Обречённые

Настя даже предположить не могла, что будет настолько рада вернуться домой. Она благополучно закончила сезон, представляя страну на этапах IBU, стабильно занимая призовые или близкие к ним места. Там ей было гораздо спокойнее — все работали в своем обычном темпе, к чему вначале пришлось даже подстраиваться. Никто не рвал жилы, стремясь стать лидером. И такое отношение сбивало с темпа, но Ивушкина быстро привыкла, будто это было тренировкой. Она знала, что ее скорость не совсем подходила для подобных стартов. Даже с пережитой травмой она была быстрее большинства соперниц, что не удивительно, ведь в принципе и работала все время над этим компонентом. Да и не смогла бы Настя выступать вместе с лучшими спортсменами мира, если бы была медлительной. Но она не преследовала цель выигрывать все, что можно, уважая способности других участниц. Ей просто нужно было сохранить хотя бы существующую форму, а не запустить себя, чтобы на летней подготовке не начинать все с начала. К тому же, восстановление, как оказалось, было не до конца завершено. Еще в саратовской больнице врач посоветовал ей не тревожить сустав недельку-другую. Поэтому она не решилась ехать на Чемпионат Европы, да и не хотелось, если честно. В Саратове у Насти жила бабушка, у которой она оставалась на период летних сборов. Теперь же Ивушкина приехала к родителям в родной город. У нее была собственная квартира находившаяся не так далеко от лыжно-биатлонного комплекса, где она планировала заниматься. Едва зайдя в коридор, Настя ощутила запах свежеприготовленного обеда. Видимо, мама приезжала совсем недавно и немного помогла обустроить пустующую уже несколько месяцев квартиру. Ивушкина сняла с плеч чехлы с лыжами и винтовкой, аккуратно отставляя их в сторону и разуваясь. Все казалось ей немного чужим, когда она обходила комнату и кухню. Первым делом Настя решила разобрать вещи, чтобы не забросить потом все на месяц, а то и дольше. Но зазвонил телефон, только она успела открыть рюкзак. — Привет, мам, ты давно уехала? — Полчаса назад. Ты уже дома? — Настя буквально почувствовала теплую улыбку мамы, хотя и не видела ее. Последний раз они разговаривали по видеосвязи неделю назад. — Да. Я так соскучилась, — на глазах невольно появились слезы, но Ивушкина быстро их смахнула тыльной стороной ладони. Она наконец почувствовала, что вернулась и семья совсем рядом. — Приезжай, я ужин праздничный приготовлю. — Обязательно. Они поговорили еще совсем немного. Настя не могла дождаться вечера, чтобы обнять маму с сестрой, поцеловать папу и обсудить с ним сезон. Она хотела просто немного отдохнуть после всего. Хотя бы пару недель. Ближе к середине апреля Ивушкина смогла разобраться со всеми делами и приступила к самостоятельным занятиям. Ей не составило большого труда договориться с руководством спортивного комплекса о тренировках и хранении в их сейфе винтовки, чтобы не таскать ее постоянно из дома. Роликовые лыжи у нее были совершенно новые, поэтому ничто не мешало Насте выходить по утрам сначала на пробежку в парк, а потом и на стадионную трассу. К тому же, через пару зданий от ее дома недавно открыли фитнес-центр. После одной такой тренировки, когда Настя не совсем рассчитала силы и прозанималась больше нужного, она еле дошла до дома, сразу же по приходу сбрасывая кроссовки и падая на кровать. У нее определенно были некоторые проблемы с расписанием и распределением энергии при подготовке к будущему сезону. Дело в том, что все последние годы после выхода из юниоров Ивушкина занималась исключительно под руководством тренеров СБР. Но ей не понравилось то физическое состояние, которое она набрала к концу прошлого года, поэтому и решила заниматься индивидуально. В конце концов, у того же Саши был личный тренер Касперович и собственная программа. Настя кое-как заставила себя подняться и сходить в душ, выпила кружку чая, а потом легла обратно и сама не заметила, как задремала. Противный писк с прикроватного стола заставил ее вздрогнуть от испуга где-то через час после этого. Недовольно щурясь, Ивушкина поняла, что не выключила накануне ноутбук и сейчас кто-то пытался дозвониться ей по видеосвязи. Она нехотя открыла крышку и постаралась, глядя на отражение в экране, поправить спутавшиеся волосы, явно нуждающиеся в посещении парикмахерской. Настя не посмотрела, от кого был звонок, но приняла его. Обычно только сестра после школы хотела немного поговорить. Ни с кем больше Ивушкина так не общалась. — Привет, — услышала она знакомый мужской голос прежде, чем на экране отобразилась четкая картинка. — Ты спала что ли? — Саша? — недоверчиво переспросила Ивушкина, а потом, наконец, увидела неуверенно улыбающегося Логинова. Они не разговаривали с того самого момента, как поругались еще зимой. — Привет, — повторил он. — Мы можем поговорить? Настя согласно закивала головой. Она так давно хотела позвонить первой, но никак не могла решиться на это. Саша был ее другом, тем, кто всегда поддерживал. И этот период необщения с ним буквально выматывал ее эмоционально. Не с кем было поделиться теми проблемами, суть которых может понять только спортсмен. — Я хотел… — Я хотела, — начали они одновременно и сразу же замолчали. — Я должен перед тобой извиниться, — в следующее же мгновение продолжил Логинов. — Тебе не за что извиняться, мы оба виноваты. — Нет, я наговорил тебе гадостей и обвинял в том, о чем не имею права судить. Я дурак, прости меня. Ты не злишься? — Я уже давно не злюсь, Саш, — мягко произнесла она, а потом увидела на заднем плане Машу Кручову и помахала ей. Та счастливо улыбнулась в ответ, прежде чем выйти из комнаты. — Мне было так плохо без нашего общения, — призналась Настя, сев по-турецки и беря ноутбук в руки. — Ты тренируешься? Собираешься ведь вернуться? — Конечно, но пока без особых успехов. Надо искать тренера, иначе я завалю всю подготовку. — Говорила с Анной Сергеевной? Может она возьмет тебя. Ивушкина вздохнула, помотав головой. Анна Орлова была ее первым учителем, мастером своего дела, но она явно отказалась бы брать на себя ответственность за уже опытного спортсмена. Все ее ученики были лет на десять младше Насти. — А ты поговори, — уверенно настоял Логинов, почесав затылок, и заметил, чуть приблизившись к камере. — У меня такое ощущение, как будто мы с тобой только вчера разговаривали. — Да уж. Они замолчали. Настя не выдержала долгого взгляда Саши и отвернулась к окну, где небо пыталось пробиться сквозь густые облака. Логинов шумно вздохнул и что-то уронил, нечаянно смахнув со стола на пол, снова привлекая ее внимание. — Как у вас с ним? — без особого энтузиазма спросил он. Настя без особых уточнений поняла, о ком шла речь. — Никак. Пара сообщений раз в несколько недель. И все. — Он выглядел расстроенным, после того, как ты уехала, — нехотя заметил по ту сторону экрана Саша, откидываясь на спинку кресла. — Ты уверен, что из-за меня, а не из-за неудачного сезона? — Уверен. — Пусть так, — резко оборвала Ивушкина, — Это ни на что не влияет. Лучше скажи, как вы с Машей? Когда свадьба? — Я поэтому, собственно, и звоню. В начале мая, в Саратове. Ты приедешь? — Если позовешь, — радостно выдохнула Настя. — Зову. — Больше не жалеешь? — Нет, конечно. Уже не могу дождаться. Я же говорю, что вел себя как дурак. *** — Нет, Ивушкина, и еще раз нет. Сколько раз тебе повторить? Могу на пяти языках. Хочешь? — с силой сжав свисток, покачала головой Орлова. — Но, Анна Сергеевна, — взмолилась Настя. Она все же пошла к тренеру, но услышала отрицательный ответ на свою просьбу. Его вполне можно было понять, но Настя до последнего надеялась на благоприятный исход. — Я не могу. Это не моя компетенция, — строго отчеканила Орлова и кивнула на разминающихся учеников. — И вообще, не отвлекай мне детей. Они и без твоего присутствия ленивые и немотивированные на нормальную работу. Уйти совсем уж ни с чем Настя не ожидала. Она могла работать столько, сколько потребуется, могла ограничить не совсем спортивное питание и поменять распорядок дня. Она никогда не жаловалась, не высказывала недовольства, но это почему-то никем не воспринималось с должной степенью уважения к спортсмену. На самом деле, Ивушкина просто хотела заниматься дома, но все специалисты, с которыми она была знакома, были либо в Саратове, либо в Тюмени, либо где-нибудь в Ленинградской области. Все ее первоначальное стремление работать до седьмого пота резко пропало. Она не знала, что делать. Единственным нормальным выходом из ситуации могло стать только возвращение к занятиям с командой. Об этом тем же вечером Настя пожаловалась встревоженному Логинову. Но что мог сделать он? Только выслушать, это было понятно сразу. Ночью Настя долго вертелась в постели и никак не могла заставить себя успокоиться и немного отдохнуть. Обычно проблем со сном она за собой не наблюдала. Да, иногда перед стартом не могла расслабиться и заснуть, но не мучилась, бессмысленно изучая потолок. Она думала о том, что нужно позвонить Норицыну и прежде всего посоветоваться с ним. Когда настенные часы были близки к делению с единицей, Ивушкина не выдержала, сбрасывая одеяло. Она села на кровати и включила в комнате свет, сжав напряженными пальцами матрас. В такие моменты она была не рада, что жила одна. Мама смогла бы хоть как-то успокоить, но Настя знала, что звонить ей сейчас нельзя, потому что все нормальные люди уже давно спят. Посидев так немного, она резко схватила телефон и разблокировала экран.

Вы: Ты спишь?

Свой порыв Настя объяснить не смогла даже себе. Через две минуты тишины она поняла его абсолютную бессмысленность и абсурдность, нажимая на отправленное сообщение. Удалить? Она кивнула собственным мыслям, готовясь нажать на значок подтверждения действия.

Мартен: Нет, не могу уснуть. Что-то случилось?

«Случилось, — подумала Ивушкина, удивленно глядя на пришедший ответ, как будто не с целью его получения задавала свой вопрос, — моральный кризис, вот что.»

Мартен: Я вижу, что ты прочитала. Может ответишь?

— Какой нетерпеливый, — фыркнула Настя, принимаясь набирать сообщение.

Вы: У меня проблемы с подготовкой к сезону.

Мартен: В двенадцать ночи у тебя проблемы?

Вы: В час. У нас разница во времени.

Мартен: Тогда советую не забивать подобным голову вместо нормального здорового сна. Явно не поможет с нормализацией формы.

Вы: Я знаю.

Мартен: Тогда чего ты от меня хочешь?

Вы: Совет. Как ты тренируешься?

Мартен: Тебе это надо знать прямо сейчас?!

Вы: Нет. Забудь. Спокойной ночи.

Настя раздраженно откинула телефон на подушку. Даже в сообщениях она чувствовала его недовольный тон. Мог бы и не отвечать, если не хотел разговаривать. Она никогда не любила это качество в нем. На любой вопрос у Фуркада было собственное мнение, которое обязательно должны были знать все.

Мартен: Спокойной ночи. Меньше нервничай.

*** — И чего прохлаждаемся? Километры сами себя не пробегут, — громкий окрик испугал Настю. Она сидела на коврике перед огневой позицией и перезаряжала обойму. Подняв солнечные очки на лоб, за ней внимательно наблюдала Орлова, выглядящая так, будто пришла на прогулку. — Что вы здесь делаете? — несколько грубовато спросила Ивушкина, нахмурившись и поднимаясь на ноги. — А что, мне запрещено сюда ходить? — хмыкнула Орлова. — Вообще, у меня сын здесь работает. Он сказал, что какая-то биатлонистка своей отвратительной техникой распугивает всех птиц. — Анна Сергеевна! — задохнулась от возмущения Настя. — Что «Анна Сергеевна»? Живо на пробежку. Ни черта, наверное, мышцы не прогрела, а еще о каких-то тренировках говорила. — Вы четко дали понять, что не будете со мной заниматься. Вы отказались. — Отказалась. Но меня совесть заест, если ты свой талант угробишь. Бегом, я сказала. Ивушкина не стала пререкаться. Она отлично знала характер своей наставницы, чтобы понимать, что та сделает все по-своему и в конечном счете добьется желаемого. Пробежав по стадиону несколько кругов, Настя остановилась рядом с трибунами, на которых комфортно расположилась Орлова. — Так вы все же будете меня тренировать? — неуверенно спросила Ивушкина, стирая пот со лба. Весна в этом году выдалась удивительно теплой. — Побольше оптимизма в голосе. Будем восстанавливать твой функционал, а то ты до конца сезона опять не дотянешь. Как у тебя со стрельбой? — С переменным успехом, — честно призналась Настя. Орлова махнула рукой в сторону мишеней, этим простым жестом отправляя Ивушкину к установке. Стрельба и вправду оставляла желать лучшего. Настя перезарядила винтовку и легла на коврик. Движения отчего-то стали медленными и ленивыми, хотя ей хотелось доказать, и прежде всего самой себе, что со стрелковым компонентом все более или менее в порядке. Был полный штиль. Пули без проблем поражали цель, пока на последнем выстреле Ивушкина не дернулась, попав в габарит. — Что у тебя со стрельбой, а? Никогда такой отвратительной не было, — раздался прямо над ней голос полный разочарования. — Руки напряжены, плечи подняты. Я не понимаю, как ты в принципе в установку попадаешь. — Я всегда так стреляла. — Вот не надо мне рассказывать. Когда у меня училась, техника была идеальной. Ну-ка, — скомандовала Анна Сергеевна, — покажи стойку. Настя встала, демонстрируя положение тела, к которому привыкла при такой стрельбе. Орлова придирчиво рассматривала, кажется, каждую мышцу, так что у Ивушкиной даже затекли руки от длительного нахождения в состоянии без движения. — Здесь лучше, но все равно с косяками, — констатировала она. — Будешь заниматься пока без стрельбы. — Почему? — Сначала восстановим технику, потом уже займемся точностью. — Не лучше ли совмещать? — возразила Ивушкина, но, увидев суровый взгляд вместо ответа, быстро затихла. — Тренер здесь я. Сказала — значит будешь отдыхать от стрельбы, пока руки не зачешутся от желания закрыть все мишени. Это главное правило биатлона. — Какое? — Стрелять надо не уметь, а хотеть.