***
Дедушка Юнги — Субин, открывает дверь, на пороге стоит Тэхён с бумажным пакетом в руках. — Здравствуйте, дедушка Субин, — лучезарно улыбается Тэхён во все тридцать два. — Доброе утро, ТэТэ, — отвечает пожилой омега с кухонным полотенцем в руках, жестом приглашая войти. — Юнги у себя? — спрашивает Тэхён, на ходу снимая обувь. — Я пойду разбужу его, нам нужно подготовиться к поездке с классом в Сеул. — Папа передал вам шафран, — протягивает пакет Тэхён. — И просил не благодарить, — наклоняет голову в бок и улыбается, читая эмоции радости и смущённости на лице пожилого мужчины. — Ох, Тэтэ, это, — мужчина прикладывает руку к лицу, недовольно глядя на пакет, который протягивает ему Тэхён. — Мне в самом деле так неловко, шафран такой дорогой. — Папа сказал, что если он поможет поправить ваше здоровье, то он купит ещё десять пакетов для вас, — говорит Тэ, прежде чем убежать на второй этаж. — Что за славный ребёнок, — говорит Субин, утирая слезу. Тэхён грациозно открывает дверь комнаты друга ногой. Юн вздрагивает, но голову от подушки не отрывает. «Иисус, Аллах, Будда и все остальные, пусть это не Тэхён, пусть дедушка решил раздолбать эту дверь, потому что она ему не нравится, но только не Тэхён,» — думает Юнги, не решаясь открыть глаза и встретиться с неизбежным. Он чувствует на своей щеке дыхание и максимально задерживает своё дыхание, чтобы не сдать себя с поличным. — Чё делаешь? — тихо спрашивает Тэ, который примостился на кровати, сложив под себя ноги, а руками подпирает голову, смотря в самую душу Юна. Тэхён и мёртвого разбудит. — Притворяюсь мёртвым, — грубым ото сна голосом отвечает Юнги. Тэхён сильно рассмеялся и случайно хрюкнул. — Потом, всё потом, у нас сегодня куча дел, — спихивает Юна с кровати. Тэхён направляется к шкафу Юнги, желая найти омеге приличный наряд. — Какого чёрта, Тэ? — Юн решил не прерывать свой сон, укрывшись одеялом, он завернулся в комочек на полу. — Мин Юнги, твоя дырявая голова совсем ничего в себе не умещает, кроме мыслей о сигаретах и гонках? — Тэ поворачивает голову к комочку на полу и хмурит брови. — Безусловно, там ещё дедушка и ты, — говорит Юн. — Не подлизывайся, дурила, я тебе всю неделю читал лекции о предстоящей поездке в Сеул! — Тэ бросает в комочек на полу чёрные рваные в коленях джинсы и черную майку. — Надевай, как раз под твою душу, — хихикает Тэхён от собственной шутки. — Сегодня мы идём покупать всё необходимое для поездки, — омега резко разворачивается, отчего пепельно-серые волосы порхают в воздухе. — Список готов, ох да, нам ещё нужно штопор купить, а то если из дома возьму, мой братец меня пустит только в ад, на исправительные работы. Ты уже глянул места, где мы сможем оторваться? — садится на корточки возле друга Тэ. — Возле музея современного искусства есть отличный клуб, — говорит Мин. — А дальше по старой схеме, мы в музей, но не в музей, — Мин всё-же поднимается и натягивает на себя джинсы. Тэхён радостно хлопает в ладошки, он уже предвкушает грядущие приключения. — Совсем забыл сказать, Чимин приехал сегодня, он отвезёт нас вечером, — тихо говорит Тэхён, будто боясь услышать ответ друга. Но Юнги лишь улыбается, понимая, что двум братьям определённо надо восстанавливать прежние отношения. Оба друга любят рисковать, сбегать и наполнять свою жизнь яркими приключениями, которые гвоздём в жопе мешают им спокойно жить. Тэхён без Юнги не безумен, а Юнги без Тэхёна не интересно. Инь и ян пересеклись, прекрасно дополняя друг друга. Однажды, они решили забросать школу туалетной бумагой, Юнги шёл к дому Тэ, таща с собой огромную лестницу. Тэхён не мог успокоиться из-за смеха, потому что Юнги тащил из своего дома лестницу полтора километра, в три ночи, хотя возле балкона Тэ уже имелась лестница. Юнги готов был убить Тэхёна той самой лестницей. К слову, Тэхён из богатой семьи, родители занимаются продажей объектов под строительство. У него есть старший брат — омега Чимин, ему двадцать три, учится в Сеуле на пианиста. Есть такой стереотип, мол, все пианисты покладистые душки, стеснительные до ужаса и ранимые. Но Чимин — просто исчадие ада, Тэхён называет его бешеной сучкой, которая откусывает головы альфам. Чимин пару раз забирал Тэ и Юна со школы, чтобы отвезти друзей в торговый центр, Тэ тогда лишь драматично вздыхал и говорил Юну: — Король приехал покрасоваться перед своими поданными. Пшеничный цвет волос, ровный пробор, разделяющий идеальную укладку Чимина, остро подведённые глаза, пухлые малиновые губы, дорогой костюм от именитого бренда, высокомерный взгляд, ленивая грациозная походка, тонкие длинные запястья, на которых по несколько карат и несколько колец в ушах — это всё составляет каждодневный образ Чимина. Они с Тэхёном в детстве не отлипали друг от друга, все делали вместе. Чимин таскал своего младшего братика всюду, а Тэ боязливо жался к Чимину. В детстве Чимин был довольно пухлым, со смешными щёчками и ручками, глазами бусинками, неуклюжим и с милой улыбкой на пол лица. Чимин не понимал своего положения, будучи наследником богатых родителей. По правилам загнивающего бомонда, он должен был быть другим, отличимым от простых смертных, его сверстники по статусу и возрасту в грубой форме разъясняли ему, что бывает с простолюдинами. Его гнобили несколько лет по разным причинам: за излишний вес, глупое выражение лица и неуклюжесть, немодную одежду, отсутствие макияжа, маникюра, последней модели телефона. Начиналось от простых издёвок и нелестных слов, закончилось насильственным умыванием в унитазе. Чимин погибал на глазах, будучи ранимым подростком, он зажимался в себе, по несколько дней не выходя из комнаты, в тайне от родителей и прислуги выбрасывая еду, чтобы соответствовать меркам, выгонял Тэ из своей комнаты, который хотел поддержать братика. Чимин часто срывался на Тэхёне, доходило и до того, что он мог ударить брата. Руки невольно тянулись к острым предметам, мысли о суициде прокрадывались в голову, занимая большее пространство уязвимого сознания. Чимин винил себя за каждый съеденный кусочек еды, бил себя за то, что ударил своего братика. Он сломался. Эти слова страшнее смерти. После смерти — покой, после поломки — пустота. Человеческая пустота страшна тем, что от неё не спастись, она утягивает в зыбучие пески, не позволяя дышать и не позволяя умереть. Родители отправили Чимина в Лондон, чтобы он там смог продолжить обучение — это было единственное решение, которое тяжело было принять всем, особенно Тэхёну. Но Чимин не мог больше, он был загнан в угол, не в состоянии дать отпор. За пять лет проживания в Лондоне Чимин понял одну простую истину: не важно, хорош ты или плох, богат или беден, красив или безбожно уродлив, люди найдут чем тебя уколоть. Это давно установленные устои, которые были ещё до разрушения всех пяти королевств и всегда будут. Хоть в родном месте, хоть в Лондоне — над ним все равно издевались, только место поменялось. Люди приходят и уходят, а ненависть останется навсегда. Он напился таблеток, чтобы закончить свою жалкую жизнь. Стоя на границе двух миров, он оглянулся назад и понял, что он невероятно глуп, просрать свою единственную жизнь из-за совершенно посторонних и незначимых для него людей. В тот вечер судьба сделала ему подарок, вернула его обратно с того света. Он пролежал несколько часов у унитаза, выворачивая свои кишки наружу. Чимин вспоминал своего смешного Тэтэ, родителей, вспоминал общие поездки за границу, игры в прятки. Вспоминал, как они с Тэхёном протащили в дом котёнка и умудрялись три дня его скрывать, таская ему в карманах еду. В тот день Чимин родился заново, он прозрел и понял свои ошибки. Первая ошибка: он был доверчив, принимая каждое брошенное слово за правду. Вторая ошибка: слабость всегда можно превратить в силу. Да, Чимин был полным, но никто не говорил ему, что это можно изменить, если приложить усилия. Третья ошибка: его семья — самое ценное в его жизни. Нет ничего важнее семьи. Он слушал не тех людей. Чимин много болтал с родителями по видеосвязи, рассказывая о своих успехах в учёбе, записался в спортзал, привёл себя в форму, много гулял по прекрасному Лондону, был на концертах разных групп, встретил многих прекрасных людей, полных и не очень, красивых и некрасивых. Он научился зреть в самую душу человека, не обращая внимания на обёртку, он смог обрести спокойствие в своей душе. Чтобы быть счастливым, нужно пережить состояние крайней несчастливости. Чимин вернулся спустя пять лет, чтобы последний год доучиться в школе родного места. По началу, никто и не признал Чимина: изящная худоба, плавные, но осторожные движения, ухмылка не сходила с его лица в первый учебный день. Чимин блистал, во всех смыслах. Чимин оставил попытки быть принятым в ненавистное ему общество, но простить тех избалованных омег он не мог и тогда он решил мстить. — Хуон-хён, это что, браслет из прошлогодней коллекции тиффани? — удивлённо спросил Чимин, когда на перемене все омеги делились последними новостями. — Эээ, ну, мне его папа подарил, вот и ношу, — смущённо опускает глаза омега. — Хён, в Лондоне за такое выгоняют из закрытого общества избранных, ношение вышедших из моды украшений считается признаком нищеты, — совершенно простодушно говорит Чимин, надувая пухлые губки, рассматривая свой маникюр. Омеги стали между собой шептаться, поглядывая на Хуона. На следующий день Хуон пришёл с самым модным браслетом, который струйками переливался на запястье, цена за такой браслет заоблачная. У родителей Хуона плохое положение, его отец набрал кредитов, чтобы восстановить положение своей компании, но Хуон доказал, что ему плевать на его семью. Каждый омега из обеспеченной семьи знает правила. Первое правило: находится на вершине, независимо от денежного положения. Второе правило: найти того, над кем можно издеваться, чтобы успешно самоутверждаться. Третье правило: создавать видимость того, что у тебя много друзей. Чимин по одному целился в каждого из тех, кто считал себя сливками общества, он подрывал их авторитет и уверенность в себе. Так он стал королём ненавистного королевства. Если Чимин пробил ухо и остальные из его свиты пробили уши, если Чим покрасился и остальные покрасились. Чимин чувствовал себя одиноким королём, который правил пустыми куклами. Умелый кукловод передвигал куклы, ломал, но не чувствовал никакого удовольствия. Когда кукла ломалась, ему было все равно, он менял на другую куклу. Чимин сломал их, как и они когда-то сломали его, он надел фальшивую корону, создал фальшивый идеальный образ, который стал его вторым лицом. Если справедливости в мире не существовало, то он сам вершил суд. Чимин давно окончил школу, но этот образ необузданной сучки плотно за ним закрепился, он уже и сам не помнит какой он на самом деле. Он безумно благодарен родителям, которые не разбаловали его, они давали им с Тэ всё, что они просили и учили их бережно относиться к вещам, к прислуге относиться с уважением, ценить чужой труд и положение. Их отец всегда им говорил, что жизнь сложна и непредсказуема, никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра и кто протянет руку. Чимин не может расслабиться, стянуть маску, стать слабее, ибо стервятники тут же набросятся и растерзают и без того хрупкую душу омеги. Омега хочет влюбиться, переживать на первом свидании, неловкий первый поцелуй, первые объятия, доверить себя сильному и заботливому альфе, но все сторонятся его как умопрокаженного, обходя омегу, который не по зубам.***
— Господин Чон, — в шикарно отделанный кабинет с мраморным столом, несколькими дубовыми стеллажами для документов и мини баром врывается альфа. Омега, который расположился на коленях у ног альфы и умело отсасывающий Чон Чонгуку не прерывает своё занятие, а Чон даже не открывая глаза, стонет от удовольствия, зарываясь пятернёй в карамельного цвета волосы своего секретаря. — Я надеюсь, ты пришёл по делу, а не читать мне лекции, — грубым басом говорит Чонгук, подталкиваясь бёдрами в податливый рот, рыча от удовольствия. Чон Хосок направляется к бару, наливает себе виски на три пальца и направляется к креслу возле огромного стола. — Какого хуя я узнаю на другом конце города, что завтра эта встреча всё-таки состоится? —Хосок сжимает в руках стакан. — Не говори мне, что ты поверил в бредни этого ублюдка и решил стать его партнёром. — Я похож на идиота? — на последнем слоге альфы рычит и глубже толкается в рот, кончая туда же. Альфа приподнимается, застёгивает штаны и одаривает омегу презрительным взглядом, фыркнув «Сгинь». Омега поспешно приподнимается с колен и удаляется из кабинета. — Блять, конечно похож, — Хосок приподнимается и нервно расхаживает по комнате. — Это ловушка, Чонгук, и ты это прекрасно знаешь. — Знаю, — усмехается альфа, наливая себе виски. — Поэтому у меня есть ты, в случае чего, ты прикроешь мою спину. — Я уже пятнадцать лет прикрываю тебе спину, — тяжело вздыхает Хосок. — У меня просто нет выбора, — залпом допивает виски.***
Рендж ровер белого цвета подъезжает к входу на автодром, с пассажирских мест выходят Юнги и как всегда взволнованный Тэхён. Чимин открывает дверцу авто, равнодушно окидывает взглядом толпу зрителей и двухэтажное здание с панорамными стеклами. Сегодня собрались все богатеи, будет опасная гонка, поэтому Чимин с братом решили поддержать Юнги, если не получается отговорить. Юнги и Тэ направляются к Богёму, который расположился на капоте своей машины, скрестив руки на груди. — Ну что, волчонок, готов к заезду? — спрашивает Богём, протягивая Юну открытую пачку мальборо. Юнги достает сигарету, прикуривает и говорит: — Всегда готов. Юнги, встряхнув чёрными как ночь волосами, поворачивается к двухэтажному зданию, где за стеклом наблюдают они — спонсоры. Недавно у Юна появился спонсор, он с ним никогда не разговаривал лично, но он знает, что он наблюдает за ним очень внимательно. Перед каждой гонкой на капоте у Юна всегда лежит огромный букет белых роз. Юнги ненавидит белые розы и белый цвет, самый порочный, по его мнению. Черный невозможно изменить, а белый смешивает все цвета, теряя при этом свой истинный. — Слушай сюда, кусок Юнги, — говорит Тэ, ставя руки на плечи друга. — Если ты на этой гонке сдохнешь, клянусь всеми богами, я верну тебя с того света и ещё раз прикончу, — обеспокоенно вглядывается в лицо Юнги Тэ. — Прошу тебя, — уже мягче говорит Тэ. — Обещай не рисковать, обещай не соваться на сложные трамплины. — Обещаю, — лукавит Юнги и мягко улыбается другу. — Гонщики, прошу занять ваши позиции, — оповещает голос из динамиков. Скоро начнётся гонка, зрители занимают свои места, золотые альфы и омеги присаживаются на кожаные диваны, официант разносит им дорогое шампанское и виски, на которые обычным смертным нужно пахать год без продыху. Юнги подходит к своему авто бордового цвета, он даже не знает названия марки авто и на что он способен, но он знает, что эта малышка лучшая, его спонсор не мог подсунуть ему дерьмо. На капоте как всегда лежит букет из двадцати трёх белых роз. Юн берет записку, которая лежала на бутоне: «Эти белые розы такие же как и ты, нежные и хрупкие, будь аккуратен на заезде, позволь мне и дальше дарить тебе розы.» Юнги усмехается, он поворачивается и смотрит на людей за стеклом, обводит всех презрительным взглядом. Кажется, у Юнги теперь будет ещё несколько новых спонсоров. Устоять перед его хищной красотой — гиблое дело. Пока гонщики разогревают моторы и готовятся к заезду, те, кто за стеклянной стеной делают ставки. — Господа, пришло время делать ставки, прошу озвучить номер гонщика, его псевдоним и сумму ставки, — говорит ведущий, одетый в дорогой фрак. Почти все альфы и омеги поставили на альфу под псевдонимом цепной пёс, он выиграл девяносто две гонки из девяносто пяти, всё же, лучше поставить на надёжного человека. — Господин Ким Сокджин, прошу, делайте ставку. — Десять тысяч долларов на Бестию под номером тринадцать, — говорит широкоплечий альфа в чёрном костюме тройке и чёрной рубашке, с зачёсанными назад волосами цвета горького кофе. Все присутствующие охают и переговариваются между собой. Бестия — молодой омега, который даже попал на автодром не по правилам, без взносов, без опыта гонок. — Сокджин, это безнадёжное вложение, — подходит к нему альфа лет пятидесяти, с большим животом, проплешиной в голове, на руках тяжелые безвкусные перстни, которые предназначены для соответствия статуса. — Мистер Тхан, — Сокджин поворачивается к мужчине, заводя руки за спину. — Посмотрите на остальных участников, — Сокджин смотрит на Юнги, который прислонившись к капоту, курит. — Они все здесь из-за денег. — Этот мальчишка здесь потому, что для него это доза героина, — говорит Сокджин спокойным тембром, который даже самых стойких альф заставляет поёжиться. — Чтобы угадать исход гонок, стоит посмотреть на участников, а не на модели машин, — пронзает взглядом опешившего собеседника. — Он не занимал первые места, потому что не хотел, если бы вы были внимательны, вы бы заметили то, как он специально пропускал своих соперников к финишной черте, — альфа улыбается простодушно, но выглядит это так, будто гиена готовится к нападению. — Кхм, — откашливается полный альфа. — Что ж, тебе виднее. Звучит предупредительный звук, Юнги выбрасывает недокуренную сигарету и садится в машину. Сегодня хочется занять первое место, а не играть в несмышлёного новичка, хочется удрать нос всем, кто над ним смеялся. Ох уж эта месть, неблагородное дело, но искушение подхватывает за горло так, что невозможно устоять. На пыльную дорогу выходит омега с красными волосами, в коротких шортиках, полупрозрачном топе и в сетчатых колготках, он держит в руке гоночный флажок. Юнги чувствует, как магма начинает растекаться по венам, он усмехается невольно, будто волк, готовится к смертельной гонке. Этот страх, который предупреждает об опасности ещё больше заводит его. Юн включает свою любимую песню — White Mustang, она будто была специально создана для этого момента. Юнги находится в самом конце, перед ним ещё двенадцать машин, в животе приятно зудит, белоснежные руки сжимают кожаную обивку руля. Омега поднимает флажок, моторы гудят, сливаясь в одном звуке, который режет уши. Ткань флажка развивается на ветру, адреналин бьёт бешенными вибрациями в грудной клетке. Юнги облизывает пересохшие от ветра и волнения губы, лисьи глаза направлены на флажок, альфы готовятся к рывку, словно хищники. Взмах, волосы омеги развиваются из-за пролетевших мимо него машин, пыль попадет ему в глаза. Двенадцать машин словно ураган устремились по дороге. Юнги хитёр, он знает что сейчас начнётся ад, каждый за заветный выигрыш будет отсеивать соперников разными путями. Юн участвует не из-за денег, а из-за свободы, он чувствует себя в этот момент самым свободным в мире, он не помнит ничего, когда гонит на машине, он не помнит ни смерти родителей, ни тёплых воспоминаний, ни Тэ, ни дедушку, он не помнит свою жизнь. Во время опасной езды — он чистый лист бумаги, без прошлого и будущего, только настоящее, песня, которая сейчас играет в машине — его всё, якорь и победа. Ветер развивает волосы и вторгается в сердце со словами: "Не думай ни о чём, просто гони.» И Юн слушается, без разъяснений отдаётся порыву ветра, белая пелена застилает глаза, слёзы стекают по лицу, которые уносит ветер, забирая с собой всё плохое. Юнги не может ответить на вопрос, зачем ему это — рисковать своей жизнью. Он не может объяснить то, что надо чувствовать на своей шкуре. «Я витаю в мечтах и забываю, Что веду себя как в Армагеддон, потому что ты Слишком крепко обнял меня» — подпевает Юнги. Эта песня создана для того, чтобы гнаться за смертью. Дайте любому отличнику из любой школы мустанг и он будет бережно относится к такой дорогой машине и чувствовать себя мега крутым парнем. Дайте наркоману мустанг, он в тот же день его продаст, чтобы получить заветную дозу порошка. Дайте человеку, у которого ничего нет мустанг, он будет гнать, забывая про тормоза, он будет вдыхать ночной воздух, забивая лёгкие, он будет упиваться свободой, вы дадите ему смысл жизни. Юнги порядком отстал от остальных участников, он подставляет ветру руку и вглядывается в дорогу. Скоро будет поворот налево, а там, самый сложный трамплин из всех имеющихся, пока что ни один из участников не решался его преодолеть, слишком опасно. Юнги изначально решил, что преодолеет его, это самый короткий путь к финишной прямой. Этот трамплин устроен так, что если взять слишком маленькую скорость, машина перевернётся, если слишком большую — билет в один конец обеспечен. Юн рассчитал примерную скорость, для преодоления чёртового колеса. Не зря он тринадцатый, счастливое число для Юна. Юнги сворачивает налево, до трамплина ехать пол километра, за это время он должен набрать нужную скорость. Зрители и бомонд наблюдают за гонщиками через несколько пятиметровых экранов. Момент, когда Юнги сворачивает налево был специально приближён и показан во всей красе. Все прекрасно знают, куда ведёт эта дорога. Тэхён падает на колени, страх за друга сковал его, схватив костлявыми руками сердце. — Он же обещал не рисковать, — шепотом говорит Тэхён. К нему подбегает Чимин, крепко обнимает и говорит: — Малыш, он справится, он не умрёт, обещаю, — говорит Чимин брату, хоть и сам не особо верит в свои слова. Зрители невероятно взволнованы, некоторые готовятся к предстоящей катастрофе, некоторые кричат одобрительные слова. На втором этаже все альфы и омеги взволнованно подскочили на ноги, ближе подходя к экрану, который транслирует через дроны гонку. — Вот ненормальный, совсем жить надоело, — говорит совсем молодой омега. — Я слышал, что у него крыша поехала, но он все ещё на свободе, а не в психушке, — говорит альфа с прической, над которой явно постаралось несколько парикмахеров. — Так и знал, моя бестия решила всех удивить, откусив самый лакомый кусок, — думает Сокджин. Сокджин увидел его два месяца назад, он был в серой безразмерной шёлковой рубашке, чёрных скинни джинсах с разорванными коленями и серьгой крестом в левом ухе. Черные волосы волнами спадали на лицо. Когда омега убрал длинным запястьем выпавшие локоны за ухо, Сокджин заинтересовался. Когда на экране показали крупным планом лицо омеги, его прикрытые глаза, медленная езда и сигарета между пальцами, Сокджин понял, что пропал. Он занял пятое место, но не горевал, не ждал лавров, одобрительных слов, развернулся и ушёл. В лунном свете он был особенно прекрасен, его глаза были темнее ночи, волосы переливались серым отливом, лисьи глаза равнодушно скользили по людям. Было в нём что-то, что отталкивало Сокджина и было что-то, отчего Сокджин хотел сделать его своим. Кровь в венах бурлила, когда он видел, как его лиса разговаривала с другим гонщиком. Юнги улыбался своему собеседнику, обнажая дёсна, а Сокджин хотел выпотрошить внутренности этого альфы. Сокджин не мог назвать эти чувства признаками влюблённости. Одержимостью, болезнью, грехом, ошибкой, чем угодно, только не любовью. Сто пятьдесят миль в час на спидометре, отлично, еще три мили и он готов. Юнги слегка касается педали газа, добавляя нужную скорость. Он знает, что все на него смотрят. Он слегка приоткрывает пухлые вишнёвые губы и вдыхает ртом воздух, задерживая дыхание. Десять метров до трамплина. Все притаили дыхание, Тэхён, не сдерживаясь , плачет, Чимин внимательно следит за Юнги. Пять метров до трамплина. Сокджин уверен в нём, он сможет, эта куколка не робкого десятка. Тэхён прячет лицо в объятиях брата, не в силах смотреть на экран. Секунда, десять секунд, двадцать, Тэхён считает, чтобы не сойти с ума. Оглушительный вой толпы пугает рыдающего Тэхёна, Чимин заваливается на спину, утягивая за собой Тэхёна на пыльную землю и громко смеётся. — И победитель этой гонки, — кричит в микрофон ведущий, пытаясь перекричать зрителей. — Бестия под номером тринадцать. — Это была удивительная гонка, — продолжает ведущий. — Совершить смертельный трюк в столь юном возрасте, — ведущий так и не договаривает свою фразу, потому что Юнги выходит из машины, толпа взрывается оглушительным криком. Юн медленной походкой направляется к лежащим на земле в объятиях друг друга Тэ и Чимину. Юнги не было страшно преодолевать смертельный трамплин, но как только он увидел лицо Тэхёна, которое выражало дикую злость, Юн повернулся на девяносто градусов и побежал. Тэхён резко встаёт с Чимина и бежит за Юнги. — Стой, кусок дерьма, — кричит Тэ ему в след. — Тебе пиздец, я выверну твою жопу наизнанку. — Ты будешь не рад, что не сдох там, — Тэхён не чувствует ног, он бежит за Юнги, чтобы надрать эту чёртову пиздабольскую задницу. Тэхён все же останавливается через десять минут непрерывного бега, согнувшись пополам, он пытается отдышаться. К Юнги подходит ведущий, который десять минут наблюдал за этой погоней двух омег и вручает ему конверт. — Это ваш приз. Спустя полчаса отборного мата, криков и слёз, Тэхён немного умерил свой пыл, но смертельно обиделся на друга. Тэхён направился в машину, складывая руки на груди крест накрест. — Ты, блять, ёбаный безумец, — говорит Чимин Юнги, пока тот, прислонившись к машине курит. — У меня из-за тебя седые волосы появились. — Если я завяжу с гонками, Тэхён простит меня? — мыльными глазами смотрит на Чимина Юнги. — Возможно, — кивает одобрительно блондин. — А вот и Богём, — кивает в сторону альфы, который не совсем по доброму направляется к Юнги. — ЧимЧим, будь добр, успокой этого альфу, а то, чувствую, что не переживу эту ночь. — Число желающих убить меня на квадратный метр резко возросло,— улыбается Юнги. Богёма пришлось успокаивать дольше, чем Тэ. Когда он третьим пересёк финишную черту, ему показали выкрутасы Юнги. Богём впал в ступор и первое желание — убивать. Когда все успокоились, Юнги пообещал Тэхёну бросить это дело. Выигрыш был очень большой, Юнги благодаря ему мог полностью оплатить учёбу в университете и оставить денег на проживание и лечение дедушке. Шумная компания из четырёх друзей отправились в клуб «Vesta», чтобы отпраздновать блистательную победу Юна и успокоить нервы остальных, которые за вечер пережили инфаркт. — Господин Сокджин, — привлекает внимание мужчины у окна альфа в чёрным пальто. — Я узнал то, о чем вы просили, — протягивает папку с документами Сокджину. — Спасибо, Бао, можешь идти, — Сокджин забирает папку и просматривает. — Значит, завтра моя крошка уезжает на три дня в Сеул вместе с классом, отлично. Сокджин достаёт из кармана телефон и набирает своего человека. — Забронируйте мне номер в отеле «GoldWest». — Да, господин Сокджин. «Он будет моим. Таких только возле себя держать, золотыми цепями тело сковывать, на шелковых простынях раскладывать, приручить его — невозможно, стать одержимым им — запросто»— думает Сокджин. Юнги за один вечер бесповоротно влюбил в себя мафиозного босса, чьё сердце, по сути, должно быть твёрдым как камень. Но Юнги алмаз, отшлифованный под остриё кинжала.