Обречённые

Мартен провел весь вечер и следующий день за размышлениями о сказанном Элен. Он верил ей, когда она говорила, что не испытывает ненависти ни к нему, ни к Насте, хотя не понимал, как она нашла в себе силы простить измену. С его стороны это было подлостью, и он не пытался оправдать себя ни в чьих глазах. Конечно, когда в семье обо всем узнали, обстановка стала невыносимой. Родители совершенно не поняли и не приняли его поступка, сожалея из-за того, как это повлияло и будет влиять на Элен и девочек. Братья Симон и Брис лишь сочувствующе похлопали по спине, стараясь особо не лезть. Это потом Симон узнал, кто сумел заинтересовать младшего брата, и оказался очень удивлен. Кто угодно, та же Коукалова, часто лидирующая в женском биатлоне, но не неприметная русская, только что вышедшая из юниоров. Мартен быстрым шагом направлялся к гостинице с российской сборной. Он совершенно не знал, во сколько у их спортсменов начинаются тренировки, поэтому мог только надеяться на то, что команда еще не уехала. Свой странный порыв решить все окончательно прямо здесь и сейчас Фуркад объяснял тем, что за прошедшие сутки чуть не свихнулся, думая об одном и том же. Логичнее было бы подождать хотя бы до вечера, но здравый смысл молчал, а значит ничто не мешало действовать. Он и пошел, собственно, потому, что Настя не брала телефон и не отвечала на сообщения. Было ветрено, как и всегда в горной части Италии. Мартен ежился, хотя форменная куртка не пропускала холод. Боковым зрением он замечал, с каким удивлением на него смотрели редкие местные жители, но делал лицо построже, и никто к нему не подходил. Еще издалека был заметен автобус с триколором. Мартен облегченно выдохнул, выпустив в воздух прозрачное облачко пара. Он успел. Входя внутрь отеля, Фуркад еще был не до конца уверен, как будет искать Настю. Глупо будет ходить по этажам и стучаться во все двери. А она не слышала звонки. Фуркад кивнул стоявшей за стойкой регистрации девушке и сел на ближайший диван, расстегивая молнию куртки и снимая шапку. Оставалось только ждать. Проходящие мимо представители других команд непонимающе поглядывали на него. Конечно, что забыл он там, где его быть не должно. При иных обстоятельствах он мог бы попытаться слиться с окружающими, завести с кем-нибудь разговор. Но не сейчас. Он был бельмом на глазу у всех в гостинице. Лишь через полчаса в холле стали собираться русские. Мартен насторожился. Девушки о чем-то эмоционально разговаривали, но, заметив его, снизили тон, хотя Фуркад совершенно не мог ничего разобрать из их слов. Его волновало не это. Ивушкиной не было. Уже спустились и Логинов с Гараничевым, и тренеры, но она не появлялась. Должно быть что-то в выражении его лица не понравилось Логинову, который нахмурился и немного оскалился, показательно отвернувшись. Мартен лишь закатил глаза. Слишком много на себя брал этот русский. Фуркад сидел на месте, пока все не уехали на стадион. Ждать дальше не было смысла. Он поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы шеи. Он повторил свою «вылазку» вечером и взял с собой Шевалье, понимая, что без определенного рода помощи не сможет ничего добиться. Анаис не до конца поняла сбивчивые объяснения Фуркада, но пошла с ним. — Еще раз, что мне надо узнать? — надевая перчатки на руки, спросила она, чуть не поскользнувшись на замерзшей луже. — Не узнать, а позвать Ивушкину, — Мартен придержал ее за локоть, не позволяя упасть. — И зачем? Фуркад раздраженно вздохнул. Он старательно избегал этого вопроса, наговорив что-то невразумительное, когда уговаривал Шевалье прогуляться до отеля к русским. Повторить сказанное он уже не смог бы, а правду рассказывать было нельзя. — Мне надо с ней поговорить. Анаис хмыкнула, кивнув. И это не понравилось Мартену. — Что? — Вы такие забавные, когда думаете, что все вокруг ничего не замечают. — О чем ты? — внутри Фуркада все оборвалось, но он постарался сохранить невозмутимость на лице. Глупости, не могла она ничего знать. Во всяком случае, Мартен до нынешнего момента в этом не сомневался. Они с Анаис не особо часто разговаривали, но Мартен в последнее время заметил, что Шевалье с Ивушкиной стали иногда общаться. Поэтому он выбрал сокомандницу себе в помощники. И уж точно никак не ожидал, что та выдаст такие провокационные речи. — Я видела, Мартен. Ваши переглядки и неловкость, когда вам приходилось общаться. — Неловкость. Конечно, ты ведь заметила, что у меня не лучшие отношения с теми, кто принимал запрещенные препараты, — Фуркад шел ва-банк, готовясь либо сейчас все проиграть, либо сорвать большой куш. — Я слышала ваш разговор с Симоном в самолете, — оборвала Анаис. — Мое место было сразу за вами. И Мартен понял, что теперь все его попытки оправдаться оказались обречены. Он остановился, из-за чего Шевалье, все еще державшаяся за него, чуть покачнулась. Его молчание лишь укрепило ее смелые предположения, в которых она без конца сомневалась. — Я никому не говорила, можешь не волноваться, — поспешила заверить Шевалье, заметив, как нездорово побледнел Фуркад. — Это было заметно со стороны? — безжизненным голосом спросил он, подняв голову к небу, словно пытаясь прийти в себя. — Не особо. Анаис вспомнила, как пару раз видела их взгляды в столовой, направленные друг на друга. Не более того. Она даже испугалась собственных слов, вдруг подумав, что ей все просто показалось, а при перелете и вовсе — приснилось. В конце концов, в то утро никто не выспался. Но Мартен не отнекивался, что удивляло еще сильнее. — В любом случае, — резко произнес Фуркад, делая длинный шаг вперед, — мне нужно с ней поговорить. Так что пойдем, если не хочешь замерзнуть. — Почему я? — Забыла, как ко мне относятся русские? Да и подозрительно будет, если я начну искать Ивушкину. — Ты меня, конечно, извини, но в этом, как мне кажется, виноват ты сам. — А то я не знаю, — буркнул Мартен, еще тише добавив. — Но это уже не твое дело. Теперь они шли в тишине и явно нервничали. Под ногами хрустел свежий снег, и Фуркад, опустив голову, наблюдал за тем, как он скрывался под ботинками. — Совсем не могу представить вас как пару, — вдруг заметила Анаис. — Это еще почему? — возмутился Мартен. А потом в его голосе поубавился этот запал. Просто ему всегда казалось, что они довольно неплохо смотрелись вместе. — Вы разные. Ты иногда даже слишком уверен в себе, она — совершенно наоборот. Я даже подумать не могла, что вы общались, а тут… Он пожал плечами, словно говоря, что не хочет это обсуждать. И Анаис затихла, решив больше не приставать. Мартен решил остаться ждать на улице, пока Шевалье не найдет Ивушкину. Ему не хотелось во второй раз за день светиться в отеле. Пусть и было довольно прохладно, это его не пугало. Фуркад надеялся, что все произойдет быстро. А пока он просто думал, что скажет, сам не понимая, как на это смог решиться. Он не собирался ни за что извиняться, признаваться в каких-то светлых чувствах или что-то в этом роде. Просто хотел еще раз поговорить, возможно, предложить хотя бы начать нормально общаться. Он сомневался, что у них обоих хватит морально-волевых качеств, чтобы прямо сейчас возобновить подобие прошлых отношений, но обычных приветствий и банальных вопросов при встрече ему бы вполне хватило на первое время. Когда Шевалье вошла в отель, ее встретила абсолютная тишина. Даже никого из персонала не было, что уж говорить о постояльцах. Она довольно уверенно пошла вглубь коридора, раздумывая, где свернуть и в какую комнату постучаться. Выбор у нее был огромный. Она уже даже занесла кулак над деревянной поверхностью косяка одного из номеров, когда услышала совсем рядом тихое покашливание. — Я могу чем-нибудь помочь? — спросил русский, чье имя Анаис сейчас усиленно старалась вспомнить. Он выглядел очень уставшим и держал в руках литровую бутылку воды. — Нет, с чего вы взяли? — ляпнула совсем не то, что следовало, Шевалье, хотя он вполне мог помочь ей, учитывая его знание английского. — Это мой номер, — кивнул он на дверь. Анаис собралась с духом и, глубоко вздохнув, выпалила: — Где я могу найти Анастасию Ивушкину? Мужчина в ответ удивленно поднял брови, явно не ожидая подобного вопроса в лоб. И тут Шевалье вспомнила, что перед ней стоял Елисеев, чья фамилия отдаленно напоминала название Елисейских полей. — Явно не здесь, — усмехнулся он. — Она уехала. — Куда? — пришла очень удивляться Анаис. — Насколько я знаю, на Кубок IBU. Ее отвезли в аэропорт пару часов назад. — Что? Но почему? — Что за допрос? Я не знаю, это решила она и тренерский штаб. Француженка нахмурилась, закусив губу. Ей отчего-то стало грустно. В конце концов, даже если забыть сейчас о ждущем Фуркаде, они с Настей начали неплохо общаться. А теперь получалось, что в этом сезоне они уж точно больше не увидятся. — Спасибо, — шепнула Анаис, разворачиваясь чтобы уйти и думая теперь о чем-то совершенно своем. — Да пожалуйста, — таким же тоном ответил Матвей, совершенно не понимая, что сейчас произошло, и открывая дверь в комнату, где его уже дожидался Поршнев. Едва Шевалье вышла на улицу, ветер сбил ее с ног. Начиналась настоящая метель, но Мартен, сделавший несколько шагов навстречу, словно этого не замечал. Его всего засыпало снегом, и волосы, торчавшие из-под шапки, слишком уж искрились под светом фонаря из-за растаявших на них снежинок. На его немой вопрос Анаис лишь покачала головой, повторив слово в слово то, что узнала от Елисеева. Она видела неверие в глазах Фуркада, словно подобное ему казалось совершенно невозможным. Шевалье не успевала фиксировать слишком быстро сменявшиеся на его лице эмоции. — Черт, — в конце концов выдохнул Мартен, отвернувшись от нее и опустив плечи. — Эй, все в порядке? — неуверенно спросила Шевалье, коснувшись его плеча. — Нормально, — сухо ответил Мартен, дернувшись, словно пытаясь сбросить ее руку. — Я, пожалуй, немного пройдусь. Спасибо за помощь. Он уходил так стремительно, что Анаис даже не успела никак отреагировать. Но она не стала его догонять или окрикивать, понимая, что тому просто нужно побыть одному. Мартен был разочарован и немного зол. Не на себя, что, как и говорила Элен, потерял слишком много времени, а на Ивушкину, в который раз исчезнувшую без объяснений и предупреждений. Холодный ветер бил его по щекам, но, по крайне мере, помогал остудить разгоряченную голову и немного прийти в себя. *** Что ж, теперь оставалось только постараться более или менее на должном уровне пробежать на Чемпионате мира и завершать сезон. Так думал Фуркад перед новым стартом на следующий день. Он знал, например, что Симон и вовсе собирался завершать карьеру после последнего этапа Кубка мира. А сам Мартен неожиданно ощутил прилив желания никуда не уходить и доказать всем и самому себе, что еще может побороться за лидерство. Не в нынешней форме, но к осени две тысячи девятнадцатого он будет готов. Раздался сигнальный выстрел, и все помчались вперед. Азарта не было. Только усталость и обреченность. А еще очередная «деревяшка» на финише, давящая своей невесомостью на плечи. Мартен с непроницаемым видом прошел мимо тренеров и соперников, стараясь не обращать внимания на болельщиков. Большинство из них было слишком радо видеть победителем Йоханнеса. Это заводило и жгло горечью изнутри, но Фуркад упрямо двигался в сторону раздевалок, поджимая губы, надеясь, что все камеры следили не за ним, а за тем же Бё. Он не имел ни малейшего желания оставаться на цветочную церемонию, но знал, что придется. Кантен сегодня финишировал вторым, а друга надо было поддержать. И Мартен понимал, что сможет вздохнуть спокойно, только придя в номер. Он не участвовал в завтрашней эстафете, и, наверное, это было к лучшему. Фуркад стянул с себя насквозь влажный гоночный костюм, побыстрее надевая теплую и плотную кофту, раскатывая воротник, чтобы тот закрывал горло, и болониевые штаны. — Ты как? — тихо спросил переодевающийся рядом Жаклен, чтобы не привлекать внимание. Тот вместо ответа пожал плечами, вытаскивая из кармана куртки телефон. На экране высветилось уведомление о сообщении, и Мартен сразу же нажал на него, открывая переписку.

Вы (вчера): Ты сейчас где? Nastya Ivushkina: В Саратове. Я уехала с Кубка мира. Nastya Ivushkina: В феврале поеду в Эстонию на этапы IBU в Отепя.

Через секунду пришло новое сообщение.

Nastya Ivushkina: Прости, что не сказала.