***
В доме Джонатана Харриса, несмотря на глубокую ночь, горел свет. Мужчина не находил себе места от тревоги, со скоростью разогняющегося поезда перераставшей в панику. Анника не вернулась до сих пор. Он гадал, куда она могла пойти, если покинула дом по своей воле. Его дочь никогда не отлучалась из дома, не предупредив, не сказав ни слова куда, тем более так надолго. Хуже того — предчувствие чего-то страшного, что нависло над ним самим и его домом, суровое и тяжелое истязало Харриса. Джонатан боялся, что сойдет за пару часов с ума и некому больше будет заботиться о поисках Анники. Схватившись за кудрявые волосы на голове, он метался взад-вперед по гостиной. Часы равнодушно продолжали отбивать незатейливый ритм, приумножая его ужас. Как теперь быть? Он еще полтора часа назад искал ее всюду, потом даже заявил в маггловскую полицию, хотя в глубине души сомневался, что это чем-нибудь поможет, и даже признавался в этом себе. — И совершенно некому помочь! А что если она… Мертва?! Нет, нет, не может этого быть! — твердил шепотом Джонатан, замирая напротив настенных часов. Воображение рисовало мистеру Харрису самые жуткие картины, от которых кровь стыла в жилах и болезненно сжималось сердце. Он останавливался, проводя ладонью по горячему лбу и продолжал метаться в агонии паники. А стрелки часов все неумолимо ползли по циферблату. — Где же ты, Анника, где? — повторял он как молитву, а потом в исступлении вскрикивал: — Господи! Что мне делать?! И пришла мысль еще более страшная, чем все предыдущие вместе взятые: это его вина в том, что не согласился уехать, сбежать, когда она предлагала. Ведь исчезновение Анники — не случайность, вдруг ее снова схватили прихвостни Темного… И он виноват в том, что ввязался в поручение для Ордена, что принял в свои руки смертельно опасную тайну. Вдруг в дверь постучали. Джонатан вздрогнул и обернулся к ней. Не послышалось — стук повторился, на этот раз более настойчиво. Листва деревьев за окном зашепталась о чем-то. «Вдруг Анника?» — была первая мысль мистера Харриса, принесшая секундное облегчение. Но ведь он чувствовал, что за дверью не она. Не посмотрев в глазок, от горя позабыв обо всякой осторожности, Джонатан рывком распахнул входную дверь. Сердце его подпрыгнуло, и паника усиливалась, разрастаясь и доходя почти до грани безумия. Легким кивком он поприветствовал ночного посетителя. На пороге стоял Северус Снейп, и в его холодном, сосредоточенном как никогда взгляде мистер Харрис прочитал пугающее послание. — Дела плохи, Харрис, — хриплым, словно сдавленным голосом сказал Снейп, переступая порог, мягко оттолкнув с дороги оторопевшего хозяина дома. — Записи Дамблдора попали ему в руки. Оба прекрасно понимали, о ком шла речь. Джонатан дернулся, как будто его ударила током эта новость. Что могло быть еще хуже того, что Анника пропала? Разве что то, что он не сумел сохранить важные для общего дела бумаги, которые могли быть ключом к победе над Волдемортом. А теперь все кончено. Кончено. — Не может быть… — только и сумел прошептать Джонатан, в изнеможении оперевшись на стену. — Северус, Анника сегодня… Она пропала! Понимаешь? — Конечно, я видел ее, — ответил Снейп, однако в глазах его, в которые мистер Харрис с полумертвой надеждой заглянул, чтобы найти там утешающую новость, была одна темнота. — Она и принесла записи Дамблдора ему. Вряд ли она сделала это по собственному желанию, хотя впрочем, в последнее время я и этому не поверю. — Как же так? Что ты говоришь? — вскричал отчаянно Джонатан. Он совсем ослаб, словно готов был вот-вот упасть без сознания, откинул голову, ударившись о стену и даже не почувствовав этого. Дрожащими губами он пролепетал: — Моя дочь не предатель, Северус. — Можно и так сказать. Отчасти ты во всем виноват, — произнес Северус Снейп, сощурившись на собеседника. Тот издал лишь болезненный стон в ответ. — Не нужно было знать о существовании записей никому, как я и предупреждал тебя. Но ты не удержался и проговорился дочери. Уверен, что вас никто не мог услышать в тот момент? Джонатан обессиленно вздохнул и помотал головой. Конечно не был он в этом уверен. Перед глазами мелкнул тот день яркими вспышками. Они в саду, на заднем дворе. Анника с книгой в руке. — Что дальше? — шепотом спросил Джонатан, вопросительно, почти умоляюще глядя на Снейпа. — Что, Северус? — Я успел перехватить записи. Помню оттуда каждое слово. Но нужно будет явиться в определенное место раньше, чем Темный Лорд нагрянет туда с Пожирателями, — сказал Снейп, обеспокоенно обернувшись пару раз на часы. Потом сила в его голосе стала постепенно исчезать, когда он заставил себя произнести: — Они пожелают узнать об Ордене все, что смогут. И узнают. За тобой могут прийти в любой момент — такой приказ отдан Люциусу Малфою. Я должен сделать кое-что во имя того, чтобы не потерять то немногое, что мы сейчас имеем. Прости. Джонатан смотрел в глаза соратника и уверен был, что это «кое-то» будет на благо ему самому. Пусть даже это будет смерть — он думал, что заслужил ее своей неосторожностью. Странно ощущать, но он готов был умереть хоть сию же минуту. В висках тем не менее тревожно учащался пульс. Почему же так страшно умирать? И готов, и страшно. Джонатан устало и безумно рассмеялся, вновь запрокинув голову. — Ты должен лишиться своих воспоминаний, — твердо сказал ему Северус. — Если бы я убил тебя, хоть был бы не в силах совершить подобное… вновь… То стало бы ясно, что кто-то прознал про приказ и решил избавиться от тебя. Сопоставив с тем, что мне пришлось отлучиться, даже недалекий ум догадается обо всем. Кто угодно мог увидеть, как я покидал Малфой-мэнор. Прости, другого выбора у меня нет, — повторил мужчина. Голос звучал совсем тихо. Переносицу разрезала глубокая морщина и на все лицо его опустилась какая-то черная тень. Джонатан согласно кивнул, покорно склонив голову, словно со всем соглашаясь. Ждал разрешения своей жалкой участи и все равно не сводил потухших глаз с Северуса. Мистер Харрис устало сгорбился, полноватая его фигура выглядела трогательно в этой полной смирения позе, заставляя что-то в груди сжаться. Лицо его как будто постарело на десяток лет за эту ночь. Снейп прикрыл на мгновение глаза с обреченным вздохом. В руке его лежала палочка. Осталось только решиться. — Северус, прошу тебя, — жалобно проговорил Джонатан Харрис. — Я уйду, а Анника останется. Защити ее, насколько это будет возможно. Прошу… — Обещаю, — твердо ответил Северус, выставляя вперед руку. Лицо его исказилось в попытке избавиться от того, чтобы на ней проявилась жалость. Тяжело, так же как в ту ночь, когда ему пришлось лишить жизни Альбуса Дамблдора. — Придется прощаться. Легкой смерти, Джонатан. Легкой смерти. Это действительно было лучшее пожелание в такое темное время. Когда никто в целом мире не мог знать, что следующий день не будет чернее предыдущего, что весь их привычный мир не обрушится по воле возродившегося Темного Лорда. — Прощай, Северус, — отозвался Джонатан, силясь улыбнуться. Но вместо этого на губах появилась полная мучения усмешка, какой Снейп никогда не замечал. — Для меня было честью быть в одной лодке и тобой. Удачи. Северус направил палочку прямо в грудь Джонатана Харриса. Предпочел не смотреть ему в глаза и тихо-тихо произнес: — Прощай. Обливиэйт.Глава 10. Самая темная ночь
21 января 2021 г. в 17:44
Усталое сердце билось вяло, словно давно предпочло бы остановиться и получить желанный покой. Анника снова увязла в страхе, то барахтаясь изо всех сил, желая выбраться из его липкого плена, то не пытаясь совладать с этим чувством. Источником страха был Темный Лорд, что сейчас стоял в полумраке комнаты и выжидал что-то, не сводя с нее своих узких алых, точно налившихся кровью глаз.
Этот взгляд Анника чувствовала спиной и напряженно застыла, боясь лишний раз пошевелиться. Девушка устремила взор на пляшущий в камине огонь, но он не мог согреть душу, которую медленно сковывал ужас. Опять ее трясло в ознобе. Если всему миру хотелось довести ее до сумасшествия, можно было бы его поздравить — это блестяще удавалось.
— Завтра и тебе нужно будет участвовать в нашей операции, — прервав невыносимо долгое молчание, прошелестел Волдеморт, Анника поежилась от неприятного звука его голоса, ничем не похожего на человеческий.
— Я понимаю… — одними губами произнесла девушка.
Она слышала тихий шорох сзади — это Темный Лорд медленно подошел к ней ближе. Звук шагов едва можно было уловить, но девушка сердцем чувствовала опасность. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что смерть ее бродит рядом, в этой же самой зале. Возможно, ее мучитель и есть воплощение самой смерти.
— Не мешало бы посмотреть, на что ты действительно способна в бою, Анника, — изрек Волдеморт наконец так, как будто эта мысль внезапно пришла ему в голову, и он предвкушал отличное развлечение. Девушке отвратительно было слышать, как прозвучало из его уст ее имя — совершенно неестественно и непривычно. Как он вообще смеет говорить о том, чтобы еще как-то испытывать ее? Разве она не достаточно показала, на что способна от ужаса и безысходности?
Анника обернулась к нему, встретившись с насмешливым и жестоким взглядом на его нечеловеческом лице. Она не надеялась на милосердие — это было бы немыслимо. То, что она пережила сама и слухи, которыми окутана была фигура темного Лорда, вызывали в душе девушки отчаянный крик, который ни за что не прорвался бы наружу. Этот человек вправе был распоряжаться ею, как и всеми другими своими слугами, отнять жизнь или подарить возможность встретить новый рассвет и мучиться снова. Аннике невыносимо было осознавать, что судьба ее всецело находилась в руках человека, не испытывавшего ни жалости, ни благодарности, ни единого присущего человеку чувства, и что жизнь ее была ценностью лишь для нее одной, а для остального мира стоила не больше опавшего с дерева листа.
«Но я не отдам свою жизнь! Ни за что не отдам! Разве для этого я рождена была? У меня есть незавершенные дела, мне нельзя умирать» — кричало сознание девушки, к горлу подступил удушающий ком. Обращенный на нее взгляд Волдеморта блеснул жестоким радостным огоньком, как будто он прочитал все до единой ее мысли. На его тонких губах показалась кривая усмешка. Желание жить настолько сильно загорелось в Аннике, что она забыла о необходимости следить за своими мыслями в присутствии Темного Лорда, ей было все равно, узнает ли он, насколько сильно она ненавидит его и желает ему мучительной смерти. Эта внезапная неосторожность походила на какое-то наваждение.
Не успела Анника опомниться, как Волдеморт приказал ей встать напротив него и приготовить волшебную палочку. Вокруг них от непринужденного движения руки Темного Лорда возникла полупрозрачная магическая стена, дабы заклинания не разнесли в щепки всю мебель в зале. Или же чтобы ей некуда было отступать. Девушка не верила происходящему: ей придется сразиться с самим Лордом Волдемортом? Как ей выстоять против него хотя бы минуту? Она едва увернулась от пущенного в нее простого заклинания. Зато это привело ее в чувства.
Сердце пропустило несколько настороженных ударов и погнало по венам злобу, которая норовила вырваться бешеным потоком и уничтожить все. Если бы можно было испепелить взглядом, от ужасного Лорда Волдеморта осталась бы горстка пепла. А его, как видно было, забавляла эта ситуация — тонкие губы искривились в ехидной усмешке.
— Действуй завтра в том же духе, если желаешь умереть, — заметил он, приближаясь бесшумными шагами, будто он был бесплотным духом. — Довольно слабо, но так и быть, спишем это на твою усталость.
Анника сжала пальцами палочку аж до боли в суставах. Всю свою ненависть она вложила в заклинание, молниеносно пустив алую молнию в Темноте Лорда. Тот с легкостью его отбил одним изящным движением кисти. Ему определенно нравилась эта игра, он упивался ненавистью и одновременно страхом, что горели в душе девушки адским пламенем.
— Остобленей! — наступала Анника, сама удивляясь, откуда взялись в ней силы бороться.
«Будь ты проклят»
Заклинание потухло на полпути, потому как Волдеморт не дал ему приблизиться к себе. И тут же он атаковал вновь. Один удар. Второй. Анника держалась, не собираясь сдаваться. Она укрощала на ходу свой гнев, то позволяя ему высвободиться, то на время придерживала. В какой-то степени девушка стала надеяться одолеть его в этом поединке — почему бы и нет. Хотя бой с человеком не только искусным в магической дуэли, но и умеющим читать мысли был неравным.
— Инкацио! — выкрикнула Анника каким-то хриплым, не своим голосом. Не самое сильное заклинание пролетело в опасной близости от белесой шеи Повелителя и искрами рассыпалось, врезавшись в магический барьер.
Глаза мужчины сверкнули загадочным недобрым блеском, выдерживать его взгляд было тяжело даже физически, но девушка приняла вызов и не отводила глаз в ответ, зло прищурившись. Несколькими часами ранее она ужаснулась бы, в какую беспросветную тьму погрузилась сейчас ее душа. Словно в ней не осталось ни капли света. Или же так было всегда?
Рука Волдеморта стремительно взметнулась, Анника успела только беспомощно распахнуть глаза. Тело ее пронзила жуткая боль, выворачивающая, казалось, все тело наизнанку и вонзая в него тысячи кинжалов. Пальцы разжались и выпустили палочку. Не чувствуя больше ничего в этом вакууме боли, не слыша даже собственного крика, она упала. Если бы только смерть могла прийти на помощь и унести навсегда с собой. Анника корчилась от боли, хрипя что-то невнятное: то ли моля о пощаде, то ли то ли зовя кого-то на помощь.
Внезапно боль исчезла, и она смогла вдохнуть. Девушка перевернулась на спину, не в силах пошевелиться, не то что встать. «За что это мне?» — простонала Анника, и впервые за все время непростых испытаний, что выпали на ее долю, она беззвучно зарыдала. Слезы хлынули из уголков глаз, холодя пылающие щеки. Наружу вышло все отчаяние и страх, что преследовал ее столько дней.
Волдеморт склонился над ней, равнодушно к чужой боли и как будто с отвращением глядя на слезы. Один вид этой глупой слабости был ему омерзителен. Он лишь ждал, когда она прекратит это и придет в себя.
— Ты вполне заслужила это, — прошипел Темный Лорд, и негромкий голос его раздался так жутко, что лучше бы он кричал. Девушку трясло, прямо как в тот проклятый день, когда ей выпало несчастье встретиться с ним впервые. — Не смей думать обо мне подобным образом. Как ты смеешь? — выплюнул он с таким раздражением, что можно было подумать, что мысли Анники действительно задели его. Затем он совершенно ровным резко приказал: — Встань.
Девушка устремила на него измученный умоляющий взгляд, медленно, не в силах управлять в полной мере собственным телом, перевернулась на бок и приподнялась на локте. Почему-то ей вспомнился Драко, и она хотела бы в этот момент, чтобы он подал ей руку.
— Ты всегда была своенравна, но это переходит все границы, — хрипло звенел голос Темного Лорда. — Ты — моя, рада ты этому или нет, и не забывай хотя бы о должном почтении.
Анника на всякий случай торопливо кивнула, хотя смысл его слов понимала с трудом, и поднялась, немного пошатываясь.
— Подумать только, порой я даже начинал убеждаться, что тебя не существует, — произнес нараспев Темный Лорд, кружа вокруг нее, словно пытаясь измерить глубину ее страха и прочитать ответы на свои вопросы. — Что ты лишь плод моего воображения. Ведь больше никто не знал тебя и не мог увидеть. Появлялась из ниоткуда и исчезала. Но ты была слишком реальна, почти как сейчас. Только теперь я могу коснуться тебя, — в подтверждение своих слов Волдеморт протянул к ее лицу костлявую ледяную руку и заправил упавшую на лицо темную прядь за ухо. Анника съежилась и инстинктивно вжала голову в плечи, как от удара. — И отныне я буду решать, уходить тебе или остаться.
«Безумец! Он сумасшедший!» — стучало в висках у Анники, и она никак не могла усмирить эти мысли, но в то же время боялась, что Темный Лорд узнает о них. Ведь сам он, похоже, верил в то, что произносил вслух.
Она едва держалась на ногах. Все тело пробирал до костей противный озноб. Однако девушка находила в себе силы переносить странный взгляд Лорда Волдеморта, в котором теперь отчетливее плескалось безумие и странная веселость.
Анника невольно начала думать, что и сама давным-давно сошла с ума, а все происходящее с ней породил ее помутнившийся рассудок. Так было бы даже лучше во сто крат. Или же просто кошмаром. Она проснется у себя в комнате у себя дома, а все это останется только смутным воспоминанием о ночном кошмаре. Дома ее ведь ждет папа. Девушку бросило в холодный пот то ли оттого, что сейчас она сильнее, чем когда бы то ни было испугалась за него, то ли от стыда за то, что забыла о нем в своих страхах и тревогах. «О Господи! Что станет с моим бедным отцом?» Как же она устала беспрестанно бояться.
— Простите, мой лорд, что говорю об этом, — проговорила тихо Анника, сама удивляясь, что осмелилась подать голос. Полупустое пространство залы ехидным эхом повторило за ней слово в слово. Еще страшнее было, что Волдеморт даже с любопытством наклонил голову, собираясь выслушать ее. Девушка нерешительно продолжила: — Я прошу вас… Умоляю, сохраните жизнь моему отцу. Если это возможно…
Голос ее затих, как потухшая от порыва ветра свеча. В комнате воцарилось тягучее жуткое молчание. Анника даже дышала с трудом: каков будет ответ?
— Не беспокойся об этом, — сквозь зубы прошипел Темный Лорд. — Ты и твой отец отказали мне услугу, и теперь все встанет на свои места.
Анника не могла взять в толк, что именно означали эти слова, но сердце подсказывало, что не сулят ничего хорошего. Как ни старалась она утешить себя, беспокойство точило изнутри с новой силой. Девушка отступила немного назад, пятясь к двери и взглядом умоляя отпустить ее. Волдеморт не сводил с нее непроницаемого взгляда и молчал.
— Постой! — негромко, но властно окликнул ее Волдеморт. — Разве я позволил тебе идти?
Душа Анники уже успела успокоиться, но тут же словно раскололась на куски. Она боялась оставаться здесь лишнюю минуту. Вернее, это было просто невыносимо. «Сколько можно. Я устала, устала бояться»
— Ты не должна бояться меня. Страх передо мной — для тех, кто виновен или просто жалок, — прошелестел Темный Лорд, и этот его странный тон опять наторожил Аннику, как будто он задумал для нее очередное испытание на прочность. Скрестив опущенные руки перед собой, потупив взгляд, Анника ждала своего приговора. Надломленная, но так и не сломавшаяся до конца, несмотря ни на что. Возможно, поэтому она была еще жива.
— Тебе нужно понять одну простую вещь: твое место — рядом со мной. Мои желания и стремления должны стать твоими.
Все в Аннике окоченело. Интуиция, обрстрившаяся в последнее время до какого-то звериного чутья, кричала ей об опасности, приказывала бежать. Но она не смогла бы. Как выбраться отсюда живой? Девушка бросила взор на огонь, тот шипел ей что-то угрожающее и выплевывал маленькие искры. Голова начала кружиться, но страх как будто оставлял ее. Его сменяло на своем посту оцепенение.
Темный Лорд, не произнося больше ни слова, подошел к Аннике. Схватив ледяными пальцами за подбородок заставил повернуть голову и посмотреть ему в глаза. Ее серо-зеленые, округлившиеся от подлинного ужаса встретились с его алыми, неестественно сверкнувшими в свете свечей и камина. До нее долетел едва слышимый шепот, причем она была уверена, что прозвучал он у ней в голове. «Империо». Что-то знакомое и далекое, словно воспоминание о колыбельной из детства.
В один миг на душе стало так легко и спокойно. Чувство, как будто Анника оказалась дома. Девушка сначала слегка покачала головой, словно пыталась скинуть что-то со лба. Волдеморт с удовольствием отметил, что страх постепенно испарился из ее взгляда, сменившись выжидающим спокойствием.
— Так намного лучше. Как бы то ни было, мы наконец встретились, — произнес мягко Темный Лорд. — Скажи, что ты рада меня видеть.
Анника чуть улыбнулась возникшей у нее вдруг мысли. Конечно рада! Разве может быть иначе? Оттого так хорошо и так легко на душе. Она не помнила, как очутилась здесь, в этой полутемной комнате, какие события предшествовали этому, с трудом припоминала, кто она сама. Единственное, в чем девушка не сомневалась — перед ней тот, кто ей дороже всех на свете.
— Рада, — прошептала Анника и улыбнулась, повинуясь неведомой силе, которая взяла над ней контроль. Совершенно искренне.
Ее ужаснуло бы и заставило дернуться в отвращении то, что он сделал дальше. Но разум и чувства ей уже не принадлежали. Холодные сухие, словно принадлежащие мертвецу пальцы Темного Лорда с подбородка спустились вниз к груди, начертив невидимую линию на шее. Он откинул волосы назад, продолжая рассматривать безвольно замеревшую перед ним Аннику. В следующий миг такие же ледяные безжизненные губы накрыли ее собственные. Не было страха или отвращения — над ней властвовало Непростительное заклятие, пеленой беспамятства накрывшее ее разум.