будем пить чай! Быстро! Он слышал, как Гермиона подпрыгнула за дверью от его резкого крика. Служанки забегали на кухне, топот эхом прошелся по всему поместью. Драко выдохнул, но в выдохе его не было облегчения. Бледные пальцы сжимали колбу с зельем, которое еще предстояло правильно заговорить.